Дуэлянты

Однажды Коля Егоров поссорился с Петькой Мокренко. Ссора, как бывает у благородных людей, произошла из-за дамы — Кати Сундуковой, в которую Мокренко попал огрызком яблока. Девочка вскочила, покраснела, бросила на обидчика презрительный взгляд и вылетела из класса.

— Подумать только! Среди этого сборища трусов нет ни одного настоящего мужчины! — презрительно сказала она в дверях. В классе было немало ребят, но никто не хотел связываться со здоровенным Мокренко.

Коля Егоров и Филька Хитров не были свидетелями оскорбления и появились в классе, когда Сундуковой там уже не было. Антон Данилов немедленно рассказал им о случившемся.

Коля, которому Катя нравилась, вспыхнул и хотел немедленно броситься на Петьку с кулаками, но Филька удержал его:

— Не горячись! Этот жиртрест сильнее тебя в три раза!

— Пускай отколотит, я не намерен ему спускать! Если не вступиться, Катя решит, что я такой же трус, как остальные, — кипел Коля.

— А ты и не будешь ему спускать, — успокоил приятеля Хитров. — Ты вызовешь его на дуэль, как Пушкин Дантеса.

— На дуэль?

— А почему нет?

Друзья о чем-то недолго посовещались, после чего Егоров подошел к Петьке и громко сказал:

— Мокренко! Ты толстый боров!

Тот нахмурился и посмотрел на свой увесистый кулак:

— Нарываешься?

— Нарываюсь! — подтвердил Коля.

— Считай — нарвался! Готовь стакан для зубов и морозилку для оторванных ушей. Когда будем драться, сейчас или после уроков?

Угрозы первого силача класса были вполне оправданы: в прошлом месяце он уже выбил зуб парню из соседнего класса.

— Ты, кажется, чего-то не понял, Мокренко! Никакого мордобоя не будет — он вызывает тебя на дуэль! — сказал Филька, подходя к ним.

— На какую дуэль? — фыркнул Петька.

— На дуэль, живым из которой выйдет лишь один. Тут затронута честь дамы, и синяком под глазом не обойдешься. Пушкин с Дантесом тоже не кулаками дрались, — объяснил Хитров.

— И где будет дуэль? — спросил Мокренко.

— Знаешь недостроенную плотину?

— Возле реки?

— Вот именно. Как ты помнишь, там на высоте примерно третьего этажа проходит бетонная свая. Вы будете драться на этой свае, пока кто-нибудь не упадет вниз.

У Петьки отвисла челюсть.

— Там мелко и валуны из-под воды торчат, — пробормотал он. — Если со сваи шлепнешься, то того... уноси готовенького.

— А ты как хотел? Это дуэль, и живым из нее выходит только один, — напомнил ему Колька.

— Дуэль — это проверка мужества, а не силы. В ней шансы противников уравниваются, — добавил Филька. — Если не хочешь, чтобы тебя считали трусом — приходи к плотине после уроков. И вот еще что — выбери себе секунданта. Думаю, Антон согласится...

Коля и Филипп отошли, оставив ошарашенного Петьку за партой. Чем больше Мокренко убеждался, что все задумано всерьез, тем страшнее ему становилось. Он вспомнил острые камни, торчащие из мелководья, и нависшую высоко над рекой узкую бетонную балку. Немногие из ребят отваживались перейти по ней на другой берег, не говоря уже о том, чтобы там драться. Петька сообразил, что на узкой бетонной свае он потеряет свое преимущество в силе. Один неловкий удар или потеря равновесия — и сорвешься вниз.

После урока Мокренко, взяв с собой Антона, уныло поплелся к недостроенной плотине. Там их уже ждали. В тени под ракитами стояли Хитров и Егоров, решительно посмотревший на своего противника.

— Долго заставляешь себя ждать. Давай скорее покончим с этим! — сказал он.

— Напоминаю правила дуэли. Она просты. Вы встаете на сваю и деретесь, пока кто-то не сорвется вниз. Живым останется только один, — объяснил Филька.

— Психи! — выдавил Мокренко.

— Не отставай, Петька! Я полез! — Коля снял пиджак и быстро стал подниматься по лестнице без перил к свае.

Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, затравленно глядя на мелководье и воображая на камнях свое бездыханное тело. Спина у него стала мокрой от пота, и на рубашке выступило большое влажное пятно.

— Давай лезь, а то решат, что ты струсил! — шепнул Антон, и Мокренко, придерживась руками за ступеньки, стал карабкаться вверх.

Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону плотины, уже поджидал своего противника. Они стояли на разных концах узкой, сантиметров в тридцать толщиной балки.

— Сходитесь! К барьеру! — закричал Филька Хитров.

Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на Мокренко.

— Давай, Петька! — пригласил он. — Можешь начинать вышибать мне зубы! Стакан я уже приготовил!

Мокренко посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова. Он упал на живот и обхватил руками балку.

— К барьеру! Сходитесь! — донесся до него снизу показавшийся далеким голос Хитрова.

Петька, не вставая, замотал головой:

— Я не пойду!

Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за злополучный огрызок, брошенный в Катю, и ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда. Пятясь задом, он стал сползать по ступенькам, пока не оказался на земле. Над ним наклонились Филька и Антон, а через какое-то время, увидев, что противник отказался от дуэли, спустился и Коля.

— Или дерись или проси у Кати прощения! — потребовал он.

— Хорошо, — сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные брюки. — Я попрошу! Только отстаньте от меня все!

И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.

— Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был робким, — сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Егорова. — А, если бы он не испугался, ты бы стал драться?

— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Мне тоже было страшновато переходить эту сваю, но, думаю, что дрался бы. Главное, вниз не смотреть.

На другой день Петька, как и обещал, перед всем классом подошел к Кате и пробормотал:

— Ты, того, Сундукова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком... Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.

Он стал было ретироваться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:

— Мало! Еще!

Мокренко с опаской покосился на него и добавил, как первоклассник:

— Прости меня, пожалуйста, Сундукова, я больше не буду!

— Этого достаточно? — Коля посмотрел на Катю. Та кивнула.

— Извинения приняты! Можешь идти! — сказала она, и Мокренко торопливо улизнул.

А Сундукова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения глазами на Колю.

— Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!

— Гипноз, — скромно сказал Егоров. — Обычный гипноз!