Измерение эгоцентризма

Среди полученных результатов есть один, как раз наиболее интерес­ный для изучения логики ребенка и представляющий некоторые гаран­тии достоверности: это отношение эгоцентрической речи к общей сумме

Пиаже Ж. [Эгоцентрическая речь]

свободных высказываний ребенка. Эгоцентрическая речь — это, как мы видели, группа высказываний, состоящая из трех первых вышеуказанных категорий: повторения, монолога и коллективного монолога. <...> Спон­танная речь — это совокупность семи первых категорий, т.е. всех, за ис­ключением ответов; это совокупность всех высказываний, минус те, ко­торые считаются ответом на вопрос взрослого или ребенка. <...>

Эта пропорция эгоцентрической речи по отношению к сумме спон­танной [свободной] речи выразилась:

(Эгоцентрическая речь по отношению ко всей речи, включая сюда и ответы, равна 39% у Льва и 37% у Пи). Близость результатов у Пи и Льва уже сама по себе является счастливым признаком <...>.

Такие же вычисления, сделанные в отношении приблизительно 1500 высказываний, произнесенных в целой зале, дали результаты 0, 45 (сред­няя разница — 0, 05). <...>

Заключение

Какой вывод можно сделать из этого факта? [По-видимому, такой: до 6—7 лет] дети думают и действуют более эгоцентрично, чем взрослые, и меньше сообщают друг другу свои интеллектуальные искания, чем мы. Конечно, когда дети бывают вместе, то кажется, что они больше, чем взрос­лые, говорят о том, что делают; но большей частью они говорят только для самих себя. Мы, наоборот, меньше говорим о наших действиях, но наша речь почти всегда социализована.

Л.С. Выготский О ПРИРОД! ЭГОЦЕНТРИЧЕСКОЙ РЕЧИ¹

При изложении этой проблемы мы будем исходить из противопос­тавления двух теорий эгоцентрической речи — Пиаже и нашей. Соглас­но учению Пиаже, эгоцентрическая речь ребенка представляет собой прямое выражение эгоцентризма детской мысли, который, в свою очередь, явля­ется компромиссом между изначальным аутизмом детского мышления и постепенной его социализацией, так сказать, динамическим компро­миссом, в котором по мере развития ребенка убывают элементы аутиз­ма и нарастают элементы социализированной мысли, благодаря чему эго­центризм в мышлении, как и в речи, постепенно сходит на нет.

Из этого понимания природы эгоцентрической речи вытекает воз­зрение Пиаже на структуру, функцию и судьбу этого вида речи. В эго­центрической речи ребенок не должен приспособляться к мысли взрос­лого; поэтому его мысль остается максимально эгоцентрической, что на­ходит свое выражение в непонятности эгоцентрической речи для другого, в ее сокращенности и других ее структурных особенностях. По своей функции эгоцентрическая речь в этом случае не может быть ничем иным, как простым аккомпанементом, сопровождающим основную мело­дию детской деятельности и ничего не меняющим в самой этой мело­дии. Это скорее сопутствующее явление, чем явление, имеющее самосто­ятельное функциональное значение. Эта речь не выполняет никакой функции в поведении и мышлении ребенка. И наконец, поскольку она является выражением детского эгоцентризма, а последний обречен на отмирание в ходе детского развития, естественно, что ее генетическая судьба есть то же умирание, параллельное умиранию эгоцентризма в мысли ребенка. Поэтому развитие эгоцентрической речи идет по убыва­ющей кривой, вершина которой расположена в начале развития и кото­рая падает до нуля на пороге школьного возраста. Таким образом, есте-

¹ Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления / Под ред. Ю.В.Гип-пенрейтер, В.В.Петухова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 176-182.

Выготский АС. О природе эгоцентрической речи

ственно, что эта речь является прямым выражением степени недостаточ­ности и неполноты социализации детской речи.

Согласно противоположной теории эгоцентрическая речь ребенка представляет собой один из феноменов перехода от интерпсихических функций к интрапсихическим. Этот переход является общим законом для развития всех высших психических функций, которые возникают первоначально как формы деятельности в сотрудничестве и лишь затем переносятся ребенком в сферу своих психологических форм деятельнос­ти. Речь для себя возникает путем дифференциации изначально-социаль­ной функции речи для других. Не постепенная социализация, вносимая в ребенка извне, но постепенная индивидуализация, возникающая на ос­нове внутренней социальности ребенка, является главным трактом детс­кого развития. В зависимости от этого изменяются и наши воззрения на вопрос о структуре, функции и судьбе эгоцентрической речи. Структура ее, представляется нам, развивается параллельно обособлению ее функций и в соответствии с ее функциями. Иначе говоря, приобретая новое назва­ние, речь, естественно, перестраивается и в своей структуре сообразно с новыми функциями.

Функция эгоцентрической речи представляется нам в свете наших экспериментов родственной функции внутренней речи: это — менее всего аккомпанемент, это — самостоятельная мелодия, самостоятельная функция, служащая целям умственной ориентировки, осознания преодоления зат­руднений и препятствий, соображения и мышления, это — речь для себя, обслуживающая самым интимным образом мышление ребенка. И нако­нец, генетическая судьба эгоцентрической речи представляется нам менее всего похожей на ту, которую рисует Пиаже. Эгоцентрическая речь разви­вается не по затухающей, но по восходящей кривой. Ее развитие есть не инволюция, а истинная эволюция. С точки зрения нашей гипотезы, эгоцен­трическая речь представляет собой речь внутреннюю по своей психологи­ческой функции и внешнюю по своей структуре. Ее судьба — перерастание во внутреннюю речь.

Эта гипотеза имеет ряд преимуществ в наших глазах по сравнению с гипотезой Пиаже. Она лучше согласуется с найденными нами в экспе­рименте фактами возрастания коэффициента эгоцентрической речи при затруднениях в деятельности, требующих осознания и размышления¹, — фактами, которые являются не объяснимыми с точки зрения Пиаже. Но

¹ Мы организовали поведение ребенка таким же образом, как и Пиаже, с той только разницей, что мы ввели целый ряд затрудняющих поведение ребенка моментов. Напри­мер, там, где дело шло о свободном рисовании детей, мы затрудняли обстановку тем, что в нужную минуту у ребенка не оказывалось под рукой необходимого ему цветного каран­даша, бумаги, краски и т.д. Короче говоря, мы вызывали экспериментально нарушения и затруднения в свободном течении детской деятельности.

Наши исследования показали, что коэффициент эгоцентрической детской речи, под­считанный только для этих случаев затруднений, быстро возрастает почти вдвое по срав-

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

ее самое главное и решающее преимущество состоит в том, что она дает удовлетворительное объяснение парадоксальному и не объяснимому ина­че положению вещей, описанному самим Пиаже. В самом деле, согласно теории Пиаже, эгоцентрическая речь отмирает с возрастом, уменьшаясь количественно по мере развития ребенка. Но мы должны были бы ожи­дать, что ее структурные особенности должны также убывать, а не возра­стать вместе с ее отмиранием, ибо трудно себе представить, чтобы это от­мирание охватывало только количественную сторону процесса и никак не отражалось на его внутреннем строении. При переходе от 3 к 7 го­дам, т.е. от высшей к низшей точке в развитии эгоцентрической речи, естественно ожидать, что эти структурные особенности, находящие свое суммарное выражение в непонятности этой речи для других, будут так же стушевываться, как и сами проявления этой речи.

Что же говорят факты на этот счет? Чья речь является более непо­нятной — трехлетки или семилетки? Самым решающим по своему зна­чению результатом нашего исследования является установление того факта, что структурные особенности эгоцентрической речи, выражающие ее отклонения от социальной речи и обусловливающие ее непонятность для других, не убывают, а возрастают вместе с возрастом, что они мини­мальны в 3 года и максимальны в 7 лет, что они, следовательно, не от­мирают, а эволюционируют, что они обнаруживают обратные закономер­ности развития по отношению к коэффициенту эгоцентрической речи.

Что означает в сущности факт падения коэффициента эгоцентри­ческой речи? Структурные особенности внутренней речи и ее функцио­нальная дифференциация с внешней речью растут вместе с возрастом. Что же убывает? Падение эгоцентрической речи не говорит ничего боль­ше, кроме того, что убывает только одна-единственная особенность этой речи — именно ее вокализация, ее звучание.

Считать падение коэффициента эгоцентрической речи до нуля за симптом умирания эгоцентрической речи совершенно то же самое, что

нению с нормальным коэффициентом Пиаже и с коэффициентом, вычисленным для тех же детей в ситуации без затруднений. Наши дети показали таким образом нарастание эгоцентрической речи во всех тех случаях, где они встречались с затруднениями. Ребенок, натолкнувшись на затруднение, пытался осмыслить положение: «Где карандаш, теперь мне нужен синий карандаш; ничего, я вместо этого нарисую красным и смочу водой, это потемнеет и будет, как синее». Все это - рассуждения с самим собой.

При подсчете тех же самых случаев, но без экспериментально вызванных нарушений деятельности, мы получили даже несколько более низкий коэффициент, чем у Пиаже. Таким образом, мы приобретаем право полагать, что затруднения или нарушения гладко текущей деятельности являются одним из главных факторов, вызывающих к жизни эго­центрическую речь.

Итак, мы должны сказать, что, видимо, эгоцентрическая речь, помимо чисто экспрес­сивной функции и функции разряда, помимо того, что она просто сопровождает детскую активность, очень легко становится средством мышления в собственном смысле, т.е. на­чинает выполнять функцию образования плана разрешения задачи, возникающей в пове­дении.

Выготский ЛС, О природе эгоцентрической речи

считать отмиранием счета тот момент, когда ребенок перестает пользо­ваться пальцами при перечислении и со счета вслух переходит к счету в уме. В сущности, за этим симптомом отмирания, негативным, инволю­ционным симптомом скрывается совершенно позитивное содержание. Падение коэффициента эгоцентрической речи, убывание ее вокализации по сути дела являются эволюционными симптомами вперед идущего раз­вития. За ними скрывается не отмирание, а нарождение новой формы речи.

На убывание внешних проявлений эгоцентрической речи следует смотреть как на проявление развивающейся абстракции от звуковой сто­роны речи, являющейся одним из основных конституирующих призна­ков внутренней речи, как на прогрессирующую дифференциацию эгоцен­трической речи от коммуникативной, как на признак развивающейся способности ребенка мыслить слова, представлять их, вместо того чтобы произносить; оперировать образом слова — вместо самого слова. В этом состоит положительное значение симптома падения коэффициента эго­центрической речи.

Таким образом, все известные нам факты из области развития эго­центрической речи (в том числе и факты Пиаже) согласно говорят об од­ном и том же: эгоцентрическая речь развивается в направлении к внут­ренней речи, и весь ход ее развития не может быть понят иначе, как ход постепенного прогрессивного нарастания всех основных отличительных свойств внутренней речи. Но для того чтобы наше гипотетическое предпо­ложение могло превратиться в теоретическую достоверность, должны быть найдены возможности для критического эксперимента. Напомним теоре­тическую ситуацию, которую призван разрешить этот эксперимент. Соглас­но мнению Пиаже, эгоцентрическая речь возникает из недостаточной соци­ализации изначально-индивидуальной речи. Согласно нашему мнению, она возникает из недостаточной индивидуализации изначально-социальной речи, из ее недостаточного обособления и дифференциации, из ее невыде-ленности. В первом случае речь для себя, т.е. внутренняя речь, вносится извне вместе с социализацией — так, как белая вода вытесняет красную. Во втором случае речь для себя возникает из эгоцентрической, т.е. развивает­ся изнутри.

Для того чтобы окончательно решить, какое из этих двух мнений является справедливым, необходимо экспериментально выяснить, в каком направлении будут действовать на эгоцентрическую речь ребенка двоя­кого рода изменения ситуации — в направлении ослабления социальных моментов ситуации, способствующих возникновению социальной речи, или в направлении их усиления. Все доказательства, которые мы приводили до сих пор в пользу нашего понимания эгоцентрической речи и против Пиаже, как ни велико их значение в наших глазах, имеют все же косвен­ное значение и зависят от общей интерпретации. Этот же эксперимент мог бы дать прямой ответ на интересующий нас вопрос. Если эгоцентричес-

Тема 15, Познавательные процессы: виды и развитие

кая речь ребенка проистекает из эгоцентризма его мышления и недоста­точной его социализации, то всякое ослабление социальных мотивов в ситуации, всякое содействие его психологической изоляции и утрате пси­хологического контакта с другими людьми, всякое освобождение его от необходимости пользоваться социализованной речью необходимо должны привести к резкому повышению коэффициента эгоцентрической речи за счет социализованной, потому что все это должно создать максимально благоприятные условия для свободного и полного выявления недостаточ­ности социализации мысли и речи ребенка. Если же эгоцентрическая речь проистекает из недостаточной дифференциации речи для себя от речи для других, из недостаточной индивидуализации изначально соци­альной речи, из необособленности и невыделенности речи для себя из речи для других, то все эти изменения ситуации должны сказаться в резком падении эгоцентрической речи.

Таков был вопрос, стоявший перед нашим экспериментом; отправ­ными точками для его построения мы избрали моменты, отмеченные са­мим Пиаже в эгоцентрической речи, и следовательно, не представляющие никаких сомнений в смысле их фактической принадлежности к кругу изучаемых нами явлений.

Хотя Пиаже не придает этим моментам никакого теоретического значения, описывая их скорее как внешние признаки эгоцентрической речи, тем не менее нас с самого начала не могут не поразить три особен­ности этой речи: 1) то, что она представляет собой коллективный моно­лог, т.е. проявляется не иначе, как в детском коллективе при наличии других детей, занятых той же деятельностью, а не тогда, когда ребенок остается сам с собой; 2) то, что этот коллективный монолог сопровожда­ется, как отмечает сам Пиаже, иллюзией понимания; то, что ребенок ве­рит и полагает, будто его ни к кому не обращенные эгоцентрические выс­казывания понимаются окружающими; 3) наконец, то, что эта речь для себя имеет характер внешней речи, совершенно напоминая социализован-ную речь, а не произносится шепотом, невнятно, про себя.

В первой серии наших экспериментов мы пытались уничтожить воз­никающую при эгоцентрической речи у ребенка иллюзию понимания его другими детьми. Для этого мы помещали ребенка, коэффициент эгоцентри­ческой речи которого был нами предварительно измерен в ситуации, совер­шенно сходной с опытами Пиаже, в другую ситуацию: либо организовали его деятельность в коллективе неговорящих глухонемых детей, либо поме­щали его в коллектив детей, говорящих на иностранном для него языке. Переменной величиной в нашем эксперименте являлась только иллюзия понимания, естественно возникавшая в первой ситуации и наперед исклю­ченная во второй ситуации. Как же вела себя эгоцентрическая речь при исключении иллюзии понимания? Опыты показали, что коэффициент ее в критическом опыте без иллюзии понимания стремительно падал, в боль­шинстве случаев достигая нуля, а во всех остальных случаях сокращаясь в

Выготский Л С. О природе эгоцентрической речи

среднем в восемь раз. Эти опыты не оставляют сомнения в том, что иллю­зия понимания не является побочным и не значащим придатком, эпифе­номеном по отношению к эгоцентрической речи, а функционально нераз­рывно связана с ней.

Во второй серии экспериментов мы ввели в качестве переменной ве­личины при переходе от основного к критическому опыту коллективный монолог ребенка. Снова первоначально измерялся коэффициент эгоцентри­ческой речи в основной ситуации, в которой этот феномен проявлялся в форме коллективного монолога. Затем деятельность ребенка переносилась в другую ситуацию, в которой возможность коллективного монолога ис­ключалась или тем, что ребенок помещался в среду незнакомых для него детей, или тем, что ребенок помещался изолированно от детей, за другим столом, в углу комнаты, или тем, что он работал совсем один, или, наконец, тем, что при такой работе вне коллектива экспериментатор в середине опы­та выходил, оставляя ребенка совсем одного, но сохраняя за собой возмож­ность видеть и слышать его. Общие результаты этих опытов совершенно согласуются с теми, к которым нас привела первая серия экспериментов. Уничтожение коллективного монолога в ситуации, которая во всем осталь­ном остается неизменной, приводит, как правило, к резкому падению коэф­фициента эгоцентрической речи, хотя это снижение в данном случае обна­руживалось в несколько менее рельефных формах, чем в первом случае. Коэффициент резко падал до нуля. Среднее отношение коэффициента в первой и во второй ситуации составляло 6: 1.

Наконец, в третьей серии наших экспериментов мы выбрали в ка­честве переменной величины при переходе от основного к критическому опыту вокализацию эгоцентрической речи. После измерения коэффици­ента эгоцентрической речи в основной ситуации ребенок переводился в другую ситуацию, в которой была затруднена или исключена возмож­ность вокализации. Ребенок усаживался на далекое расстояние от дру­гих детей, также рассаженных с большими промежутками, в большом зале; или за стенами лаборатории, в которой шел опыт, играл оркестр, или производился такой шум, который совершенно заглушал не только чужой, но и собственный голос; и наконец, ребенку специальной инструк­цией запрещалось говорить громко и предлагалось вести разговор не иначе, как тихим и беззвучным шепотом. Во всех этих критических опытах мы снова наблюдали с поразительной закономерностью то же самое, что и в первых двух случаях: стремительное падение кривой ко­эффициента эгоцентрической речи вниз (соотношение коэффициента в основном и критическом опыте выражалось 5, 4: 1).

Во всех этих трех сериях мы преследовали одну и ту же цель: мы взяли за основу исследования те три феномена, которые возникают при всякой почти эгоцентрической речи ребенка — иллюзию понимания, кол­лективный монолог и вокализацию. Все эти три феномена являются об­щими и для эгоцентрической речи, и для социальной. Мы эксперимен-

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

тально сравнили ситуации с наличием и с отсутствием этих феноменов и видели, что исключение этих моментов, сближающих речь для себя с речью для других, неизбежно приводит к замиранию эгоцентрической речи. Отсюда мы вправе сделать вывод, что эгоцентрическая речь ребен­ка есть выделившаяся уже в функциональном и структурном отноше­нии особая форма речи, которая, однако, по своему проявлению еще не отделилась окончательно от социальной речи, в недрах которой она все время развивалась и созревала.

С точки зрения развиваемой нами гипотезы речь ребенка является в функциональном и структурном отношении эгоцентрической речью, т.е. особой и самостоятельной формой речи, однако не до конца, так как она в отношении своей психологической природы субъективно не осоз­нается еще как внутренняя речь и не выделяется ребенком из речи для других; также и в объективном отношении эта речь представляет собой отдифференцированную от социальной речи функцию, но снова не до конца, так как она может функционировать только в ситуации, делающей социальную речь возможной. Таким образом, с субъективной и объектив­ной стороны эта речь представляет собой смешанную, переходную фор­му от речи для других к речи для себя, причем — ив этом заключает­ся основная закономерность в развитии внутренней речи — речь для себя становится внутренней больше по своей функции и по своей струк­туре, т.е. по своей психологической природе, чем по внешним формам своего проявления.