Теория познания: «идолы» (заблуждения) разума и основные пути познания

Как науки, которые теперь имеются, бесполезны для новых открытий, так и логика, которая теперь имеется, бесполезна для открытия знаний...

Логика, которой теперь пользуются, скорее служит укрепле­нию и сохранению заблуждений, имеющих свое основание в об­щепринятых понятиях, чем отысканию истины. Поэтому она бо­лее вредна, чем полезна.

Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоко­лебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы, Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь: выводит акси­омы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и по-

степенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксио­мам. Это путь истинный, но не испытанный.

Там же. С. 13, 15.

Идолы и ложные понятия, которые уже пленили человечес­кий разум и глубоко в нем укрепились, так владеют умом лю­дей, что затрудняют вход истине, но, если даже вход ей будет дозволен и предоставлен, они снова преградят путь при самом обновлении наук и будут ему препятствовать, если только люди, предостереженные, не вооружатся против них, насколько возмож*¹ но...

Есть четыре вида идолов, которые осаждают умы людей. Для того, чтобы изучать их, дадим им имена. Назовем первый вид идолами рода, второй — идолами пещеры, третий — идолами площади и четвертый — идолами театра...

Идолы рода находят основание в самой природе человека, в племени или самом роде людей, ибо ложно утверждать, что чув­ства человека есть мера вещей. Наоборот, все восприятия как чув­ства, так и ума, покоятся на аналогии человека, а не аналогии мира. Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде...

Идолы пещеры суть заблуждения отдельного человека. Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет при­роды. Происходит это или от особых прирожденных свойств каж­дого, или от воспитания и бесед с другими, или от чтения книг и от авторитетов, перед какими кто преклоняется, или вследствие разницы во впечатлениях, зависящей от того, получают ли их души предвзятое и предрасположенное или же души хладно­кровные и спокойные, или по другим причинам...

Существуют еще идолы, которые происходят как бы в силу взаимной связанности и сообщества людей. Эти идолы мы назы­ваем, имея в виду порождающие их общения и сотоварищества людей, идолами площади. Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум. Определения и разъяснения, которыми привыкли воору­жаться и охранять себя ученые люди, никоим образом не помо­гают делу. Слова прямо насилуют разум, смешивая все, и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям...

Существуют, наконец, идолы, которые вселились в души лю­дей из разных догматов философии, а также из превратных зако­нов доказательств. Их мы называем идолами театра, ибо мы считаем, что, сколько есть принятых или изобретенных фило­софских систем, столько поставлено и сыграно комедий, пред­ставляющих вымышленные и искусственные миры.

Там же. С. 18—20.

Те, кто занимался науками, были или эмпириками, иди дог­матиками. Эмпирики, подобно муравью, только собирают и до­вольствуются собранным.-Рационалисты, подобно паукам, про­изводят ткань из самих себя. Пчела же избирает средний способ: она извлекает материал из садовых и полевых цветов, но распо­лагает и изменяет его по своему умению. Не отличается от этого и подлинное дело философии. Ибо она не основывается только или преимущественно на силах ума и не откладывает в сознание нетронутый материал, извлекаемый из естественной истории и из механических опытов, но изменяет его и перерабатывает в ра­зуме. Итак, следует возложить добрую надежду на более тесный и нерушимый (чего до сих пор не было) союз этих способнос­тей — опыта и рассудка.

...Мы же не воздвигаем какой-либо капитолнй или пирами­ду в честь человеческого высокомерия, но основываем в челове­ческом разуме священный храм по образцу мира. И мы следуем этому образцу. Ибо то, что достойно для бытия, достойно и для познания, которое есть изображение бытия.

Там же. С. 59, 73.

Что же касается опровержения призраков или идолов, то этим словом мы обозначаем глубочайшие заблуждения человеческого ума. Они обманывают не в частных вопросах, как остальные заб­луждения, затемняющие разум и расставляющие ему ловушки: их обман является результатом неправильного и искаженного предрасположения ума, которое заражает и извращает все вос­приятия интеллекта.

Там же. Т. 1. С. 322.

Наука и ее методология. Индуктивный метод

Но наиболее серьезная из всех ошибок состоит в отклонении от конечной цели науки. Ведь одни люди стремятся к знанию в силу врожденного и беспредельного любопытства, другие — ради удовольствия, третьи — чтобы приобрести авторитет, четвертые..-л-

чтобы одержать верх в состязании и споре, большинство — ради материальной выгоды и лишь очень немногие — для того, чтобы данный от бога дар разума направить на пользу человеческому роду.

... наша цель состоит в том, чтобы найти {['предоставить ин­теллекту необходимую помощь, благодаря которой он сможет преодолеть все трудности и раскрыть тайны природы... Именно это мы и собираемся сделать: к подобной цели и направлены все наши усилия: с помощью особой науки сделать разум адекват­ным материальным вещам, найти особое искусство указания и наведения (directio), которое раскрывало бы нам и делало извес­тным остальные науки, их аксиомы и методы.

Там же. С. 121, 299.

Самое лучшее из всех доказательств есть опыт, если только он коренится в эксперименте.

Подлинная же и надлежащая мета [цель] наук не может быть другой, чем наделение человеческой жизни новыми открытиями и благами.

Для наук же следует ожидать добра только тогда, когда мы будем восходить по истинной лестнице, по непрерывным, а не прерывающимся ступеням — от частностей к меньшим аксио­мам и затем средним, одна выше другой, и наконец к самым общим.

Ведь только пустой и ограниченный ум способен считать, что можно создать и предложить некое с самого начала совер­шенное искусство научных открытий, которое затем остается толь­ко применять в научных исследованиях. Но люди должны твер­до знать, что подлинное и надежное искусство открытия растет и развивается вместе с самими открытиями, так что если кто-то, приступая впервые к исследованиям в области какой-нибудь на­уки, имеет некоторые полезные руководящие принципы иссле­дования, то после того, как он будет делать все большие успехи в этой науке, он может и должен создавать новые принципы, ко­торые помогут ему успешно продвигаться к дальнейшим открыт тиям.

Там же. С. 35, 45, 63, 313-314.

Ведь это было какое-то помрачение науки, которое быстро прошло, нечто, безусловно, несерьезное и одновременно в выс­шей степени вредное для нее. Ибо, когда сторонники такого под­ходя извращают явления в угоду законам своего метода, а все,

что не подходит под их дихотомии, либо отбрасывают, либо, не считаясь с природой, искажают...

Знание же передается другим, подобно ткани, которую нуж­но выткать до конца, и его следует вкладывать в чужие умы та­ким же точно методом (если это возможно), каким оно было первоначально найдено. И этого, конечно, можно добиться толь­ко в том знании, которое приобретено с помощью индукции...

...при изложении научных знаний следует соблюдать меру во всякого рода возражениях, использовать их осторожно и толь­ко в том случае, когда необходимо разрушить какие-то значи­тельные предрассудки и заблуждения ума...

Следующее различие метода выражается в том, что метод приспосабливается к предмету изложения... вообще невозможно к многообразной материи успешно применить единый метод...

Метод же — это своеобразная архитектура науки...

Там же. С. 342—343, 346—347.

Истинный же метод опыта сначала зажигает свет, потом ука­зывает светом дорогу: он начинает с упорядоченного и система­тического опыта, отнюдь не превратного и отклоняющегося в сто­рону, и выводит из него аксиомы, а из построенных аксиом — новые опыты...

Правильно же построенный метод неизменной стезей ведет через леса опыта к открытию аксиом.

...наш путь и наш метод... состоят в следующем: мы извле­каем не практику из практики и опыты из опытов (как эмпири­ки), а причины и аксиомы из практики и опытов и из причин и аксиом снова практику и опыты как законные истолкователи при­роды...

...наш способ истолкования... принимает во внимание не только движение и деятельность ума (подобно обычной логике), но также и природу вещей, постольку мы направляем ум так, чтобы он мог всегда пригодными способами обратиться к приро­де вещей. И поэтому в учении об истолковании мы даем много разнообразных указаний о видоизменениях способа открытия при­менительно к качеству и состоянию того предмета, который мы исследуем.

Там же. С. 46—47, 70—71, 79.

Индукцию мы считаем той формой доказательства, которая считается с данными чувств и настигает природу и устремляется к практике, почти смешиваясь с нею...

Но и в самой форме индукции и в получаемом через нее суж_г дении мы замышляем великие перемены...

.. для наук нужна такая форма индукции, которая произво­дила бы в опыте разделение и отбор и путем должных исключе­ний и отбрасываний делала бы необходимые выводы.

Там же. Т. 1. С. 75.

Подобно тому, как общепринятая логика, которая распоря­жается вещами посредством силлогизмов, относится не только к естественным, но и ко всем наукам, так и наша логика, которая движется посредством индукции, охватывает все.

Там же. Т. 2. С. 78.

...пусть никто не надеется, что он сможет управлять приро­дой или изменять ее, пока должным образом ее не поймет и не узнает...

...необходимо разделение и разложение тел, конечно, не ог­нем, но посредством размышления и истинной индукции с по­мощью опытов, а также посредством сравнения с другими тела­ми и сведения к простым природам и их формам, сходящимся и слагающимся в сложном.

.мы должны не измышлять и выдумывать, а открывать то, что свершает и привносит природа...

...следует применить истинную и законную индукцию, кото­рая есть самый ключ истолкования.

Там же. С. 88—89, 91.