Городская личность и коллективное поведение

Горожанин выражает и развивает свою личность, приобретает статус и способен осуществлять весь круг деятельностей, составляющих его жизненную карьеру, главным образом через участие в деятельности добровольных групп, преследующих экономические, политические, образовательные, религиозные, рекреационные или культурные цели. При этом напрашивается вывод, что организационная структура, порождаемая этими высокодифференцированными функциями, не гарантирует сама по себе внутренней устойчивости и цельности тех личностей, чьи интересы она выражает. Личностная дезорганизация, душевное расстройство, суицид, делинквентность, преступность, коррупция и беспорядок — все это, как можно в таких условиях ожидать, будет приобретать в городском сообществе б о льшие масштабы, чем в сельском. Сопоставимые показатели, которыми мы располагаем, это подтверждают; однако механизмы, лежащие в глубине этих явлений, нуждаются в дальнейшем анализе.

Поскольку при решении большинства групповых задач в городе не представляется возможным индивидуально обратиться к огромному множеству дискретных и дифференцированных граждан, а их интересы и ресурсы можно направить на достижение коллективных целей лишь с помощью организаций, к которым они принадлежат, то можно заключить, что социальный контроль в городе должен, как правило, осуществляться через формально организованные группы. Также из этого следует, что массы людей в городе поддаются манипулированию с помощью символов и стереотипов, которыми управляют индивиды, действующие издалека или незримо воздействующие из-за кулис благодаря контролю над средствами коммуникации. Самоуправление, будь то в экономической, политической или культурной сфере, сводится в таких обстоятельствах к простой фигуре речи или, в лучшем случае, к нестабильному равновесию между группами давления. Вследствие неэффективности действительных родственных связей мы создаем фиктивные родственные группы. Перед лицом исчезновения территориального единства как основы социальной солидарности мы создаем единения по интересам. Тем временем город как сообщество распадается на совокупность слабых сегментарных связей, накладывающихся на территориальную основу с определенно обозначенным центром, но без четко определенной периферии, и на разделение труда, которое выходит далеко за границы непосредственного местоположения города и оплетает собой весь мир. Чем больше людей находится в состоянии взаимодействия друг с другом, тем ниже уровень коммуникации и тем сильнее выражена тенденция к низведению коммуникации на самый элементарный уровень, т. е. на уровень того, что считается общим и интересным для всех.

Следовательно, симптомы, которые укажут нам на вероятное будущее развитие урбанизма как образа социальной жизни, нужно искать в тех новых тенденциях развития системы коммуникации и в той технологии производства и распределения, которые возникают вместе с современной цивилизацией. Направление текущих изменений в урбанизме, хорошо это или плохо, ведет к глубокому преобразованию не только города, но и всего мира. Важнейшие из этих факторов и процессов, возможности управления ими и установления над ними контроля требуют дальнейшего тщательного исследования.

Лишь в той мере, в какой социолог имеет ясное представление о городе как социальной сущности и рабочую теорию урбанизма, он может рассчитывать на разработку единого корпуса надежного знания, которым то, что сегодня именуется «городской социологией», пока еще точно не является. Если взять в качестве отправной точки теорию урбанизма, схематичный очерк которой дан выше, и разрабатывать ее дальше, проверяя и пересматривая в свете дальнейшего анализа и эмпирических исследований, то есть надежда, что нам удастся определить критерии релевантности и достоверности фактических данных. Разрозненное скопление разнородной информации, которое до сих пор находило себе путь на страницы социологических трактатов о городе, можно будет тогда тщательно перебрать и превратить во внутренне согласованную систему знания. Кстати говоря, только с помощью такой теории социолог сможет избежать бесплодной практики озвучивания от лица социологической науки многочисленных и часто ничем не подкрепленных суждений по таким техническим вопросам, как бедность, жилье, городское планирование, гигиена, муниципальное управление, полицейский контроль, маркетинг, транспорт и т.д. Хотя социолог не может решить ни одной из этих практических проблем — во всяком случае самостоятельно, — он может, если правильно найдет себе место, внести серьезный вклад в их понимание и решение. Наиболее блестящие перспективы в этом направлении открывает нам не рассмотрение проблем ad hoc, а общий, теоретический подход.

Николаев В.Г. Луис Вирт и его вклад в социологию[450]

12 мая 1952 г. в журнале «Тайм» был помещен небольшой некролог: «В Буффало в возрасте 54 лет скончался от сердечного приступа доктор Луис Вирт, социолог из Чикагского университета, считавший современный большой город одним из печальнейших порождений цивилизации и однажды сказавший: “Или мы подчиним этот угрожающе сложный организм, или он нас раздавит”»[451]. Так, в качестве теоретика и критика урбанизма, Вирт по большей части и вошел в каноническую, стандартизированную память сегодняшней социологии. Сегодня любой претендующий на уважение социологический словарь помещает статью о Вирте, как правило небольшую, в которой неизменно фиксируется его вклад в развитие социологии города, упоминается его классическая работа «Урбанизм как образ жизни», часто называется его ранняя (тоже классическая) монография «Гетто», иногда коротко перечисляются другие темы, которые затрагивались в его работах, и совсем уж редко приводятся названия еще одной-двух его работ. Аналогичным образом в учебниках в разделе «Социология города» отводится абзац или параграф его теории урбанизма; в других контекстах имя Вирта, как правило, не появляется. Таким образом, Вирт занял в каталоге социологических достижений весьма прочное, но скромное место, которое вряд ли когда-то уже изменится — разве что в сторону нарастающего забвения.

Между тем полвека назад, на момент своей неожиданной кончины, Вирт был одним из наиболее видных и уважаемых американских социологов, мэтром, к которому внимательно прислушивались и обращались за советом и помощью по самым разным поводам, признанным лидером Чикагской школы после ухода Р. Э. Парка из Чикагского университета, наставником целой когорты ученых и исследователей, игравших далеко не последние роли в американской и мировой социологии после Второй мировой войны (среди них Р. Бендикс, Э. Гоффман и другие). И, что еще более важно, его вклад в развитие социологической науки оценивался в то время не столь однозначно и узко, как теперь. Современники признавали важный вклад Вирта не только в теорию урбанизма, но и в изучение и осмысление таких комплексов проблем, как сообщества в современном мире, экология человека, социальная организация, социальное планирование, расовые отношения, национализм, проблема меньшинств, международные отношения, социология преступности, социология знания, роль массовых коммуникаций и идеологий и условия консенсуса в современном обществе. Хотя Вирт не создал эксплицитной и систематической социологической теории, важность его вклада в развитие социальной теории не подвергалась сомнению[452].

Наука в своем историческом развитии неизбежно сортирует свою работу: что-то берет в будущее, а что-то отправляет в архив. Чтение Вирта наводит на мысль, что социология несколько поспешила отправить в архив многое из того, что он сделал. Его работы по сей день выглядят достаточно свежо, стимулируют мышление и нередко помогают в прояснении важных вопросов, вокруг которых сегодняшние споры и дискуссии зачастую нагнетают плотный, непроницаемый туман. Высокие достоинства социологических текстов Вирта определяются не только содержательной глубиной, емкостью и многоплановостью, но и особым стилем, который их отличает, — стилем, для которого характерна кристальная прозрачность и ясность. Стоит отметить, что социологи нередко пренебрегают старыми текстами, исходя из того, что в них описывается и объясняется старый социальный мир, которого уже нет, в то время как от социологов по роду их деятельности требуется оперативно реагировать на мир сегодняшний, который на глазах меняется и уже совсем не такой, каким был раньше. «Злоба дня» легко делает нас интеллектуально близорукими и лишает чувствительности к целым пластам научных ресурсов, которые могли бы сегодня быть для нас полезными. Тексты Вирта содержат много таких ресурсов. Более того, они посвящены как раз тем проблемам, которые сегодня нас остро волнуют и для которых пока не найдено решений — ни теоретических, ни практических. Это утверждение вряд ли прозвучит убедительно для тех, кто измеряет эпохи небольшими отрезками времени и считает, что со второй половины ХХ века мир ежегодно или даже еженедельно меняется столь радикально, что социально-научная литература более чем прошлогодней давности уже ничего не может нам дать. Но возможен и другой взгляд на социальные процессы, акцентирующий долговременные, вековые изменения, которые переживаются во всей их остроте сегодня, но которые начались давно и привлекали внимание выдающихся умов десять, двадцать, пятьдесят, сто, двести лет назад. В работах Вирта есть много проницательных наблюдений именно таких изменений, и эти наблюдения могут показаться сегодняшнему читателю интересными.

Так, вдумчивое чтение работ Вирта позволяет увидеть в них глубокий и многосторонний анализ социальных и социально-психологических аспектов глобализации (хотя слово «глобализация» в них, разумеется, не употребляется). Урбанизм как образ жизни может быть рассмотрен как образ жизни глобального общества, поскольку последнее — общество par excellence городское, даже если называть его фигурально «глобальной деревней». В статьях Вирта описывается, как глобализация радикально подрывает старые формы социальных связей без образования столь же прочных новых, как общество становится «массовым» и нуждается в новых формах и методах создания/воспроизводства консенсуса, как новые условия глобального существования создают новые угрозы и опасности, делая существование человека рискованным и ненадежным. У Вирта можно много прочесть о тех последствиях, которые несет глобализация человеческой личности. Городской тип личности, который он описывает, — это тип личности, который характерен для глобального общества. В исследовании гетто Вирт ярко показывает, как процесс глобализации, с одной стороны, упрямо уничтожает старые формы локальной общинной жизни, а с другой — активно способствует реанимации общинных, националистических и традиционалистских реакций в группах, утрачивающих в глобальном обществе свою идентичность. Детально анализируются механизмы утраты этой идентичности и связь высокой ценности этой идентичности с экономическим и политическим неравенством. Проблемы «меньшинств», проанализированные Виртом, — острейшие проблемы общества на нынешнем этапе глобализации. Сложность взаимосвязей между локальными, региональными, национально-государственными и международными уровнями социальной жизни, связанные с этим конфликты и проблемы — все это имеет прямое отношение к тем трудностям, с которыми мы сегодня никак не можем справиться и которые до конца не понимаем. Вирт пытается их понять, хотя и не дает никаких готовых рецептов, которыми можно было бы воспользоваться. Если взглянуть на идеи Вирта под предложенным углом зрения, то становится видно, что «глобализация» — лишь один из аспектов того процесса, который связан с переходом от узко-партикулярных ко все более универсальным формам социального существования, своего рода предел этого процесса. Но собственно этот процесс и является для Вирта главной темой его исследований. О чем бы конкретно Вирт ни писал, в его работах неизменно затрагивается эта тема.

Такова, в общих чертах, концепция настоящего сборника. Статьи Вирта предлагаются здесь как свежие, ясные, прозрачные по смыслу, содержательно глубокие и многослойные тексты, которые могут способствовать пониманию сегодняшних социальных процессов и проблем не меньше, чем многие более поздние и даже новейшие тексты, аналогичные по тематике. Социальный мир, в котором мы живем сегодня, имеет существенные сходства с социальным миром, который описывал и анализировал Вирт. Поскольку Вирта интересовали общие формы, процессы и тенденции социальной жизни, его произведения в какой-то мере могут читаться как тексты о современном нам обществе.

С целью дать более широкий контекст для интерпретации публикуемых работ мы предлагаем краткий очерк жизненного пути Вирта и синоптический обзор его научного наследия[453].