Из письма А.С. Пушкина Н.Н. Пушкиной. 8 сентября 1833 г.

Мой ангел, здравствуй. Я в Казани с пятого и до сих пор не имел время тебе написать слова. Сей­час еду в Симбирск, где надеюсь найти от тебя пись­мо. Здесь я возился со стариками, современниками моего героя1; объезжал окрестности города, осмат­ривал места сражений, расспрашивал, записывал и очень доволен, что не напрасно посетил эту сторону. Погода стоит прекрасная, чтоб не сглазить только. Надеюсь до дождей объехать все, что предполагал видеть, и в конце сентября быть в деревне... Здесь Баратынский2. Вот он ко мне входит. До Симбир­ска. Я буду говорить тебе о Казани подробно — те­перь некогда. Целую тебя.

1 Под героем имеется в виду Е.И. Пугачев.

2 Речь идет о поэте Е.А. Боратынском. Жизнь и твор­ческая судьбы Е.А. Боратынского были тесно связаны с Ка­занью и Казанской губернией: он был женат на дочери ка­занского помещ. Л.Н. Энгельгардта, неоднократно бывал в Казани и в имении жены - с. Каймары. С А.С. Пушкиным Е.А. Боратынский встретился в Казани 6 сент. 1833 г.

19. Из воспоминаний А.А. Фукс о пребыва­нии А.С. Пушкина в Казани

...7 сентября, в 9 часов утра, муж мой ездил провожать Баратынского, видел там Пушкина и в полчаса успел так ним познакомиться, как бы они уже долго жили вместе.

Пушкин ехал в Оренбург собирать сведенья для истории Пугачева и по той же причине останавли­вался на одни сутки в Казани. Он знал, что в Каза­ни мой муж, как старожил, постоянно занимавший­ся исследованием здешнего края, всего более мог удовлетворить его желанию, может быть, и желал с нами познакомиться.

В этот же день, поутру, Пушкин ездил, тройкою на дрожках, один к Троицкой мельнице, по сибир­скому тракту, за десять верст от города; здесь был лагерь Пугачева, когда он подступал к Казани. За­тем, объехав Арское поле, был в крепости, обежал ее кругом и потом возвратился домой, где оставался целое утро, до двух часов, и писал, обедал у Е.П.Пер-цова, с которым был знаком еще в Петербурге; там обедал и муж мой.

В шесть часов вечера мне сказали о приезде к нам. Я встретила его в зале. Он взял дружески мою руку с следующими ласковыми словами: «Нам не нужно с вами рекомендоваться; музы нас познако­мили заочно; а Баратынский еще более». С Карлом Федоровичем они встретились, как уже коротко зна­комые...

Напившись чаю, Пушкин и К.Ф. поехали к ка­занскому первой гильдии купцу Крупеникову1, быв­шему в плену у Пугачева, и пробыли там часа пол­тора; возвратясь к нам в дом, у подъезда, Пушкин благодарил моего мужа...

1 Речь идет о Леонтии Филипповиче Крупеникове (1755-1839), владельце кожевенного завода. В 1809-1811 гг. был городским головой Казани.

По возвращении от Крупеникова прислали за моим мужем от одного больного; он хотел было от­казаться, но Пушкин принудил его ехать. Я оста­лась с моим знаменитым гостем одна и, признаюсь, не была этим довольна. Он тотчас заметил мое сму­щение и своею приветливой любезностью заставил меня с ним говорить, как с знакомым. Мы сели в моем кабинете. Он просил показать ему стихи, напи­санные ко мне Баратынским, Языковым1 и Озноби­шиным, читал их все сам вслух и очень хвалил сти­хи Языкова. Потом просил меня непременно прочи­тать стихи моего сочинения. Я прочла сказку «Же­них», и он, слушая меня, как бы в самом деле хоро­шего поэта, вероятно, из любезности, несколько раз останавливал мое чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам.

...Он много говорил о духе нынешнего времени, о его влиянии на литературу, о наших литерато­рах, о поэтах, о каждом из них сказал мне свое мне­ние и наконец прибавил: «Смотрите, сегодняшний вечер была моя исповедь; чтобы наши разговоры ос­тались между нами».

Мой муж и Перцов приехали уже в десять ча­сов, нашли нас в дружеской беседе и поддержали наш литературный разговор. Пушкин, говоря о рус­ских поэтах, очень хвалил родного моего дядю, Гав­рилу Петровича Каменева, возвратился опять в мой кабинет, чтобы взглянуть на его портрет, и, посмот­рев на него несколько минут, сказал: «Этот человек достоин был уважения; он первый в России осмелил­ся отступить от классицизма. Мы, русские роман­тики, должны принести должную дань его памяти: этот человек много бы сделал, ежели бы не умер так рано». Он просил меня собрать все сведения о Каме­неве и обещал написать его биографию...

1 Языков Николай Михайлович (1803-1847) — рус­ский поэт-лирик. Друг А.С. Пушкина.

После ужина Пушкин опять пошел ко мне в ка­бинет. Пересматривая книги, он раскрыл сочинения одного казанского профессора; видав в них прозу и стихи, он опять закрыл книгу и, как бы с досадою, сказал: «О, эта проза и стихи! Как жалки те поэты, которые начинают писать прозой; признаюсь, еже­ли бы я не был вынужден обстоятельствами, я бы для прозы не обмакнул пера в чернила...» Он проси­дел у нас до часу и простился с нами, как со старыми знакомыми; несколько раз обнимал моего мужа и, кажется, оставил нас не с притворным сожалением, сказавши при прощании: «Я никак не думал, чтобы минутное знакомство было причиною такого груст­ного прощания; но мы в Петербурге увидимся».

На другой день я встала в пять часов утра, на­писала на проезд нашего знаменитого гостя стихи и послала их в восемь часов к Пушкину, но его не было в Казани; он выехал на рассвете в Оренбург, а ко мне оставил письмо. Я, простившись с ним, дума­ла, что его обязательная приветливость была обык­новенной) светскою любезностью, но ошиблась. До самого конца жизни, где только было возможно, он оказывал мне особенное расположение; не писав по­чти ни к кому, он писал ко мне несколько раз в год и всегда собственною своею рукою; познакомил меня заочно со всеми замечательнейшими русскими литераторами и наговорил им обо мне столько для меня лестного, что я, но приезде моем в Москву и Петербург, была удостоена их посещением...