Зависимое положение суда и должностных лиц юстиции.

Призванный занимать центральное место в системе юстиции, суд продолжает находиться в зависимости от внешних воздействий. Собственно говоря, если его назначение видели в борьбе с преступностью, если эта ошибочная точка зрения завоевала приверженцев среди самих вершителей правосудия, суд не мог быть независимым и не нуждался в свободе, ибо, с одной стороны, не имел в виду собственных истинных целей, а с другой - подавлял комплекс вины перед директивными органами за постоянные поражения в " битве с уголовщиной" послушностью начальственной воле.

До недавнего времени причину неправого суда видели во вторжении, беспардонном или завуалированном, партийных или советских властей в сферу юстиции. Как показывает социологическое исследование, проведенное ИГП АН СССР, четверть судей из 736 опрошенных подвергались незаконным посторонним влияниям. По данным ВНИИ советского законодательства 1990 г. число таких судей превысило треть.

Теперь появились новые формы вмешательства в отправление правосудия: блокирование зданий судов, проведение демонстраций и митингов с выдвижением адресованных судам требований, истребование дел народными депутатами всех уровней и дача ими судьям указаний о том или ином разрешении этих дел, тенденциозный подбор кандидатов на судебные должности по политическим мотивам, запросы депутатов в прокуратуру и милицию о репутации избираемых судей. Кстати, фактически был упрощен порядок отзыва народных судей. Судьи по-прежнему зависимы от местной власти, которая обеспечивает суды помещениями, топливом, транспортом, а их работников - квартирами, телефонами, путевками, продовольственными заказами.

Не были затронуты многие прежние каналы зависимости. Хотя организационное руководство судами со стороны Министерства юстиции и его органов заменено организационным обеспечением деятельности судов (ст. 22 Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР и союзных республик) и органы юстиции лишились права проводить проверки в судах, заслушивать председателей судов, обобщать судебную практику, они не утратили всех рычагов власти. Это и подбор судебных кадров, и их подготовка, и внесение в Советы народных депутатов предложений по вопросам организации судов, и ведение судебной статистики, и материально-техническое обеспечение судов.

Судебный надзор не является единственной формой контроля в судопроизводстве, поскольку сохраняется еще непроцессуальное руководство нижестоящими судами. Судьи, рассматривающие дела, обращаются за советами к членам судов, курирующим органы правосудия, расположенные на определенной территории, докладывающим кассационные жалобы и протесты на их приговоры и решения. Широко распространены случаи критики членами вышестоящих судов решений и приговоров по отдельным делам без их пересмотра в установленном процессуальном порядке.

Совершенно недопустима и обратная зависимость: куратор из вышестоящего суда несет ответственность за ошибки, допускаемые опекаемыми им народными судьями. Такой куратор охотно закрывает глаза на просчеты подопечных, когда исполняет обязанности докладчика в касационной инстанции. Интересно, что касационная инстанция оказывается ненадежным фильтром, поскольку выявляет примерно столько же неправосудных судебных решений, сколько и следующие за ней надзорные инстанции.

Как это ни парадоксально звучит, но принцип ответственности судей за собственные решения играет скорее негативную роль. Разумеется, речь не идет о случаях грубой небрежности и преступного умысла. Но начальственная критика за допущенную ошибку или даже простое взятие на учет добросовестных заблуждений судьи или случаев несовпадения его позиции с мнением вышестоящей инстанции отнюдь не способствуют его раскрепощенности. Опасаясь последствий свободно выраженного внутреннего убеждения, судья начинает ориентироваться на позицию кассационных и надзорных инстанций, то есть утрачивает самостоятельность.

Не обеспечена и процессуальная самостоятельность следователя, не говоря уже о других лицах, выполняющих процессуальные функции.

Известно, что самостоятельность следователя и его личная ответственность за проведение следствия должна отличать следователя от чиновника администрации, является необходимым условием успешности и законности расследования дела. Провозглашенная законом процессуальная самостоятельность следователя является декларацией, лишенной реальных гарантий. Закон одновременно предусматривает право прокурора давать следователю указания по любым вопросам расследования. Эти указания являются обязательными. Только в некоторых случаях следователь вправе не согласиться с ними и представить дело вышестоящему прокурору, который поручает расследование другому следователю или отменяет указания. Но прокурор, дающий указания, - руководитель следователя по должности. От него зависит аттестация следователя прокуратуры, его продвижение по службе, решение вопросов о предоставлении ему жилья, отпусков и т.п., их конфликты крайне редки.

Со следователем же органов внутренних дел прокурор в непосредственные процессуальные отношения обычно не вступает, давая указания начальнику следственного отдела, который переадресовывает их следователю от своего имени. Следователи РОВД (РУВД) находятся в двойном подчинении: начальнику следственного отдела областного (краевого) УВД и начальнику РОВД (РУВД), при котором состоят. Выглядит пародоксально, что такой следователь может давать поручения и указания по уголовным делам своему непосредственному начальнику, т.е. начальнику РОВД, так как он возглавляет орган дознания и обязан содействовать следователю. Понятно, что эта норма процессуального закона на практике не реализуется. Сложные связи начальника органа или министра внутренних дел с подчиненными оперативными службами, а равно внешние связи с другими министерствами, учреждениями и организациями, представленными своими руководителями в исполкоме или Совете Министров, зависимость от депутатов разных уровней - все это неизбежно дает поводы для повседневного незаконного вмешательства в следственную работу, не оставляя места для процессуальной самостоятельности следователя.

Следователь прокуратуры, по сути, не может быть никем иным, кроме как вспомогательным работником при прокуроре, обязанным способствовать последнему в обосновании обвинения. Статус следователя органа внутренних дел еще более низок - он заложник оперативных служб. При таком положении нельзя обеспечить ни качество расследования, ни надзор за его законностью.

Не решив проблемы независимости суда и самостоятельности сотрудников правоохранительных органов при выполнении ими процессуальных функций, нельзя рассчитывать на успешность судебной реформы. Юстиция не может быть прислужницей администрации.