Глава 1. Что такое социальный класс в Америке?

Как класс проявляет себя в нашей повседневной жизни

Социальный класс проникает во все стороны нашего существования, а, следовательно, нет ничего лучше, чем указать, каким образом он осознанно или неосознанно входит в успех или неудачу в сфере бизнеса, профессиональных или иных занятий, либо показать, насколько знание вызываемых им следствий необходимо для повышения предсказательной силы исследований, проводимых психологами и социальными учеными. Класс имеет жизненно важное значение для брака и обучения детей, как и для большинства других видов социальной деятельности сообщества. Статус играет определяющую роль в формировании личности на разных этапах ее развития, ведь для того, чтобы молодые люди научились жить в нашем обществе адаптивно, по-взрослому, неформальные механизмы контроля нашего общества должны научить их быть подогнанными к своим местам.

Ныне образование конкурирует с экономической мобильностью за право быть главным путем к успеху. Сегодня в промышленности и бизнесе с нижних мест на верхние поднимается меньше людей, чем в предыдущем поколении. Все чаще и чаще сыновья крупных руководителей заменяют в таких позициях своих отцов, оставляя все меньше позиций, которых могли бы достичь, взобравшись наверх, сыновья тех, кто стоит на низших ступенях общественной лестницы. Капитаны промышленности дают своим сыновьям образование, позволяющее им занять их места или аналогичные места в других отраслях промышленности. Кроме того, все чаще и чаще высшие должности в промышленности занимают люди, пришедшие из технических и инженерных школ или из университетов. Путь наверх для них уже не пролегает через иерархию повышения мастерства до уровней управления и владения, как это было два поколения тому назад. Сегодня благоразумный мобильный человек должен готовить себя в системе образования, если он хочет занять важную должность и обеспечить свою семью деньгами и престижем, необходимыми для достижения «лучшей жизни».

Исследование социальных классов демонстрирует, что наша система образования выполняет двойную задачу: способствует социальной мобильности и в то же время эффективно ей препятствует. Это перестает быть парадоксом, если как следует разобраться в фактах. На нижних ступенях образования наши средние школы укомплектовываются детьми из всех слоев общества. Поскольку обучение в этих школах бесплатное, поскольку каждый имеет право на него, а закон пытается удерживать детей в школе, и поскольку все знают, что «если вы хотите добиться успеха, вам нужно получить образование», то можно было бы предположить, что дети, находящиеся на уровне Обычного Человека или ниже, будут оставаться в школе и оснащать себя всем необходимым для мобильности. Однако дело обстоит иначе. Социальная и образовательная системы отсеивают большинство из них и позволяют дойти до конца лишь немногим. Если, по нашим оценкам, 80 процентов детей из высшего и высшего среднего классов действительно идут дальше учиться в колледж, то из низшего среднего класса туда попадают лишь 20 процентов детей, а из низшего — только 5 процентов[161]. Данные показывают, что большинство, если не все дети из верхних классов завершают свою подготовку и переходят в колледж, тогда как дети из низших классов начинают выпадать из процесса обучения еще в начальной школе и все более интенсивно продолжают выпадать из него в средней школе. Лишь очень немногие из них переходят в колледж. Образовательный конвейер сбрасывает детей из низшего класса еще на начальных и низших ступенях образовательного маршрута, а детей из вышестоящих классов переносит на большее расстояние; почти все дети из высшего класса добираются до конца этой линии.

Если учителя и школьные администраторы в начальной и средней школе знают классовые позиции детей, поступающих в их заведения, они в состоянии предсказать, кто из детей попадет в колледж, а кто — нет. Кроме того, обладая таким знанием, педагогический работник может пытаться изменить негативное предсказание на позитивное в отношении одаренных, целеустремленных детей из низшего и низшего среднего классов, шансы которых на получение высшего образования в настоящее время очень незначительны.

Причина высокого уровня смертности* среди детей из низшего класса становится очевидной, если исследовать отношение к ним со стороны учителей и других детей. Теперь мы знаем, что интеллект детей из низшего класса никак не отвечает за их неудачи в школе, ибо часто у них такой же IQ, как у детей из высших слоев общества. Хотя низший уровень интеллекта был самым частым и правдоподобным объяснением их неудач[162], тесты IQ, составленные с учетом социального класса, демонстрируют, что разный интеллект — не объяснение.

Нужно сказать, что учителя, хотя и являются в Америке одной из самых демократически мыслящих групп, склонны благоволить детям из классов выше уровня Обычного Человека и проявлять меньше интереса к тем, кто стоит ниже этого уровня. Исследования, проведенные на Дальнем Юге, в Новой Англии и на Среднем Западе, показывают, что они оценивают школьные работы детей из высших классов соответственно социальному положению их семей и, наоборот, ставят низкие оценки за работы, выполненные детьми из низшего класса.

Для иллюстрации того, как система оценивания способностей и успехов ребенка соотносится с его позицией в социально-классовом порядке, приведем выдержку из книги «Кто получит образование?»[163], в которой описывается, что происходит в Старом городе на Дальнем Юге.

«В некоторых начальных школах, где на один поток приходится больше одной учебной комнаты, существует секционная система, посредством которой учащимся присваивают рейтинг и, соответственно, распределяют их по секциям “а”, “б”, “в” и так далее, по мере необходимости. В Старом городе мы находим такую систему. Каждый поток делится на три секции: “а”, “б” и “в”. Это деление на секции пронизывает всю школьную систему, но неизбежно имеет на старших ступенях средней школы менее формальные характеристики. Директор одной из начальных школ говорит об этой системе:

“Когда ребенок поступает в школу, его отдают в одну из секций в зависимости от того, как учитель оценивает его способности. Много работая с детьми, вы в скором времени обнаруживаете, что можете четко разделить их на три группы в зависимости от их одаренности. Затем, если ребенок проявляет больше способностей, его можно перевести в высшую группу, а если не справляется, то, наоборот, в низшую”.

Чуть позже, когда этого же директора спросили, не кажется ли ему, что между секциями существуют классовые различия, он ответил:

“В какой-то мере существуют. Обычно выясняется, что дети из лучших семей лучше справляются с учебой. Это верно не всегда, но обычно так и бывает. Дети из низшего класса, похоже, не столь способны, как другие. Я думаю, что дело отчасти в наследственности. Другие происходят от людей способных и образованных, да и среда, вероятно, оказывает большое влияние. Они приходят в школу, уже имея массу знаний, которых у других нет”.

Как бы мы ни относились к теории этого директора, объясняющей корреляцию между социальной позицией и школьной секцией, эта корреляция в самом деле существует. Есть существенная связь между социальным статусом и рангом, получаемым в школе. Анализ школьных потоков трех лет обучения, в которых социальная позиция 103 девочек была нам известна, показывает, что:

(1) из 10 девочек, принадлежащих к высшему классу, 8 учились в секции “а”, одна — в секции “б” и одна — в секции “в”;

(2) из 7 девочек, принадлежащих к высшему среднему классу, 6 учились в секции “а” и одна — в секции “б”;

(3) из 33 девочек, происходящих из низшего среднего класса и среднего класса с неясно выраженным уровнем, 21 училась в секции “а”, 10 — в секции “б” и 2 — в секции “в”;

(4) из 53 девочек, принадлежащих к низшему классу, только 6 учились в секции “а”, 28 учились в секции “б” и 19 — в секции “в”.

Одна учительница начальной школы оказалась готова и способна более откровенно говорить об этих секциях, чем директор, слова которого мы только что привели. Эту учительницу спросили, «не выражены ли в школе классовые чувства», на что она ответила:

“О, да, этого тут хоть отбавляй. Мы стараемся в меру сил, чтобы их не было, но, конечно, мы ничего не можем с этим поделать. Вот, например, даже в секциях, которые у нас есть, это очевидно. Предполагается, что секции комплектуются просто на основе школьных отметок, но это не так, и все знают, что это не так. Я точно знаю, что у меня в секции “а” есть дети, которые должны были бы быть в секции “б”, но это отпрыски богатых родителей, и потому они остаются в секции “а”. Я не говорю, что в “б” есть дети, которым следовало бы учиться в “а”, но в секции “а” точно есть такие, кому там не место. Мы обсуждали это на учительском собрании, но ничего так и не сделано”.

Позднее она сказала:

“Конечно, мы иногда переводим детей из секции в секцию. Кого-то с не очень хорошей успеваемостью перевели выше, чтобы секции более или менее выровнялись численно. Но дочки богатых родителей, не справляющиеся с предъявляемыми к ним требованиями в секции “а”, никогда не переводились в секции “б” или “в” и никогда не будут в них переведены. Они социально к ним не принадлежат. Конечно, в секции “а” есть девочки, которые социально к ней не принадлежат, но почти все дочки богатых родителей учатся в секции “а””.

В Старом городе ранжирование учащихся по группам явно происходит под влиянием статусных соображений».

Демократически мыслящий педагог спрашивает, как такое может быть. Ответ кроется в том, что многое идет от невежества: люди не ведают, что такое социальный класс и как он проявляется в нашей жизни. Если говорить точнее, то часть общего ответа кроется в самом учителе как продукте нашей классовой системы. Присваивая ребенку рейтинг, учитель добросовестно прикладывает к нему свои наивысшие ценности. Учитель из среднего класса — а более трех четвертей учителей принадлежат к среднему классу — прикладывает ценности среднего класса. Для него дети из высшего и высшего среднего класса обладают чертами, которые ранжируются высоко и являются позитивными, тогда как дети из низшего класса имеют характеристики негативные и низко оцениваемые.

Возможно, самым могущественным влиянием социального класса на образовательные карьеры наших детей — и уж точно одной из решающих и критических ситуаций в определении конечной классовой позиции детей из слоев низшего класса — является влияние других детей на желание ребенка продолжать учиться. Если мир ребенка приятен, приносит ему вознаграждение и повышает его самооценку, он вероятнее всего захочет остаться в школе и будет учиться хорошо. Но если он приносит ребенку наказания и понижает его самоуважение, он скорее всего будет учиться плохо и захочет уйти из школы.

Изучая рейтинги, даваемые детьми другим детям в сообществе Среднего Запада, Нойгартен выяснила, что дети из высшего и высшего среднего классов высоко ранжировались всеми другими детьми за такие черты, как опрятный вид, тяга к учебе, лидерство, дружелюбие и многие другие ценимые личностные черты. Детей из низшего класса ранжировали низко; чаще всего им присваивали негативный рейтинг и говорили, что они неопрятные, грязные, «люди, с какими не хочется дружить»[164]. Если вспомнить, что эти дети учились только в пятом и шестом классе и что каждый ребенок на этих ступенях ранжировался всеми другими детьми, предположительно, без соотнесения со статусом, то мы можем увидеть, как быстро классовые ценности начинают влиять на поведение и уже с первых лет жизни оказывают свое решающее воздействие на формирование личностей и определение жизненных карьер американцев. Школа для детей из многочисленного низшего класса не является тем доставляющим удовольствие местом, каким она является для среднего и высшего классов. При наличии у детей равного интеллекта, одинаковой одаренности и одного и того же круга интересов, можно благодаря применению классового анализа предсказать, что значительная доля детей из низших классов вылетит из школы, так и не дойдя до выпускного класса, в то время как среди детей из высших классов никто, за исключением физически или умственно отсталых, школу не покинет.

В нашем обществе, чтобы эффективнее использовать мозги и природную одаренность этой огромной армии молодых людей, надо знать, как их готовить. Для этого надо довольно долго держать их в школе, дабы оснастить навыками и дисциплинами, нужными для удовлетворительного функционирования в нашем экономическом и социальном мире. Дети, также как учителя и школьные администраторы, должны иметь осознанное и внятное понимание социального класса и простой, легкий способ применения такого знания в решении проблем. Тесты личности и интеллекта — важные инструменты для ориентации учителя, но до тех пор, пока они не дополнены инструментами измерения и подсчета последствий социального класса, одних их недостаточно. Мы рассчитываем, что инструкции по измерению социального класса, содержащиеся в этой книге, дадут значительную часть необходимой информации.

Исследования отношений между рабочими и менеджерами в бизнесе и промышленности показывают, как класс продолжает осуществлять отбор после того, как молодые люди покинут школу. Менеджмент привлекает выпускников колледжа на низшие уровни управления и продвигает по службе меньшее число рядовых работников, поскольку обнаруживает, что рабочие, хорошо справляясь с техническими заданиями, не имеют необходимых знаний о том, как работать с людьми и эффективно взаимодействовать с высшими уровнями менеджмента. Их образования часто оказывается недостаточно, чтобы обеспечить им хорошие перспективы служебного роста. Наем людей, получивших высшее образование, действенно устанавливает потолок для законных притязаний рабочих на подъем по служебной лестнице. Блокирование мобильности рабочего и поощрение лиц, закончивших колледж, — конечный результат того, что начинается в средних школах. Мобильность для рабочих затрудняется; и для Соединенных Штатов в целом это означает, что Американская Мечта становится менее реальной[165].

Текущие исследования личностей рабочих и менеджеров показывают, что последствия социально-классовых импульсов и побуждений к мобильности ясно различимы в личности индивидов и определенно составляют ее часть[166].

Возьмем другую сферу. Исследование подписок на журналы показывает, что классовый фактор имеет реальное значение в выборе журналов. Читатели из разных классовых слоев предпочитают разные журналы, исходя из разных символических «апелляций» содержащихся в них рассказов и изображений. Исследование Янки-Сити показало, что классовый фактор вторгался не только в покупку журналов, но и в чтение газет[167]. Позднейшее исследование показывает, что он оказывает несомненное воздействие и на слушание радиопередач.

Проведенное по случаю исследование рекламы, предлагаемой в разных журналах, демонстрирует, что рекламные агентства и их клиенты часто тратят деньги впустую, поскольку не имеют ни малейшего представления о действии классовых ценностей в их бизнесе. Это неудивительно, ведь необходимо учесть огромное множество статусных факторов. Классовое распределение читателей периодических изданий, выходящих в Америке, является необычайно пестрым. Круг читателей некоторых журналов ограничивается узкими пределами классов выше уровня Обычного Человека, круг читателей других журналов — низшими классами, круг читателей третьих — слоем Обычных Людей, но для некоторых журналов читательская аудитория не ограничивается каким-то одним сегментом и включает представителей всех классовых слоев. Редакторы последних журналов, действуя интуитивно, методом проб и ошибок или с применением каких-то лучших средств, выбирали для публикации материал, апеллирующий ко всем слоям общества. Другие, не зная, как расширить свою читательскую аудиторию, или намеренно ориентируясь на узкий слой, имеют круг читателей, ограниченный тем или иным статусом.

Читатели, к которым апеллирует рекламодатель, могут как быть, так и не быть потенциальными покупателями его продукта. Продукт может по своему характеру апеллировать лишь к узкому сегменту всего общества; рекламировать его в средствах массовой информации, читатели которых относятся по большей части к другим слоям, или оплачивать рекламу в изданиях, которые апеллируют ко всем слоям общества, — пустая трата денег.

Хотя рекламные агентства часто тратят свои деньги глупо, если судить по классовым критериям, виноваты в этой глупости не всегда они, ибо нередко производитель или продавец сами не знают, какой отклик находит их продукт в разных классах. Иногда продукт будет задевать душевные струны только в одном классовом слое, но часто продукт мог бы найти отклик и применение во всех классовых слоях, если бы производитель знал, какой ценностью обладает его продукт на разных классовых уровнях. Можно со всей определенностью утверждать, что использование и значение большинства объектов, продаваемых на американском рынке, меняются от одного класса к другому.

Мыльная опера — дитя современного радио. Среднего радиослушателя из высшего среднего класса мало интересуют мыльные оперы; на самом деле, большинство в этой группе относится активно враждебно к этим курьезным маленьким драмам, наполняющим днем радиоволны. Тем не менее миллионы и миллионы американских женщин ежедневно слушают свои любимые мыльные оперы, и рекламодатели, продвигающие некоторые товары, разглядели в них неоценимую аудиторию для проталкивания своих продуктов.

Исследования показали, что мыльная опера апеллирует в особенности к слою Обычных Людей. Проблемы, затрагиваемые в этих народных драмах, их персонажи, сюжетные линии и заключенные в них ценности оказывают сильное позитивное воздействие на женщин этого классового уровня, тогда как женщин из слоев выше уровня Обычного Человека они мало трогают[168].

Другие исследования демонстрируют, что домашние обстановки — в том числе портьеры, ковры, стулья и другие предметы меблировки — различаются по классовым типам.

Еще один классовый феномен, социальная мобильность, исключительно важен в повседневной жизни американцев и в значительной мере определяет, как они будут вести себя на работе и дома. Последние исследования высшего руководства крупного бизнеса ясно показывают, что для него успех или неудача частично определяются наличием или отсутствием «тяги к мобильности». Наше исследование показывает, что, когда семья теряет жажду достижения и успеха, это очень часто отражается на принадлежащем к ней руководящем работнике: он «работает с ленцой», не готов предпринимать усилия к тому, чтобы достичь успеха в качестве менеджера. С другой стороны, некоторые мужчины слишком агрессивно мобильны и создают проблемы своей неуемной амбициозностью и безжалостной конкуренцией.

Тесты, соединяющие в себе понимание социального класса и личности, демонстрируют необходимость знания не только того, каков статусный уровень человека сейчас, каким он был раньше и какого он хочет достичь в будущем, но и того, какие классовые ценности и представления, привитые ему раньше, стали неотъемлемыми частями его личности и постоянными ориентирами для того, что он думает, что он чувствует и как он действует. Тем, кто отвечает за отбор высших руководителей, нужны заполненные личностный вопросник и тест IQ для предсказания того, как некий человек будет функционировать на данной должности; но, кроме того, им нужно выяснить, что его переживания в нашем статусном порядке сделали с его индивидуальностью и структурой характера.

Социальный класс оказывает мощное влияние на все аспекты мышления и действия американцев; чтобы мыслить реалистически и действовать эффективно, мы должны знать и понимать нашу статусную систему.

Теперь перед нами стоит задача дать ясные и четкие инструкции по поводу того, как измерить социальный класс и как идентифицировать и точно локализовать классовую позицию любого человека в американском обществе. Мы предлагаем две методики установления социально-классовой позиции. В следующей главе будет дан общий набор инструкций относительно того, как пользоваться каждым из этих двух методов и как, в случае необходимости, их комбинировать.