Парный циклон. Эти мелкие гностические секты и группы жили в убеждении, что они владеют тайным и мистическим знанием

Эти мелкие гностические секты и группы жили в убеждении, что они владеют тайным и мистическим знанием, никоим образом недоступным для тех, кто находится вне их, и основанном не на размышлении, на­учном исследовании и доказательстве, — но на откро­вении. Оно происходит прямо со времен первоначально­го Христианства; от самого Спасителя и его учеников и друзей, с которыми, как они заявляли, они связаны тай­ной традицией, или же от более поздних пророков, кото­рыми многие секты гордились.

Короче говоря, гностицизм во всех своих разнообраз­ных сечениях, по своей форме и характеру относится к огромной категории мистических религий... Все равно гордятся мистическим откровением и глубоко скрытой мудростью. Как и во многих мистических религиях, так и в гностицизме, конечной целью является индивидуаль­ное спасение, уверение в счастливой участи души после смерти. Как и у других, здесь главный объект покло­нения — божество-спаситель, который уже проложил трудный путь, которому должны следовать верующие...

И как и во всех мистических религиях, так и здесь, святые обряды и формулы, акты освящения и посвя­щения, все то, что мы называем таинствами, играют очень видную роль... Поистине, священные формулы, имена и символы играют важнейшую роль среди гностических сект. Мы постоянно сталкиваемся с идеей, что душа, оставив тело, находит свой путь в высочайшее небо, препятствуемая божествами и демонами низших сфер неба, и лишь тогда, когда она владеет именами этих демонов и может повторить надлежащую святую формулу, или предуготовлена верным символом, или помазана священным елеем, она находит свой путь в Дом Небесный беспрепятственно. Отсюда гностики помимо всего прочего должны выучить имена демонов и

Джон Лидди

запастись святыми формулами и символами для того, чтобы быть уверенными в доброй участи после смерти...

Брак и половое размножение считается либо абсо­лютным Злом, либо чем-то совсем бесполезным, а на чув­ственное удовольствие здесь смотрят как на нечто запре­тное. Тут, опять-таки, аскетизм иной раз переходит в дикое распутство... Сам по себе гностицизм — это свобод­ная, естественно возникшая религия, религия изолированных умов, отдельных небольших кружков и малых сект. Однородность широких кругов, чувство ответственности, порождаемое этим, и преемственность от прошлого почти совсем отсутствуют в нем. Он основы­вается на откровении, которое даже в настоящее время передается индивидууму при более или менее убедитель­ной силе религиозного воображения и теорий немногих лидеров, при добровольном и нестойком группировании школ вокруг учителя. Его приверженцы чувствуют себя изолированными, немногими, свободными и озарен­ными в противовес гнилой и инертной массе человечест­. ва, погрязшей в материи; или же посвященными в противовес непосвященным, гностиками в противовес не­вежам...

«Британская энциклопедия», 1960 г., Чикаго. Я склонна к подходу типа Джнана-Йоги, где анали­зируешь и тело, и ум, совершенствуя индивидуальные программы анти-Сатори без давления группы. Другой слу­чай проявления «группового мнения» произошел где-то в середине срока тренинга.

Я предложила Оскару пригласить Курта фон Мейера (моего давнего друга из Калифорнии, который считает себя исконным американским шаманом, хотя он и не ин­деец), чтобы тот выступил в группе. Он привез в Нью-Йорк грибы «Аманита мускариа» (Amunitu muscaria), ко­торые разрешены законом. (Оскар испытал действие

Парный циклон

«Аманита» с индейцами-Альтоплано в Боливии). Мы по­сидели с Оскаром и выкурили некоторое их количество вечером перед лекцией Курта. На следующий вечер Курт прочел лекцию об «Аманита» как об источнике религи­озного вдохновения в христианстве и других верах. Книга Гордона Вэссона «Сома» показывает, что они использова­лись в Индии и Сибири; другие прослеживают их употреб­ление до эпохи раннего христианства.

Лекции Курта прекрасны: он как бы ткет прекрасные словесные гобелены, узор которых сложнее всего, что я когда-либо слышала. Впоследствии оказалось, что Курт был единственным лектором извне, которого Оскар при­гласил выступить перед учениками группы «Нью-Йорк №1» Института Арики.

Эта свобода от внешних влияний привела к тому, что мы называем групповым мнением (см. Ирвинг Дженис, «Жертвы группового мнения»). В период занятий в жур­нале «Психология сегодня» появилась одна статья, кото­рую мы распространили в группе. Я чувствовала, что они быстро склоняются к групповому мнению. Я предложила Оскару Курта, чувствуя, что группе неплохо было бы ис­пытать определенные внешние влияния на их мышление и чувства. Это более или менее игнорировалось. «Верхуш­ка» пыталась выражать групповое мнение за свое собст­венное.

Я осмелюсь полагать, что кое-кто из тех прекрасных молодых ребят, которые занялись этим тренингом по всей стране, повлияли на него к этому времени в достаточной мере, так что подобные проявления эго не были видны новому члену. Эти новички имеют мало или никакого контакта с «посвященными», как величали себя члены «храма».

Это личное мнение из моего опыта с институтом Арика, я надеюсь, делает ясным мое основное представ-

Джон Лилли

ление о группах, кланах, семьях, общинах и т. п. Разница не велика. Институт Арики в разных своих формах мог быть религией или корпорацией (по моему, и тем, и дру­гим), т. к. основные черты того и другого налицо. Всякий, кто примыкает к религии или вступает в корпорацию, располагает для выбора ограниченным диапазоном реаль­ностей. Я вкратце поделилась с вами своими впечатле­ниями, как они сложились у меня в результате действия моих метаубеждений (убеждений об убеждениях).

Глава 3

Истоки нашей диады

Две мои предыдущие книги — «Центр циклона» и «Имитации Бога: наука об убеждениях» заканчиваются описанием моей встречи с Тони и описанием нашей пары. В обоих случаях я видел, что между нами и в нас самих действовали какие-то глубокие всеобщие принципы. В данном описании мы более углубимся в то, что привело нас к нашему влечению к совместной жизни, к нашему участию в жизни на нашей планете.

Индивидуально, с точки зрения нашей согласованной реальности, у нас была сходная, чуть ли не одинаковая биография. У обоих нас было два брака прежде и по до­чери от предыдущего брака. Вдобавок у меня два сына от первого брака. Оба мы прервали два прежних брака по своей инициативе.

Оба мы выросли в строгой семейной среде; у обоих был старший брат, который умер, и младший, который жив и поныне. Отцы были сильными, независимыми ин­дивидуалистами. Матери — любящие женщины, с ориен­тацией на семью.

В дополнение к нашим бракам у обоих нас было не­сколько любовных историй не с нашими супругами, и мы старались чему-то научиться от всяких любовных отно­шений, которые нам встречались, — как из положитель­ного, так и из отрицательного опыта.

Джон Лилли

Оба мы поняли возможность очарованности, соблаз­нительные аспекты красоты и секса и проблемы, свойст­венные проецированию на партнера при очарованности.

Оба мы выдвигали модель идеальной пары и осознали ослепляющее свойство таких моделей, проецируемых на кого-то, кто не вполне к ней подходит. Так или иначе, мы оба научились быть объективнее, иметь как бы более «клиническое» отношение при оценке супругов или воз­можных супругов. Мы с Тони нашли, что мы оба (почти втайне) создали некий идеал того, как счастливо жить с супругом. Оба мы считали, что необходимо иметь дом, подходящий для того, чтобы работать, заботиться о семье и принимать друзей.

Со своей медицинской и научной подготовкой в при­ложении к паре, я понял, что клиническая беспристраст­ность временами необходима, чтобы избежать утопания в обычной эмоциональной трясине отношений мужчины и женщины. Тони приобрела подобную беспристрастность из обычных перебранок, конфликтов, выяснений и эмо­циональной закрученности, которые одолевают многие пары. Я не хочу сказать, что у нас идеальные отношения. У нас обоих бешеный темперамент. Иной раз мы выража­ем себя друг перед другом довольно громогласно в течение краткого времени. Оба способны на глубокую печаль, у обоих есть программы выживания, реальные, или нере­альные, которые диктуют определенного рода реакции на общественные, финансовые и сексуальные ситуации.

Когда мы сталкиваемся с эмоциональными проблема­ми, какими-то эмоциональными затруднениями вследст­вие ли включившихся в мозг основных программ выжи­вания, или из-за какого-то неизвестного фактора, — оба мы склонны отойти и проанализировать в своем «я» — что же вызвало эту бурю. Мы пришли к тому, что можно встретить с юмором изрядную долю такого материала,

Парный циклон

понимая в конечном счете его тривиальный характер и его вовсе незначительное место в текущей ситуации. Ре­альные проблемы, имеющие отношение к другим, к муж­чинам или женщинам, обсуждаются сколь возможно ис­кренне и тем не менее с некоторой дипломатией, необхо­димой для спокойных действий в здесь и теперь. Оба мы понимаем, что какое-то действие или разговор, исходя­щие от кого-то из нас в усталом состоянии бытия, — три­виальны, и другому не стоит принимать их в расчет.

Оба мы воспитаны своими прежними глубокими пар­ными отношениями. Это воспитание неоценимо тем, что говорит нам не только о том, что возможно и реально, но и о том, что невозможно и нереально.

Мы нашли, что ожидания исполнения (т. е. оператив­ного отношения одного к другому в здесь и теперь, в те­кущей ситуации) является главным источником конфлик­та. Если один член пары несет в себе образ ожиданий исполнения от своего супруга, а супруг живет не в соот­ветствии с этим тайным образом, тогда пара — в беде. Одно решение такого затруднения иллюстрирует Прог­рамма гештальт-тренинга Фрица Перлза, которую я про­шел в Исалене. Я перефразирую Фрица:

«Я на этой планете не для того, чтобы жить в соот­ветствии с твоими ожиданиями, и ты на этой планете не для того, чтобы жить в соответствии с моими. У меня свой путь, у тебя — свой. Если мы можем выработать общий путь с радостью и участием, давай так и сделаем, если не можем — давай простимся».

Такая философия может показаться тем, кто сохра­нял долгий брак и поддерживал долгую счастливую се­мейную жизнь, каким-то иконоборчеством в миниатюре (разрушением общепринятых идолов, образов или икон).

Для тех, кто живет теплой, счастливой семейной жизнью, эта философия — иконоборческая («как бы раз-

5 5-254

Джон Лидли

рушающая их идеализированный образ»). Для тех же, ко­му еще предстоит обрести теплую, счастливую семейную жизнь, философия Фрица необходима для того, чтобы прийти к попытке найти именно того человека, с кем они смогут жить теплой, счастливой жизнью.

Вдобавок я, как и Тони, пришел к мнению, что нет заблуждений, а есть лишь исправимые ошибки. Однако на самом деле нет и ошибок, есть лишь разные програм­мы. Если человек не работает в своей паре, тогда он до­лжен сколь возможно прямо и с минимальной суетой принять тот факт, что ему следует перейти на иную прог­рамму, т. е. поискать такого человека, с которым он смо­жет жить счастливо.

Цепляние за какую-то серию программ, которые явно приведут к годам негативной борьбы, попытка достичь чего-то с тем, с кем этого достичь нельзя, — это програм­ма, которая ведет к несчастью и накоплению негативной кармы (последствий) на много лет вперед за пределы эм­пирических лет человека.

Я воспитывался в семье, в которой идеалы католичес­кой церкви предписывали, чтобы пара оставалась вместе независимо от любых конфликтов, трудностей во внешнем мире, финансовых затруднений, трудностей социальных или биологических. Это предписание настаивало на том, что пара не может развестись — что бы ни случилось: оба должны оставаться в одном доме и вместе воспитывать детей.

Это был идеал, с которым я предпринял свой первый
брак. Я был свидетелем борьбы моих родителей за сохра­
нение отношений, они пользовались удивительно сложны­
ми и тайными маневрами для сохранения отношений (по
крайней мере, поверхностных). Я был свидетелем

того, как они страдали от догмы католической церкви о неприменении контроля над рождаемостью.

Парный циклон

Я видел как увеличивалось у матери физическое сос­тояние непрерывного утомления как следствие одной бе­ременности за другой и одного самопроизвольного выки­дыша за другим после рождения троих детей. Биологичес­кая усталость дошла до крайних пределов.

В молодости я видел как родители уходят в разные спальни и знал, что они больше не любят друг друга. Я был свидетелем возникших от этого конфликтов, когда отец искал общества и утешения других женщин. Я испы­тал гнев отца и матери как следствие этих тайных манев­ров из-за такой ситуации. Молодым я поклялся себе, что никогда не окажусь в таком положении.

Мало я тогда знал те мощные силы, которые увлекают людей в подобные ситуации. Мало я знал тогда, что вступ­лю впоследствии в почти такие же отношения со своей первой женой. Мы вместе с ней старались сохранить наш брак в течение двадцати двух лет. Во втором моем браке у меня были парные отношения, при которых мы семь лет прожили в одном доме.

В обоих браках был год хорошего начала, когда мы оба трудились вместе в обоюдном стремлении создать удачный брак. В обоих случаях в последующие годы был продолжительный период совместной работы и успешного осуществления того, что мы задумали. В обоих случаях возникли неразрешимые конфликты с необходимостью обращения за внешней помощью ради брака.

В обоих браках я в конце концов приходил к заклю­чению, что не могу жить в соответствии с тем, что я ожи­дал от себя и от своих свершений с этой супругой, и не могу жить также в соответствии с тем, что она ожидала относительно моего поведения в паре. С изрядной долей гнева, стыда, печали и самоосуждения я в обоих случаях затевал процессы развода.

5*

Джон Лилли

В случае моих родителей я видел, что они сохраняют дом, несмотря на неразрешимые конфликты в паре, ради детей. В первом браке и у меня был такой идеал. Во мне было воспитано убеждение, что внутренняя сила и есть все, что нужно для того, чтобы создать дом и сохранить его.

Во мне было воспитано убеждение, что браки разру­шаются из-за сексуального искушения со стороны муж­чины. Что мужчина как-то неправ, что его сексуальные влечения, его «ориентация на пенис» увлекает его в за­падню к другим женщинам помимо жены и что его «ин­стинкт» оплодотворения довлеет над его существованием сильнее всякой верности по отношению к детям, жене и дому.

По этой конкретной системе убеждений любовь, сост­радание, верность и доверие подрывались сексуальными склонностями. В этой системе убеждений женщины под­разумевались не имеющими сексуальных влечений, кото­рыми отличаются мужчины. Большую часть своей моло­дости я боялся, что меня подведет моя сексуальная натура.

Я пришел к первому браку в возрасте двадцати одного года, совершенно неопытным в половых отношениях. До этого я был вне всякого соприкосновения с сексуальным опытом своей возрастной группы. Моя первая жена была точно так же неопытна. В нашу брачную ночь оба мы были просто поражены, обнаружив, что секс — это так легко и вовсе не так страшно, как мы оба думали. Мы оба были изрядно удивлены и сказали друг другу: «О, и это все — так просто, так легко».

В первый же год нашего брака жена забеременела первым ребенком. Ее возмутил тот факт, что она беремен­на. Поскольку мы венчались в католической церкви и имело место изрядное давление семьи за внуков, мы не встали на путь аборта (который сейчас легко доступен).

Парный циклон

Теперь я рад, что мы сохранили ребенка: мне очень при­ятно иметь сына, преданного человека по праву.

В период этого брака я был активным, самоотвержен­ным ученым, продолжающим свое образование в Кали­форнийском технологическом колледже, окончил меди­цинскую школу и вступил в военную исследовательскую программу Службы Научных Исследований и Развития (Комитет медицинских исследований) на фонды Джонсо­на от Пенсильванского университета.

Трудно описать интенсивность моих научных склон­ностей в этот период. С огромной жертвенностью и бурной защитой права на свое время от семьи, я проводил уик­энды и ночные часы в лаборатории, разрабатывая техни­ческие проблемы.

По окончании медицинской школы я вступил в воен­ную программу. Трудно передать патриотический пыл, с которым тот молодой человек следовал своему пути, ста­раясь помочь своей стране в войне. Он посвящал себя спа­сению жизней, а не убийству. На этом основании он и не отправился добровольцем на военную службу. Он утверж­дал, что то, что он делает во время войны, будет реализо­вано для защитных целей: это были медицинские и фи­зиологические исследования.

Он включился в изучение взрывной декомпрессии в усилии предотвратить повреждение тела от этой причины, что нередко имело место в авиации. Он занялся изучением кессонной болезни на большой высоте и проблем, сопутст­вующих асфиксии у пилотов. Он изобрел несколько новых измерительных приборов, необходимых для анализа ас­фиксии и кессонной болезни. Эти занятия для ВВС и комитета медицинских исследований требовали много поездок. Эти дела держали его вдали от семьи по много месяцев.

Джон Лиляи

Когда война кончилась, он углубился в исследования, которыми на самом деле давно хотел заняться — изуче­нием физиологии мозга. В это время у него родился вто­рой сын. Жена его хотела этого ребенка и родила его в атмосфере радостного приятия беременности и с желани­ем доносить ребенка до срока.

В последующие несколько лет у молодого исследова­теля в его браке возникли глубокие конфликты. Его пре­данность науке, неразрешимые внутренние конфликты, нереальные ожидания от жены, ожидания его родителей с католической ориентацией, в которую он больше не ве­рил, завели его в тупик. Он нуждался во внешней помощи и искал ее для себя и для жены. Его коллеги-медики на­шли для него психоаналитика.

Вследствие своего медицинского образования я был способен принять воспитательный (или исследовательс­кий) психоанализ, который был также терапевтическим. Я пять-семь раз в неделю тратил по часу в течение трех лет, пересматривая свои внутренние конфликты и собы­тия прежних лет. Жена проводила примерно столько же времени с другим аналитиком классической традиции. Жена не считала, что ей нужен анализ, и раздражалась, чувствуя, что ее принуждают его предпринять. Ее анали­тик заметил мне впоследствии, что у него никогда не было подобного случая, что она была раздражена во всякий час визита пять дней в неделю в течение трех лет.

В своем анализе я обнаружил профессиональную при­влекательность в исследовании своего ума и ума других. Мой аналитик предоставил мне право пройти полный курс психоаналитического воспитания. Затем я прошел полное профессиональное обучение в Филадельфийском Институте Психоаналитического Союза и Филадельфий­ском Обществе Психоанализа и довершил обучение в Ва­шингтонском Институте Психоанализа в Балтиморе.

Парный циклон

Трудности нашего брака анализом не разрешились. Некоторые шероховатости моей личности выправились, но не все. В Вашингтоне мы жили вместе и в новой обста­новке продолжали воспитывать двоих детей. Я продолжал свои исследования в области нейрофизиологии и взялся за новые исследования уединения, одиночества, изоляции, устанавливая и применяя новый метод ванны.

Несовместимость в браке продолжалась. Внутреннее напряжение в паре возросло еще больше прежнего. Я соб­рал все свое мужество и наконец оставил семью. Процесс развода был довольно горьким, и у меня было искушение все оставить жене и уйти совсем. В дарственной записи я передал ей дом, деньги на оплату закладных и алименты, (которые все еще продолжаются шестнадцать лет спустя). Я переехал из Вашингтона на Вирджинские острова и год прожил один.

Я влюбился в замужнюю женщину, которая впослед­ствии добилась развода, так что мы смогли пожениться. В первый же год нашего брака она забеременела, родилась моя первая дочь. Началась исследовательская программа с дельфинами (об этом периоде исследований рассказано в книге «Человек и дельфин»).

С развитием нужд этих исследований понадобилось открыть другую лабораторию, на этот раз в Майами. Же­на предпочла Майами и Кокосовую Рощу Вирджинским островам для места жительства и воспитания детей. Она стала старшим ассистентом. Я увидел, что непродуктивно делить время между Майами и Сент Томас. По случаю лабораторию в Сент Томас смог принять Грегори Вейтсон, а я учредил и привел в действие лабораторию в Майами. У жены были общественные запросы; мы присоединились к нескольким общественным клубам в Майами Бич.

Тут начались общественные закрутки. Я обнаружил очень глубокое противоречие между жизнью обществен-

Джон Лилли

ной и исследовательской. Нам нужно было доставать деньги для поддержки лабораторий, как из государствен­ных фондов, так и от частной поддержки. Добыча денег оказалась для меня почетным бременем. Я нашел, что трачу не столько времени на исследовательскую работу, сколько на добывание денег для поддержки исследований других. Медленно, но верно возник ряд конфликтов с же­ной, которых мы не могли разрешить.

Когда Грегори Бейтсон покинул лабораторию в Сент Томас и уехал на Гавайи, я стал больше времени прово­дить в Сент Томас и меньше в Майами. Отношения с же­ной становились взвинченными, негативными и непро­дуктивными; она отказывалась от внешней помощи.

Мои коллеги возражали против ее пребывания в Ин­ституте. Ее манеры стали очень неприятны для научного персонала, и я наконец вынужден был ее уволить. Тогда она предприняла ряд маневров, которые были очень не­приятны и довольно опасны.

Между тем в результате своих экспериментов в Сент Томас с изоляционной ванной и ЛСД я пришел к новому открытию своей по сути идеалистической этики в отно­шении дельфинов. Я более не хотел держать их пленни­ками. Я решил закрыть обе лаборатории, оставить свою семью, оставить научные исследования и поехать в Иса-ленский Институт, чтобы выяснить — что в моей лич­ности привело к таким трудностям в личных отношениях.

Я предложил жене дарственную. Она дарственную не приняла и настаивала на суде. Суд присудил ей меньше, чем было в дарственной. Теперь она занята апелляцией об отмене этого решения. Мы разошлись в 1967 г., дело все еще в суде.

Я рассказал все это, чтобы показать, что мне не очень повезло в браках. Так же было и в любовных связях — не

Парный циклон

было отношений, которые бы длились сколько-нибудь долго.

Когда я пересматриваю эту историю, я некоторым об­разом поражаюсь тем, что в прошлом допустил такие ошибки в выборе; и тем не менее, если б я этих ошибок не наделал, то в шестьдесят лет я все еще мог бы идти на компромиссы и мог бы никогда не найти Тони.

Во все описанное время я старался обрести мир и в то же время выполнять продуктивную работу. Мои системы убеждений делились на две такие части, что я не в состо­янии был их совместить и соответственно объединить и для семейной, и для профессиональной жизни.

Мои основные проблемы возникли от слепого приня­тия систем убеждений католической церкви в детстве, от попытки отрицать их лет в двенадцать и от неуспеха в этом. Давление со стороны родителей привело в первый раз к венчанию в церкви и многолетнему откладыванию развода.

Но хоть были некие общие соображения: молодой че­ловек может быть склонен проецировать какой-то идеа­лизированный образ на первую женщину, в которую влю­бится. Не имея опыта в любви, он не очень-то «клиничен» в деле первой любви, которая может кончиться браком.

Он не выяснит отношений между этой женщиной и ее матерью, а также отцом. Он не уделит внимания отно­шениям женщины к ее братьям и сестрам. Он очарован, буквально О-чар-ован по отношению к другому, проеци­руя на другого идеализированные образы, которым тот не соответствует.

Затем он пробуждается спустя несколько лет, обна­ружив, что время прошло, что идеализированные образы не соответствуют действительности и что он не желает того, что осталось, и ему этого не надо.

Джон Лилли

Практичная, хладнокровная, клиническая оценка к «влюбленности» не относится. Если откладывать сексу­альный опыт со времени начала сексуальности в двенад­цать — тринадцать лет до двадцати одного, то упустишь ценный период, в котором такой опыт будет полезен чело­веку в его дальнейшей жизни в выборе партнера в браке. Старомодная добродетель сохранять девственность до бра­ка — бессмыслица. Она отрицает право человека учиться — право учиться на опыте, — что необходимо для верного выбора другого родителя для своих детей, деда или бабки для внуков.

В этом описании я опустил много важного для соз­дания своего нынешнего «я». Все же человек должен быть осторожен в отношении описания своих жен, детей, лю­бовниц и своего «я». Вот все, что я могу сказать сейчас. Быть может, когда-нибудь в будущем будет возможен бо­лее глубокий анализ, данный в замаскированной форме, в котором я сумею больше рассказать о внутренних или внешних реальностях, о том, как я их испытал, — не раня других.

Глава 4

Согласованность в паре

«Теория согласованности: всякое истинное утверж­дение, поскольку оно истинно, описывает свой предмет во всей полноте его отношений с другими вещами»

(Словарь англ. языка, Нью-Йорк, Рэндом Хаус, 1973 г.).

Иначе говоря: теория согласованности утверждает: истинность всякого утверждения зависит от истинности всех окружающих утверждений в контексте, в целом. С этой точки зрения, истина порождается взаимосвязанной согласованностью утверждений внутри конкретной семан­тической структуры. В любом целом каждая часть связа­на со всеми другими частями таким образом, что это явля­ется каким-то сложением, умножением, чем-то большим, чем сумма частей.

Так, в паре, парная структура двух живущих вместе людей гораздо больше, чем каждый из этих лиц, живу­щих отдельно. Истинность их совместной жизни — в кон­тексте пары, а не в уединенном «я» каждого члена этой пары. Истинность пары проверяется в контексте, в кото­рый эта пара встроена, т. е. в общей согласованной реаль­ности, равно как и в уединенных парных отношениях. Парное целое значительнее, чем просто общая сумма двух индивидуумов. Важность пары, быть может, можно точ­нее измерить следующим приближенным уравнением:

Джон Лилли

привычная система убеждений гласит, что если мы имеем индивида-женщину «А» и индивида мужчину «В», то па­ра будет выражаться «А» плюс «В». Это уравнение не отражает в достаточной мере возможные сложности пар­ных отношений.

Сложность отношений двух человек, вероятно, лучше выразить более высокой функцией отношений, как напри-мер «А» на «В» во второй степени —(А х В)².

Для большего обобщения скажем, что сложность вся­кой группы, как, например, в любящей крепкой семье, более похожа на «А» на «В» на «С» на «Д» и т. д. в энной степени, где «п» — число индивидуумов в группе. Выра­жение истинной сложности группы — необъятная теоре­тическая проблема, которую еще предстоит разрешить адекватно и эффективно.

Можно ощущать подлинную сложность групповой со­гласованности интуитивно, не умея, тем не менее, это ясно выразить.

Пара (мужчина и женщина) — это очень крепкое единство. Когда-то я читал о тех, кто плыл через океан в одиночестве, в парной или в триадной ситуации. Я нашел некоторые интересные соотношения. При равенстве всех прочих условий мужчина или женщина, переплывающие через океан в одиночестве, могли выжить, а могли и не выжить в зависимости от того, отличался ли он или она способностью проецировать на свои затруднения положи­тельные интерпретации. Те, кто склонен был проециро­вать жуткие, страшные, самоубийственные образы, буду­чи один, обычно кончали гибелью.

В поисках одиноких моряков я нашел описания мно­гих пар (раз в десять больше, чем одиноких), успешно пе­реплывших океан. Я встречался с многими из этих пар и нашел, что они либо были, либо стали единой парой перед лицом необходимости океанского плавания. Драма их

Парный циклон

плавания была в таком низком тоне, что они и не считали стоящим отражать ее в книге в отличие от многих моря­ков-одиночек, которые драматизировали свои плавания. Пара мужчина-женщина кажется очень стойким образом действия для людей в столкновении с неведомым в физи­ческом мире.

Каковы же некоторые из требований для такой ди­ады? Прежде всего, для такой пары необходимо откровен­но делиться друг с другом искренне и беспрепятственно всеми негативными и положительными эмоциями, свя­занными с тем, что они стараются свершить, и с тем, что они сейчас делают. Если это можно сделать благожела­тельно и тактично, можно избежать многих обычных тре­ний, бытующих среди несчастливых пар.

Программы выживания, необходимые для удобства обоих членов диады должны бать проработаны, а не при­ниматься как какие-то скрытые элементы в паре. Если пара не знает, как жить без обычного снаряжения циви­лизации, то им было бы благоразумнее пожить на при­роде, без удобств, и, насколько возможно, с минимумом требований, чтобы они знали, насколько далеко они могут сойти по шкале цивилизованной жизни и при этом жить удовлетворительно. Слишком многие пары борются из-за пустяков, как будто они необходимы для выживания.

Я видел многих людей младшего поколения, которые уходили в лес и жили год или около того на минимуме возможных потребностей для того, чтобы понять для себя — что необходимо для их планетарного пути.

Это делается и в одиночку и уединенной парой. Я ви­дел родителей, воспитывающих своих детей, забрав их в высокие горы на летние каникулы и требуя от них, чтобы они существовали на минимуме возможной нормы, доста­вая себе пищу, добывая кров и одежду на больших пере­ходах в Высоких Сьеррах или Рокиз.

Джон Лилди

Такое воспитание явно основано на устранении мно­гих иллюзий, сопутствующих жизни в городах и участии в разработанных ритуалах цивилизации, как будто они так уж необходимы для выживания человека. С непосред­ственным опытом жизни в дикой местности, не только го­товности, но и радости периодического ухода на природу, можно гораздо легче и с меньшим вовлечением в те мо­менты, которые не нужны для счастья и безопасности, пе­режить трудности цивилизации.

Такими путями можно добиться согласованности в паре. Истинность отношений в паре можно выявить очень четко в результате столкновения пары с препятствиями: с препятствиями в природе, с препятствиями на море, с препятствиями иного рода на нашей планете.

Испытания внешней подлинности пары происходят в столкновении с. природой. Пока пара прочно не утверди­лась и не принята обоими членами как более эффектив­ный образ жизни на планете, иметь детей неблагоразумно. Счастливая семейная жизнь основывается на очень проч­ной паре. Любовь к обучению молодежи абсолютно необ­ходима для создания прочной и счастливой семьи. Семьи, которые уходят на дикую природу, понимают, что обу­чение одинаковому образу действия, оптимальным мето­дам и общему образу жизни необходимо для их детей и приводит к семейному единству, которого трудно достичь на улицах города.

Вышесказанное представляет собой некоторые из мо­их систем убеждений относительно парной согласованно­сти и силы пары во внешней реальности. В нашей с Тони паре я старался эти факторы сформулировать и пережить их, насколько возможно в наших конкретных пределах. Сначала мы жили вместе в домике в жилой части Лос-Анжелеса.

Парный циклон

Первые два года я учился образу жизни Тони в доме с постоянным притоком интересных людей, проходящих через наш дом в очень активной творческой обстановке с наличием множества молодежи.

Я решил, что для написания «Центра циклона» и «Имитации Бога» мне следует удалиться из этой обста­новки в домик на колесах, стоящий на улице. Это при­несло мне необходимое уединение для продумывания и создания этих книг.

Затем мы отправились в путешествие в Высокую Сьерру и на западное побережье США в разные дикие места. Тони обнаружила, что когда я бываю на высоте где-то около 6 000 футов, я спонтанно попадаю в высокие сос­тояния. Она начала ценить выгодные стороны уединения для нас на природе (в довольно цивилизованных услови­ях). Тогда я познакомил ее с ходьбой на лыжах — сначала на высоте 9 000 футов.

Тони имела опыт катания на водных лыжах и получа­ла от этого огромное удовольствие. Ходьба на лыжах по снегу была для нее новым, странным применением при­обретенной техники и способностей в катании на водных лыжах. Высота добавила напряжение, которого у нее не было при катании на море. Она протестовала, а потом в конце концов приняла вызов и научилась ходить на лы­жах по снегу.

Дрожа от страха, она взобралась наконец на вершину горы и прошла весь путь под руководством инструктора, не упав и не ушибившись ни разу в своем первом долгом спуске с горы. Затем мы сделали вместе несколько пере­ходов на лыжах, а летом отправились кататься на Маунт Лассен и Вотчмен у Кратерного Озера в Орегоне. Эти пе­реживания добавили нашей паре еще какие-то новые из­мерения.

Джон Лилли

Мы также провели много времени на высоте более 10 000 футов, поставив там палатку и вступая в соприкос­новение с дикими животными в Высоких Сьеррах.

После этого мы порешили выехать из города. Мы ку­пили дом на высоте 1 300 футов в двух с половиной милях от моря, и в последующие годы вкладывали свою энергию и время в создание дома, который нравился бы нам обоим, в котором мы могли бы удобно жить, учиться, делиться и трудиться. К нам тянулись несколько молодых людей, они наезжали к нам и время от времени отбывали. Дом этот достаточно удален от города, чтобы дать нам ощу­щение природы; с гор спускаются койоты, и мы слышим их по ночам. Далеко заходящий горный лев — калифор­нийский кугуар, как-то утащил у нас кошку. Недавно койот прошел поздно ночью футах в двуста от дома.

У Тони есть сад, в котором она с удовольствием рабо­тает. Мы каждое утро восходим на соседнюю горку на 300 футов выше дома.

Поскольку мы находимся в пятидесяти милях от цен­тра Лос-Анжелеса и вблизи прибрежного шоссе у Тихого океана, многие из наших друзей при переездах из Лос-Анжелеса в Сан-Франциско и обратно останавливаются и ночуют у нас.

Происходит активный приток в наш дом очень инте­ресных людей. Мы разорвали узы города и тем не менее мы достаточно близко к городу, так что можем сделать там то, что нам бывает нужно, не будучи вынуждены про­водить в городе полные сутки. Глубокая тишина дает нам невероятно освежающий ночной сон.

Хорошие условия для сна абсолютно необходимы для биокомпьютера. Пара нуждается в отдыхе, глубоком от­дыхе после многообразной деятельности дня. У всякой па­ры, которая не получает такого отдыха, бывают трудности просто от накопления усталости в их биокомпьютерах.

Парный циклон

Сон необходим, чтобы разгрузиться от дневных программ и очистить биокомпьютер для использования на следую­щий день.

Работа по дому, в огороде, работа в саду как-то при­носит здоровье, которое трудно обрести без этих занятий. Человеческое тело развивалось на нашей планете в тесном контакте с землей. Разрыв этих связей с землей приводит к особенному нездоровью в городах. Разрыв с землей вы­зывает то, что «бумажная реальность» цивилизации поку­шается на наше сознание до такой степени, что мы на­чинаем верить, будто эта бумажная реальность — подлин­ная, а не удобная конструкция человека. Вместо того, чтобы быть слугой человека, бумажная реальность стано­вится его хозяином.

Выживание пары в нашей цивилизации требует над­лежащего внимания к бумажной реальности. Совместные усилия двух человек в этой области также могут укрепить пару. Совместная оценка талантов каждого члена пары другим членом в этой области весьма необходима. Требо­вания надлежащей бухгалтерии для семьи, в которой при­нимают участие оба члена пары и которая вполне исполь­зует талант каждого в этой области, сокращает время, необходимое для удовлетворения требований организован­ного человеческого общества. Согласованность в паре в этой области нуждается в искренней критической оценке денежных затрат и тех незаметных путей, которыми мо­гут быть затрачены деньги в первой структуре.

У большинства пар существуют проблемы в сфере де­нежной, секса, влияния. Каждую из них необходимо исследовать с критической честностью, а основные пред­писанные программы — системы убеждения обоих парт­неров в паре — следует критически изучить. Мы с Тони не вполне исследовали свои системы убеждений в этих сфе-

6 5-254

Джон Лилли

pax. Мы подходим к этому постепенно, осторожно и так­тично.

Оба мы были свидетелями гибели своих прежних бра­ков вследствие отсутствия сообщения между нами и на­шими партнерами в этих критических сферах человече­ских усилий. Мы открыто обсуждаем — на каких осно­ваниях следует тратить средства. Мы изо всех сил стараемся выявить скрытые факторы, если замечаем их действие в себе.

Мы работаем также над сексуальными проблемами, возникающими между нами или же между нами и дру­гими, сколь возможно искренне, честно и тактично. Мы исследуем наши убеждения в этой области между собой, и пришли к удовлетворительному образу действия в этой конкретной сфере.

Влияние в паре выражается вопросом, который мы за­даем друг другу: «Кто кого программирует?» В дополне­ние мы спрашиваем: «Кто кем очарован?» Отчего возни­кло очарование с этим конкретным лицом? Мы исследуем наши общественные отношения с другими на этом осно­вании.

Временами мы вынуждены защищать свою индивиду­альную инициативу, а иной раз — защищать инициативу пары пред лицом противодействия извне. Мы всегда зада­ем критический вопрос: «Отчего в какой-то конкретной ситуации мы были обмануты какими-то предположения­ми, планами и денежными затратами, исходящими от того или иного лица?»

На своем жизненном пути мы много раз встречали не­обычных молодых людей. Мои книги привлекли к нам внимание многих, прочитавших их и полагающих, что они могут к нам приехать, разыграть свои специфические

драмы, а мы будем их исцелять.

Парный циклон

Это приводило ко многим юмористическим ситуаци­ям. Мы выработали способы обращения с такими ситуа­циями с помощью тех, кто с нами был и работал. Некото­рые поступали так, будто мы — какая-то общественная собственность, и пытались воспользоваться нашим домом как своим личным театром для разыгрывания своих драм. Люди как-то пытались переложить на нас свой путь. Мы медленно, но верно находили контрмеры против такого рода событий.

Оба мы понимаем, что сострадание не есть жалость и что высшее сострадание состоит в том, чтобы научить тем урокам, которые необходимо выучить другим, и научи­ться из тех уроков, которым они учат нас, сознательно это с их стороны или не сознательно.

Общение с молодым поколением и их учениями, по-моему, является огромным источником энергии для Тони, для меня и для нашей пары. Молодежь хочет учиться. Они учат по-новому. Те, кто склонен учиться у нас, имеют огромный источник нового творческого дара.

Наша политика состоит в старании повысить собст­венную инициативу нерешительных юнцов. Показать им (путем работы с ванной и участием в их планах), что они располагают в себе всем необходимым для того, чтобы пр­еуспеть на планетарном пути в своей внутренней дисци­плине интеллекта и в своих духовных устремлениях.

Мы стараемся раскрыть их инициативу и свою ини­циативу в новых областях. Такое общение с более моло­дым поколением было и остается взаимно полезным, так что мы чрезвычайно обнадежены и как-то оптимистично смотрим на будущее младшего поколения.

Мы понимаем, что имеем дело с очень избранной мо­делью и что она не является достаточно всеобщей для США. Мы надеемся, что те молодые люди, которые с нами

6*

Джон Лилли

контактировали, получили основательную пользу и сами станут вольными учителями-учениками.

Сущность методов, которыми мы пользуемся, можно вкратце выразить словами «взаимное обучение», при ко­тором обучение — процесс взаимный. Иногда мы — учи­теля, а иногда — ученики, и это то и дело колеблется в ту или иную сторону.

После того как книга «Имитации Бога» была завер­шена, перешла в руки издателя, и в нашем распоряжении оказались гранки, наш друг Бургесс Мередит и джазовый музыкант Чарльз Ллойд решил организовать чтение про­лога книги для аудитории колледжа. Мы слушали запись первого исполнения в колледже «Санта Ана». Это вдох­новило нас на работу над театральной пьесой.

Бургесс показал нам, что декламация с музыкой — могучий способ передачи идей аудитории; эти соединен­ные искусства побуждали аудиторию к пониманию этих идей. Сочетание музыки и рассказа оказалось могучей си­лой в передаче как чувств, так и смысла молодой ауди­тории.

Как-то само собой мы с дочерью Тони Ниной решили создать танцевально-музыкально-декламационную пьесу, на основе некоторых идей «Имитации Бога». Однажды ут­ром я написал текст. Нина отыскала еще одну танцовщи­цу и начала переводить декламацию на темный язык танца.

Нина выбрала способного юного музыканта Дина Олча для написания музыки. С двумя другими музыкан­тами Дин начал сочинять музыку для театральной пьесы в сотрудничестве с танцорами.

Вначале я пытался быть чем-то вроде старомодного режиссера этой пьесы. От молодежи я вскоре научился, что эта часть нового поколения действует вовсе не так.

Парный циклон

Тогда я отошел в сторону и наблюдал, спрятал свои ре­жиссерские склонности и стал ждать развертывания группы.

По случаю открылась возможность сделать пьесу для Садового Фестиваля в Лос-Анжелесе, организованного Уорреном Христиансеном, другом Нины. Мы задумали пьесу, укладывающуюся в получасовое окно в этом фес­тивале.

Мне казалось, что пьеса никак не выйдет. Но на пер­вом представлении она получилась так прекрасно, что я был переполнен теми высокими чувствами, которые это вызвало во мне, в аудитории, в танцорах и музыкантах. На первом публичном исполнении перед аудиторией УКЛА* я вдруг ощутил творческий потенциал, наличест­вующий у этой молодежи. Они отличаются своим поряд­ком, который я теперь уважаю гораздо более, чем когда-либо ранее, пока не прошел через этот опыт.

Тони была продюсером, и со своим обычным умением спокойно и тактично облегчать отношения во всей группе сделала для нашей пары возможным вложить энергию и средства в этот проект. Некоторые прослушивания про­водились в гостиной нашего дома; некоторые — в танце­вальных студиях.

Тони наблюдала за моими действиями с молодежью и мягко указывала — в чем заключались мои проблемы в отношениях с другими. Она анализировала мою потреб­ность в точности. Анализировала их потребность свобод­ной связи, и я сумел наконец оставить свою тягу к безуп­речности и дать раскрыться дару подлинного творчества у этих молодых людей.

После этого я смог поддержать их инициативу и помо­гать им, когда они бывали в действительном затруднении, при котором нуждались в моей помощи. Я обнаружил, что

* Калифорнийский университет в Лос-Анжелесе

85 •

Джон Лилли

они мягко критикуют синхронность моей декламации, что они просят пересмотреть что-то, когда это нужно с их точки зрения на пьесу.

Когда мне хотелось остановиться и дать им основную идею, они внимательно слушали, продолжали и создавали то, что соответствует этой конкретной философии. Я от­метил необходимость обратной связи для объединения группы. Они организовали обратную связь и удовлетво­ряли этим требованиям, невзирая на огромные трудности в объединении группы на достаточное число прослуши­ваний.

Растущая согласованность в нашей паре сделала все это возможным; я был в состоянии принять критику Тони и ее «беспристрастное» наблюдение моего поведения и мог соответственно его изменять. (Я не хочу сказать, что довел этот образ действий до совершенства, но я продолжаю эту работу и учусь благодаря этому с помощью Тони).

Обратная связь от трех публичных представлений этой пьесы была очень благотворна для всех участников. Обеспечение всей группы костюмами было организовано Тони (в сотрудничестве с ее хорошей подругой Мэри Тей­лор, которая также улучшила исполнение ее дочери, най­дя все необходимое для этого).

Нина оказалась юным гением в деле организации групп и в том, чтобы добиться от них (включая и меня) соответствующего исполнения, которое я сначала и не считал возможным. Ее собственное исполнение в качестве танцовщицы поразительно. Она поистине удивительно и вдохновляюще сочетала свой танец с танцем другой тан­цовщицы.

Обратная связь с аудиторией показала нам, что мы создали нечто такое, что провело аудиторию через какой-то новый опыт, которого у нее не было прежде; те, кто подходил после исполнения, были явно крайне взволнова-

Парный циклон

ны им, а однажды испытали почти что религиозные пе­реживания во время представления. (Во всех трех предс­тавлениях аудитория была глубоко взволнована — они молчали все представление и не аплодировали долго после окончания).

В 5-ом приложении мы даем текст — как он оконча­тельно сложился из взаимодействия с группой — текст для чтения, указания к танцу и музыке, которые мы за­писывали по мере работы. Мы также даем вам филосо­фию, на которой основывается пьеса (как было преподне­сено вам из краткого пояснения, которое распространя­лось в аудитории перед исполнением).

Глава 5

Сверхличное высшее «я» и безопасность

пары

В двух книгах: «Человеческий биокомпьютер» и «Це­нтр циклона» даются представления о чем-то большем, чем человек, действующий в своей жизни. В этих книгах приводятся особые примеры таких действий. Термин «Сверхличное» означает нечто высшее, чем человеческое одинокое эго, или «я». Существует «Журнал сверхличнос­тной психологии», посвященный изучению этого аспекта «я». Термин «сверх-я» (высшее «я») я ввел в «Центре ци­клона» как относившийся к тем переживаниям, в кото­рых «Я» прислушивается к внутренним реальностям, обу­чается ими и погружается в них — за пределами того, что испытывает «я», функционирующее во внешней реально­сти или в собственной внутренней реальности.

Описывая сферы действия реальностей, доступных для человека, я писал (в двух этих книгах) о внешней ре­альности (внеш.р.) и внутренней реальности (внутр.р.).

За последние два года я добавил третью сферу — вне­земную реальность (в.з.р.). Реальности эти определяются следующим образом.

В обычной повседневной согласованной внешней ре­альности «я» фукнкционирует главным образом на грани между внутр.р. и внешн.р-ю. Операции телесные считают-

ся относящимися к внешней реальности, операции умст­венные — к внутренней. Метапрограммист «я» (себя) («че­ловеческий биокомпьютер») функционирует во внутрен­ней реальности и использует тело во внешней реальности. В изоляционной ванне внешняя реальность ослаблена до такой степени, что метапрограммист «я» (себя) может придержать немногие оставшиеся ключи, касающиеся су­ществования внеш.р-и и погружается во внутр.р. Метап­рограммист «я» (себя), погрузившийся во внутр.р., может затем иметь «сверхличные» переживания, или пережива­ния сверх-«я» (высшего «я»).

Высшее «я» рассматривается как некий автономный программист; вдобавок метапрограммиста сверх-«я» мож­но считать программирующим наше «я» или метапрог­раммиста нашего «я» таким образом, что перемещает его во внеземную реальность. (Говоря языком старым и менее точным: «Я» может представить себе какие-то необычные реальности, созданные в уме, и жить в них).

Можно уловить действие метапрограмм высшего «я» и самое высшее «я», когда метапрограммист себя («я») функционирует относительно внешней или внутренней реальности. Переход к внеземной реальности испытыва­ешь, когда «я» или метапрограммист «себя» уступает или позволяет высшему «я», или метапрограммисту высшего «я» занять свое место и программировать «я».

В дальних сферах внеземн. р-и «я» утрачивает свою индивидуальность и становится высшим «я», или метап-рограммистом высшего «я». У большинства людей этот процесс уступки или отождествления с метапрограммами высшего «я», очевидно, ощущается не так часто, как пог­ружение метапрограммиста «я» во внутреннюю реаль­ность. Такие переживания, как говорится, становятся сверхличными или выше «я», когда происходит реальное отождествление «я» с высшим «я».

Джон Лилли

Это оперативные термины, т. е. они используются в картографированных описаниях подлинных пережива­ний. Это не какая-то догматическая доктрина, которой не­обходимо следовать. Эти понятия суть вспомогательные средства для описания переживаний. Если у человека та­кие переживания бывают и он их изучает, то понятиями этими можно воспользоваться для вызова новых пережи­ваний. Язык, который был поначалу описательным, ста­новится предписывающим и направляющим.

В обычной повседневной жизни можно почувствовать действие высшего «я», или метапрограммирования выс­шего «я», направляющего вас тонко и неосознанно. Если у вас был опыт отождествления с высшим «я», эти повсед­невные действия становятся все более сознательными, т. е. метапрограммирование высшего «я» становится частью повседневной жизни в гораздо большей степени в сфере сознательной, чем, скажем, в детстве. Продвинутое соз­нание — в том смысле, в котором мы пользуемся этим термином, развивается всю жизнь, когда начнешь делать различения вышеуказанного типа.

Мой собственный опыт, как это описано в «Центре циклона» и в «Человеческом биокомпьютере», потребовал создания этой терминологии для того, чтобы быть в состо­янии рассказать о том, чему я научился в этих сферах, и учить этому.

Эти три сферы (внешняя, внутренняя и внеземная) не определяют всех феноменов, которые можно испытать. Существуют сферы далее внеземной реальности. После слияния «я» с высшим «я» и начала сверхличных пере­живаний обнаруживаешь, что можно пойти еще дальше. При этом совсем утрачиваешь свою идентичность и ста­новишься «всеми другими» во Вселенной.

Как я писал в «Центре циклона» (гл.17), человек при­соединяется к цепи (сети) Творцов, в которой индивиду-

Парный циклон

альное «я» сливается с цепью тех, которые постоянно про­изводят Творенье на очень высоких уровнях.

Тут больше нет ни вашего «я», ни вашего высшего «я». Ты — первичный творческий процесс. Эту сферу у меня символизирует Цепь (Сеть). В «Центре циклона» я назвал эту сферу — «Плюс три». Я считаю «Цепь» более удачным термином, чем «+3» Гурджиевской цифровой си­стемы.

За последние пять лет с Тони я много раз испытал эти сферы. Всякий раз я испытывал немного больше сознания своего высшего «я» и его слияние с другими высшими «я». Всякий раз бывает все более явная утрата индивиду­альности, всякий раз «бытийное состояние» единства с космосом бывает все сильнее.

При написании моей последней книги «Имитации Бога, наука об убеждениях», я ощущал, что это делается благодаря связи между мной и моим высшим «я»; я просто отходил в сторону и «давал» мыслям притекать от высшего «я» и связи его с Цепью.

Если кто-то может достичь связи со своим высшим «я» путем сознательного допущения и допустить связь этого высшего «я» с Цепью, тогда он является максималь­но творческим человеком в пределах, которые я назову его средствами (тело и мозг). В состоянии такой связи и осознавания высшего «я» своим через свое «я» происхо­дит так, будто что-то пишет или диктует через твое «я».

Сознательное функционирующее «я», которое опери­рует с другими людьми, как бы уходит с дороги и дает высшему «я» диктовать книгу или делать дело.

Я подозреваю, что функционирование такого рода сходно (если не тождественно) с благодатью христиан, с практическим Сатори буддистов и низшими уровнями Самадхи йогов. (Для дальнейшей классификации см Табл. 1 в «Центре циклона», Джулиан Пресс. 1972 г.).

Джон Лилли

Более высокие состояния благодати, более высокие уровни Сатори и Самадхи, кажется, соответствуют пере­живаниям погружения в Цепь. (Слияние с Космическим Разумом, например, — еще одно название такого состо­яния бытия).

Те, кто не был в этих сферах, могут не отозваться не­посредственно ни на описание этих переживаний, ни на оперативный язык, проистекающий от них. Те, кто был в этих сферах, могут вернуться и пытаться учить, как ис­пытать эти сферы, тех, кто желает туда отправиться.

Оказывается, что большинство лиц, живущих в согла­сованной сфере (внеш. р. плюс ограниченная внутр.р.) и (никогда) не испытывавших других сфер, могут назвать тебя святым, психом или соблазнителем-пропагандистом. Это широко распространенное отношение, это мнение, по­рождающее эзотеризм и эзотерические школы.

В нашем современном обществе США есть множество людей, которые пережили эти сферы, пользуясь ЛСД, мескалином, пейотом, во время соприкосновений со смертью, в анестезии или в коме и, гораздо реже, — бла­годаря личной работе, завершившейся переживанием оза­рения. Таким образом, сейчас менее опасно писать о та­ких переживаниях, описывать их и помогать этим людям понять свои переживания.

Лично я нашел, что безопаснее пройти через эти пе­реживания в уединении в изоляции от современного об­щества. В ванне можно безопасно переместиться во внут­реннюю реальность, непосредственно испытывая свое метапрограммирование себя. Далее можно перейти под ве­домство высшего «я» и дать метапрограммированию вы­сшего «я» принять руководство над своим умом. Если это случится, можно уйти во внеземную реальность и, в конце концов, в Цепь и за Цепь.

Парный циклон

После таких переживаний, выйдя из ванны, можно просмотреть свой отчет в свете практического решения по поводу социальных последствий этого отчета для совре­менников во внешней реальности. Разумное использова­ние методов ванны может позволить свершению перехода из внутренних сфер в сферы социальные.

Дисциплина в отношении своей социальной среды позволит добиться гармонии между тем, что было в запе­чатленных в памяти переживаниях, и тем, что сообщаешь другим.

В нашей паре это мощная программа. Тони ценит и уважает мой опыт в этих областях. Она также гораздо соз­нательнее меня и имеет больше уважения, чем я, к со­циальным последствиям общений на пути планетарном. Ее связи с семьей, садом, домом, друзьями, с тем, что я зову ее «салоном», придают ей уверенность, которая отра­жается в наших отношениях с нею.

С этой парной уверенностью я чувствую себя вольным продолжать подобные исследования. Тони рассказывает о своем опыте в этой области в прошлом. В период, когда это разрешалось законом, в начале 60-х годов она прошла ЛСД-терапию под контролем и покровительством терапев­та ЛСД. К примеру, она рассказывает о переживании, при котором она соединилась с глубокими вибрациями Тво­рения Вселенной, с пульсирующими, текучими, перемен­ными энергиями (на грани внеземной реальности и Цепи по установленной выше терминологии). По возвращению из этих сфер она описала это переживание как «огромные пульсирующие перемены в энергетическом поле», что она называет «огромными загогулинами», объемлющими ма­лые «загогулины», — «О, да здесь есть все для этого!» — вдруг поняла она.

Эти переживания позволили ей самой оценить — о чем я пишу. Прежде чем мы встретились, ее практичное «я»

Джон Лилли

было в достаточной мере воспитано в этих сферах, чтобы удовлетворять ее метапрограммиста «себя». Она чтит эти огромные силы, сверхчеловеческий характер своих пере­живаний. Таким образом, она чувствует себя уверенно во время большинства моих исследований в этих сферах. Она обеспечивает основную платформу, от которой в ванне я могу оттолкнуться из пары в эти сферы.

Недавно, например, я ушел в ванну часов в 11 вечера для изучения границ между внешней реальностью (внеш. р.), внутренней реальностью (внутр.р.) и внеземной реаль­ностью (в.з.р.). Я вошел в ванну в особо восприимчивом состоянии ума и склонен был позволить своему высшему «я» делать свое дело. В этом особом случае высшее «я» позволяло моему «я» продолжать сознательное функцио­нирование во время опыта.

Джон:

«Опыт начинается с моего физического тела, спокой­но лежащего на поверхности соляного раствора Элсона в темноте и тишине. Чувство плавучести полное и глубо­кое. Постепенно начинается глубокая пульсация часто­той один цикл в две секунды, медленное волнообразное движение. Эти глубокие пульсации настолько ощутимы, что мое «я» подозревает, что началось очень сильное зем­летрясение.

Я поднимаю голову над поверхностью воды и слу­шаю. Я ощупываю руками стены ванны. Вода не­подвижна. Стенки недвижимы. После такой проверки на з.р. я снова укладываюсь, пульсация продолжается. Частота нарастает до тех пор, пока в конце концов не начинает восприниматься как очень высокий свистящий звук. Имел место плавный переход от крайне низких вибраций ко все более и более высокой частоте.

Тогда я программируюсь назад, в сторону вибрации более низкой частоты. Это похоже на то, как если идти