Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава вторая ПОСВЯЩЕНИЕ






 

Под хлюпанье в ботинках я устало тащился вверх по склону – благо, между деревьями была протоптана дорожка. Я размышлял о тех обломках, что теперь качались на волнах вдоль гряды камней, и о том, что скажу хозяину гавани по возвращении в Трист. Было бы не плохо вообще не показываться на глаза старику. Это подло, но так я сэкономил бы кучу денег. Адреса моего он не знал, а по одному только имени человека найти довольно трудно.

Выбравшись из подлеска, я очутился прямо перед домом. Выглядел он не совсем так, как я себе представлял. Не знаю, что я ожидал увидеть, может, старый деревенский коттедж, увитый плющом и розами. Передо мной же стояло бунгало из серого кирпича, явно построенное второпях. С одной стороны крыша была ниже, чем с другой, и ее остов будто слегка искривился. Невзирая на оригинальную архитектуру, у домика вовсе отсутствовало очарование, не было изюминки. Я подивился тому, как вообще одинокий человек может жить в таком неудобном доме, да еще и рискуя быть отрезанным от цивилизации по прихоти природы.

Я ступил на крыльцо, радуясь, что на меня больше не льется вода. Дверь была небольшая – как раз для одного человека. Вспомнив письмо Матера, я подумал, что это наверняка очередной чудак, экстравагантный отшельник, которому надоело одиночество, и он готов разговаривать с любым, кто его выслушает. На секунду я отчаялся, однако потом, принимая в расчет мое положение, решил, что стоит попробовать. Даже если Матер окажется сумасшедшим, я готов слушать его бессвязный бред, только бы очутиться в теплой и сухой комнате.

Вдруг у меня защипало палец на руке. Наверно, оцарапал о камень. Кожа покраснела, местами даже побагровела, из небольшого пореза сочилась кровь. Приложив палец к губам, я совершенно четко услышал чей-то вздох, и женский голос произнес: «Он здесь!»

Я замер, вслушиваясь в тишину, но больше голосов не было. Решив, что это телевизор или радио, я постучал. С крыши над крыльцом стекала вода.

Наконец дверь отворилась. Матер также не оправдал моих ожиданий – я рисовал в своем воображении утонченного, образованного человека, а передо мной стоял низенький лысеющий толстячок в поношенной одежде и погнутых очках в роговой оправе. По его виду можно было сказать, что с внешним миром он не в ладах, либо в его доме просто нет зеркал. Именно так я представлял себе недалеких людей, однако манеры Матера вскоре развеяли этот мой предрассудок.

– Мистер Ривз? – Он неуверенно улыбнулся.

– Да. А вы, должно быть, мистер Матер, – ответил я. С моих волос капала вода.

– Он самый, он самый! – Матер преобразился. – Прошу вас, проходите!

Толстяк провел меня в дом, быстро закрыв дверь, чтобы не запустить внутрь дождь и стужу.

– Вы даже не представляете, как я виноват, что заставил вас приехать в такую ужасную погоду. Добрались нормально? Без неприятностей, надеюсь?

– Ну, не совсем. Я… э… разбил лодку. Вдребезги.

– Боже мой, вы ранены?

– Да цел я, пару синяков, может, набил.

– Какой кошмар! – В его голосе слышалось и волнение, и любопытство.

– По-моему, я врезался в камни у берега.

– Тогда вам еще повезло, ведь вы могли погибнуть. А вода, наверно, ледяная.

– Не теплая, это точно. Но у меня все нормально, не переживайте, – заверил я. – Надо было узнать прогноз погоды прежде, чем ехать.

– Да, вам стоило это сделать. Однако всегда нужно помнить и о том, как непредсказуема бывает природа.

– М-м.

Я проследовал за хозяином в гостиную, немного стесняясь, что с моих брюк капает вода. В камине горел огонь, и я без всяких колебаний кинул сумку на пол и встал перед ним, наслаждаясь столь желанным теплом. Матер унес мою куртку и вернулся с деревянным стульчиком, который поставил рядом со мной.

– Прошу вас, садитесь. Вам надо обсохнуть. Дальше по коридору есть ванная. Может, вам лучше принять душ? А я пока просушу вашу одежду.

Я оценил его великодушие, но не хотел его обременять.

– Нет-нет, все в порядке. Правда. У меня только брюки промокли. Скоро они высохнут. Жаль, я не взял запасные.

– Вот оно как! Боюсь, мои вам не подойдут. Вы почти на фут выше меня. – Он сложил руки на груди, как бы извиняясь.

Я натянуто улыбнулся, но скоро тепло стало проникать под одежду, и тревога отступила.

– Ничего, такими темпами высохну совсем скоро.

– Искренне на это надеюсь! Как насчет горячего чая? – Он посмотрел в окно, когда яркая молния озарила небо.

– Да, с удовольствием, – ответил я. – И еще хотелось бы скорей услышать про вашего комара. Письмо меня заинтриговало.

Дождь над озером усиливался, время от времени грохотал гром.

– О, всему свое время, мистер Ривз, всему свое время! У меня есть пирог, и я могу сделать для вас сэндвичи. Вы, конечно, останетесь на ночь? Нельзя же ехать обратно в такой шторм!

– Нет… Мне бы не хотелось причинять вам такие неудобства. Кроме того, я договорился, что переночую в отеле «Голубые воды Роклин». Правда, у меня теперь нет лодки. Я бы не остался перед вами в долгу, если бы вы отвезли меня в Трист на своей.

– Вот как… – Матер будто расстроился. – Понятно. Вы, конечно, можете переночевать и там… И я был бы рад отвезти вас в город… Но ведь шторм усиливается, ему и конца-края не видно.

– Вы невероятно добры, я обязательно оплачу все расходы.

– Само собой, да только в такой шторм ехать опасно. Вы уже знаете по собственному опыту. – Языки пламени заплясали в линзах его очков. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Разумеется, уверен. – Я успокаивающе улыбнулся. – Надо полагать… Если это действительно опасно… То есть мне бы не хотелось вас обременять…

– Отлично! Вот и чудесно! Я уже освободил для вас комнату на всякий случай. Так, может, перекусим?

– Было бы здорово, спасибо.

На минуту Матер отвлекся от нашей беседы. В камине что-то треснуло, и это вывело его из оцепенения.

– Ах да, сэндвичи! Ха-ха-ха! – воскликнул он и выскочил из комнаты.

Я выругался про себя, раздраженный сложившимся положением. Одно дело погостить у друга, и совсем другое – у незнакомого человека, тем более в таком уединенном месте.

Я внимательно осмотрел комнату. Помимо капризного света, который давал огонь в камине, единственным источником освещения была маленькая керосиновая лампа. Но, несмотря на темноту, я разглядел огромное количество книг на полках. То, что я сперва принял за плакаты или рисунки на стенах, оказалось при ближайшем рассмотрении бумажными силуэтами. Я пригляделся к тому, что висел над камином. У художника, несомненно, был талант: он мастерски вырезал из черной бумаги контур большой бабочки с тщательно прорисованными крыльями и длинными усиками. Работа была совершенной, вряд ли настоящая тень насекомого произвела большее впечатление. Я взглянул и на другие работы, но тут вернулся Матер с подносом в руках.

Я сел и сделал несколько глотков чая прежде, чем Матер вручил мне сэндвичи с сыром и помидорами. Сам он устроился в кресле позади меня.

– Эти силуэты… – начал я. – Вы их сами сделали? – Повернувшись, я увидел, что лицо его просветлело.

– Да, моя работа, – ответил Матер, глядя на бабочку над камином. – Вам нравится?

– О, они просто замечательные!

– Эту честь я оказываю лишь самым прекрасным экземплярам, какие только есть в природе. Тени, черный и белый цвета не дают солгать. Я люблю насекомых за форму, не за цвет. То же самое с черно-белой фотографией. Она обнажает правду, смывает нелепые детали и открывает истинный образ… саму красоту. – Он отпил чаю. – Один мой старый друг вытворял подобное со снимками красивых женщин. Утверждал, что все они – его бывшие любовницы. – Матер хохотнул. – Что ж, если они действительно были его подружками, то в нем их прельщала явно не красота. А с другой стороны, не мне судить. Что я знаю о слабом поле? Вовсе ничего.

Я вдруг вспомнил о женском голосе, который слышал на улице.

– Вы живете один, мистер Матер?

– Да. А почему вы спрашиваете?

– Мне показалось, я слышал женский голос, когда стоял на крыльце. Может, это был телевизор?

– Боже, нет! Какой телевизор? У меня этих адских машин никогда не бывало.

– А… радио?

Он покачал головой.

– Значит, у меня галлюцинации.

– Не тревожьтесь, мистер Ривз. Порой мы все слышим голоса. В этом нет ничего удивительного.

– Пожалуй, вы правы. – Я снова посмотрел на силуэт над камином. – Должен признать, у вас твердая рука.

– Это действительно так. Этим я обязан своей профессии – когда-то работал хирургом. Потом я хоть и вышел на пенсию, а навыков не потерял.

– Где же вы работали? – Я откусил кусочек от сэндвича. Сэндвич оказался вкусный.

– Первые несколько лет – в больнице Гая, потом перебрался на Чаринг-Кросс, где прежде учился. А потом уволился и стал жить здесь, чтобы полностью посвятить себя своему хобби.

– Этимологии?

– О нет! – Матер улыбнулся. – Думаю, этимология больше по вашей части.

– Простите? – Я удивленно поднял брови, когда вдруг понял свою ошибку. – Ах, энтомология! Я всегда их путаю.

– Ничего страшного – раньше у меня тоже возникали такие трудности, пока не увлекся насекомыми. Потом на каждой книжке, что я покупал, всегда присутствовало слово «энтомология». А языком и всеми его хитросплетениями пусть занимаются другие. Мне кажется, старания лингвистов в какой-то степени тщетны, учитывая то, что каждый язык постоянно находится в развитии.

– Да, удивительно, как он эволюционирует.

– Эволюция! – мечтательно произнес Матер, глядя на огонь. – Еще одно мое увлечение. С одной стороны, очень простое явление, а с другой – невероятно сложное. Эволюция сделала несколько больших скачков за все это время, но кое-что все-таки упустила из виду.

– Упустила? – Я отправил в рот последний кусок сэндвича.

Матер словно полностью отдался безучастному созерцанию огня.

– Ну, например, – наконец сказал он. – Вы когда-нибудь задумывались, почему, после стольких тысячелетий наш пот хоть и выполняет все присущие ему функции, но при этом так пахнет и оставляет пятна на одежде?

– Не знаю, я никогда…

– Или возьмем кровь – почему она ярко-красная, а не прозрачная, словно вода, и обладает таким сильным запахом, что здорово облегчает хищникам задачу?

– Ну, может, в этом и смысл, – ответил я. – Природа сохраняет равновесие. Если бы хищники не смогли выслеживать добычу, они бы вымерли. Им нужно какое-то преимущество перед своими жертвами.

Матер отрешенно рассмеялся и предпочел не развивать тему, однако слова его меня озадачили. К чему он клонит? Я уже хотел заговорить о цели своего визита, но Матер вскочил, взял чашки и тарелки и отправился на кухню.

Пока из коридора доносился звон посуды и плеск воды, я прошелся вдоль полок, разглядывая фолианты. На моих брюках образовались большие сухие пятна. Выглядело это так, будто они снова мокнут, а не наоборот. Я почесал колено (высыхая, я весь начал чесаться) и прочитал несколько заглавий книг: «Облавы в бассейне Конго» М. Бакстера и «Пчелиная матка» Хока Эллисона. Одно название особенно меня заинтересовало: «Ее история» Р. Г. Оккума. Томик лежал на боку, на самом верху стопки похожих изданий. Я взял книгу.

На переднем форзаце была изображена пентаграмма с большим комаром в центре и незнакомыми мне символами по кругу. Над пентаграммой художник старинным шрифтом начертал заглавие труда, а под ней – имя автора.

Полистав книгу, я увидел, что не только обложка, но и ее страницы выполнены необычным образом. Четкая печать, иллюстрации с мельчайшими деталями объединены общим мотивом: на каждой изображен крупных размеров комар, атакующий людей, которые кричали от ужаса. На первых картинках были римские центурионы, спасающиеся бегством от жуткой твари. Далее – бритты, средневековые европейцы, представители различных эпох, культур и стран вплоть до современных времен. Один и тот же монстр, казалось, причинял людям страдания на протяжении всей истории человечества. Я успел прочитать несколько текстов – это были разные сказки и предания о насекомом, прозванном в народе Рукой Дьявола. Весьма грозный враг, если судить по масштабам бедствий, причиной которых он был, и я молил Бога, чтобы эта тварь не имела ничего общего с Гангской Красной.

Не успел я пролистать книгу до конца, как почувствовал рядом чье-то присутствие.

– Впечатляющая коллекция, – пробормотал я, нервно оглядываясь на Матера. Тот стоял в дверях гостиной.

– Спасибо, – ответил он. – «Преданья старины глубокой», как сказано у поэта. – Матер подошел ко мне и взглянул на книгу. – В свое время я был весьма ретивым коллекционером. Сутки напролет проводил в букинистических магазинах. Вы даже представить себе не можете, как я обрадовался, когда нашел это издание. – Я передал ему том. – А вы слышали легенду о Нян Зиеп?

– Что-то не припомню.

– Эта чудесная история пришла к нам из Древнего Вьетнама…

– Правда? Моя бабушка была вьетнамкой.

– Как интересно!

– Да, она встретила моего дедушку в шестьдесят шестом, во время войны. Он был американским летчиком.

– Тогда она, вероятно, знает эту легенду.

– Моя бабушка умерла несколько лет назад.

– О, простите! Мне очень жаль. – Наступило неловкое молчание.

– Итак… Можем ли мы взглянуть на комара? Мне не терпится его увидеть. Конечно, напрасно я не навел справки перед приездом. Должен признаться, что совершенно ничего не знаю об этом насекомом.

– Ах! – воскликнул Матер, легонько хлопнув в ладоши. – Боюсь, сейчас не лучшее время ее беспокоить. Недавно я ее покормил, а она всегда немного раздражена после кормления. Давайте взглянем на нее завтра.

– А чем примечателен этот комар?

– О, много чем! Гангская Красная – единственная особь на всем белом свете.

– Неужели?

– Да, да! И ее размеры… просто поразительны! Она настолько большая, что ее даже сложно назвать чудом природы, это… – Матер словно замер в благоговении. – Это нечто совершенно иное… Множество культур поклонялись Гангской Красной. Сведения о них можно найти в «Ее истории».

– Вместе с легендой о…

– Нян Зиеп, – медленно проговорил он, чтобы на сей раз я запомнил имя.

– Точно.

– Можете взять книгу до завтра, если хотите. Чтение всегда помогает мне заснуть. Кроме того, оно настроит ваше воображение на нужный лад и заставит предвкушать момент завтрашней встречи, – произнес Матер, убежденно кивая.

– Спасибо, с удовольствием почитаю. Хотя со сном у меня точно проблем не будет.

– Неудивительно! – Он вручил мне книгу.

Я подумал, что не помешает сделать и копию книги – вдруг понадобится для статьи. Больше сказать мне было нечего. Матер заметил мое смущение.

– Я приношу глубочайшие извинения за доставленные вам неудобства, мистер Ривз, и приложу все усилия, чтобы предоставить вам уютное и удобное жилище, ведь вы желанный гость в этом доме. Весьма желанный.

– О, спасибо. Я… Очень мило с вашей стороны, правда.

– Что ж, пожалуй, я пойду. Увидимся утром. Обещаю, что история, которую я поведаю завтра, искупит мою вину перед вами. Наверняка вам часто приходилось иметь дело с шарлатанами, мистер Ривз. Поверьте, утром вы узнаете, что я не из их числа. Ванная в вашем полном распоряжении. Давайте я провожу вас в комнату, а затем делайте, что посчитаете нужным.

– Да, конечно. – Я пошел за ним, сунув «Ее историю» под мышку и подняв с пола мокрый рюкзак. Гостеприимство Матера было особенно приятно после столь неудачного путешествия, однако какое-то дурное предчувствие не давало мне покоя, и избавиться от него я не мог. И все же расстраивать хозяина мне не хотелось. Пока он не сделал ничего дурного или подозрительного.

– Я растоплю камин. Если ваша сумка еще мокрая, можете положить ее у огня – она быстро высохнет.

– Отлично, спасибо.

Матер отвел меня в скромную ванную. Стены ее были выкрашены в светло-желтый, а может, и бежевый цвет – сказать было трудно, так как от времени краска поблекла. И все же комната была чистая и опрятная. Матер, видно, любил порядок.

В спальне для гостей – уютной и словно только что прибранной – стояла кровать со свежим бельем и заботливо отогнутым уголком одеяла. Я положил сумку на пол, а Матер тем временем занялся растопкой. Через минуту огонь уже вовсю трещал в камине.

Я бросил книгу на кровать и выглянул в окошко, всматриваясь в темноту. Ветер и дождь все еще терзали деревья, но гроза прекратилась.

– А раньше здесь кто-нибудь жил? – спросил я, когда Матер встал, деловито поправляя очки.

– Да, предыдущий владелец и построил этот дом. Он прожил на острове довольно долго, а когда состарился, уехал к дочери. Я увидел в газете объявление о продаже. Местечко выглядело очаровательно. Конечно, мне было страшновато шагать в неизвестность, но зато… с тех пор я очень счастлив и по сей день пожинаю плоды своей отваги. – Он улыбнулся.

– И давно вы здесь?

– Около пяти лет, кажется. Да… – Матер вдруг на секунду растерялся, будто нахлынувшие воспоминания его удивили. – Простите, мне еще надо помыть посуду. – Он шмыгнул носом и вышел за дверь.

Я сел на кровать и уставился на свою сумку, от которой поднимался пар. Через какое-то время до меня донесся голос Матера. Он с кем-то говорил. Скорее всего, сам с собой, ведь от одиночества люди быстро приобретают такую привычку.

Когда хозяин вернулся, он подошел к камину и пощупал мою сумку.

– Гм. Думаю, вам лучше открыть ее и проверить содержимое. Внутрь могла попасть вода. – Матер выразительно посмотрел на меня и стал протирать очки свитером. – А у вас довольно утомленный вид. Надеюсь, вы не простудились.

Я действительно чувствовал усталость. Кораблекрушение, пусть даже маленькое, и непогода сделали свое дело. Организм получил шок, и мне срочно нужен был отдых.

– Ну, вот что я вам скажу, – продолжал Матер. – Вы принимайте ванну, обживайтесь. А завтра, часиков в восемь, позавтракаем вместе. Потом я поведаю вам свою историю.

– Звучит заманчиво. – Я немного оживился. – Мне не терпится увидеть вашего комара.

– Всему свое время! – Он улыбнулся. – Я немного почитаю перед сном. Вы стучите, если что понадобится, не стесняйтесь.

– Хорошо, спасибо большое.

Только тут до меня дошла вся абсурдность моего положения. Я оказался в странном доме в компании более чем странного человека, чтобы увидеть какого-то странного комара. При этом последний мог оказаться выдумкой. Более того, я чуть не утонул. Мне вдруг стало жутко – будто я очутился в чьем-то кошмарном сне. Да, срочно нужно выспаться. Я решил принять душ и сразу ложиться.

Снаружи вновь зарокотал гром. Буря над островом никак не утихала. Я посмотрел на часы. Под стеклом булькала вода, увеличивая цифры и искажая их контуры. Было несколько минут десятого. Я взял сумку и вышел из комнаты.

Ливень ударил с новой силой. В ванной сильно пахло дезинфицирующими средствами и хлором, чего я не заметил в первый раз. Шторка вокруг ванны была совсем новая. Я вымылся, наслаждаясь горячей водой.

Спустя несколько минут я снова был в спальне, раздетый. Да, ну и вляпался же я! Кроме лодки Матера, другого способа выбраться с острова, похоже, нет. Я поглядел на сумку, которая теперь лежала на безопасном расстоянии от камина. Выудив из нее мобильник, нажал кнопку включения. Никакой реакции.

Я снял крышку, из мобильника на мое колено закапала вода. У камина телефон, видимо, высохнет быстро… Впервые в жизни я оказался в ситуации, когда не мог связаться с окружающим миром. Не то чтобы в тот момент я понял, что нуждаюсь в помощи. Просто без связи с цивилизацией любой человек чувствует себя уязвимым и потерянным. Диктофон, слава богу, не намок, и «Никон» тоже. Футляр фотоаппарата был влажным, но, к счастью, внутрь вода не попала.

Я положил камеру на кровать и повернулся к огню. Мне редко выпадал случай полюбоваться открытым пламенем, однако сейчас мне было не до этого – страшно хотелось спать.

Перед тем как окончательно погрузиться в сон, я немного почитал «Ее историю».

 

В далеком прошлом Вьетнама, которое теперь сокрыто от нас пеленой времен, – читал я, – жил-был молодой, трудолюбивый крестьянин по имени Нгок Там. Он был честным, великодушным человеком и взял себе в жены красавицу из соседней деревеньки. Нян Зиеп была стройная, бойкая и смешливая девушка, однако отличалась редкой неугомонностью, а потому очень скоро устала вести хозяйство. Ей захотелось роскоши и богатства.

От своей тоски она нежданно-негаданно заболела и впала в глубокий сон. Нгок Там нашел ее во дворе без сознания и отнес в дом. Однако, несмотря на все старания обезумевшего от горя мужа, Зиеп умерла в его объятиях. Безутешно было горе Тама, он рыдал целыми днями и ночами, не принимая помощи от друзей и родственников, и отказывался хоронить жену.

Не знал Там, как ему жить дальше без своей возлюбленной. В отчаянии он продал все, что имел, купил на эти деньги плот и красивый гроб. Положив в него тело жены, он поплыл по реке в надежде, что когда-нибудь сможет найти снадобье от боли, разрывавшей его сердце. На двадцать второй день плавания он обрел то, что искал.

В одно прекрасное утро Там очнулся от беспокойного сна и увидел, что плот его стоит у подножия горы. Сойдя на берег, он очутился на пестром ковре из редчайших цветов и стал взбираться на гору, пока не заметил впереди старца, опиравшегося на диковинный бамбуковый посох. У старца было морщинистое, загорелое лицо и длинные белые волосы, которые развевались на легком ветру. Таму почудилось, будто этот человек знает его.

Наконец, ему стало ясно, что старец – никто иной, как Тьен Тай, волшебник и искусный целитель. Там преклонил перед ним колени и взмолился о спасении возлюбленной.

– Нгок Там, я наслышан о тебе и твоих добродетелях, – молвил старец. – Но Нян Зиеп все еще крепко держит тебя в своих объятиях. Эта хватка никогда не ослабнет. И тебе нужно учиться у своей любви к жене, а не страдать от нее.

– Но я не могу жить без любимой. Молю, верни мою Зиеп, если это в твоих силах!

Волшебник ответил:

– Я не стану отказывать тебе, ибо горе твое и любовь – искренни, однако на своем веку я повидал немало мужчин, доверивших сердца капризным и себялюбивым женщинам. Видел я и как мудрые женщины отдавали себя на милость злых, бессердечных мужчин. В некотором смысле я рад, что не понимаю их – ведь это так ужасно.

Но Нгок Там был непреклонен.

– Ты даже не представляешь, какое чудесное создание – моя жена! Я никогда и никого не любил так, как ее. Верни ее, иначе жизнь потеряет для меня всякий смысл.

Старый волшебник вздохнул.

– Ну, будь по-твоему. Сделай вот что: проткни палец колючкой с тех кустов и урони три капли крови на тело жены. Сей же миг она вернется к жизни.

Там вскочил на ноги, бросился к кусту и сорвал самую острую колючку. Осыпая волшебника словами благодарности, он побежал вниз по тропинке.

Едва не упав в воду, Там забрался на плот, поднял крышку гроба и проткнул палец колючкой. Три капли крови упали на ладонь Нян Зиеп.

Она открыла глаза, словно бы очнулась от долгого сна. Бледная морщинистая кожа вдруг зацвела румянцем и молодостью. Нян Зиеп глубоко вдохнула и села, оглядываясь по сторонам. Там заключил ее в страстные объятия.

Волшебник последовал за Тамом, когда тот спускался с горы, и теперь подошел к влюбленным. Его взгляд встретился с взглядом Зиеп.

– Никогда не забывай о своем долге перед мужем, Нян Зиеп, – сказал ей старец. – До конца жизни помни, как он предан тебе, и трудись, не покладая рук.

Уходя, старец обратился к обоим:

– А теперь ступайте и будьте счастливы.

 

Сказка была чудесная, но, хоть я и желал узнать, что случится дальше, и причем здесь комар, веки мои налились свинцом, глаза слипались. Я положил книгу на прикроватный столик, вспоминая, рассказывала ли бабушка эту историю. Одним из первых моих детских воспоминаний были ее сказки. Бабушка знала множество вьетнамских преданий, а ее талант подражать голосам разных людей неизменно восхищал меня. «Еще, бабуля, еще одну!» – настаивал я, и она с удовольствием читала еще, а потом еще, пока я наконец не засыпал, чувствуя себя окруженным заботой и любовью.

Я выключил настольную лампу, и комната погрузилась в темноту. Вскоре глаза мои к ней привыкли, и я стал различать очертания мебели. Мне вдруг захотелось домой, в знакомую и уютную обстановку. В сумраке книжный шкаф напротив кровати казался огромной угловатой глыбой. Я вспомнил, каким кривым дом выглядел снаружи. Между верхней крышкой шкафа и потолком имелась треугольная щель, а значит, либо шкаф, либо потолок были неровные. Несколько секунд я разглядывал эту нишу, но потом меня стало подташнивать, и я перевернулся на бок, лицом к окну.

Закрывая глаза, я подумал, что Матер оказался весьма дружелюбным человеком, не лишенным, однако, некоторой загадочности. Он словно что-то скрывал. Я был твердо уверен, что его история, правдивая или нет, так или иначе заслуживает моего внимания. Размышляя о хозяине дома и о том, что крылось за письмом Матера, я погрузился в сон.

Когда глаза мои открылись, в них стояли слезы. Я лежал не в кровати, а на плоту, который несся по бурному потоку. Рядом был гроб. Вдруг мой плот остановился у подножия огромной, покрытой цветами и травами горы, источающей волшебные ароматы. Словно ведомый чужим разумом, я ступил на берег и пошел по тропинке меж деревьев, ветви которых гнулись под тяжестью плодов. Остановившись перевести дух, я увидел впереди старца, опирающегося на диковинный бамбуковый посох. Его длинные белые волосы развевались на ветру, лицо было морщинистое и загорелое, однако большие глаза горели молодостью и жизнью. Длинная белая мантия из тончайшего, почти прозрачного материала ниспадала с его плеч, яркое голубое одеяние сверкало на солнце.

Он представился как Тьен Тай, волшебник и целитель, и словно бы знал, кто я.

– Нгок Там, я наслышан о тебе и твоих добродетелях, – молвил старец. – Ты хороший, любящий человек.

Я рассказал ему о своем горе.

– Жена все еще держит тебя в своих крепких объятиях, Нгок Там, – продолжал волшебник. – Но рана в сердце со временем заживет. Смирись с потерей, и тогда ты заживешь настоящей жизнью.

– Нет, – не унимался я. – Я не оставлю мою возлюбленную. Я не могу жить без любви. Лучше мне умереть!

– Ты должен принять…

– Нет! – вскричал я. – Не могу я мириться с утратой!

Руки мои сжались в кулаки, судорога скрутила тело, обращая каждый мускул в тугой узел.

Старец долго смотрел на меня. Лицо его приняло расстроенное, и вместе с тем смиренное выражение.

– Что ж, будь по-твоему, – сказал он. – Это твой выбор. Сделай вот что: проткни палец колючкой с тех кустов и урони три капли крови на тело жены. Сей же миг она вернется к жизни.

Я подошел к большому кустарнику, сорвал самую острую колючку и бросился вниз по тропинке.

Запрыгнув на плот, я поднял крышку гроба и увидел жалкое, иссохшее тело некогда красивой женщины. Я проткнул указательный палец и выжал из ранки три капли крови. Они упали на ее ладонь.

Когда женщина открыла глаза, я проснулся.

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.02 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал