Принципы и правила создания культурных ландшафтов

В современном мире пока немного антропогенных ландшаф­тов, которые с полным основанием можно было бы признать куль­турными в геоэкологическом отношении. К ним принадлежат: куль­турный сельскохозяйственный ландшафт Каменной степи, создан­ный по проекту В. В. Докучаева в черноземной полосе Центра Рос­сии; голландские польдеры на землях, отвоеванных у моря; рисо­вые ландшафты на искусственно террасированных горных скло­нах юго-восточной Азии (Китай, Индия, Филиппины, Вьетнам); садово-парковые ансамбли пригородов Санкт-Петербурга (Петер­гоф, Павловск, Царское Село); регулярные и пейзажные парки За­падной Европы; парки и сады Китая и Японии; всемирно извест­ные курорты Лазурного Берега; спортивные комплексы Альп; на­циональные парки США, Западной Европы и др. В неодинаковой степени окультурена их природа, но везде она используется опти­мально и не деградирует. Люди научились создавать по-настояще­му культурные ландшафты. Крупнейший российский ландшафто-вед В. Б. Сочава называл такие ландшафты " доминионами ноос­феры" — сферы разума и бережного сотворчества человека с при­родой [41]. Проектирование и строительство культурных ландшаф­тов предполагает строгое соблюдение целого ряда ландшафгно-экологических принципов и правил.

Принцип природно-хозяйственной адаптивности нацелива­ет на определенное сближение, приспособление структуры и фун­кционирования антропогенного ландшафта к особенностям мест­ного природного. Нельзя, например, планировать размещение па­хотных угодий на склонах крутизною более 3-6° и не предусмат­ривать при этом введения севооборотов и лесомелиоративных ме­роприятий для защиты земель от смыва и размыва. Из-за опаснос­ти овражного расчленения не распахиваются прибровочные части междуречий, примыкающие к крутым склонам эрозионных форм -речных долин и балок. Оптимальное совмещение хозяйственных объектов с ландшафтной структурой конкретного региона необхо­димо не только в сельском хозяйстве, но и других видах природопользования: градостроительстве, прокладке железных дорог и ав­тотрасс, нефте- и газопроводов, линий электропередач, гидроэнер­гетическом и гидромелиоративном строительстве, лесном хозяй­стве, создании рекреационных комплексов и г. д. Оптимальная вло­женность, вписанность хозяйственных объектов в морфологичес­кую структуру естественного ландшафта – один из обязательных признаков культурного ландшафта.

Не только в пространстве, но и во времени культурный ланд­шафт должен быть адаптирован к особенностям местной природы. Важно во-время, в соответствии с сезонными (подсезонными) и погодными условиями: а) произвести сев сельскохозяйственных культур, их подкормку и защиту от сорной растительности и вре­дителей; б) организовать сенокос на лугах, чтобы не потерять кор­мовые достоинства трав; в) начать и завершить отопительный се­зон в городах и т. п.

Принцип природно-хозяйственной адаптивности предпола­гает поиск таких технологий природопользования, которые позво­ляют сделать производство в культурном ландшафте малоотход­ным или почти безотходным. Технологические меры оптимизации культурного ландшафта очень разнообразны и определяются их социально-экономическими функциями. К ним можно отнести:

а) биологические системы земледелия, внедряемые в после­дние годы в качестве альтернативных современному химизирован­ному сельскохозяйственному производству и позволяющие отка­заться от применения в растениеводстве ядохимикатов;

б) внедрение в энергетику солнечных, геотермальных, вет­ровых, приливных электростанций, использующих возобновляемые естественные источники энергии;

в) включение в состав городского транспорта средств пере­движения на электротяге (включая электромобиль) и параллельное вытеснение с городских улиц двигателей внутреннего сгорания, загрязняющих воздушный бассейн выхлопными газами.

Многие из подобных технологических мер составляют суть геоники (термин Т. В. Звонковой), цель которой- структурное и функциональное сближение культурных ландшафтов с природны­ми геосистемами.

Один из важных законов ландшафтного проектирования -закон необходимого разнообразия природно-хозяйственных геосистем. По сути, он повторяет общий системный закон, согласно ко­торому существование и функционирование любой системы воз­можно лишь тогда, когда в ее составе участвуют и взаимодейству­ют неоднородные, но взаимодополняющие элементы. Ненарушен­ный естественный ландшафт всегда отвечает этому закону.

Упрощение структуры ландшафта, которое часто происхо­дит в процессе его хозяйственного освоения, далеко не безобидно. Оно нередко влечет за собой дестабилизацию антропогенных лан­дшафтов под воздействием ускоренной эрозии, дефляции и других разрушительных процессов. Разумеется, человеку проще иметь дело с относительно однородным ландшафтом, в хозяйственном исполь­зовании которого можно применять стандартные приемы. Однако в реальности такие ландшафты крайне редки. Они всегда морфо­логически дифференцированы, и с этим приходится считаться. Морфологическая структура ландшафта – сильный фактор стаби­лизации геосистемы, который должен быть использован и в куль­турном ландшафте.

Еще в конце XIX века В. В. Докучаев, закладывая основы учения о культурных сельскохозяйственных ландшафтах, говорил о необходимости соблюдения на сельскохозяйственных землях " норм, определяющих относительные площади пашни, лугов, леса и вод", которые, " конечно, должны быть соображены с.местными климатическими, грунтовыми и почвенными условиями, а равно и с характером господствующей сельскохозяйственной культуры" [13, с. 220]. Таким образом он выдвигал два основных требования: не­обходимое разнообразие угодий и приспособленность сельскохо­зяйственного использования земель к местным природным усло­виям. Для южного Нечерноземья Центра России приемлемым при­нято считать такое соотношение типов земель: пахотные земли -40%; луговые пастбища и сенокосы – 25-30%; леса – 30%; земли населенных пунктов, промышленности и транспорта – 5%.

Докучаевские идеи перекликаются с известными положени­ями современной теории управления, согласно которой управляю­щая система тогда способна справиться с возложенной на нее зада­чей, когда ей придается организация, адекватная по разнообразию структуре управляемого объекта. В кибернетике это положение получило название закона необходимого разнообразия. Примени­тельно к ландшафтному проектированию закон интерпретируется следующим образом: антропогенный ландшафт тем лучше подда­ется управлению, чем ближе его территориальная и временная организация приспособлена к морфологии и динамике природного ландшафта.

Согласно требованиям указанного закона, структура куль­турного ландшафта включает не только производственные, но и экологические геосистемы. Наличие экологического каркаса (эко­логической инфраструктуры) обязательно для культурного ланд­шафта. Экологический каркас — это совокупность естественных и искусственных геосистем, выполняющих функцию защиты окру­жающей среды и " мягкого" управления ландшафтом. Экологичес­кий каркас предназначен для поддержания оптимального функци­онирования, динамической устойчивости ландшафта и создания в нем благоприятной среды обитания. Обычными элементами эко­логического каркаса в сельскохозяйственных, городских, рекреа­ционных ландшафтах являются разного рода зеленые насаждения и водоемы.

Экологический каркас культурного ландшафта должен быть целостным, т. е. представлять единую сеть соединенных друг с другом звеньев – экологических ниш и экологических коридоров. Тем самым в нем создаются благоприятные условия для поселе­ния, размножения и миграции полезных представителей орнито­фауны, териофауны, насекомых, обеспечивающих существование биоценоза. Целостной структурой отличается, например, экологи­ческий каркас западноевропейского сельскохозяйственного ланд­шафта типа " бокаж", в котором экологическими нишами служат островные массивы (рощи) широколиственных лесов, а экологи­ческими коридорами – защитные лесополосы, выращенные по гра­ницам полей, пастбищ и вдоль дорог.

Так же как и прочие структурные элементы культурного лан­дшафта, его экологический каркас должен быть удачно вписан в морфологию местного ландшафта. Шаблоны здесь нежелательны. Можно лишь сформулировать общее правило: все переходные (эко-тонные) зоны, возникающие на контактах разнородных элемен­тов ландшафта, необходимо отводить под земли экологического каркаса. В сельскохозяйственных ландшафтах к ним относятся рубежи разного рода угодий, подверженные деструктивным про­цессам: крутосклоновые, прибровочные, прирусловые позиции; в городских ландшафтах – сочленения промышленных, селитебных и рекреационных зон и т. п.

Культурный ландшафт всегда функционально зонирован. Под функциональным зонированием хозяйственно освоенного ландшаф­тного пространства понимается его членение на геосистемы, предназначенные для выполнения определенных социально-эконо­мических функций. О функциональном зонировании сельскохозяй­ственного ландшафта известно со времен В. В. Докучаева. Для со­временного городского ландшафта характерны следующие типы функциональных зон: селитебная (жилая), административно-куль­турная, промышленная, рекреационная (парки, лесопарки, скверы, пляжи и т. п.), лечебно-оздоровительная (детские сады, родильные дома, поликлиники, больницы, дома для престарелых), транспорт­ная, коммунально-складская. Так как большинство крупных горо- 1 дов формировалось на протяжении веков, их функциональные зоны лишь изредка четко дифференцированы. Подчас они сливаются друг с другом, перемежаются пространственно, внедряются одна в дру­гую. Только те города, которые были созданы сравнительно недав­но и по единому архитектурному плану, демонстрируют ярко вы­раженное функциональное зонирование ландшафтного простран­ства. К ним принадлежит современная столица Бразилии город Бра­зилиа (проект С. Ф. Нимейера), город Чандигарх в Индии (проект Ш. Э. Ле Корбюзье), Новосибирский академгородок и немногие другие.

В планировке города важно решить проблему соотношения застроенных земель и открытых водно-зеленых пространств, игра­ющих роль экологического каркаса. Согласно современным требо­ваниям городского проектирования, доля земель экологического каркаса в городском ландшафте в оптимуме должна достигать 30-40%. Редко какой из крупных городов может похвастаться такими показателями. Москва в границах МКАД занимает площадь 70 тыс. га. Из них на лесонасаждения приходится 18 тыс. га, т. е. 25%. По территории города они размещены очень неравномерно. Боль­шая часть их приходится на зеленые клинья лесопарков, внедряю­щиеся в пределы Москвы со стороны лесопаркового защитного пояса города. Центральная же часть города ощущает явную нехват­ку зеленых насаждений.

В национальных парках функциональное зонирование явля­ется обязательным условием организации территории. Выделяют­ся зоны четырех основных типов:

а) заповедная, в пределах которой запрещаются все виды.хо-зяйственной деятельности, предназначенная исключительно для научных исследований;

б) регулируемого рекреационного использования (осмотр природных, исторических, архитектурных достопримечательнос­тей со строго локализованными и жестко нормированными антро­погенными нагрузками);

в) культурно-бытового обслуживания посетителей (гостинич­ные комплексы, кемпинги, рестораны);

г) хозяйственно-административная (хозяйственные постройки, поселки сотрудников службы управления, мониторинга, научных лабораторий и др.); по периметру национального парка создается буферная зона, в пределах которой обычно находятся хозяйственно-административные объекты парка.

Хотя в различных по социально-экономическому назначению антропогенных ландшафтах функциональное зонирование специ­фично, при его планировании желательно следовать правилу фун­кциональной поляризации [37]. Функциональная.поляризация – одно из важных, свойств культурного ландшафта. Она реализуется пу­тем максимально возможного пространственного разобщения эко­логически опасных промышленно-энергетических и транспортных зон, с одной стороны, и средообразующих — селитебных, рекреа­ционных, лечебно-оздоровительных – с другой. Цель поляризации: предотвращение или ослабление загрязняющего воздействия про­изводственных объектов на смежные территории жилых и рекреа-ционно-оздоровительных комплексов. Защитный эффект функци­ональной поляризации возрастает при разделении названных про­тивостоящих функциональных зон буферными зонами экологичес­кого каркаса. Параллельно необходим учет " правила вектора ". согласно которому распространение полей загрязнения среды в значительной степени зависит от направления господствующего переноса воздушных масс, поверхностного и подземного стока, антропогенного перемещения промышленных и бытовых отходов. В Москве этот вектор ориентирован с запада на восток и юго-вос­ток. Недаром жилье в западной, наветренной части города значи­тельно дороже, чем на юго-востоке, в подветренной позиции.