Общество и общества: макросоциологический подход. 1968

Говоря об американском обществе, об английском об­ществе, об арабских или африканских обществах, мы, конечно, имеем в виду что-то совсем отличное от такой добровольной ассоциации, как кооперативное общество, или дискуссионное общество, или общество по охране па­мятников старины. Не имеем мы при этом в виду и «об­щества» богатых, красивых, влиятельных и элегантно одетых людей, которых живописал когда-то «Тэтлер» и которых мы по сей день видим на страницах газет и жур­налов многих и многих стран мира. Нет, мы подразуме­ваем нечто «более глубокое», более постоянное, более уко­ренившееся в конститутивных свойствах человеческого бытия; мы подразумеваем нечто менее частное в своих целях, менее искусственное по своему происхождению, менее расчетливое в своих действиях, менее тривиальное, менее поверхностное. Но ведь такие качества, как глуби­на, основательность, постоянство и серьезность, присущи семьям, общинам, деревням — всем тем способам органи­зации жизни, которые социологи называют «первичными сообщностями». Однако эти последние могли бы быть признаны обществами только при наличии особых усло­вий. Важнейшим из этих особых условий является само­стоятельность: саморегулирование, самовоспроизводство, самозарождение.

Иными словами, социальная система является общест­вом только в том случае, если она не входит в качестве составной части в более крупное общество…

Само собой разумеется, независимость и самостоятель­ность относительны. Ни одна социальная система, которую мы называем обществом, не является полностью само­стоятельной или независимой. Лишь очень немногие об­щества, признаваемые нами в качестве таковых, попол­няют свое население исключительно за счет естественного его прироста. У большинства достаточно крупных обществ нет единой истории — ее заменяет смесь историй различ­ных народов, включенных в данное общество путем завое­вания или иммиграции. У некоторых обществ нет четко очерченных территориальных границ, причем в прошлом обществ с нечетко обозначенными границами было отно­сительно больше, чем в наше время. Ни одно современное общество не обладает культурой, которая была бы исклю­чительно его собственной. Даже у лучших и наиболее прочно утвердившихся обществ Северной Америки или Западной Европы культуры не являются абсолютно само­бытными. Соединенные Штаты имеют общий язык и ли­тературу с Великобританией, Мексика — с Испанией. Франция имеет общий язык с отдельными частями Бель­гии и Швейцарии, а также с теми странами Африки, где говорят по-французски, а культуру свою она разделяет с большей частью мира. Ни одно общество, в котором нау­ка поставлена на современную ногу, не является незави­симым в научном отношении: даже самые передовые по своему научному развитию страны заимствовали и заим­ствуют многие из своих основополагающих научных идей у других стран.

В экономическом отношении также нет ни одного об­щества, которое было бы полностью самообеспечиваю­щимся и независимым. Все общества осуществляют импорт из других стран и экспорт ов другие страны. Они связаны друг с другом сложными взаимоотношениями и договорными обязательствами, которые они обычно соблю­дают и нарушение которых чревато для них невыгодными последствиями (хотя и не всегда).

В наше время одним из характерных признаков об­щества является суверенитет по отношению к другим су­веренным государствам — впрочем, что-то вроде суверени­тета всегда было отличительной чертой обществ даже в те эпохи и в тех культурах, которым была неведома нынеш­няя четкая концепция суверенитета. Кстати, сегодня, когда понятие суверенитета получило сравнительно четкое определение, Организация Объединенных Наций пред­ставляет собой нарушение суверенитета…

Таким образом, мы видим, что полная самостоятель­ность не является абсолютно необходимым предваритель­ным условием определения социальной системы как общества. Для того чтобы быть обществом, социальная система должна обладать своим собственным внутренним «центром тяжести», то есть она должна иметь свою собственную систему власти в рамках своих собственных границ. Кроме того, она должна иметь свою собственную культуру. Какую-то часть своей культуры она по необ­ходимости разделяет с другими обществами, от которых происходит и с которыми поддерживает отношения. Дру­гая же часть этой культуры самобытна и принадлежит только ей. Эта культура составляется из убеждений, ка­сающихся истории и характера данного общества, его связи с определенными идеальными или трансцендентны­ми ценностями, его происхождения и предназначения. Сюда же входят убеждения о правомерности его сущест­вования как общества и о качествах, дающих членам общества право принадлежать к нему. Разумеется, куль­тура включает в себя произведения искусства, литературы и отвлеченной мысли, многие из которых посвящены упо­мянутым убеждениям. Общества имеют тенденцию быть «национальными».

Современные «национальные» общества — общества, претендующие на то, что они служат воплощением нацио­нального единства, и обладающие своими собственными национальными культурами, своими собственными, ско­рее независимыми, чем зависимыми, экономическими системами, своими собственными системами правления, своим собственным генетическим самовоспроизводством и своим собственным суверенитетом над территорий, обо­значенной границами, — представляют собой наиболее самостоятельные из всех социальных систем, известных нам из истории человечества, самые независимые общест­ва своих эпох.

П. Итак, мы убедились в том, что общество — это не прос­то совокупность объединившихся людей, изначальных и культурных коллективов, взаимодействующих и обмени­вающихся услугами друг с другом. Все эти коллективы образуют общество в силу своего существования под об­щей властью, которая осуществляет свой контроль над территорией, обозначенной границами, поддерживает и насаждает более или менее общую культуру. Именно эти факторы превращают совокупность относительно специа­лизированных изначальных корпоративных и культурных коллективов в общество.

На каждой из составных частей лежит печать принад­лежности к обществу, именно к данному обществу и ни к какому другому. Одна из многочисленных задач социоло­гии, и в частности ее конкретной отрасли, получившей название макросоциологии, состоит в освещении механиз­мов или процессов, в силу которых это собрание, или со­вокупность, изначальных корпоративных и культурных групп функционирует как общество.

Главными факторами, создающими и сохраняющими общество, являются центральная власть, согласие и тер­риториальная целостность. Центральная власть формиру­ет общество не просто через посредство осуществляемой ею фактической власти над любыми конкретными дейст­виями в любых конкретных обстоятельствах, хотя подоб­ные акты власти и имеют важное значение как таковые. Конкретные акты власти, кроме того, производят остаточ­ное действие на тех, по отношению к кому они применяют­ся. Это остаточное действие слагается из: 1) сосредото­чения внимания на центре; 2) чувства отождествления с другими людьми, тоже ощущающими свою подчиненность той же (власти, — всеми теми, кто разделяет территорию, над которой осуществляется власть; и 3) убеждения в правомочности власти действовать так, как она действует. Вот эти-то три остаточных эффекта подчиненности общей власти и превращают лиц, подчиняющихся ей, в членов данного общества, формируя их представления и убежде­ния. Экологическая взаимозависимость и принудительная власть еще не образуют необходимую обществу культу­ру, хотя и весьма способствуют ее возникновению.

Эти три остаточных эффекта входят в культуру, то есть в убеждения и символы членов общества. Членство в обществе, как таковое, само по себе не создает культуры общества. Культура общества является продуктом твор­ческих усилий и щедрой фантазии творческих лично­стей — религиозных пророков и святых, ученых, великих (и не только великих) писателей, художников, журна­листов, философов, старейшин и мудрецов, — чье миросо­зерцание приходится по сердцу их современникам и потом­кам. Культура представляет собой продукт потребности простых, творчески менее одаренных людей иметь пред­ставление об окружающем их мире, помогающее осмыс­лить важнейшие события человеческого бытия, объяснить их причины и отличить хорошее от дурного. Главная культура общества и его вариантные культуры являются в известной мере самозарождающимися. Никогда еще не бывало, чтобы они были полностью созданием существую­щих центральных властей какого бы то ни было общества (да и не полностью — весьма редко).

Вместе с тем три упомянутых мною выше остаточных эффекта усваиваются культурой различных культурных групп. Происходит это в силу того, что созидатели куль­туры сплошь и рядом непосредственно касаются в своих религиозных проповедях или философских рассуждениях, в своих литературных трудах или произведениях изобра­зительного искусства фактов и символов центральной власти. Центральная власть занимает их мысли, и они не могут не думать о ней. Дело в том, что могущество и ве­личие центральной власти имеют обертоны, которые кон­ститутивно входят в мир мыслей и чувств творческих личностей. Кроме того, три остаточных эффекта централь­ной власти принадлежат к сфере убеждений, и в этом своем качестве они сами представляют собой часть куль­туры. Они к тому же не могут не соединяться и не сплав­ляться самыми различными способами с продуктами или содержанием самостоятельно возникающей религиозной, литературной, художественной и умозрительной или фило­софской культуры.

Итак, вследствие этих процессов каждое общество при­обретает наряду с центральной системой власти— которая, как мы убедимся ниже, никоим образом не сводится ис­ключительно к власти правительственной, политической или военной — центральную культурную систему. Эта цент­ральная культурная система слагается из тех убеждений и экспрессивных символов, которые имеют отношение к центральной институциональной системе и к категориям, превосходящим эту центральную институциональную систему и отражающимся на ней. Центральная культур­ная система имеет свою собственную институциональную систему: церкви, секты, школы, университеты, библиоте­ки, музеи и т. п. Элиты людей, управляющие этими куль­турными институтами, вступают в многообразные и тес­ные отношения с центральной институциональной систе­мой и становятся ее частью. Система образования пред­ставляет собой такую часть комплекса институтов центральной власти и культурных институтов, которая внедряет значительные компоненты центральной культурной системы в другие секторы общества. Тем самым она способствует формированию и распространению общей культуры.

Центральная культурная система в большинстве об­ществ включает в себя за основную часть времени их су­ществования многие продукты культуры, положительно ориентированные по отношению к центральной институ­циональной системе. Там, где центральная культурная система преимущественно отчуждается от центральной институциональной системы или же никогда не достигает единства с ней, центральная институциональная система утрачивает (либо вообще не приобретает) некоторую то­лику своей законности, а вместе с тем и своей способности мирно и эффективно осуществлять свою власть. Это при­водит к резким конфликтам и подготавливает коренные изменения.

Петр Штомпка (р. в 19 -) – известный польский социолог, профессор Ягеллонского университета (Краков), член Европейской и Польской академий наук, президент Международной социологической ассоциации (2003-). Читал курсы лекций во многих ведущих университетах Америки и Европы. Автор свыше 10 монографий, в том числе: «Структура и функция» (1975), «Общество в действии» (1991), «Деятели и структуры» (1994).

Обобщающий характер имеет монография П.Штомпки «Социология социального действия» (1993), переведенная на русский язык. Ниже приведен, с сокращениями, заключительный раздел главы 9 этой монографии, в котором дается характеристика новых исторических условий (80-е – начало 90-х годов ХХ в.), вызвавших к жизни новые теории модернизации.