Стороны: Сиф и Моника

Сиф и Моника прожили в браке 36 лет. И почти все эти годы в их интимной жизни звучал один и тот же лейтмотив: Монике и без секса есть чем заняться, зато вот Сиф, по словам жены, «порог не успевает переступить, как уже в полной боеготовности».

И в том, что касается самого акта, они тоже придерживаются разных точек зрения. Сифу бы побыстрее да поактивнее, а Монике хочется, чтобы все было медленно и нежно.

— Сиф считает, что надо запрыгнуть в постель и тут же заняться сексом, — сетует она. — А мне нужны поглаживания, поцелуи, объятия и разговоры. Чтобы подготовиться.

— Для простых смертных ее представление о «подготовке» какое-то уж слишком скрупулезное, — комментирует Сиф.

Когда они познакомились, Сифу было 34 года и он недавно развелся с первой женой, с которой у него был ребенок. Моника была на десять лет его моложе и никогда раньше не состояла в браке. Они оба преподавали английский язык и литературу в частной школе в штате Массачусетс: он был заведующим кафедрой, а она только-только пришла на работу после института. Однажды она зашла в его кабинет, чтобы посоветоваться насчет «Моей Антонии» Уиллы Кэсер.

«Она заявила, что хочет узнать мое мнение об отношениях Антонии и Джима, но мне показалось, что это был лишь повод для того, чтобы пожаловаться на пренебрежительное поведение других учителей и грубость учеников, считающих, будто на них не найдется управы. А заодно, возможно, чтобы пофлиртовать со мной», — вспоминает Сиф.

Он пригласил ее на ужин.

«Мы выпили много вина, поговорили о книгах, моей жизни во Флориде, его ребенке и разводе, и под конец вечера он сказал мне, что хочет со мной переспать, — рассказывает Моника. — Вот так, без предупреждения, без поцелуев. Просто: “Хочу заняться с тобой любовью сегодня ночью”».

Моника заставила его подождать.

— Полгода! — возмущается Сиф.

— Я полагала, что нам для начала следовало бы получше друг друга узнать.

Когда же это наконец случилось, на Монику произвело большое впечатление мастерство Сифа. «Было ясно, что он опытный любовник», — сказала нам она. Она не стала раскрывать подробности, просто заявила: «Поверьте мне на слово — он очень хорошо знал, как и что надо делать».

Но одна только безупречная «техника» не могла сделать Монику более темпераментной (и то темперамент Сифа все равно был бы раз в 15 выше).

На протяжении многих лет — даже после рождения второго ребенка — секс оставался для них щекотливым вопросом. Почти всегда Сиф выступал инициатором, а Моника либо уступала под его напором, либо налагала вето на любые поползновения.

«Сиф всегда заводился с пол-оборота, — говорит Моника. — Я не могла бы распалить его сильнее, даже если бы очень постаралась».

Сиф говорит, что он был всегда за то, чтобы Моника брала инициативу на себя, — но ему пришлось смириться с тем, что от нее ничего подобного не дождешься.

Они пытались обсудить проблему. Спокойно выслушивали друг друга, говорили тихими голосами и использовали местоимение «я» («Я понимаю, что тебе все время нужен секс, но мне иногда хочется просто поговорить о погоде в приятной обстановке») вместо местоимения «ты» («Знаешь, что с тобой не так? Ты фригидна!»). В этом плане они были очень зрелой парой.

Но в плане секса так ничего и не поменялось. Сиф жаловался, что Моника постоянно его отталкивает — и поэтому он чувствует себя вроде как отверженным. Моника жаловалась, что вечная неудовлетворенность Сифа заставляет ее чувствовать себя виноватой. Она рассказывает, что стоило ей забраться в постель с надеждой тихо-мирно почитать книжку, как Сиф тут же перекатывался на бок, обнимал ее за талию и начинал целовать.

«Через десять секунд он был уже на старте, — утверждает она. — И передо мной вставал выбор: либо я переступаю через себя и говорю “да”, либо я говорю “нет” и обижаю его».