Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Религиозные факторы взаимодействия
|
|
Исламские и европейские юридические институты несравненно активнее контактируют друг с другом в современных мусульманских странах. В результате к настоящему времени в подавляющем большинстве из них сложились правовые системы, которые включают элементы данных правовых культур в их единстве, взаимопроникновении или конкуренции. При этом в тесном взаимодействии с европейской правовой культурой ярко проявляются характерные черты исламского права как юридического явления и самостоятельной правовой системы.
Естественно, речь идет не о слепом заимствовании. Несмотря на широкое использование опыта иных правовых культур, а также международных стандартов, которые в решающей степени формируются под воздействием западной цивилизации, современное исламское право в эпоху глобализации развивается на собственной основе. И сегодня оно сохраняет ключевые признаки своей самобытности. Главный из них заключается в том, что исламское право остается тесно связанным с исламом как религией. Именно соотношение религиозного и юридического начал в исламском праве во многом предопределяет характер его влияния на различные сегменты современных правовых систем мусульманских стран, а также объясняет специфику его связей с европейской правовой культурой, для которых характерно как безконфликтное сосуществование и позитивное взаимное дополнение, так и противостояние.
Естественно, преобладание той или другой из этих конкурирующих тенденций в существенной мере зависит от общей направленности правовой системы конкретной мусульманской страны, ее преобладающей ориентации на шариат или на европейские модели. Поэтому едва ли возможно предложить одну универсальную модель взаимосвязей указанных культур, подходящую в равной степени для всех рассматриваемых правовых систем. Вместе с тем, общим для них является то, что характер и результаты взаимодействия исламской и европейской правовых традиций зависят, прежде всего, от характера соотношения двух тесно связанных между собой факторов, определяющих современную роль исламского права. Ими являются степень близости регулируемых правом ситуаций к религиозно-этическим предписаниям шариата, а также наличие или отсутствие в Коране и сунне (шариате) точных детальных положений, касающихся тех или иных юридических вопросов.
Кроме того, нельзя не заметить, что указанные правовые культуры эффективнее взаимодействуют в тех областях, где исламская мысль более последовательно отстаивает правовые начала. Правда, степень приближения к правовым критериям, в свою очередь, прямо зависит от того, насколько подробно регулирует шариат (а значит – религиозные предписания) те или иные стороны поведения людей. Чем глубже исламские религиозные нормы вторгаются в общественные связи, тем менее заметную роль в них играет исламское право как юридическое явление. И, наоборот: в тех областях, где Коран и сунна Пророка ограничиваются самыми общими предписаниями, а детальные правила поведения сформулировал фикх, исламское право проявляет себя значительно более активно.
Конечно, исламская мысль рассматривает все выводы фикха (в том числе правовые по своему содержанию) как осмысление шариата, его религиозно-этических постулатов. Но в реальности религиозные и правовые нормы ислама – не одно и то же. Поэтому не всегда подробное регулирование определенных вопросов религиозными исламскими правилами является показателем масштабов действия исламского права в юридическом смысле. Порой между указанными нормативными регуляторами не прямая, а обратная связь.
В силу этого в различных сегментах современных правовых систем мусульманских стран взаимодействие исламской и европейской традиций выглядит неодинаково. Просматривается закономерность: чем подробнее предписания Корана и сунны Пророка регулируют отношения людей, тем вероятнее их конфликт с европейской правовой культурой. Одновременно наличие в указанных источниках многочисленных детальных положений чаще всего прямо влияет на позиции исламского права в современных правовых системах.
Наиболее ярко это проявляется в тех правовых областях, которые прямо ориентируются на религиозные критерии. Отметим две такие ключевые сферы – право «личного статуса», под которым принято понимать юридическое оформление брачно-семейных, наследственных и некоторых других отношений, а также уголовное право. Общим для них является наличие в шариате по этим вопросам большого числа точных императивных предписаний, которые, с исламской точки зрения, не могут быть заменены иными правилами и воспринимаются общественным сознанием в качестве органичной части религии ислама. Вместе с тем, существенные различия между исламской и европейской правовыми культурами в этих областях отнюдь не всегда свидетельствуют об их прямом противостоянии. Применительно к указанным двум отраслям эти культуры взаимодействуют неодинаково: если в регулировании отношений «личного статуса» они, как правило, не сталкиваются, то уголовное право зачастую представляет собой арену их острого конфликта.
2. Семейное и уголовное право: противостояние без конфликта?
Практически во всех мусульманских странах (исключением являются Турция, бывшие советские республики Центральной Азии и Азербайджан) в сфере «личного статуса» мусульман продолжает доминировать исламское право, точнее – фикх в форме законодательства или доктрины. Вполне очевидно, что данная отрасль неодинаково регулируется исламским и европейским правом. Достаточно вспомнить закрепляемый шариатом институт полигамии и брачного выкупа, положение женщины в семейных отношениях, характерные для ислама формы прекращения брака или исламский запрет усыновления. Однако прямого конфликта между исламским и европейским правом здесь почти всегда удается избежать. Дело в том, что «личный статус» составляет особую отрасль права мусульманских стран, которая действует преимущественно по религиозному принципу. Иначе говоря, мусульмане в решении вопросов своего «личного статуса» подчиняются фикху (исламскому праву), а немусульмане – принятым соответствующими конфессиями правилам. Не случайно в ряде современных мусульманских стран по вопросам семейного права параллельно действуют различные для мусульман и немусульман законодательные акты, отражающие плюрализм религиозных традиций.
Другими словами, в вопросах личного статуса, как правило, многие императивные предписания шариата не распространяются на немусульман, которые в регулировании многих брачно-семейных вопросов могут следовать иным правовым нормам. Следствием такого положения является существование в ряде рассматриваемых стран самостоятельных судов по личному статусу для мусульман и представителей иных конфессий.
Есть и другая модель решения проблемы взаимного несоответствия религиозных требований в указанной сфере, когда по вопросам «личного статуса» действует единое основанное на шариатских принципах законодательство, но предусматривающее нераспространение ряда его норм на немусульман (например, в отношении полигамии или запрета мусульманке заключать брак с немусульманином).
При таком подходе исламские и европейские правовые нормы и принципы, хотя содержательно и противостоят друг другу, но не вступают между собой в прямой конфликт. Они действуют параллельно, взаимно не пересекаясь, либо реализуются в виде единых положений законодательства, по которым между ними нет принципиальных расхождений. Отдельные противоречия снимаются путем оговорки о неприменении тех или иных статей закона в отношении тех граждан, которые не исповедуют ислам. Если исламское семейное законодательство и распространяется на немусульман, то только в качестве общего права мусульманской страны в том случае, когда та или иная религиозная конфессия не имеет особых собственных правил регулирования указанных отношений. Иными словами, в этой ситуации немусульмане подчиняются законодательству своей страны, а не религиозным нормам ислама.
Следует также иметь в виду косвенное влияние европейских стандартов на современное семейное законодательство, которое почти во всех мусульманских странах продолжает основываться на шариате. Несмотря на то, что данная отрасль права весьма подробно разработана традиционным фикхом, есть возможность трактовать отдельные ее положения в менее или более либеральном ключе со ссылкой на цели шариата, общие принципы фикха и «исключенные интересы» мусульманской общины. С учетом такой особенности семейное законодательство в ряде мусульманских стран в последнее время заметно эволюционирует в направлении предоставления более широких прав женщине, в чем нельзя не увидеть влияния общемировых, а, значит, европейских тенденций правового развития. Наглядными примерами являются последние реформы семейного права Египта, а также принятие в 2004 г. нового семейного кодекса в Марокко. Но даже эти новации укладываются в общие рамки исламского права в его современной трактовке. Так что и здесь наряду с противоречиями наблюдается своеобразный диалог между правовыми культурами.
Другая отрасль, в которой исламская и европейская правовые модели стоят на принципиально разных позициях, представлена уголовным правом. Здесь соотношение между ними не выглядит таким безконфликтным, как в сфере «личного статуса». Во многих рассматриваемых странах указанная отрасль права продолжает копировать европейские образцы. Однако в целом в последние десятилетия в уголовном праве многих регионов мусульманского мира усиливается влияние шариата. В ряде стран (например, в ОАЭ и Катаре) новое уголовное законодательство европейского профиля в широких масштабах допускает применение исламских норм, а в некоторых случаях (в частности, в Иране, Судане и Йемене) приняты уголовные кодексы, целиком основанные на шариате.
В странах, где данная отрасль ориентируется на шариатские критерии, нередки случаи острых конфликтов, вызванных главным образом распространением ее действия на немусульман. Дело в том, что традиционное исламское уголовное право устанавливает такие меры ответственности, которые чужды современному европейскому правосознанию. Да и некоторые преступления, влекущие предусмотренные шариатом санкции, вступают с ним в явное противоречие. В частности, исламская правовая мысль считает тяжкими преступлениями употребление алкогольных напитков, вероотступничество, интимную связь вне брака и недоказанное обвинение во вступление в такие отношения. К мерам ответственности исламское уголовное право относит, например, отсечение руки и ноги, телесное наказание, забивание камнями, смертную казнь за выход из ислама.
Но исламская концепция преступления и наказания не просто по многим параметрам не состыкуется с основами европейского уголовного права. С позиций ислама ситуация осложняется тем, что наиболее серьезные преступления и меры ответственности детально определены ведущими «корнями фикха» - Кораном и сунной Пророка. На этом основании исламское сознание воспринимает указанные предписания шариата как абсолютно императивные и тесно связанные с религиозными постулатами. Более того, многие исламские мыслители ставят преступления, посягающие на права Аллаха и влекущие точно установленные шариатом меры ответственности, в один ряд с религиозными обязанностями мусульман. Иначе говоря, отказ власти признать их в форме законодательного закрепления может расцениваться исламским сознанием как прямой отход от религии.
С учетом сказанного становится понятным, почему любые шаги в направлении исламизации правовой системы в современных мусульманских странах сразу же привлекают особое внимание именно к уголовному праву, которое оказывается в центре острых дискуссий. Перспективы включения в данную отрасль права шариатских норм оцениваются общественным мнением с разных, порой противоположных позиций. С одной стороны, если власть провозглашает курс на претворение шариата, то она должна, прежде всего, законодательно закрепить точно установленные шариатом нормы, которые не допускают различного толкования. А к ним относятся указанные выше предписания о преступлениях и соответствующих мерах ответственности за их совершение. На этом настаивают сторонники немедленной и максимально полной реализации норм шариата.
С другой стороны, такая правовая политика встречает решительное возражение со стороны немусульман, воспринимающих включение шариатских норм в уголовное право как навязывание им чуждых религиозных традиций. Именно так и происходило в некоторых мусульманских странах, вставших на путь исламизации своих правовых систем. Вспомним, что в Судане введение в действие основанного на шариате уголовного кодекса 1983 г. до предела обострило ситуацию на Юге страны, где проживают преимущественно немусульмане, которые отнеслись к этому шагу как к насильственному распространению на них исламских религиозных норм.
Можно привести и пример северных штатов Нигерии, где в 2000 г. вступило в силу аналогичное законодательство, что спровоцировало конфликт между мусульманами и христианами. Более того, принятые шариатскими судами решения на основе указанного уголовного законодательства вызвали негативный резонанс далеко за пределами страны. Так, в 2004 г. общественное мнение и официальные структуры ряда западных странах резко осудили приговор, вынесенный Амине Лаваль, которая родила ребенка вне брака и на основании этого факта была обвинена в незаконных интимных отношениях.
Обратим внимание и на то, что к немедленному принятию шариатского уголовного законодательства не готова и значительная часть мусульман, для которых европейское право уже давно превратилось в неотъемлемый элемент образа жизни и действующей правовой системы. Об этом свидетельствует опыт даже некоторых мусульманских стран, которые в разной форме подтвердили свою приверженность шариату. Например, с 1980 г. в Египте в соответствии с внесенными поправками в конституцию исключается принятие законодательства, противоречащего точным положениям Корана и сунны. Несмотря на это в стране продолжает действовать уголовный кодекс 1937 г., который им не соответствует. В Кувейте с начала 90-х гг. прошлого века при канцелярии Эмира работает Высшая консультативная комиссия по работе над окончательным претворением норм шариата. Она концентрирует свои усилия на подготовку общественного мнения страны к решению этой задачи. Однако до сих пор проект нового уголовного законодательства на шариатский манер даже не разработан. Очевидно, что этому препятствует не только перспектива негативной международной реакции на такой шаг, но и достаточно серьезное влияние европейской правовой традиции внутри страны.
Таким образом, по сравнению с другими отраслями современное уголовное право мусульманских стран создает значительно больше проблем в сфере взаимодействия исламской и европейской правовых культур. И дело не только в том, что исламская концепция преступления и наказания негативно оценивается европейским правосознанием. Противостояние усугубляется и тем, что в ряде стран исламское уголовное право неукоснительно применяется по отношению к гражданам вне зависимости от их религиозной принадлежности и нередко ко всем преступлениям, совершенным на территории конкретной мусульманской страны даже иностранцами из числа немусульман.
Вместе с тем, даже там, где уголовное законодательство основано на шариате, стремятся избежать прямого конфликта между ним и европейской правовой культурой. В частности, иногда шариатские уголовные санкции распространяются только на мусульман, а немусульмане несут уголовную ответственность по уголовному законодательству европейского профиля. В отдельных случаях (например, в Судане) нормы шариата не применяются там, где большинство жителей не исповедуют ислам. Кроме того, устанавливая под влиянием ислама уголовную ответственность за некоторые преступления (например, употребление алкоголя) законодательство отдельных стран предусматривает санкции, не совпадающие с шариатскими. Так что даже в уголовном праве наряду с противоречиями между исламским и европейским подходами наблюдается их, так сказать, параллельное сосуществование, исключающее прямой конфликт.
3. Гражданское и предпринимательское право – пример взаимного сотрудничества
За пределами «личного статуса» и уголовного права исламское право чаще всего достаточно гармонично сочетается с нормами законодательства современных мусульманских стран, ориентирующегося на европейские образцы. Убедительным примером могут служить действующие в большинстве из них гражданские и торговые кодексы европейского типа, которые предусматривают отдельные исламские правовые нормы, принципы и даже институты (например, относительно злоупотребления правом, преимущественного права приобретения в собственность земли, вакуфного имущества, аренде земли), не нарушающие общую природу данного законодательства.
Кстати, закрепление европейскими по своей принципиальной направленности актами исламских норм наглядно, хотя и косвенно свидетельствует в пользу правового характера этих положений фикха, а значит – существования исламского права как юридического явления. Исключение составляют лишь те предписания гражданского и предпринимательского законодательства, которые касаются уплаты процентов при просрочке погашения долга, рисковых сделок, оснований ответственности за причиненный материальный ущерб или права собственности на некоторые виды имущества. По этим вопросам исламский подход расходится с европейским взглядом. Интересно, однако, что в некоторых мусульманских странах накоплен опыт преодоления данного противоречия.
Например, в ходе исламизации правовой системы в гражданский кодекс Ливии были внесены изменения, предусматривающие запрет получения процентов по сделкам о предоставлении кредита между физическими лицами, а также рисковых договоров. В Кувейте гражданский кодекс также запрещает проценты в долговых отношениях между гражданами. Правда, это предусмотрено диспозитивной нормой торгового кодека применительно к коммерческому кредиту. Однако конфликт с шариатом может быть снят путем соглашения сторон о том, что положение законодательства о процентах не применяется в отношениях между ними.
Ориентация на европейские правовые традиции характерна для гражданского и предпринимательского права даже тех современных мусульманских стран, где позиции шариата наиболее прочны. Например, в Саудовской Аравии продолжает действовать законодательство о торговле 1931 г., взявшее за основу Османский торговый кодекс 1850 г., который, в свою очередь, был построен по французской модели. Единственный заметный отход от османского образца - исключение процентов при коммерческом кредите.
Другими словами, в гражданском и торговом праве расхождения между исламским и европейским подходами по отдельным вопросам нельзя отрицать, но они преодолеваются в приемлемых для каждого из них правовых рамках. В целом же в отмеченных отраслях обе правовые культуры взаимодействуют достаточно эффективно. Более того, именно в данной области появляются такие образцы законодательства, которые, по сути, являются симбиозом правовых решений, предлагаемых каждой из них. Поэтому они не могут однозначно считаться ни исламскими, ни европейскими. Ярким примером такого органичного сочетания является кодекс гражданских взаимоотношений ОАЭ 1985 г.
Стоит также вспомнить исламский правовой институт вакфа, регулируемый в большинстве рассматриваемых стран законодательством, в котором традиционные исламские положения позитивно взаимодействуют с европейскими по форме подходами. Более того, под влиянием сегодняшних реалий возникают новые формы вакфа. Причем многие из них (например, коллективные вакфы или вакуфные фонды) прямо отражают современную практику, связанную с имущественными отношениями и предпринимательством рыночного характера, а значит – с европейским правовым опытом.
Однако, пожалуй, наиболее убедительным доказательством тесного позитивного взаимодействия двух указанных правовых систем выступают правовые основы исламских финансово-экономических институтов, которые принято именовать исламской экономикой. Вопреки распространенному мнению, современные исламские предпринимательские структуры не противостоят традиционным рыночным формам, а дополняют их. Главное в том, что правовые нормы, регулирующие организацию и деятельность указанных институтов, основаны на сочетании шариатских принципов с законодательством европейского профиля.
Ориентации предпринимательского и гражданского права современных мусульманских стран на европейские модели не противоречит тот факт, что в некоторых из них (Судане, Иране или Пакистане) запрещены любые банковские операции, предусматривающие получение процентов. Дело в том, что здесь действующее законодательство, построенное по европейским образцам, за исключением небольшого числа норм оценивается как не противоречащее шариату и даже включает отдельные нормы, принципы и институты исламского права, которые вполне совместимы с европейскими юридическими конструкциями. Это же относится к такому традиционному исламскому институту, как вакф.
В последние десятилетия здесь получили большое развитие исламские предпринимательские структуры (банки, страховые компании, инвестиционные фонды), правовые основы организации и деятельности которых органично сочетают европейские и исламские подходы. Отдельные противоречия между ними (в частности, относительно процентов, рисковых договоров или ограничений оборота некоторых видов имущества) преодолеваются правовыми способами, в том числе с помощью обращения к диспозитивным нормам законодательства и заключения особых сделок, запрещающих любые действия, которые нарушают положения шариата. Именно так и поступают исламские банки и другие коммерческие институты, вступая в договорные отношения со своими партнерами. Важно при этом иметь в виду, что указанные оговорки о непротиворечии шариату принимаются во внимание судами и иными институтами (например, центральными банками), ориентирующимися в целом на европейское по своему профилю законодательство.
Интересно, что обращение к правовым институтам, восходящим к европейской традиции, характерно и для правовых основ организации и функционирования самих исламских финансово-экономических институтов. Причем глубокое влияние европейского права прослеживается даже в законодательстве, прямо закрепляющем исламские правовые концепции. В частности, принятые в ряде мусульманских стран законы об исламских банках по своей форме и приемам юридической техники идут в русле европейской правовой традиции. Примером может служить закон ОАЭ 1985 г. об исламских банках, финансовых институтах и инвестиционных компаниях, в соответствии с которым на указанные структуры распространяется действие законодательства о Центральном банке, денежном обращении и банковской деятельности, а также о коммерческих компаниях.
Иными словами, даже если законодательство об исламских предпринимательских институтах предусматривает шариатские по своему смыслу положения, то на уровне конкретных правовых предписаний и конструкций они приобретают вид, привычный для европейской правовой культуры. Просто заимствованная форма наполняется исламским содержанием. Все это свидетельствует о тесном позитивном взаимодействии и сотрудничестве исламского и европейского права на уровне данного сегмента правовых систем современных мусульманских стран.
Итак, в области предпринимательства в подавляющем большинстве мусульманских стран исламские институты действуют наряду с традиционными рыночными структурами, ориентирующимися на европейские образцы. При этом участники делового оборота получают возможность выбирать удобные для себя правовые инструменты, исключающие прямой конфликт между исламским и европейским подходами. Кстати, как в указанных странах, так и за пределами мусульманского мира из чисто деловых соображений к исламским правовым институтам обращаются немало немусульман. Этот факт красноречиво подтверждает, что между религиозными постулатами и реально действующими исламскими предпринимательскими структурами со своей правовой базой, включающей исламские и европейские элементы, жесткой зависимости нет.
Следует также учитывать, что современная исламская правовая мысль обосновывает отход от некоторых императивных предписаний шариата, касающихся имущественных правоотношений, ссылками на его же собственные концепции и общие принципы. Например, получение государством кредита при условии уплаты процентов противоречит исламскому праву. Однако это допускается на том основании, что иной возможности решить первоочередные проблемы страны нет, а общий принцип фикха позволяет совершать запрещенное в состоянии крайней необходимости в интересах сохранения жизни.
И все же нельзя не заметить возрастания роли исламского права в регулировании предпринимательства в большинстве современных мусульманских стран. Другое дело, что в этой сфере его нормы, как правило, не вступают в конфликт с действующим законодательством европейского образца.