Судьба мастера и маргариты определена

На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: воланд и азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев.

Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны. Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, воланд не отрываясь смотрел на необ" ятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг. Азазелло, расставшись со своим современным нарядом, то есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями, одетый, как и воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повелителя, так же как и он не спуская глаз с города.

Воланд заговорил:

- Какой интересный город, не правда ли?

Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:

- Мессир, мне больше нравится рим!

- Да, это дело вкуса, - ответил Воланд.

(…)

Но тут что-то заставило воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.

- Ба! - воскликнул воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, - менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?

- Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на воланда.

- Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? - Заговорил Воланд сурово.

- Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, - ответил дерзко вошедший.

- Но тебе придется примириться с этим, - возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она- в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.

- Я не буду с тобою спорить, старый софист, - ответил Левий Матвей.

- Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, - ты глуп, - ответил воланд и спросил: - Ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился?

- Он прислал меня.

- Что же он велел передать тебе, раб?

- Я не раб, - все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, - я его ученик.

- Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, - отозвался Воланд, - но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...

- Он прочитал сочинение мастера, - заговорил левий матвей, - и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

- Мне ничего не трудно сделать, - ответил воланд, - и тебе это хорошо известно.- Он помолчал и добавил: - а что же вы не берете его к себе, в свет?

- Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным голосом проговорил Левий.

- Передай, что будет сделано, - ответил Воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: -и покинь меня немедленно.

- Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, - в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.

- Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.

Левий Матвей после этого исчез, а воланд подозвал к себе азазелло и приказал ему:

- Лети к ним и все устрой.

(…)