Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Влияние индустриализации, урбанизации и атеистической политики государств на советскую умму






В конце 1950-х гг. под возрастающим госпрессингом религиозная жизнь, как и в эпоху Луки Конашевича, все больше уходила в подполье. В рамках новой атеистической кампании в 1960–1969 гг. число мечетей в СССР уменьшилось с 2307 до 962. В 1963 г. в Татарстане существовало 11 мечетей, но 646 неофициально действующих религиозных мусульманских объединений с 366 нелегально работающими муллами. В 1965 г. в Башкортостане на 16 мечетей приходилось 98 неофициально действующих религиозных объединений. Их лидерами выступали зачастую выжившие в годы террора муллы, получившие в годы «оттепели» свободу. Десятки из них по воспоминаниям бывшего казыя ДУМ РТ Габдулхака-хазрата Саматова встречаются в стенах мечети «Марджани». Частное религиозное образование не приветствуется, но за него не сажают.

В эти годы молодежь находится под все более жестким и эффективным прессингом. В 1950-е гг. стало понятно, что власти, сознавая твердые позиции Ислама в Средней Азии и на Кавказе, в Волго-Уральском регионе продолжат доекатерининский курс на ассимиляцию мусульман. Нефтяное «Второе Баку» по обеим сторонам Агидели вовлекло в городскую жизнь крупнейший массив татарского мусульманского сельского населения. Новые интернациональные города строились зачастую на месте мусульманских аулов: в этих индустриальных центрах уже не было места для мечетей, национальных школ и детсадов. В рамках перепланировки городов исчезали исконные Татарские слободы, в городах закрывались татарские школы. Хрущевская семилетка открыла намного более широкий доступ к образованию для селян. Взамен карьерных возможностей новая элита подпадала под жесткий идеологический прессинг. В эти годы смешанные браки превратились в нечто привычное. Вчерашние выходцы из села в новеньких квартирах со всеми удобствами зачастую пытались стереть следы своей религиозной и национальной принадлежности. Татарский язык и принадлежность к Исламу стали казаться символом принадлежности к бедности, неграмотности и отсталости. В мечети «Марджани» пылятся книги, написанные арабской графикой: их почти никто не читает. По рукам передаются листки, где арабские тексты написаны на татарской кириллице. После нескольких переписываний их смысл окончательно искажается.

Недаром из всех мусульманских обрядов соблюдались в основном похороны: дженаза. Одно из самых моих страшных воспоминаний рубежа 70–80-х гг.: редкие представители зрелого поколения, еще понимающие по-татарски, хоронят старушек, переживших все перипетии кровавого века. В 1971 г. в Уфе на мусульманском кладбище с участием муллы Хаббрахмнова было похоронено из 800 человек из 1200. Это было минимумом. По статистике, в 1970–1985 гг. в Уфе «женаза» исполнялась около 1100–1300 раз в год (заметное сокращение — лишь в первой половине 1970-х гг.). Однако за эти же годы численность «исем кушу» (имянаречение) упала с 221 до 101 и «никахов» (бракосочетание) с 203 до 103.

Вместе с тем всеобщая семилетка при Хрущеве, а затем всеобщая десятилетка при Брежневе делают свое дело. Молодежь уже не верит атеистическим басням об отсталости своих предков. О Ризе Фахретдине еще нельзя говорить как об улеме и муфтие, но уже можно как о писателе. Вдруг выясняется, что все татарские классики вышли стен медресе. Баки Урманче и Наки Исанбет еще живы и свом примером доказывают, что никакие татфаки не дают образования, равного «Мухаммадие и «Галие». В годы оттепели у интеллигенции нерусских народов возникает огромный интерес к национальной истории. В Булгаре встречаются мусульманские паломники из деревень с молодой городской интеллигенцией. Вскоре эти поездки заинтересуют власти. Один из организаторов архитектор и искусствовед Фуад Валеев спроектировал пристрой к мечети Марджани, возведенный практически за ночь. Это стоило ему членского билета Союза архитекторов и фактического запрета на работу в Казани.

Религию Ислама стремятся вытеснить из общедоступных мест в стены редких мечетей. 7 марта 1960 г. издается фетва «о прекращении паломничества к так называемым святым местам». 18 июня 1961 г. муфтий Хиялетдинов, казыи и мухтасибы крупнейших регионов подписывают фетву, где выступают против «такбира» (громкого прославления Аллаха) по пути следования верующих и обязательного жертвоприношения животных в дни «Курбан-байрама». Особым пунктом выделяется запрет пятничного намаза вне мечетей и муллами, не назначенными ДУМЕС. В 1960 г. окончательно вырабатывается формула: 1 мечеть для 1 города в составе ДУМЕС. В этом году при странных обстоятельствах сгорела Вторая (ранее Пятая) кладбищенская мечеть Уфы. Разрешения на ее восстановление не было дано. Попытка верующих провести в день Ураза-байрамы шествие протеста была пресечено милицией и дружинниками.

Важнейшей проблемой оставался кадровый состав духовенства. В 1969 г. из 14 имамов Башкортостана половина была в возрасте 60–70, вторая половина — старше 80 лет. С 1920-х гг. для мусульман Волго-Уральского региона путь к мусульманскому образованию был окончательно закрыт. Только сам муфтий имел высшее религиозное образование. Для сравнения, 10 из 12 имевших религиозное образование священников РПЦ МП республики окончили семинарии после 1945 г. В 1966 г. впервые начался прием мусульман округа ДУМЕС в медресе «Мир-Араб». Одним из первых был будущий муфтий ЦДУМ Талгат Таджутдин. Однако прием для них в лучшем случае ограничивался двумя-тремя местами в год. В некоторые годы прием, несмотря на наличие заявлений, не велся вообще. Имамы, получившие образование в Бухаре в советский период, получили негласное наименование «бухарских мулл». До сегодняшнего дня эта весьма узкая группа контролирует ряд ключевых российских регионов.

В 1970 г. скончался последний из лидеров российских мусульман начала прошлого века Ахмад-Заки Валиди. Это стало своеобразным символом конца эпохи джадидизма, сочетавшего принципы Ислама с европейскими либеральными и социалистическими моделями. Теперь советский коммунизм и Ислам как системы ценностей остались наедине друг с другом. В 1974 г. скончался 84-летний муфтий Хиялетдинов и местоблюстителем стал А. Мустафин. Но он был уже слишком стар. В 1975 г. муфтием был избран 68-летний Габдельбарый Исаев. В противовес «Расулие» у Хиялетдинова и «Мухаммадие» у Мустафина за его плечами было только образование в сельском медресе деревни Тюлюганово Бирского кантона БАССР, полученное уже в Советские годы (1926). В 1980 г. уроженец Уфы Исаев возвращается на пост имам-хатыба Ленинградской соборной мечети. Впервые муфтий покидает свой пост[34]. За исключением смещенного после Февральской революции 1917 г. муфтия М.-С. Баязитова, остальные муфтии находились на своем посту до смерти.

Новые индустриальные центры изменили лицо татарского мира. Пробле­ма юго-востока РТ, особенно татар региона, состоит и в отсутствии продолжительных традиций светского высшего образования и городской жизни. Кроме 1900–1920-х гг. единственный исторический город региона, Бугульма, обладал только русской культурной и образовательной инфраструктурой. Татары нефтяного региона пережили более позднюю урбанизацию, чем представители той же нации в других регионах и соседнее русское население. По анкетным опросам 1960-х гг., проведенным Р. К. Уразмановой, среди работников нефтепромысловых управлений «Бавлынефть», «Альметьевнефть» и «Лениногорскнефть» среди татар-нефтяников 73% были из крестьян при 49, 3% из русских. Сегодня татары по своей социальной структуре близки к русским, да и национальная интеллигенция Татарстана имеет явно более полиструктурный и более сходный с русской интеллигенцией состав, чем во многих других республиках. Это сходство проявляется в том, что у татар значительна доля производственной интеллигенции (по данным переписи 1989 г. — 44, 7% в составе городской интеллигенции у татар и 49, 8% — у русских). Однако это запоздание, пришедшееся на послевоенные и оттепельные годы и практически преодоленное в 1980–1990-е гг. до сих пор во многом определяет профиль татарской элиты и культуры, носят более сельский характер по сравнению с русской. Это еще более чувствуется в сфере религиозного образования, так как православное образование у русских имело менее чем двадцатилетний перерыв, в отличие от более чем шести десятилетий для мусульманского образования у татар. Экономический подъем нефтяного района и всего востока Татарстана в 1960–1970-е гг. не сопровождался культурным и религиозным подъемом татар, а в целом пришелся на годы вымирания поколения, помнившего духовные поиски «золотого века» татарской культуры и богословия начала двадцатого века. В новых городах отсутствовали даже татарские школы и детсады.

Золотой век индустрии Татарстана, включая нефтяную, также был недолог. Добыча нефти, достигшая к 1970 г. 100 млн. т, с середины 1990-х гг. сократилась до 23–24 млн. т. При этом население г. Альметьевска с 3078 человек в 1949 г., выросло до 141, 6 тыс. в 2000 г. Соответственно процентное соотношение татар и русских менялось следующим образом: 1926 г. — 96, 5% и 2, 8%, 1970 г. — 46, 3% и 47, 0%, 1989 г. — 50, 4% и 42, 9%. В 1995 г. татары составили 75, 1% миграционного прироста г. Альметьевска. Падение добычи и рост численности были характерны для всех регионов трестов «Танефти». «Альметьевнефть» — 406 000 человек, максимальный уровень добычи нефти (1968) — 21, 8 млн. т в год, 1999–3, 78 млн. т в год. На 01.01.2000 г. добыто 548 млн. т нефти. Обводненность добываемой продукции — 78, 5%. Население пгт Азнакаево в 1949 г. — 1958 человек, в 2000 г. — 37 тыс. В пгт шесть седьмых жителей составляют татары. «Азнакаевскнефть» — максимальный уровень добычи нефти (1972) — 17, 1 млн. т. в год, 1999-й — 3, 15 млн. т. в год. На 01.01.2000 г. добыто 431, 8 млн. т нефти. Обводненность добываемой продукции — 87, 4%. Высокий процент обводненности указывает на хищнический характер добычи нефти, когда сиюминутные показатели превалировали над экологическими нуждами региона и будущим потомков всей страны[35].

В Средней Азии с конца 1950-х гг. САДУМу было поручено составить ряд фетв, с делегитимацией паломничества (зийарат) и культа святых, ритуалов по поводу дня рождения Пророка — Мавлюд (Маулуд ан-Наби) и других традиционных ритуалов. Так, появился целый ряд фетв и распоряжений имам-хатибам мечетей, объявивших нешариатскими, противоречащими исламу названные и другие ритуалы, особенно те, которые были связаны с коллективными ритуальными действиями и сборищами.

Нешариатскими были объявлены (посредством издания фетв) следующие обычаи и ритуалы: причитания и чтение рифмованных текстов плакальщицами (марсийа-хонлар) на джаназа, выкуп грехов покойного (фийа; местн. — давра) и устраиваемые затем посмертные угощения (худойи) с оплачиваемыми чтениями Корана на 3, 7, 20, 40-й дни и на годовщины после смерти; оплата калыма, проведение свадебных пиршеств по случаю никаха (с чтением или распеванием традиционных текстов Салам-нама), рождения ребенка (бешик-той, акика) и обрезания (хатна, сунат); противоречащими шариату в фетвах признан обряд зийара (заярат) к могилам местных «святых», в особенности такие действия паломников, как чтение молитв на могилах, приготовление пищи и застолья на мазарах, взывания с просьбами к духу «святого», заговоры для лечения больных (рукйа — дам солмок) и т. п. (фетвы 1950, 1952, 1957, 1959, 1960–1966 гг.). Противоречащими шариату ритуалами признаны также и оплачиваемые чтения частей или полного текста Корана (хатм-и Кур’ан) во время рамадана либо на могилах (за упокой души). Для обоснований этих и подобных решений, при САДУМ функционировал Совет улемов, созданный по инициативе З. Бабаханова и возглавляемый им же.

Неоднократно вновь составлялись, печатались и рассылались по мечетям фетвы «О несовместимости ишанизма и мюридизама» и в целом суфизма с учением ислама (1957, 1959, 1962 и т. д.). В них З. Бабаханов со ссылками на Коран хадисы и сочинения салафитских авторов (прежде всего Ибн Таймийа) старается обосновать нелегитимность суфизма и особенно его проявлений в виде ишанизма и мюридизма, карама (местн. карамат), суфийских организационных структур (заввийа, ханака, такийа), паломничество/зийарат к могилам местных знаменитых суфиев и т. п. В теологической аргументации выводимых решений З. Бабаханов и его соратники обращались в основном к Корану и хадисам, реже — к ханафитским сборникам фетв. Наряду с этим для обоснования некоторых богословских заключений (например, в вопросах развода/талак, некоторых действий при ритуальном омовении, недопустимости зийарата на могилы «святых» и др.) составители фетв прибегали к произведениям средневековых и современных богословов неханафитских мазхабов (например, «ал-Муснад» Ахмада ибн Ханбала; 780–855), к сочинениям Ибн Таймийи и др. Запрет названных обычаев нередко мотивировался и тем, что в нынешней Аравии — родине ислама — они не приняты.

В таком же духе составлены письма (подписанные в большинстве случаев З. Бабахановым), адресованные имамам-хатибам мечетей, с дополнительными разъяснениями фетв и распоряжений САДУМ по поводу «нарушений шариата» в праздновании мусульманских праздников. Таковы письма с запретом празднований Маулуд, ‘Ид (местн. хайит) в домах (особенно на собраниях отин-ойи), в неофициальных мечетях с организаций чтений местных традиционных текстов: Биби Мушкил-кушод, Биби Сешанба, Рисала-йи нур (легендарная версия жития Пророка) и т. п.

Кроме того, при Управлении создавались специальные комиссии (1958, 1960, 1961, 1982–1984 гг.), выезжавшие на особо почитаемые святыни, где собиралось огромное количество верующих.

Наиболее известны результаты поездок на мазар Ходжа Йусуфа (Шаватский район Хорезма) в декабре 1960 г. и знаменитое место паломничества в Оше Тахт-и Сулайман в мае 1962 г. В результате появились особые богословские заключения комиссий с «разоблачениями недопустимого в исламе культа святых», а паломничество на могилы было объявлено самой худшей формой многобожия (ширк).

Эта фатва с соответствующими изменениями и адаптациями тиражируется в Духовном управлении мусульман Северного Кавказа 12 ноября 1959 г. (без особого названия) и 20 июня 1986 г. под названием «[О] посещении святых мест». И здесь и там основная цель — борьба с «вредными адатами», которые противоречат «чистому исламу».

Все названные фетвы и распоряжения САДУМ были вновь составлены (с незначительными изменениями), разосланы по мечетям и напечатаны в периодике Управления в 1983–1984 гг. и далее тиражировались до 1989 г. Это было прямой реакцией на специальное постановление ЦК КПСС (март 1983 г.) «О мерах по идеологической изоляции реакционной части мусульманского духовенства».

Наибольшую известность получили следующие фетвы, подписанные З. Бабахановым:

1. «О недозволенности и вредности дел, совершаемых новоявленными нелегальными продавцами книг». В ней «нешариатским деянием» названо чтение и распространение следующих трех групп нелегально размноженных (ротапринтным копированием) книг.

2. «О недозволенности в исламе совершать зийарат «святых мест». В этой фетве собственно зиярат был признан допустимым только к могилам родственников, и близких знакомых с соответствующими принятыми в ханафитском мазхабе молитвенными текстами (ду‘а). Поклоняться могилам «святых» (аулийа), давать шайху — хранителю мазара подношения (хадийа) признано запретным (харам). Указаны конкретные объекты нешариатского зийарата в Самарканде и Сурхандарье.

3. «О недопустимости в исламе лжелекарей (сохта табиблар), предсказателей судьбы, гадальщиков (фалбин) и оберегов (туморлар)». В этой фетве недопустимыми признаны все виды нетрадиционного лечения посредством заговоров (рукийа-дамсолмок), другие формы снятия сглаза, злых чар посредством чтения Корана и молитвенных формул. Признается, что в условиях современности единственно возможным способом лечения должна быть медицина. Противоречащими исламу признаны обереги, вывешивание их в домах, в автомобилях[36].

Гонения на духовенство и верующих возобновились с новой силой в 60-е гг. в связи выходом постановлений партии и правительства. В январе 1960 г. ЦК КПСС принял постановление «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах», положившее начало антирелигиозной кампании в стране. Исходя из постановления ЦК КПСС Совет Министров СССР принял постановление № 263 от 16 марта 1961 г. «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», а Совет Министров ДАССР откликнулся на него аналогичным постановлением № 322 от 25 июля 1961 года. Стало нормой после принятия антирелигиозных законов в Москве для руководства Дагестанской АССР (Дагестанскому обкому КПСС, Совету Министров и Президиуму Верховного Совета ДАССР) принимать аналогичные постановления. Такие же постановления СМ ДАССР были приняты 13 мая 1969 г., 15 сентября 1978 г., а Президиум Верховного Совета ДАССР 29 мая 1987 г. рассмотрел вопрос «О работе Советов народных депутатов по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах». Мы также выявили несколько постановлений Дагестанского обкома КПСС, принятых в начале 80-х годов в ответ на постановление ЦК КПСС «О мерах по идеологической изоляции реакционной части мусульманского духовенства». В этих постановлениях республиканские власти обвиняли духовенство нескольких районов в нарушениях законодательства о культах, а районные и городские власти откликались собственными решениями. Нередко характер взаимоотношений зарегистрированных кадиев и муэдзинов с властями зависел от позиции и настроения местных советских и партийных чиновников.

Официальное духовенство находилось под наблюдением не только власти, но и самих верующих. Некоторых кадиев и муэдзинов за низкую квалификацию или безнравственное и аморальное поведение религиозные объединения освобождали от должностей. Иногда из-за какого-нибудь служителя культа верующие конфликтовали как между собой, так и с муфтиятом и властями. Были случаи, когда зарегистрированные религиозные объединения выбирали себе кадиев из последователей суфизма, хотя муфтият тому противился.

Одной из важнейших обязанностей Духовного управления являлось духовно-нравственное воспитание мусульман, для чего использовались проповеди и фетвы. В 1950–1980-е гг. некоторые фетвы готовились или редактировались в аппарате уполномоченного Совета. Все муфтии и большинство официальных кадиев и муэдзинов внешне всячески подчеркивали лояльность советскому государству, заявляли о полной поддержке его официального курса внутренней и внешней политики. Съезды и совещания официального духовенства годами больше стали походить на мероприятия партийно-советского актива. На этой почве официальное духовенство теряло авторитет в глазах верующих и неофициального духовенства и подвергалось постоянной критике.

Советское государство умело использовало высшее мусульманское духовенство (как и духовенство других конфессий) в интересах своей внешней политики. Духовенство должно было выступать в роли миротворцев на международных, всесоюзных и региональных конференциях религиозных деятелей. Самые доверенные муфтии и кадии представляли мусульман Северного Кавказа за рубежом, что должно было показать иностранцам соблюдение свободы совести в отношении мусульман Советского Союза. Особенно активно вовлекалось мусульманское духовенство в международную политику в 80-е годы, после исламской революции в Иране и введения советских войск в Афганистан. Чтобы поддерживать свой имидж «защитника мира на планете», советское правительство разрешало зарубежным религиозным деятелям приезжать в СССР, в частности, Дагестан не раз посещало высшее духовенство Сирии, Афганистана, Йемена и других мусульманских стран. Расходы на проведение конференций и обслуживание гостей, как правило, покрывались мечетями и муфтиятом. За активную миротворческую деятельность религиозные деятели поощрялись.[37]

В Дагестанской АССР незарегистрированных (неофициальных) служителей мусульманского культа было в каждом населенном пункте по нескольку. Власти их брали на учет выборочно и называли по-разному, например «заштатными муллами» и даже «похоронниками». В 1969 г. власти Дагестанской АССР выявили и взяли на учет 213 незарегистрированных служителей мусульманского культа, в 1979 г. — 338, а в 1981 г. — 481. На самом деле служителей культа было больше. Некоторые районные и городские власти докладывали в правительство о том, что у них нет никаких незарегистрированных духовных лиц, тем самым искусственно рисовали вышестоящему начальству нужную картину и снимали с себя всякую ответственность за противозаконную деятельность духовенства. Хотя в 1981 г. председатель Совета по делам религий В. А. Куроедов допускал возможность дополнительной регистрации мусульманских объединений и соответственно служителей мусульманского культа из числа лояльно настроенных к власти, правительство Дагестанской АССР до конца 1989 г. больше, чем было, так и не зарегистрировало.

Уровень грамотности и духовной подготовки неофициального духовенства падал по мере строительства в стране «развитого социализма», но все же был выше, чем у большинства официально зарегистрированных кадиев и в 80-е годы, так как первые постоянно пополняли свои знания нелегально.

Организация коллективных намазов и мавлидов в частных домах, самовольное открытие мечетей, обучение детей и молодежи Корану и исламу, изготовление талисманов были главными обвинениями в адрес неофициального духовенства. Некоторые представители духовенства за такие нарушения наказывались (больше применялись штрафы, реже административная высылка и заключение в тюрьмы). Инструкция по применению советского законодательства о культах, принятая 16 марта 1961 г. Советом по делам религиозных культов и Советом по делам РПЦ при Совете Министров СССР регламентировала деятельность религиозных объединений и разъясняла, что подразумевалось под нарушениями советского законодательства о культах[38]. В последующие годы принимались новые законы и вносились изменения в статьи УК РСФСР, ужесточавшие и уточнявшие меры наказания за нарушения законодательства о культах.

Наиболее радикальными исламистами в 1950–1980-е гг. власти считали последователей шейхов А.-Х. Акушинского, Х. Кахибского, М.-Х. Дейбукского, Кунта-хаджи и Амая. Они продолжали подпольно расширять общины мюридов, постоянно вызывая беспокойства у властей[39].

1980-е годы радикально изменили расстановку сил в мусульманском мире. Иранская революция 1979 г. и ввод советских войск в Афганистан вывели на историческую арену миллионы простых мусульман. Вначале эти события мало затронули советских мусульман. Однако постепенно влияние афганских мусульман начинает затрагивать советскую Среднюю Азию, особенно Таджикистан. Изоляция СССР на международной арене заставляет власти вести более гибкую политику по отношению к мусульманам. Основной задачей властей является слияние наций, и ассимиляционный механизм был преимущественно направлен на молодое поколение в городах. Ислам кажется делом вымирающих пенсионеров, вышедших на заслуженный отдых. Бывшие фронтовики и труженики тыла, увешанные медалями и орденами, засыпают прошениями властные структуры и просиживают долгие дни в коридорах госучреждений. Требование одно — зарегистрировать религиозную общину. Властям было просто бороться с бывшими муллами и шакирдами, объявив их врагами социалистической Родины, но что делать с теми, кого та же власть усаживает в праздничные президиумы и проводит на примерах их жизней «уроки мужества»? С 1965 г. начинается официальное празднование Дня Победы, и ветераны превращаются в идеал советского патриотизма. Через некоторое время они начинают выходить на заслуженный отдых и просят чиновников лишь одного: дать им упокоиться с миром в соответствии с заветами предков в ту землю, которую они в молодости щедро полили своей кровью. Не могут же власти лишить их пенсий или подвергнуть репрессиям. Общины регистрируются поодиночке, но в результате если в 1973 г. в Татарстане действовало только 12 мусульманских религиозных объединений. В 1970–1980-е гг. мусульманские общины были зарегистрированы в таких новых городах, как Альметьевск, Зеленодольск, Набережные Челны и Лениногорск.

Именно в годы застоя естественным образом завершился жизненный путь почти всех выпускников медресе, произошла сена поколений среди духовенства. Функции мулл, как и во времена абызов, стали выполнять лица, не только не владеющие арабским языком и догматикой, но даже арабской графикой. В 1982 г. в ТАССР имелся 51 представитель мусульманского духовенства, из них 42 — старше 60 лет, и только 6 — моложе 40. Светское среднее образование имели –3, высшее религиозное — 1, среднее — 4. Одновременно начало появляться новое поколение имамов. Особую роль здесь сыграл новый муфтий Талгат Таджутдин, активно занявшийся отправкой молодежи в профессиональные учебные заведения. В ТАССР в 1980–1982 гг. было посвящено в духовный сан 15 человек. В 1983 г. в Ташкенте и Бухаре учились 6 уроженцев ТАССР. В 1981 г. от БАССР в Бухару было отправлено 2 человека, в 1985 г. от республики в «Мир-Арабе» было 5 шакирдов и 1 шакирд в Ливии. Т. Таджутдин был избран председателем ДУМЕС в 33 года и стал самым молодым муфтием советской эпохи. Тем самым Таджутдин практически повторил пример первого муфтия ОМДС Мухаммеджана Хусаина.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.01 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал