Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть вторая 10 страница. Вот скачет он, скачет снова,






Вот скачет он, скачет снова,

И вот подъезжает снова к таверне, он здесь, у ворот».

 

Я замолкла, сцепив руки перед собой и глядя через плечо вдаль, будто пребывала в уверенности, что дурацкий призрак разбойника преследовал нас всю дорогу. Публика молчала целую секунду, а затем, слава богу, раздались шумные аплодисменты. Все заговорили разом, обсуждая коварство красных мундиров и благородство Бесс — где бы им найти такую?!

Я вернулась к Клан-Финтану, принимая поздравления воинов, и вновь уселась на бревне.

— Мне понравилась твоя история. Клан-Финтан протянул мне бурдюк, и я с благодарностью сделала глоток вина.

— Спасибо. Это одна из моих любимых.

— Я никогда ее раньше не слышал. — Голос его прозвучал по-другому, выражая скорее задумчивость, чем любопытство

— Да и неудивительно. Я сама ее придумала, — сказала я и скрестила пальцы за спиной.

Я и вправду не хотела плагиата, а потому мысленно извинилась перед покойным мистером Нойесом.

— Кто такие красные мундиры?

— Плохие парни. Это метафора, обозначающая зло. Судя по виду Клан-Финтана, я его не убедила. Мне пришлось переключиться на учительский тон:

— Красный цвет — это кровь. У слова «кровь» отрицательная коннотация, следовательно, красный мундир служит символической аллюзией злого человека или людей. Точно так утренний восход солнца на красном небе символизирует грядущее несчастье. А взгляд налитых кровью глаз — это плохой, злобный взгляд.

— Кто такой король Георг?

— Вымышленный персонаж. — Пальцы вновь сложились крестиком.

— А разбойник — это… — Он умолк, ожидая, что я дам правильный ответ.

— Грабитель, который выходит на дорогу и обирает путников.

Я не отводила взгляда, но все равно не очень преуспела в своих домыслах. Я и в самом деле никогда не умела врать. Преувеличивать — да, это у меня получалось, а вот врать — нет.

— Хм.

Я для себя решила, что у кентавров это означает «сколько же в тебе дерьма», но продолжала вести себя так, словно не наговорила кучу непонятных вещей.

— Ну и трудный же сегодня выдался денек. — Я зевнула и потянулась. — Пожалуй, пойду прикорнуть.

В первое мгновение он никак не отреагировал, просто продолжал на меня странно смотреть, словно пытался соединить отдельные кусочки головоломки. А я вдруг вспомнила, как настойчиво Аланна советовала мне никому не рассказывать, что я — это не я. Как бы ни сумбурно это звучало.

Она мне тогда показалась подавленной и дерганной даже больше, чем было нормой для Сюзанны, но волновалась не на шутку. Скажем прямо, девушка гораздо лучше меня разбиралась в том, что происходит в этом мире. Пришлось признать, что у ее паранойи весьма весомые причины. В то же время она сказала, что я могу доверять Клан-Финтану. Мне оставалось только помалкивать о моем происхождении, пока не появится шанс расспросить Аланну.

Поэтому теперь я смотрела невинным взглядом на своего чересчур любопытного симпатягу мужа и вовсю махала ресницами, потом покосилась на вход в амбар.

— Послушай, не мог бы ты зайти туда первым и удостовериться, что там ничего не ползает и не бегает, прежде чем я лягу спать?

Своей просьбой я вывела его из задумчивости. Он заулыбался.

— Конечно.

Клан-Финтан отыскал Дугала, успевшего перебраться ко второму костру. Видимо, парень хотел оставить нас наедине.

— Дугал, леди Рианнон нужно два одеяла. Тот действовал быстро, как хороший мальчик.

— Пойдем. — Клан-Финтан протянул мне руку, помогая подняться. — Я никому не позволю забежать или заползти на тебя.

Я приняла его руку, и мы вместе вошли в темный амбар. Небольшое строение было плотно завалено сеном. Охапки, перевязанные бечевкой, громоздились одна на другой. Клан-Финтан ловко расшвырял их по сторонам, освобождая место, потом развязал несколько охапок. К тому времени, как Дугал принес одеяла, он уже устроил удобное ложе возле входа. Одно одеяло кентавр постелил сверху и знаком пригласил меня подойти.

— Здесь ничто тебя не потревожит.

— Спасибо. Не выношу того, что ползает или прыгает. Я уселась в центре ложа и начала стягивать сапоги.

Клан-Финтан наклонился, отвел в сторону мои руки и занялся этим сам.

Вот что мне в нем действительно нравилось.

В амбаре было темно, уютно и пахло как на свежескошенном поле.

— А где ночуют остальные?

— Мы будем по очереди нести караул, а в перерывах отдыхать у костров.

— Так что, мне одной здесь спать?

— Да.

Он наклонил голову, и даже в темноте я рассмотрела, как сверкнула его белозубая улыбка.

— Выходит, это не будет неприлично, если я сниму штаны?

«Ненавижу спать в штанах!»

— Нет, думаю, это будет нормально. — В его голосе вновь зазвучали бархатные нотки.

Я сняла штаны, аккуратно их сложила, а потом изогнулась в поясе, изо всех сил подражая Мэрилин Монро, чтобы пристроить их на сене под рукой. Я все время чувствовала на себе его взгляд, и мне было приятно. Я опустилась на одеяло, откинулась на спину и улыбнулась.

Клан-Финтан укрыл меня вторым одеялом.

— Спокойной ночи. Приятных снов, Рианнон, — сказал он, но не повернулся, чтобы уйти.

— Когда твоя очередь нести караул? «Какого черта, он ведь мой муж».

— Намного позже восхода луны.

— Может, останешься со мной, пока я не усну?

— Если хочешь.

— Хочу.

Я отодвинулась в сторону, освобождая место для его огромного тела. Он шагнул на ложе и прилег. Со стороны выглядело, будто кентавр сидел за моей спиной. Его человеческий торс был велик, но не настолько, чтобы создать неудобство. Когда он устроился, я откинулась назад, так что верхняя половина моего тела удобно легла на его

Грудь и руки. Я чуть изменила положение и повернулась к нему лицом, по-прежнему не покидая кольца его рук.

Шевелюра, как всегда, вела себя по-дурацки. Высохну в у костра, она завилась тугими локонами, торчавшими во все стороны. Клан-Финтан убрал несколько кудряшек с моего лица.

— Прости. Они все время лезут куда не надо. Следовало бы постричь их покороче.

Я выплюнула тонкую прядь, попавшую в рот. Он удивленно заморгал.

— Женщины не стригут волос. «Ой-ой».

— Но с короткими волосами удобнее.

«Черт. Интересно, заметил ли он, что волосы у меня короче, чем у Рианнон?» Я поспешила добавить:

— Аланна на днях подравнивала мне волосы. Зря я не велела ей убрать побольше.

— Короткая стрижка, быть может, удобнее, но не столь привлекательна.

Он рассуждал как типичный парень. Все они любители длинных волос. Если честно, мне это даже нравится.

— Возможно, ты прав.

— Да.

Он погладил меня по голове, запутался в густой шевелюре, потом приподнял руку, по-прежнему не выпуская из нее волос, наклонился и зарылся в них лицом. Я лишь крепче прижалась к его груди и скорее почувствовала, нежели услышала, как он тихо застонал.

Клан-Финтан поднял голову. Наши взгляды встретились, а лица оказались в опасной близости друг от друга.

— Значит, тебе нравятся мои волосы?

Он не отрывал взгляда от моих губ, пока я шептала вопрос.

— С каждым разом я все больше убеждаюсь, что мне многое в тебе нравится.

Я нежно улыбнулась.

— Похоже, ты удивлен.

Он снова посмотрел мне в глаза.

— Так и есть.

— Не удивляйся. Я именно такая, какой ты меня видишь.

Прежде чем он развил тему, которую Аланна явно не одобрила бы, я притянула его к себе и поцеловала.

Наверное, мне никогда не привыкнуть к его поцелуям. Он весь воспылал, исследуя мой рот своим языком, а я мысленно представляла, как он изучает и другие места. По спине пробежали мурашки, и я застонала.

Он слегка отпрянул. Без его тепла мне показалось, будто подул холодный ветер.

— Почему ты остановился? — истомленно спросила я.

— Тебе нужно поспать, — вздохнул он и постучал по моему носу пальцем. — А мне нужно прекратить это, пока я не забыл, что не могу себе позволить перевоплотиться.

Его палец соскользнул с носа и теперь исследовал линию моих губ. От этого у меня тоже побежали мурашки.

— Да уж.

Я поймала его палец зубами, слегка прикусила и с удовольствием отметила, что он тихо охнул. Тогда я отпустила палец вместе с поцелуем.

— Полный облом.

— Что это такое?

— Облом — это то, что ты сейчас не можешь перевоплотиться.

— Значит, облом — это плохо.

— Очень плохо.

Мы улыбались друг другу, как два подростка. Я свернулась калачиком и поудобнее пристроилась возле его большого жаркого тела.

— Постарайся заснуть, — прошептал он, уткнувшись в мои волосы.

— Я бы предпочла заняться кое-чем другим.

— Расслабься и подумай о сне. — Его голос звучал напряженно, и я улыбнулась, не отрывая щеки от его груди.

Он принялся одной рукой массировать мою напряженную спину. Я вздохнула от удовольствия.

— Как хорошо.

Кентавр пробурчал в ответ что-то похожее на приказ замолчать. Его рука размяла все мои мускулы спины и начала двигаться ниже, к моей очень больной и очень голой заднице.

— О-о-ох, тут больно.

— Я знаю. Не шевелись.

Теперь он говорил совсем так же, как моя бабушка.

Но я затихла. Усталость и теплый сильный массаж подействовали лучше, чем любое снотворное. Я почувствовала, как напряжение отступает. Сон пришел неожиданно, унес меня с собой на волне блаженства.

Сначала мне снились отдельные фрагменты. Я как будто принимала горячую ванну вместе с Одиноким ковбоем и его конем Сильвером[39]. Это было достаточно странно. Ведь раньше я никогда не мечтала об Одиноком ковбое. Если мне и снился парень в маске, то обычно Бэтман.

Меня особенно привлекало его амплуа хорошего плохого парня. Теперь добавьте к этой странности тот факт, что во сне я пыталась закадрить Сильвера, а Одинокому ковбою все время твердила, чтобы он пошел прогуляться, и вы получите сон, по-настоящему чудной даже для меня.

Как бы там ни было, это длилось недолго. В отличие от мистера Эда Сильвер не умел разговаривать, поэтому я потеряла к нему интерес.

Во сне фиаско в горячей ванне сменилось огромным универмагом «Сакс» на Пятой авеню, где я оказалась с толстой пачкой банкнот в кулаке в окружении нескольких продавщиц, сгоравших от желания мне помочь. Я только-только начала подбираться к розовой кашемировой двойке по цене пятьсот двадцать девять долларов — на нее была объявлена скидка, когда мое тело внезапно унеслось к потолку… амбара и вылетело наружу.

Просто отлично.

Я продрейфовала над двумя кострами и спящими кентаврами. На звездном небе взошел яркий серпик луны. На этот раз мне удалось побороть головокружение, когда вопреки моему желанию тело само поднялось еще выше и поплыло на северо-восток.

Я бросила взгляд налево, увидела отблески тлеющего замка, закрыла глаза и принялась умолять неизвестно кого или что, отвечавшее за все происходящее, чтобы оно не отправляло меня туда. Тут же моя душа наполнилась чувством уверенности и покоя. Я немного расслабилась и открыла глаза.

Я и вправду дрейфовала не в сторону замка, вместо этого направлялась к далеким горам. Я попыталась заставить себя свернуть на восток, чтобы навестить Эпи, быть может, даже полетать над храмом и выяснить, как там дела, но, как и в прошлый раз, над этим сном я была не властна.

Тогда я сказала себе, что теперь все по-другому. Если в пошлом я не сознавала, что вижу не сон, а реальность, то теперь была ученая.

Мое невесомое тело пролетало над темными поселениями. Я присмотрелась повнимательнее, пытаясь удостовериться, что в них не осталось людей, беспечно отнесшихся к предупреждению, но мне не хватило времени заметить признаки жизни. Когда я достигла края леса, скорость полета увеличилась настолько, что деревья внизу превратились в одно сплошное пятно. Тело понеслось вперед, как выпущенное из пращи.

Через какое-то время полет замедлился. Я зависла перед строением, воздвигнутым у основания каменистой горной тропы. Замок был огромный, почти такой же, как отцовский, но вскоре глаза привыкли к темноте, и я убедилась, что он совершенно не похож на замок Маккалана. Тот отличался изяществом и живописностью, это здание было суровым и внушительным.

Потом произошло страшное. Если бы я стояла, то согнулась бы пополам. На меня нахлынуло то же самое чувство, как в ту ночь, когда пал замок Маккаллан. Сквозь каменные стены громадины, стоявшей внизу, просачивалось зло, густое и приторное, напоминающее мед, капающий из пчелиных сот. Я слышала эхо той ужасной ночи, вернее, чувствовала его. Я заморгала, пытаясь сосредоточиться и объективно рассмотреть замок, но мне мешали тени Маккаллана. Смерть притупила мое восприятие. Я все никак не могла изгнать из своей души призраков тех воинов.

Замок выглядел так, словно его выдолбили в горе. Квадратные толстые стены, двери с засовами. На постройку использовали грубый серый камень, придававший всему зданию налет древности, как у сучковатого дерева, выстоявшего много бурь. Пока я изучала замок, мне почему-то вспомнилась «Лигея», одна из самых туманных новелл Эдгара Аллана По. Действие там происходит в древнем монастыре, обнесенном толстой каменной стеной. Персонаж Эдгара По наблюдает, как призрак первой жены убивает его вторую жену. Затем первая возрождается, пожирает вторую, а сам рассказчик сходит с ума. Почему-то сравнение показалось мне уместным.

Мое невесомое тело продвинулось немного вперед и зависло непосредственно над центром здания. Замок не спал. Я разглядела на большом квадратном дворе много костров. Мое тело во сне не могло ощущать температуры, но я поняла, что было холодно, потому что фигуры, поддерживавшие огонь, накинули на себя плотные одеяла или плащи с капюшонами. Я содрогнулась и на секунду испугалась, что приняла за одеяла и плащи те крылья, которые когда-то видела. Но одна фигура сбросила одеяло, подкладывая дрова в костер, и я убедилась, что это определенно человек. Женщина. Мое тело по собственной воле опустилось пониже. Все здесь оказались женщинами, но двигались они как по команде и не разговаривали друг с другом.

— Женщины из замка Маккаллан, — произнесла я вслух и увидела, как кто-то поднял голову и посмотрел в мою сторону.

Это была совсем юная девушка, лет тринадцати-четырнадцати, с высокими скулами, обещавшая в будущем превратиться в красавицу, но пока ее черты выглядели мило округленными, как у херувимчика. Большие глаза были опушены густыми ресницами. Она взмахивала ими, как бабочка крыльями, чтобы разогнать остатки глубокого оцепенения, в котором пребывали и остальные женщины. Девушка уставилась в небо, пытаясь разглядеть нечто бестелесное. Густая шапка ее кудрей ловила отблески костра и посверкивала, как граненые камни.

При виде этой прелестной девочки меня пронзила остра я печаль. Здесь творилось что-то ужасное. Мою уверенность в этом подпитывал не только липкий ужас того, чему я стала свидетельницей в прошлый раз под влиянием магии сна. Я пока этого не понимала, но нутром чуяла, что подглядываю теперь не просто за похищенными рабынями или истерзанными наложницами.

Тут ночь расколол жуткий вопль. Девушка, пытавшаяся что-то разглядеть и почувствовать, ретировалась к остальной компании, которая мгновенно съежилась. Глаза ее сразу стали пустыми и стеклянными. Женщины сбились в кучу, как овцы, отданные пастухом на милость волка м. Они нервно перебирали пальцами, поплотнее заворачивая свои дрожащие тела в одеяла и накидки. Все их внимание сосредоточилось на закрытых дверях, достаточно больших, чтобы предположить, что они ведут в главный зал.

Крик повторился. Две женщины направились к дверям, но остальные поспешно позвали их обратно.

Снова раздался пронзительный вопль, почти нечеловеческий от боли. Я не могла этого выдержать, всем нутром захотела выяснить, что все-таки происходит и нельзя ли это остановить.

Словно в ответ на мою мольбу, тело само метнулось вперед и легко, словно песчинка, втянутая пылесосом, прошло сквозь зловещие двери. Я оказалась под потолком огромной комнаты. В первую секунду она слегка напомнила мне обеденный зал в храме Эпоны. В каждом углу пылали камины, в которых с легкостью поместились бы в полный рост несколько человек. Горели свечи. Но никакой огонь не мог рассеять мрак в этом зале. Вдоль стен стояли грубо сколоченные скамьи. В мерцающем свете я разглядела людей, сидящих на них. Многие будто спали. Никто не разговаривал.

Очередной пронзительный крик, за которым последовал стон, привлек мое внимание к центру зала. Какие-то фигуры сгрудились вокруг одного-единственного стола. Мое тело подплыло к этой группе. По мере того как я к ним приближалась, меня все больше охватывало отчаяние от зла, исходившего от них. Как в ночь нападения на замок Маккаллан, мое дурное предчувствие было почти осязаемым. Я не хотела смотреть, не желала видеть, что там лежит на столе, но мои глаза никак не закрывались.

У всех, кто собрался вокруг стола, помимо сосредоточенности была еще одна общая черта — крылья. Они шелестели и подрагивали, хотя тела оставались неподвижными. Я приготовилась к самому трудному, когда мой дух завис над столом.

Я обнаружила, откуда шли крики. Вопила женщина — нагая, но старая или молодая, определить было невозможно. Она лежала на столе, блестевшем от красной крови. Ее руки вытянули над головой и привязали. Ноги развели в стороны и согнули в коленях. Ступни подтянули к телу и тоже привязали. Со стороны выглядело так, будто ее подготовили к проведению гинекологического обследования. Огромный живот колыхался от жизни, бившей изнутри. Она снова закричала, да так, что ее шея напряглась и по всему телу пробежала дрожь.

Наблюдавшие твари не шелохнулись, не дотронулись до нее, чтобы успокоить или помочь. Они просто молча стояли и смотрели. Лишь подергивание крыльев выдавало их напряжение.

Роженица вновь начал кричать с ужасом обреченной.

На моих глазах ее лобок начал раздуваться все больше и больше. Никогда не представляла, что человеческое тело способно расшириться до таких размеров. Неожиданно из паха вырвался целый кровавый сноп и осел красными капельками на трясущихся крыльях ожидавшей публики. Из зияющего отверстия в дрожащем теле высунулся некий предмет цилиндрической формы, словно обернутый в толстую морщинистую шкуру цвета алой крови. Все во мне воспротивилось при виде ужасной сцены, разыгравшейся передо мной, но глаза отказались подчиниться приказу и не закрылись. Точно так же и тело отклеилось унести меня оттуда. Цилиндр зашевелился в утробе растерзанной женщины. Что-то сверкнуло в тоннеле из плоти. Мои глаза невольно приклеились к этому блеску Так обычно посверкивает мокрое наточенное лезвие только что использованного ножа.

Мое тело спланировало вниз, так что я зависла всего в нескольких футах над головами тварей.

Время будто замедлило ход. Твари подо мною застыли, словно невидимая рука нажала кнопку «пауза». Теперь, когда я подобралась совсем близко, глаза лучше разглядели комок искореженной плоти, все еще не покинувший тиски женского тела. Я поняла, что смотрю на новорожденную тварь. То, что я поначалу приняла за морщинистую шкуру, было на самом деле парой неразвитых крыльев, полностью охватывавших тщедушное тельце, совсем как кокон с гусеницей. Свет горящих свечей отражался от двух придатков на концах соединенных крыльев. Они были похожи на когти и блестели от околоплодной жидкости и крови.

— Боже!

Мой возглас прервал стоп-кадр. Одна тварь резко подняла голову и принялась шарить глазами по потолку.

— Отнесите его в инкубационную пещеру! — Голос у него был грубый, с придыханием.

Похоже, каждое слово с трудом вырывалось из глотки.

Женская особь с крыльями кинулась вперед, запустила руки в открытую рану и осторожно извлекла плод в коконе. Я не успела как следует разглядеть его. Крылья взрослой твари сложились впереди, полностью закрыв новорожденного. Она быстро покинула зал. За ней ушла почти половина из тех кто наблюдал за кровавым зрелищем. Я проследила а их поспешным бегством, и мой взгляд остановился на скамьях вдоль стен. Фигуры, сидящие там, отпрянули, когда мимо них к выходу промчалась свита. Я охнула от нового ужаса, когда поняла, что там сидели человечески женщины, все на разных сроках беременности.

Возле стола раздалось шипение, которое и отвлекло меня.

Тот, кто отдал приказ, все еще смотрел наверх. Я почувствовала, как мое невесомое тело задрожало, и постаралась не шевелиться.

— Нуада, в чем дело — робко поинтересовался один из крылатых гадов.

— Не знаю, — огрызулся тот. — Я что-то чувствую. То же самое было в замке Маккаллан, когда мы боролись с тем одиноким воином. — Он яростно захлопал крыльями, шаря горящими глазам по воздуху вокруг меня. — Мне кажется, что я почти вижу это.

Одним плавным движением он запрыгнул на столешницу и перешагнул через окровавленное тело мертвой женщины. Теперь демон стоял прямо подо мной.

— Наверное, я сумею дотронуться.

Он протянул ко мне длинную руку, шевеля когтистыми пальцами.

В моей груди зарождался крик.

— А-а-а-а-а!

Вопль вырвался с силой разорвавшейся мины. Я запаниковала в темноте, хотя мои потрепанные чувства нашептывали, что здесь пахнет весной и лошадью, а не Кровью и ужасом. Но от страха я ничего не соображала, визжала как безумная, брыкалась и кусалась, разрывая пути, сковавшие меня.

— Рианнон! Прекрати, ты в безопасности!

Голос Клан-Финтана пробился сквозь пелену страха. И поняла, что нахожусь в амбаре, и затихла, но по жилам все равно курсировал адреналин. Меня всю трясло.

— Господи, какой ужас!

Его руки крепко обняли меня.

— Это был магический сон?

Я кивнула, прижимаясь к его груди.

— Снова те самые твари?

— Клан-Финтан, я нашла женщин. — Он ослабил объятия, и я отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза. — Они в замке, что стоит на горной тропе.

— Замок Стражи, — подсказал он.

— Да, скорее всего, так.

— Ты там ни разу не бывала?

— Конечно же нет. — Я даже не стала задумываться,

Посещала ли этот замок Рианнон. — Но он большой, квадратный и расположен в начале узкой тропы.

— Так и есть, замок Стражи.

— Там сейчас находятся твари. С ними наши женщины. Боже, эти демоны, должно быть, совокупляются с ними… — Тут мне пришлось умолкнуть и закрыть лицо дрожащими руками.

Одним плавным движением Клан-Финтан поднялся и подхватил меня, по-прежнему завернутую в одеяло, на руки. Он вышел из амбара, перед которым все еще горели костры, и осторожно усадил меня на бревно.

— Передай мне бурдюк, — приказал он удивленному, заспанному Дугалу.

Тот перебросил ему вино и обеспокоенно заморгал, глядя на меня.

— Выпей.

Клан-Финтан поднес к моим губам кожаный мешок, и я с благодарностью сделала несколько глотков красной жидкости.

— Спасибо. — Я утерлась и постаралась унять дрожь.

— Теперь рассказывай. — Голос его звучал уверенно и решительно.

Он устроился рядом со мной, взял мои руки в свои и мягко пожал. Остальные кентавры успели проснуться и прислушаться. Их присутствие меня успокоило. Рядом с ними я чувствовала себя защищенной.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

— Женщины оказались там. Поначалу я лишь заметила, что они ведут себя как зомби или пребывают в шоке. Затем я услышала крик и, стараясь узнать, откуда он, оказалась в огромном зале. Там к столу была привязана беременная женщина. У нее проходили роды, а вокруг стояла целая группа монстров. На моих глазах нечто… новорожденная тварь выбралась из ее тела.

Мой голос звучал надломлено даже для меня самой. Я крепче вцепилась в теплую руку Клан-Финтана.

— В зале были и другие беременные женщины. Много женщин. Они просто сидели, словно души уже покинули их тела. Затем одна из тварей почувствовала мое присутствие и попыталась меня схватить. Я закричала и проснулась.

Я закончила, задыхаясь, и еще раз поднесла к губам бурдюк с вином.

Так говоришь, кто-то из них почувствовал, что ты рядом? — выпалил Клан-Финтан.

— Да, этот крылатый гад сказал, что почти видит меня. Он упомянул ночь, когда был убит мой отец. Тогда он тоже почувствовал, что я где-то поблизости.

Клан-Финтан резко поднялся и начал вышагивать взад-вперед перед костром.

— Никак не думал, что они к тому же сумеют прорваться сквозь защиту Эпоны.

— Что значит «к тому же»?

Он многозначительно посмотрел на кентавров, потом медленно повернулся ко мне лицом. Вид у него был суровый и отстраненный, как в тот раз, когда состоялось наше знакомство. У меня по спине пробежала дрожь от дурного предчувствия. Я вспомнила его слова, произнесенные перед замком Маккаллан: «Они больше не станут прятаться». Он, видимо, знал о них больше, чем говорил.

— Клан-Финтан, что ты скрываешь?

— Кентаврам уже давно известно, что фоморианцы пытаются захватить Партолону.

— Как давно? Но…

Вперед выступил Дугал и заговорил с привычной для него тревогой:

— Миледи, кое-кто из нас узнал и поверил. Другие же отказались верить признакам.

Я переводила взгляд с Дугала на Клан-Финтана.

— Что за признаки? О чем вы говорите? — Я не скрывала злости.

Клан-Финтан ответил на нее спокойствием и невозмутимостью:

— Тебе известно, что недавно, незадолго до нашего обручения, я стал главой табуна Финтан. Ты также знаешь, что до меня вождем был мой отец. — Я закивала, делая вид, что все прекрасно понимаю, хотя на самом деле не врубалась ни черта. Он продолжал: — Почти год тому назад в поведении моего отца начались странности. Сперва это касалось мелочей. У него появились странные привычки. Например, он просыпался и засыпал в совершенно неурочное время. Такие незначительные изменения были явными только для его ближайших родственников и советников. Затем его беспокойный сон стал сказываться на нем сильнее. Он вел себя непривычно тихо, словно постоянно был погружен в глубокую задумчивость. Мало-помалу его проблемы становились все очевиднее для всех. Время шло, а он все больше уходил в себя. Создавалось такое впечатление, будто отец жил в собственном темном мире, где за каждым деревом скрывалось зло, а старые друзья становились объектом для подозрения. — Клан-Финтан помолчал. Мысль о перерождении отца явно причиняла ему боль, но он взял себя в руки и продолжил: — Как тебе, вероятно, известно, табун Финтан выбирает своих вожаков точно так же, как и шаманов, не по крови, а по единодушному мнению и духовному призванию. Нет никакого бесчестия в том, что кентавр после многих лет служения отходит в сторону и последующие годы исполняет роль почетного советника, позволяя занять свой пост более молодым и способным преемникам. Но если его принуждают отказаться от высшего поста… — Глаза Клан-Финтана забегали, он не мог заставить себя договорить. — То нет большего позора.

Через несколько секунд на его лицо вновь легла маска невозмутимости.

— Табун терял доверие к своему вожаку. Тот это понимал, но, видимо, потерял способность контролировать то, что его угнетало. Ситуация сложилась невыносимая. Только благодаря любви и уважению, которые отец заслужил за многие годы, никто не посмел открыто выступить с протестом. Однажды, когда от него остался один лишь призрак былого вожака, он созвал совет воинов, на который собрались главы всех родов. Он обратился к ним лишь с крупицей прежнего достоинства. Рассказал о видениях и снах, которые неотступно его преследовали, окутывали своим злом. В этих ужасных безумных видениях была только кровь и смерть. Сначала зло сосредоточилось вокруг замка Стражи, затем распространилось дальше, чтобы поглотить Партолону и наши равнины, затянуть всех нас в свою тьму.

Голос кентавра осекся. Болезненные воспоминания о том совете унесли его далеко.

— Клан-Финтан, — сочувственно окликнула я его, понимая, какое горе ему причинило свержение отца.

Лицо его на секунду смягчилось, потом он расправил плечи и закончил свою историю:

— Об остальном можно легко догадаться. Половина совета посчитала отца сумасшедшим и призвала его отказаться от лидерства. Вторая поверила каждому слову и потребовала действий, чтобы найти источник зла. Голоса разделились ровно пополам. Совет зашел в тупик, пока не был найден компромисс— Полные губы Клан-Финтана скривились в язвительной усмешке. — Вместо отца назначили меня. Все согласились в одном: вождь, который также является верховным шаманом, сумеет докопаться до правды.

Клан-Финтан замолк, но интуиция нашептывала мне, что нужно узнать еще кое о чем.

— Тогда почему ты стремился заключить со мной сговор, если в твоей жизни происходили такие события?

— После того как совет назначил меня вожаком, отец поговорил со мной с глазу на глаз. Его трудно было понять, но он все время настойчиво твердил, что я должен заручиться помощью Эпоны в борьбе со злом. Я должен был вступить в союз с тобой, исполняя древнюю традицию, по которой верховный шаман кентавров соединяется с Избранной. — Клан-Финтан смотрел мне в глаза, не отрываясь. — Хотя ты ясно дала мне понять, что решила отступить от этой традиции. Он велел мне поехать к твоему отцу и все объяснить. Мол, тогда Маккаллан даст разрешение на тебе жениться. Даже если ты останешься тверда в своем решении, то из любви и уважения к отцу тебе придется согласиться на наш брак. Ты, конечно, знаешь, что наши отцы дружили. Мой испытывал огромное уважение к твоему. Я сказал, что исполню все, как он пожелает, и тогда он произнес одно единственное слово: «фоморианцы». Как только оно слетело с его губ, он словно лишился дара речи. На следующее утро его нашли мертвым.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.027 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал