Использовать таким образом силу против мастера города — это прямой вызов его власти. И ты это знаешь.

Это если тебя поймают, — сказал Адонис с дивана.

Я глянула на него, стараясь, чтобы не в глаза. Он засмеялся — ему нравилось, что он может подчинить меня взглядом. Ну, точнее, что мы оба думаем, что может.

Заговорил Ашер:

Ты подразумеваешь, что Мерлин подчинял себе разум всех мастеров всех городов, где вы гастролировали, и они этого не знали?

Голос у него был ровный, вежливый, приветливый, почти довольный. И это была ложь. Он хотел, чтобы Адонис загнал сам себя в угол.

Мерлин поднял смуглую руку. От одного этого жеста Адонис застыл с открытым ртом.

— Нет, — сказал Мерлин. — Нет. Мы отвечаем на вопросы слуги Жан-Клода. Когда говорит она, говорит его голос. Но что делаешь ты здесь, Ашер? Почему ты сидишь так близко и участвуешь в переговорах?

Я — tйmoin Жан-Клода.

Чем ты заслужил пост такого доверия и такой власти, Ашер? Это не ради твоей силы. Здесь не меньше четырех вампиров, если не больше, которые сильнее тебя. Ты же никогда не был известен своим искусством в битве. Почему же ты сидишь по правую руку от него — от нее — сейчас?

Я могу ответить тебе, почему он здесь и сидит по правую руку от меня, — сказала я.

Мерлин посмотрел на меня испытующе. Трудно было не глянуть ему в глаза, когда он движется. Я несколько растренировалась избегать взгляда вампиров.

Просветите меня, мисс Блейк.

Сунув руку в ящик, я взялась за рукоять. Так мне было лучше. Но когда пистолет мелькнул на виду, напряжение возросло. Я скорее ощутила, чем увидела, как подались вперед на диване Адонис и Елизавета.

Не надо, — сказала Клодия.

Не реагируйте, — велел Мерлин. — Это именно то, чего она хочет.

Наверное, голос их мастера, а не слова Клодии, удержали их на диване. Черт, может, это она мне их сказала?

Я положила пистолет на стол, как бы рассеянно поглаживая его рукой. Не держала, но касалась.

Я хотела, чтобы пистолет лежал на столе, когда вы войдете в дверь. Ашер меня отговорил.

Значит, он здесь, чтобы вы не наделали глупостей?

Он здесь потому, что ему я доверяю, а вам — нет.

Вы не дура. Я не стал бы ожидать с вашей стороны доверия.

И что ты собираешься делать с этим пистолетиком? — спросил Адонис.

Застрелить тебя и Мерлина представляется вполне реальной возможностью.

На каком основании? — спросил Мерлин. — Какие законы мы нарушили? На театральных представлениях массовый гипноз разрешен.

Противно было с этим соглашаться, но он был прав. Я пожала плечами:

Если подумать, то основания могут найтись.

Вы хотите, как у вас в Америке говорят, нас «подставить»?

Я вздохнула, и моя рука отодвинулась от пистолета.

Нет, думаю, что я не стану этого делать.

Тогда я спрошу еще раз: зачем мы здесь? Что мы сделали такого, чтобы прогневить Жан-Клода?