Таким образом, мы с вами рассмотрели физическое и познавательное развитие младенца и переходим к эмоциональному развитию.

Социальная ситуация развития.

На протяжении младенческого возраста наблюдается, наряду с познавательным и эмоциональное развитие. Специфическая реакция улыбки на лицо матери есть показатель того, что социальная ситуация психического развития ребенка уже сложилась. Это социальная ситуация связанности ребенка с взрослым. Л. С. Выготский назвал ее социальной ситуацией «МЫ», что означает неразрыв­ное единство ребенка и взрослого. По словам Л. С. Вы­готского, эта социальная ситуация развития состоит в том, что все поведение ребенка, вся его деятельность реализуют­ся либо опосредованно через взрослого, либо в сотрудниче­стве с ним. В отсутствие взрослого, говорил он, у ребенка как бы отнимаются руки и ноги, возможность передвиже­ния, изменения положения, захватывания желаемых пред­метов. Короче говоря, буквально все потребности — и ор­ганические, и социальные — удовлетворяются взрослым. В результате в человеке как в предмете их удовлетворения воплощаются и фиксируются все указанные потребности, и он становится притягательным центром всякой непо­средственно воспринимаемой ребенком ситуации.

Таким образом, в младенчестве жизнь и деятельность ребенка как бы вплетены в жизнь и деятельность ухажива­ющего за ним взрослого. В общем, это ситуация комфорта, и центральный элемент этого комфорта — взрослый чело­век.

Как заметил Д. Б. Эльконин, пустышка и покачивание — образцы, заменители взрослого, говорящие ребенку: «Все спокойно!», «Все в порядке!», «Я здесь».

Социальная ситуация общей жизни ребенка с матерью приводит к возникновению нового типа деятельности — не­посредственного эмоционального общения ребенка и матери.

Как показали исследования Д. Б.ЭльконинаиМ. И.Лиси­ной, специфическая особенность этого типа деятельности состоит в том, что предмет этой деятельности — другой че­ловек. Но если предмет деятельности — другой человек, то эта деятельность — суть общения. Важно не то, что делают люди друг с другом, подчеркивал Д. Б. Эльконин, а то, что предметом деятельности становится другой человек. Обще­ние этого типа в младенческом возрасте очень ярко выра­жено. Со стороны взрослого ребенок становится предметом деятельности. Со стороны ребенка можно наблюдать воз­никновение первых форм воздействия на взрослого. Так, очень скоро голосовые реакции ребенка приобретают ха­рактер эмоционально активного призыва, хныканье пре­вращается в поведенческий акт, направленный на взрос­лого человека. Это еще не речь в собственном смысле сло­ва, пока это лишь только эмоционально-выразительные реакции.

Общение в этот период должно носить эмоциональ­но-положительный характер. Тем самым у ребенка созда­ется эмоционально-положительный тонус, что служит признаком физического и психического здоровья.

По мнению Л. С. Выготского, общение с взрослым в этом возрасте — основной путь проявления собственной активности ребенка. М. И. Лисина говорила об упреждаю­щем влиянии взрослого — «общение со старшими для ма­ленького ребенка служит единственно возможным кон­текстом, в котором он постигает и «присваивает» добытое людьми ранее. Вот почему общение — главнейший фактор общего психического развития детей». Важно подчеркнуть, что при этом общение играет решающую роль не только в обогащении содержания детского сознания, оно определяет опосредованное строение специфически человече­ских психических процессов.

М. И. Лисина указывала на существование трех групп факторов, доказывающих решающую роль общения в об­щем психическом развитии младенца: 1) изучение де­тей-«Маугли»; 2) исследование природы и причин так на­зываемого госпитализма; 3) прямое выявление влияния общения на психическое развитие в формирующих экспе­риментах.

Дети-«Маугли» изредка находят среди животных (главным образом волков), и они всегда привлекают к себе пристальное внимание ученых и неспециалистов. Резуль­таты психологического исследования детей, выросших в изоляции от общества, обнаруживают у них глубокое и необратимое недоразвитие.

Явление госпитализма обнаружилось при первых по­пытках наладить внесемейное воспитание оставшихся без родителей маленьких детей. В конце прошлого и начале нынешнего века появились частные и государственные приюты, которые вскоре превратились в «фабрики анге­лов» — так велика была смертность, особенно в первые ме­сяцы и годы жизни детей. Дети, которые оставались жить, резко отставали в общем физическом и особенно в психи­ческом развитии: к 3 годам они не владели простейшими навыками самообслуживания, не соблюдали опрятность, почти не говорили, плохо поддавались воспитательным воздействиям, проявляли поразительную пассивность или, напротив, суетливость и агрессивность. Описанный комп­лекс и получил название госпитализма. Грубые формы госпитализма привлекали внимание общественности так­же в период второй мировой войны, когда в европейских странах многократно увеличилось количество сирот.

Дефицит общения с взрослым, составляющий сущ­ность явления госпитализма, проявляется в речевом недо­развитии, в более поздних возрастах — в неспособности любить окружающих, неспособности к избирательному отношению к взрослым и сверстникам, в отсутствии воле­вого поведения, инициативы, преобладании репродуктив­ных действий.

Третьей группой факторов, доказывающих ведущую роль общения со взрослым в психическом развитии мла­денца, явились результаты собственных многолетних ис­следований М. И. Лисиной и ее сотрудников, осуществ­лявшихся в процессе формирующих экспериментов и спе­циально организованных сеансов общения.

Эти занятия длились по 7—8 мин в день и состояли в том, что экспериментатор ласкал ребенка, поглаживал и тормошил, улыбаясь и приговаривая нежные слова, при­мерно так, как это делает со своим малышом очень любя­щая мать в минуты особой нежности. Эти эксперименты были впоследствии дополнены исследованиями по облег­чению формирования у детей, содержащихся в учрежде­ниях закрытого типа, пассивной и активной речи. Они по­зволили М. И. Лисиной выдвинуть гипотезу о механизмах влияния общения на психическое развитие ребенка.

Во-первых, общение с ухаживающим за ним взрослым становится для ребенка источником не сравнимых ни с чем другим ярких, переменчивых и лично адресованных ему воздействий, без которых младенец может испытывать недостаток впечатлений.

Во-вторых, общение со взрос­лым — это обогащение опыта ребенка. В самом общении взрослый, обращаясь к детям и откликаясь на их призыв, дает детям возможность испытывать сладость утешения, впервые открыть для себя радость взаимопонимания, не­сравненное удовлетворение от сопереживания, от чувства общности, совпадения своих мнений и оценок со взгляда­ми мудрого и намного более опытного старшего человека.

Далее, в общении взрослые нередко прямо ставят перед детьми задачу овладеть каким-то новым знанием, новым умением. Настаивая на решении задачи, взрослые добива­ются того, что ребенок с нею справляется. В этом, по мне­нию М. И. Лисиной, проявляется третий механизм влияния общения на развитие младенца — подкрепление взрос­лым усилий ребенка, их поддержка и коррекция.

Таким образом, влияние эмоционального непосредст­венного общения как ведущего типа деятельности на раз­витие младенца огромен. Эта деятельность движется по­требностью в другом человеке.

Д. Б. Эльконин считал, что эта потребность — первая, которую взрослые должны вос­питать у детей. В этом смысле М. И. Лисина говорила об «упреждающем влиянии взрослого»: он обрушивает на ребенка огромный арсенал средств, которые лишь посте­пенно станут

индивидуальными средствами его психиче­ской деятельности.

Первые признаки общения, были описаны М. И. Лиси­ной. Это внимание, интерес к другому человеку (ребенок смотрит, прислушивается к голосу); эмоциональный от­клик на появление другого человека; попытка привлечь к себе внимание, стремление добиться от взрослого поощ­рения, отношения к тому, что ребенок делает. Психологи говорят: «Младенец беспомощен, если он один, но пара «мать и дитя» не только не беспомощны, но и поражают своей жизнестойкостью». По сути, сущность общения со стороны ребенка проявляется в том, что он свидетельствует о своих потребностях.