Глава первая.

П равитель Королевства Серединных Земель ерзал на своем золотом троне, стоявшем на возвышении возле стены, на которой висела огромная карта, вышитая сотнями умелиц. На полотнище отчетливо виднелись все окрестные населенные пункты: деревни, села, само королевство и, естественно, замок. Также на карте имелись поля, леса, озера и реки. Все, как и положено. Причем сопредельные государства обозначены не были, будто не существовали вовсе. Правитель не хотел вспоминать, что есть на свете земли, ему не принадлежащие. Слева и справа от золотого седалища дремали две здоровенных собаки.

Государь откровенно скучал и посему ковырял пальцем в носу, зажав скипетр под мышкой. Положив на колени державу, самодержец, сняв корону и почесав лысину, громко вздохнул. Королевская свита во главе с Первой дамой толпилась у окон, обрамленных белоснежными портьерами, перестала шептаться и обратила свои взоры на Августейшего. Его верный шут, сидевший на ступеньках подле трона, поправил колпак, звякнув бубенцами, и, оторвавшись от разглядывания портретов прежних правителей на стенах, тоже посмотрел на своего господина.

- Расскажите, что нового в моем королевстве, - государь потянулся до хруста в суставах, поправил горностаевую мантию и приготовился слушать. - Какие новости? Не угрожает ли нам хранцуз какой или немчуриц?

На середину тронной залы вышел главный Министр, что ходил в чине генерала. Его начищенные до блеска сапоги блестели так ярко, что он сам щурился и прикрывал глаза ладонью. Сняв треуголку, Министр начал мять ее в руках.

- Ваше Величество, в королевстве все спокойно, - Он поклонился и резко выпрямился, от чего его белоснежный парик съехал на бок. Бесчисленные медали звякнули на безупречно чистом кителе. Эполеты блеснули золотом, запустив по потолку солнечных зайчиков. Король проводил яркие пятнышки взглядом, зевнул, прикрыв рот скипетром, и выронил державу, которую поймал и вручил обратно государю ловкий шут. Главный Министр, тем временем, продолжил. - Урожай пшеницы сожрала саранча, но прошлогодних запасов должно хватить. В связи с жарой и дефицитом воды пришлось отключить фонтан на городской площади. Главный изобретатель Вашего Величества сильно противился этому, поэтому пришлось пригрозить ему отсечением головы.

- Тебе лишь бы головы рубить! - потянулся дворцовый болтун, перекинул ногу на ногу и поправил свой шутовской наряд. - У него, по крайней мере, руки из того места растут, откуда должно, в отличие от некоторых. Какую систему для поливки полей собрал! То, что потом водопровод в замке засорился - это дело десятое, но сам факт! Вон какую он нам штуку собрал, часы называется.

И шут кивнул, звякнув бубенцами, на противоположную стену. Министр повернулся, и его взору предстал престраннейший механизм, состоящий из десятков металлических деталей, оснащенных зубчиками и закорючками, соединенных между собой. В центре всего этого безобразия находились две узкие полоски меди, указывающие на цифры, расположенные по кругу всей конструкции. Только сейчас королевская свита обратила внимание на этот предмет. Вельможи замолчали. В тишине отчетливо послышалось тиканье механизма.

- И на кой нам это? - усмехнулся генерал, поправив саблю, висевшую на боку.

- А теперь вы каждый день будете в одно и то же время приходить на... - шут закатил глаза. - Как там это слово умное... Совещание.

- А посыльный на что?! - удивился генерал.

- Прошлый век! Теперь собрания будут проходить в девять часов. Запоминайте расположение стрелок: та, что побольше, минутная, указывает на двенадцать. Поменьше - часовая, указывает на девять.

- Так в двенадцать или в девять?! - вконец запутался Министр. - И как мы узнаем, что время уже пришло? Сюда постоянно бегать или не уходить вовсе, чтобы не прозевать?

Шут потряс пальцем в воздухе.

- Не обязательно. Еще одни часы будут висеть уже сегодня вечером в Бальном Зале. Еще мною дано указание собрать десяток подобных механизмов меньших размеров для ношения на руке. Вот опытный образец, - и шут закатал рукав, демонстрируя причудливый механизм, скрытый под стеклом.

Интерес разобрал и самого короля, который навис над своим слугой.

- А почему у меня таких нет?

- А тебе зачем? - спросил шут. - Если что, я рядом. И потом - образец еще плохо работает, мало ли что, - нагло соврал рыжеволосый болтун.

- Ну да... - согласился государь. - Пару дней, по старинке, будем палить из орудия, чтоб вы попривыкли.

Министр покачал головой и прорычал, расправляя усы.

- Я точно этого изобретателя под топор пристрою. Баламутит народ и нас с толку сбивает. Он бы лучше пушку починил: третьего дня канонира опять разорвало. Это уже четвертый, осмелюсь доложить. Так никакой армии не напасешься. Случись что, кто ворога лютого воевать будет, я?! Кстати, на счет армии... Недобор у нас в гвардию, одни калеки да хороняки. Не хотят государству служить, их больше тянет в портные да цирюльники.

В разговор опять вступил король, которого толкнул в бок шут, ибо Величество начал откровенно похрапывать.

- Да-да... - Государь утер слюни. - Разберемся. Ты не возмущайся. Часы это... часы! Я уже распорядился такие же повесить на всех башнях.

Теперь пришла очередь удивляться шуту. Он посмотрел на своего хозяина и подергал его за рукав.

- А это зачем? - Величество пожал плечами и шепотом ответил:

- Для престижу. Пущай шпиёны видят и завидуют, - и уже в голос продолжил. - Давай дальше, что там у нас в округе происходит? Как настроение у народа?

Придворные, воспользовавшись тем, что Августейший не обращает на них никакого внимания, вновь предались светским беседам и обсуждением своих украшений и нарядов. В общем, занялись привычным для них делом. Министр достал из кармана платок, промокнул вспотевший лоб. Острый глаз шута уловил волнение офицера, поэтому тот решил подстегнуть его.

- Ну не томи уже! Видишь, Государь нервничает?!

- Хм, - откашлялся генерал и вновь вытер пот. - В селе Большая пахота неприятность случилась. Ничего особенного, - его рука опять потянулась к голове.

Теперь и король не смог не заметить этого.

- Да я уж вижу. Вон, вокруг тебя уже целый пруд натек. Говори прямо, что стряслось.

Министр перевел дух и зачем-то посмотрел на часы.

- Не тяни дракона за хвост! - топнул ногой шут. - Давай, я тебе помогу. Повторяй за мной, - и он начал шептать. - В селе Большая пахота...

- В селе Большая пахота... - повторил Министр.

- Сошел с ума старейшина. Продолжайте.

Король устроился поудобнее, поменяв скипетр и державу местами. Видимо, затекли руки. Даже придворные отвлеклись от созерцания друг друга и обратились в слух.

В королевстве редко что происходило, поэтому любое маломальское происшествие привлекало всеобщее внимание, после чего долго обсуждалось. До следующего происшествия. Последняя такая новость была год назад: прежний изобретатель сконструировал некое устройство, названное пропеллером, с помощью которого он хотел взмыть в небо, как птица. Сделал безумец это для того, чтобы привлечь внимание одной королевской фрейлины, очень видной и пышногрудой дамы. Естественно, что у него ничего не вышло, и бедняга насмерть расшибся о скалы во время первого же испытания своего изобретения.

Это событие наделало много шума, обрастая день ото дня все новыми подробностями и домыслами. В итоге все забыли истинную причину этого безумного поступка, вконец запутались и вскоре прекратили обсуждения. Придворные музыканты даже сложили об этом песню, которую исполняли королю во время обеда. Стихи оказались незамысловатыми, а музыка до того веселой, что Величество заучил ее наизусть и с радостью подпевал:

Он печален был, он ее любил,

Но на всем ему отказ, чтоб он не попросил.

С горя он тогда пропеллер смастерил.

Как получилось - сам не понял!

Как-то вышел он на луг и увидел вдруг:

на краю утеса она молча смотрит вдаль.

Охватила тут юношу печаль,

и, разбежавшись, вниз он прыгнул.

И с утеса вниз парень полетел,

И завыл залетный ветер, гибели его свидетель.

Плакала она и его звала,

укоряла и бранила девушка себя:

- Ах, какая я бестолковая!

Ну почему в нем сомневалась?!

И в тот самый миг юноша возник

И с улыбкой над утесом в воздухе повис.

И воскликнул он: - Милая, сюрприз!

Но вдруг заглох его пропеллер.

И с утеса вниз парень полетел,

И завыл залетный ветер, гибели его свидетель.[1]

К слову сказать: нынешний изобретатель доработал конструкцию бедолаги, снабдив ее дополнительными лопастями, ременными передачами и ножным педальным приводом, вместо ручного. Весь механизм новоявленный конструктор закрепил на огромном шаре, который наполнялся горячим воздухом. На этот раз испытания увенчались успехом. Именно с помощью обновленной конструкции изобретатель королевства Даниэль поднялся в воздух и составил подробную карту государства, за что получил звание " мастера". А как звали прежнего, уже никто не помнит…

- Так вот, - продолжил Министр. - В селе никто не выходит в поля на работу - боятся старейшину. Тот носится по дворам с вилами, колет всех, кого видит. В общем, срывает посевную, сукин сын. Я подробностей не знаю, об этом рассказала его старуха, которой чудом удалось сбежать и добраться до начальника гвардейцев. Я хотел было снарядит отряд, но ополченцев только-только, чтоб улицы патрулировать.

- Так что, мы можем совсем без урожая остаться? - почесал затылок шут, перекинув ногу на ногу, и посмотрел на короля. Тот, в свою очередь, приподнял одну бровь и исподлобья глянул на Министра.

- Так ить... - развел руками тот.- Что мне, самому туда скакать? А кто обороной города руководить будет?

- Какой обороной? Войны не предвидится, или мы чего-то не знаем?! - наиграно встрепенулся шут и стал озираться по сторонам. - У нас же с соседями, вроде как, пакт о ненападении подписан.

- Типун тебе на язык, убогий! Ты языком-то поменьше мети, еще беду накликаешь! - офицер трижды сплюнул через левое плечо. - Торговки базарные меньше тебя треплются, шут гороховый!

Последний вытащил из-под одежды игрушечный скипетр, потряс им над головой, заулюлюкал, высунув язык, и затряс ногами.

- Даром что дурак! - в сердцах отмахнулся Министр. - Тут без Советника не обойтись.

Вельможи вновь зашушукались, а один из них, в длинном белом парике, постарался затеряться в толпе, но его вытолкнули вперед. Поклонившись, мужчина встал рядом с офицером, расправил свой зеленый, шитый золотом, кафтан и поправил пенсне.

- Ваше Величество, полностью согласен с Вами! - и поклонился еще раз, едва не сложившись пополам.

Государь закатил глаза к потолку и на мгновение задержал взгляд на огромной многоярусной люстре, которую собрал Даниэль. Еще одно изобретение мастера, которое со дня на день должно заработать. Все заключалось в каком-то электричестве. Что это такое изобретатель не стал объяснять, сославшись на непонятные слова. Король не стал настаивать и попросту согласился, тем более что в том году пчелы куда-то подевались, и в государстве стало одной проблемой больше: снизилась добыча воска, из которого делали свечи для освещения замка.

Шут снова толкнул хозяина в бок.

- Ну да... - очнулся тот. - С чем согласен, любезный? - переспросил Августейший.

- С вами, - ответил Советник, совершая очередной поклон.

- А я разве что-то предложил? - король удивленно посмотрел на шута, и тот отрицательно замотал головой, от чего бубенцы на его шапке заливисто зазвенели. - Так с чем же ты согласился тогда? Да... И что делать теперь?

Вельможи стали переглядываться, пожимать плечами и шептаться, делая вид, что весьма заинтересованы способами решения данной проблемы.

- Не шута же мне посылать?! - король выронил-таки державу, и она, пропрыгав по мраморным ступеням, покатилась по полу, остановившись у ног Советника. Сам шут и ухом не повел, только ухмыльнулся и встал во весь рост.

- Ну, - Он упер руки в бока и осмотрел носки своих клоунских сапог с загнутыми носами, - если кроме меня других кандидатур нет, то я, так и быть, послужу отчизне.

Придворный балагур повернулся к хозяину и, приложив руку к груди, поклонился, метя колпаком пол.

- Быть по сему! - Государь поднялся с трона. - Отправляйся немедленно, по прибытии - доложить мне лично!

В это время снаружи раздался залп орудия, и витражи в окнах зазвенели и едва не осыпались. До этого мирно спящие собаки вскочили на лапы и залились лаем. Все присутствующие вздрогнули от неожиданности, хотя подобное происходит по десять раз на дню. Король положил на трон скипетр, поднял державу, вытащил из-за пазухи какой-то свиток, развернул его и сверился с часами на стене.

- Так и есть, десять часов, - хмыкнул Августейший, а шут посмотрел на механизм на своей руке и согласно кивнул, поправив растрепавшуюся рыжую шевелюру. - Все свободны, а вас, моя драгоценная супруга, я попрошу остаться!

Придворные поклонились и, пятясь, как раки, покинули тронную залу, оставив королевскую пару наедине.

***

Шут довольно вышагивал по улицам королевства, стирая подошвы своих потертых сапог о булыжник мостовой. Свой шутовской наряд он сменил на короткие сапоги, штаны, просторную рубаху и кожаную безрукавку, на которой сверкал королевский герб - знак того, что обладатель оного очень важная персона, приближенная к самому сюзерену. Горожане почтенно уступали ему дорогу и кланялись, будто он был самим королем, а не придворным хохмачом. Проходя мимо жилых домов и торговых лавок, молодой слуга государя насвистывал себе под нос какую-то незатейливую мелодию и кланялся горожанам в ответ, широко улыбаясь. Проходя мимо молодых девиц и женщин, шут не упускал возможности ущипнуть ту или иную красотку за зад или за грудь, а то и вовсе, шутя, тащил в подворотню. Те верезжали и норовили огреть хулигана всем, что попадется под руку: корзинкой, веником, свежестиранным бельем, но тот ловко уворачивался и убегал, громко смеясь и улюлюкая.

Шут направлялся к центральным воротам, которые вели в город. Именно там находился штаб гарнизона, а, следовательно, и сам начальник гвардейцев, что охраняли территорию.

Зайдя по пути в бакалейную лавку, шут купил несколько сдобных булок и почти все отдал ватаге малолетних разбойников, что неотступно следовала за ним. Ребятня хором прокричала слова благодарности и умчалась, горланя на всю улицу. Оставшуюся булку королевский клоун скормил на дворцовой площади вечно голодным голубям. Сизые птицы ворковали, отнимая друг у друга раскрошенную сдобу. Постояв еще немного в тени гончарной лавки и дождавшись, пока стая насытится, шут сунул в рот два пальца и заливисто свистнул. Птицы, громко хлопая крыльями, взвились в воздух и устремились к белым облакам, что плыли по голубому летнему небу. Прикрыв глаза от яркого солнечного света ладонью, рыжеволосый балагур улыбнулся и побрел дальше.

Порывы ветра раскачивали разнообразные вывески всевозможных лавок. Многие хозяева высыпали на улицу и теперь нежились на солнышке, сидя на табуретах, выставив ноги прямо на дорогу. Шут посмотрел на часы, хмыкнул и прибавил шагу. Уже через несколько минут он входил в каменное строение, расположенное по эту сторону крепостной стены.

Ставни были распахнуты настежь. На деревянных лежаках, стоящих вдоль стен, похрапывал сменившийся караул. За круглым столом сидел начальник караула и что-то записывал в книгу. Шут, как и подобает культурному человеку, постучался в приоткрытую дверь. Видимо, человек в форме не являл собой образец культурного человека, поэтому никак не отреагировал на стук. Тогда шут кашлянул в кулак и просто вошел внутрь. Только теперь офицер, одетый в тяжелую кирасу, с не менее тяжелым шлемом на голове, поднялся со стула и козырнул гостю.

- Приветствую самого пригеливи... привигели... Тьфу ты, пропасть! При-ви-ле-ги-ро-ванного дурака королевства! - по слогам произнес начальник стражи звание вошедшего.

- И тебе не хворать! - вполголоса, чтоб не разбудить солдат, ответил шут. - Где эта бабка, у которой муж спятил? Государь велел мне разобраться с ейной проблемой. Еще велено в охранение взять двух воинов, вот распоряжение Государя, с печатью и подписью, все, как положено, - и он помахал бумагой.

Офицер хмыкнул.

- Так она домой побрела. Чего ей тут сидеть, доложила и пошла назад. К завтрему, глядишь, доберется.

- Все понятно, - нахмурился шут, - Да ты садись, в ногах правды нет. Что же вы свидетеля-то отпустили? Протокол опроса хотя бы составили?

Бравый служака хотел уже опуститься на стул, но снова вытянулся в струну.

- Обижаете, ваше ничтожество! У меня все согласно уставу. Кто пришел, кто ушел, кто что видел и слышал. Мимо меня и муха не проскочит, и мышь не пролетит, в смысле, наоборот.

Придворный весельчак вздохнул.

- Значит так, я сейчас отлучусь, и вернусь... - Он посмотрел на наручный механизм. - Через половину часа... - шут заметил, как начальник стражи округлил глаза от непонимания. - Скоро, в общем. Сюда должен подойти еще королевский летописец - пусть ждет, и снарядите двух воинов. Все ясно?

Офицер ударил каблуками тяжелых сапог.

- Яснее некуда, ваше безродие!

- И смотри у меня! - погрозил пальцем рыжеволосый весельчак и вышел на улицу.

Начальник стражи облегченно вздохнул и опустился-таки на стул. Хорошо что его застали за работой, а ведь он собирался соснуть часок-другой. Вот конфуз бы вышел! С шутом нужно держать ухо востро! Дурак да не простак! С королем на короткой ноге. Доложит - враз со службы вылетишь, и прощай жалование, бесплатное обмундирование и казенное жилье. А солдат ничего другого не умеет, кроме как охранять покой королевства.

Офицер покончил с записями, захлопнул книгу и предался раздумьям о бренности бытия...

Стаптывать сапоги и ноги у шута не было никакого желания, да и путь не близкий, поэтому он решил направиться в конюшню, чтобы взять телегу, запряженную кобылой. Он, конечно, мог бы потребовать и карету, да только ехать предстояло с парой стражников, вооруженных до зубов, и, скорее всего, с бабкой из Большой пахоты, которую они встретят по пути. Так что ни о какой карете и речи не могло быть. Да так он и лучше, на свежем-то воздухе. Вокруг птички поют, стрекозы жужжат. Запах опять же. Лепота!

Шут выбрал себе самую приличную лошадь, которая только имелась. Конюх сначала пробовал протестовать, пытаясь угрожать жалобой самому королю, но рыжий весельчак пообещал поставить ему бланш под второй глаз, в пару первому. Тот молча согласился, хоть и сильно рисковал. Ведь эта кобыла была любимицей самого государя, чего шут не мог не знать. Ее подарили Августейшему на первый День рождения. Хоть коняга и доживала последние дни, но была многим лучше остальных. К тому же государь очень дорожил гнедой и питал особые чувства к этому мешку с костями.

Уже в начале двенадцатого, если верить механизму дворцового изобретателя Даниэля-мастера, шут, в сопровождении королевского летописца и двух солдат, колесил по грунтовой дороге, поднимая в воздух клубы пыли, оставив за спиной крепостную стену столицы Королевства серединных земель.

***

Телегу трясло на ухабах. Глупая лошадь то и дело пыталась уйти в поле, чтобы сорвать и сжевать какой-нибудь колокольчик или ромашку. Возницу она совершенно не хотела слушать, от чего шут ругался на чем свет стоит.

- Тупая скотина! Прямо ехай! - но гнедая только шевелила ушами и отгоняла хвостом надоедливых слепней. - Да что ты будешь делать?! Точно мяснику отдам, он из тебя фарш накрутит!

Кобыла словно поняла его слова, дернула телегу и убыстрилась. Стражники в телеге повалились на солому, звякнув доспехами и оружием. Шут улыбнулся и вновь замурлыкал какую-то мелодию. Мимо проплывали цветущие луга, на которых паслись коровы, козы и овцы. Вокруг порхали бабочки, по небу проплывали облака. Весельчак откинулся на спину, оторвал соломинку и засунул ее в рот. Едва он прикрыл глаза, как телега остановилась.

- Какого лешего?! - приоткрыл один глаз шут, а солдаты схватились за алебарды.

Но на опасность не было и намека. Посреди дороги сидела старуха. Она громко причитала и яростно жестикулировала. Гвардейцы переглянулись.

- Ведьма, - прошептал один и крепче сжал древко оружия.

- Сам ты ведьма, - сказал другой, поправляя шлем. - Это та самая, у которой муж с ума сошел. Жена старейшины из Большой пахоты, что за лесом.

Шут сел, покачал головой и отдал распоряжение своим сопровождающим.

- Посадите старуху на телегу, не бросать же ее здесь. Она таким темпом до дома к первому снегу доковыляет.

Гвардейцы зычно заржали. Они спрыгнул на землю, прогремев доспехами, подхватили бабку и усадили на солому. Под ворохом сухой травы кто-то ойкнул. Все уже и думать забыли о королевском летописце, который мирно почивал на дне повозки. Он вылез наружу, кивком поприветствовал бабку и осмотрелся. Та глянула на сухого вида мужичка в помятом бархатном берете, коим оказался слуга пера и бумаги, и наградила его проклятьем.

- Мы еще не приехали? - спросил тот.

- Нет, - ответил шут. - К вечеру будем, - и, не глядя, обратился к старухе. - Тебя как величать-то?

- Апполинария, милок. А тебя?

- Милок - самое оно, - стражники усмехнулись. - А что, мать, часто ли такая беда с твоим дедом случается?

Бабка открыла беззубый рот и призадумалась.

Летописец за это время порылся в соломе и извлек оттуда узелок с письменными принадлежностями, где хранилась чернильница и набор гусиных перьев, и огромную потрепанную книгу, в которую заносилось все, что случалось в королевстве, во всех мельчайших подробностях. Стоит заметить, что при нынешнем служителе королевской библиотеке это уже четвертый том, а сколько их пылится на полках - и не сосчитать! Мужичок поправил берет, открыл книгу посередине и приготовился записывать очередную историю.

- Мать, очнись! - прикрикнул шут, понукая кобылу.

- Ась? - встрепенулась та, поправляя платок, из-под которого выбивались седые пряди. - Ну да... Не замечалось ним такого ранее. Он уже лет пятьдесят, как не больше, в старостах ходит. Всегда спокойным был, рассудительным. И плуг починит и борону, если мастер в запой уйдет. Все у него при деле всегда ходили. И чего на него нашло? Не знаю. Выпил вчера, вроде как обычно, три чарки.

Шут присвистнул.

- Ничего себе, как обычно! Да у нас кузнец от такого замертво свалится!

- Ты, милок, не сравнивай хрен с морковью, - усмехнулась бабка, а стражники прыснули в свои железные рукавицы. - Мой муженек от этого даже не захмелеет, а тут на тебе! Я грешу на то, что его отравить хотели!

- И кто же? - удивился шут.

- Знамо кто, мужики. Должность его занять хотят, а это, извини-подвинься, пятьдесят монет сверх того, что наторгуем. А, может, и гость давешний чего в кружку подсыпал... - Она призадумалась. - Мужик же у меня государственный человек!

- Ну да... - согласился весельчак, откинул ладонью рыжие кудри и вновь тряхнул вожжами.

Солнце стояло в зените, и начало греть с такой силой, словно кто-то забыл закрыть заслонку у печки. С бедных гвардейцев пот лил в три ручья, но на всеобщее спасение телега въехала в лес. Тут же налетела мошкара и комары. Шут, бабка и летописец отмахивались от гнуса сорванными ветками орешника, а вот солдатам вновь не повезло. Треклятая мошка забралась под кирасы и шлемы и принялась кусаться. Стражники елозили по телеге, но советы снять доспехи игнорировали, ссылаясь на возможное нападение неожиданного врага. Так и ехали. Вдобавок ко всему прочему в животах у них начало урчать, а захватить в дорогу провизии вояки не удосужились. Хорошо себя чувствовали только привыкшая бабка и неприхотливый шут. Летописец, казалось, с головой ушел в свою книгу и не видел ничего вокруг. Он изредка спорил сам с собой, покусывал кончик пера и что-то писал на пожелтевших страницах. Королевский хохмач пытался определить, чем таким важным этот писака занят, заглянув через плечо, но тот буркнул что-то непонятное и пересел на дальний край телеги. Оставшийся путь до села Большая пахота проделали молча. Единственную фразу произнес один из гвардейцев, увидев изъеденный термитами указатель с названием населенного пункта.

- Наконец-то, уже все сварилось вкрутую!

Лесной массив остался позади, тогда как с фронта надвигались десятки покосившихся строений, обнесенных невысокими заборами.

- Мой дом самый последний, - крякнула старуха. - Туда гони!

- Как скажешь, мать. Держись крепче! - и шут стеганул кобылу веткой. Естественно, что та не попыталась перейти даже на рысь. Она повернула голову и, посмотрев взглядом " ты серьезно?! ", продолжила лениво плестись по дороге, еле волоча копыта.

Солнечный диск продолжал плыть по небу, лавируя между редких перистых облаков. По пыльной обочине носились облезлые собаки и десятка два куриц.

- А где люди? - спросил летописец.

- По домам сидят. Деда моего боятся, - ответила старуха. Мужик понимающе кивнул, поглубже натянул свой берет и придвинулся к гвардейцам.

Еще через минуту телега замерла напротив двора, где и жил виновник всех бед. На первый взгляд все было тихо и спокойно. Словно ничего и не произошло, за исключением бурых пятен на дороге.

- А это что? - указал на предмет своих наблюдений королевский писарь. Ответ бабки заставил его пойти пятнами и втянуть голову в плечи по самые уши.

- Так кровь, - спокойно ответила та, сползая на землю. - Говорю же, дед с вилами носился. Троих запорол насмерть, двоих подранил шибко. Остальные успели схорониться.

Гвардейцы спрыгнули с телеги, взяли алебарды наперевес и встали спина к спине. Заняли, что называется, оборону. Шут привязал поводья к забору и осмотрелся - нигде сумасшедшего старика не видно. Ставни наглухо закрыты, дверь тоже. Пожав плечами, он вошел через калитку во двор и направился к крыльцу.

- Я его в доме заперла, - крикнула Апполинария, прячась за кустами чертополоха на пару с писарем. - Я бы на твоем месте, милок, не выпускала его, от греха подальше.

Шут потрепал свои вихры.

- Мне же надо во всем разобраться. Меня сюда для этого сам король направил. Дед твой, вроде как, теперь под следствием. Троих укокошил, стало быть - убийца.

В тоже мгновение в доме что-то громыхнуло, раздался топот, и дверь содрогнулась под чьим-то натиском, но сдюжила, благо, что была подперта оглоблей. А через миг по двору разнеслась отборная брань. Со всех сторон к дому стали стягиваться селяне: уж коли этих пришлых не тронули, значит и им ничего не грозит, но близко все равно не подходили, наблюдали шагов с сорока.

Солнце начало медленно, но верно, клониться к горизонту, окрашивая небо в розовые и желтые цвета. Шут для пущей важности посмотрел на часы, сделав это так, чтобы жители Большой пахоты смогли оценить хитроумный механизм, но они не оценили.

- И так, - королевский балагур обратилась к гвардейцам. - Будьте наготове. Старика не кончать, а брать живым.

- Что мы, какого-то сморщенного старика не схомутаем?! – обиделись те.

- Да-да! - крикнула из чепыжей Апполинария. - Не убивайте деда. Он - государственный служащий! А вот второго можете.

- Какого второго?! - удивился шут.

- Того, с кем мой муж пил, ему первому черенком досталось. Сознанье из него вон и я этого охламона в сарай утащила. Там он связанный и валяется.

- Два дня? Как бы не окочурился. Странно, почему деда никак не отпустит... Ладно, потом разберемся. Приготовьтесь, выпускаю старика! - шут ногой выбил оглоблю и с ловкость циркового гимнаста забрался на крышу, предоставив гвардейцам свободу действий. И тут...

Раскатом грома разлетелся по округе злобный рык, который можно сравнить только, разве что, с ревом раненого быка. Входная дверь слетела с петель и, перевернувшись в воздухе несколько раз, упала в соседнем огороде. Одним прыжком преодолев крыльцо, во двор выскочил так называемый старик, одетый в одни трусы ниже колен и сжимающий в руках вилы. Хотя назвать его дедом язык не поворачивался. Гора мышц, и это не смотря на возраст. Увидев своего противника, гвардейцы пожалели не только о том, что приехали сюда, а что вообще родились на свет! Выстоять против такого здоровяка у них нет ни единого шанса, куда там простым жителям. Не удивительно, что в эту самую секунду завизжали местные бабы и попрятались в своих домах, хлопая дверьми и ставнями.

- Прощай, брат, - прошептал один из солдат, сглотнув комок, застрявший в горле.

- Прощай, для меня было честью служить с тобой!

- Убью, черти! - взревел старейшина, помчавшись на живую преграду, и, спустя мгновение, врезался в гвардейцев.

Те не сдюжили и разлетелись в стороны, словно кегли. Шут, сидя на крыше, уже прочел отходную молитву, но не тут-то было! Солдаты вскочили на ноги и закружились вокруг брызгающего слюной деда, ловко отбивая алебардами удары вилами. Так продолжалось три минуты, шут засек по часам. Несколько раз бугай смог-таки достать бравых воинов: их кирасы основательно измялись, из неглубоких ран на лицах текла кровь. Сам бузотер тоже не остался невредимым: его вздутые мышцы окрасились красным. Он тяжело дышал, стоя на чуть согнутых ногах и выбирал удобный момент для нападения, от его тела вверх поднимались струйки пара.

С высоты своего укрытия шут видел, что гвардейцы долго не выдержат, и решил им помочь. Достав из-за пазухи рогатку, рыжеволосый посланец короля прицелился и запустил в сумасшедшего старика один из камней, что всегда носил в кармане. Шут никогда не упускал возможность всадить кому-нибудь из придворных вельмож в мягкое место желудь или что-то покрупнее. Вот и пригодилось оружие!

Камень со свистом разрезал горячий воздух и врезался точно в седой затылок грозы села. Несколько секунд ничего не происходило, но потом старик закряхтел, пошатнулся, выронил вилы и со всего маху приложился физиономией о землю.

- Да! - заорали хором солдаты, отбросили в стороны алебарды и кинулись вязать деда по рукам и ногам, пока тот не пришел в себя.

Тут, откуда ни возьмись, появились абсолютно все жители деревни: от мала до велика. Даже собаки с курами. Вылезла из репейника и жена старейшины вместе с королевским летописцем, бледным, как сама смерть. Спустился с крыши и шут, и тут же приступил к своим обязанностям.

- Тащите сюда второго, он в сарае должен быть. Сейчас будем разбираться, кто виноват, - и пока гвардейцы ходили за предполагаемым отравителем, посланник короля присел на корточки возле мирно сопящего старейшины и приподнял ему веки. - С этим все ясно. Зрачки расширены. Его однозначно опоили, но вот чем? Смею предположить, что это дурь-трава. С белены эффект обратный.

Шут с умным видом потер подбородок и снова посмотрел на часы. На этот раз зеваки заинтересовались чудо-механизмом. Слуга государев поиграл еще немного на публику, а после продолжил то, зачем, собственно, сюда и прибыл. По его приказу найденного в сарае мужика обыскали и нашли при нем семена той самой дурь-травы. Да и, к слову сказать, одежка на нем не из дешевых. Качественная, больших денег стоит.

- Прав ты оказался, милок. Выходит, не виноват мой дед! - обрадовалась Апполинария, похлопывая его по плечу.

- Ну, это как сказать... - шут выпрямился. - Три трупа как списать?

- Тоже мне проблема, - заголосили жители наперебой.

- Напиши, что волк задрал и дело к стороне.

- Оставьте старосту в покое. Отлежится, придет в себя.

- У покойных родных нет, жили бобылями.

Шут покачал головой и подошел к летописцу, который усердно скрипел пером.

- Значит так, пиши, как они говорят. Зачем нам темные пятна на белом покрывале истории нашего государства? - писарь согласился, а дворцовый дурак направился к гвардейцам, что стояли у забора и осматривали свои раны. - Хвалю за службу!

- Рады стараться! - ударили те каблуками.

- Доложу о вашей храбрости государю. Завтра же. А теперь кидайте этого в телегу и поехали обратно. К ночи доберемся.

Взор бравых воинов тут же потускнел. Опять трястись в повозке, после такой битвы да еще на голодный желудок?! Это смерти подобно.

- Эй, мать! - крикнул шут Апполинарии. - Сообрази нам поесть в дорогу, да поживее, а то сейчас развяжем твоего благоверного...

Старуха не заставила себя долго ждать и уже через несколько минут вручила героям сегодняшнего дня целую корзину всякой снеди, не забыв сунуть гвардейцам по серебряной монете в награду за то, что не отправили ее старика к праотцам. Бабка пыталась еще их расцеловать напоследок, но те сумели отбиться.

- Как тебя все же звать? - спросила у рыжеволосого Апполинария.

- Шутом все кличут или дураком. Я не обижаюсь.

- Какой же ты дурак? - удивилась та. - Вроде умный, складный, на блаженного не похож. Странно... Ну да ладно. Прямой вам дороги, сынки.

- Шут... - прошептал парень. - Прохором, кажись, мать кликала. Точно, так и есть.

Старуха помахала рукой, и к ней присоединилось все население Большой пахоты. Телега дернулась и покатилась за гнедой кобылой, не успевшей до конца обглодать куст боярышника, возле которого была привязана. Солдаты за обе щеки уплетали провиант и вспоминали минувшее сражение, не стесняясь в выражениях. Королевский летописец наспех перекусил ломтем хлеба да куском сыра, снова зарылся в солому и забылся мертвецким сном. Шут не отказался от предложенной колбасы, запил ее молоком прямо из бутыли и завел непринужденную беседу.

- Буду ходатайствовать, чтобы вас направили в действующую армию. Такие солдаты нам нужны.

Гвардейцы аж подавились.

- А может не надо? Это мы с перепугу, а?

Шут незаметно улыбнулся.

- Ладно, уговорили, все возьму на себя. С писарем договорюсь. Вы сами смотрите не проболтайтесь!

- Да мы никогда! - клятвенно пообещали те и для убедительности провели большими пальцами по горлу.

Тут вернулось сознание пленнику, что трясся с краю телеги. Он открыл глаза и, увидев шута, заголосил:

- Ну, слава тебе...! Я уж думал...

Договорить он не успел. Прохор точным и сильным ударом вновь отправил преступника в забытье.

- Болтун - находка для шпиона! - сказал он и погрозил пальцем гвардейцам. Те понятливо кивнули и продолжили трапезу лишь под скрип тележных колес. Солнце уже начало задевать макушки деревьев, в пышных кронах зашумел бродяга-ветер, запели птицы. Дневная жара начала спадать. Кобыла перестала упрямиться и теперь мирно брела по дороге в сторону столицы Королевства серединных земель...