Явление VII

Филаминта, Кризаль, Белиза.

Кризаль

Она ушла, и вы довольны, без сомненья;

Но только моего не ждите одобренья:

Она в своих делах проворна и ловка.

У вас же началось все это с пустяка!

Филаминта

Так нужно, чтоб ее я близ себя терпела,

Чтоб подвергала слух я пытке то и дело,

Чтоб сокрушал закон и логику поток

Ошибок варварских, коверкающих слог,

Слов искалеченных и - что для слуха хуже

Пословиц, найденных в базарной грязной луже?

Белиза

Бесспорно, речь ее вгоняет в пот подчас.

Как ею оскорблен несчастный Вожелас[2]!

В ошибках грубых тех находим каждый раз мы

И какофонию и даже плеоназмы.

Кризаль

Пусть Вожеласом бы она пренебрегла,

Лишь помнила б закон здорового стола.

Пусть, чистя овощи или возясь с рассолом,

Ей существительных не сочетать с глаголом,

На слово грубое пускай и я нарвусь,

Лишь не прокис бы суп и не сгорел бы гусь.

Живу не стилем я - порядочным обедом;

А Вожелас - ему рецепт супов неведом.

Как ни был бы учен Малерб или Бальзак[3],

А все ж любой из них в делах стряпни дурак.

Филаминта

Как можно так погрязть в заботах матерьяльных,

Не думая ничуть о сферах идеальных

Для человека речь подобная - позор.

Как тяжко выносить весь этот грубый вздор!

Как плоти - ветоши - такое дать значенье,

Чтоб мысль ей подарить хотя бы на мгновенье?

Да стоит ли она волнений и забот?

Кризаль

Нет, плоть моя есть я, и нужен ей уход.

Пусть ветошь, все равно - ценна мне эта ветошь.

Белиза

В согласованье плоть и дух, - ведь ясно это ж!

Ведь вы же верите ученым, милый брат?

За духом плоть идет всегда на шаг назад,

И в виде первого, важнейшего заданья

Должны насытить дух мы соками познанья.

Кризаль

Ну, коль надеетесь насытить вы свой дух,

То пищей постною, насколько верен слух.

Но ни забот от вас не видно, ни раденья,

И...

Филаминта

Ах, мне ранит слух такое выраженье!

" Раденья"! Ветхостью от слов таких разит.

Белиза

Да, правда, чопорный оно имеет вид.

Кризаль

Хотите ль правду знать? Ведь впору мне взорваться,

Чтоб печень разрядить, - невмочь мне представляться!

За сумасшедших вас считают. В горе я!

Филаминта

Как так?

Кризаль

Я говорю о вас, сестра моя.

Вас солецизм гневит, как грех недопустимый,

А в ваших действиях могли б их тьму найти мы.

Все книги вечные, - на кой они нам бес?

Плутарх - ну, тот хоть толст, - для брыжей славный

пресс.

Давно пора вам сжечь весь этот скарб ученый,

Науку завещав профессорам Сорбонны,

И, образумившись, освободить чердак

От длинной той трубы, что всех пугает так,

От сотни разных штук (смотреть на них досада!);

В дела луны совсем мешаться вам не надо.

Заботить должен вас хотя б немного дом,

Где все давным-давно уже идет вверх дном.

Не принято у нас (тому причин немало),

Чтоб девушка росла, учась, и много знала.

В привычках честности воспитывать детей,

Прислугой управлять и кухнею своей

И с экономией сводить свои расходы,

Такой науки ей должно хватить на годы.

" Суть в том, что женщины достаточно умны,

Коль могут различить, где куртка, где штаны",

Так наши в старину говаривали предки,

А их суждения, по мне, довольно метки.

Их жены жили век отлично и без книг;

Хозяйство было всем, что разум их постиг.

Наперсток, нить, игла им вместо книг служили.

Приданое они с усердьем дочкам шили.

Как жены далеки теперь от нравов тех!

Они писатели, им надобен успех;

Науки чем трудней, тем больше им желанны,

Мы превосходим в том все остальные страны.

Все тайны мира им понятны и ясны,

И знаний нет лишь тех, что в доме нам нужны.

Известны вам Луна, созвездье Козерога,

Сатурн, Венера, Марс, в чем пользы мне немного.

Вы знанья ищете в небесной вышине,

А здесь забыт мой суп, который нужен мне.

В угоду вам взялись и слуги за науки,

А к делу нужному не прилагают руки.

Здесь рассуждают все, - таков уж в доме тон,

И рассуждением рассудок выгнан вон.

Один жаркое сжег в писательском наитье,

Тот чтеньем увлечен, когда желаю пить я;

Все с вас берут пример, всем дело до наук,

И не обслужен я, хоть и имею слуг.

Служанка бедная одна мне оставалась,

Зараза та ее доселе не касалась,

И с шумом гонят прочь несчастную от нас

За то, что говорит не так, как Вожелас.

Не скрою я, сестра, что этим возмущаюсь

(Как я уже сказал, лишь к вам я обращаюсь).

Латинским умникам нисколько я не рад,

А Триссотен мне всех противней во сто крат.

То он стихами вас доводит до позора;

Но есть ли что в речах его помимо вздора?

Все смысла ищут там, где смысла вовсе нет.

А я так думаю, что спятил ваш поэт.

Филаминта

Что низменней - душа или язык, о боже!

Белиза

Как! К этой же крови принадлежу я тоже?

Да видан ли когда такой конгломерат

Мещанских атомов, как разум ваш, мой брат?

Не мука ль, что одно у нас происхожденье?

Уйду я: вы меня приводите в смятенье.

(Уходит.)