Открытие служения для всех верующих

За последние три десятка лет я приобрел богатый опыт в изучении духовных даров. Из всех написанных мною книг мой труд о духовных дарах, которые могут помочь церквям расти («Your Spiritual Gifts Can Help Your Church Grow»), стал самой популярной книгой. По мере исследования истории духовных даров я столкнулся с вариантом А. Я не обнаружил никаких исторических примеров наличия учения в Церкви о том, что в поместных церквях священники или сами прихо­жане должны выполнять служение с использованием духов­ных даров, данных им Богом.

Это удивило многих. Принятие феномена служения всех верующих как членов Тела Христова можно проследить лишь с начала 1970-х годов. Книга о жизни Тела Христова Рея Стедмана («Body Life»), опубликованная в 1972 году, стала первым исследованием на эту тему. Некоторые могут вооб­разить, что пятидесятническое движение, возникшее в нача­ле двадцатого века, стало инициатором этого учения, но это не совсем так Пятидесятническое движение действительно привлекло внимание Церкви в целом к духовным дарам. Од­нако их список был сильно ограничен девятью дарами, представленными в двенадцатой главе Первого послания к Коринфянам, включая такие зрелищные дары знамений, как иные языки, истолкование языков, пророчества, дары исце­лений и так далее. Более того, лидеры пятидесятников не всегда учили, что эти дары наряду с остальными восемнад­цатью для каждого верующего являлись обычным средством для исполнения его или ее повседневного служения в поме­стной церкви. Ранее классическое пятидесятническое движение было удивительно клерикальным по своему характе­ру, и некоторые из этих церквей продолжают в том же духе до сих пор.

Мартин Лютер стал богословским героем фактически для всех протестантов, потому что помимо всего прочего он за­ново открыл священнические функции для всех верующих. Это было чем-то новым, по крайней мере, в том, что касалось истории Церкви шестнадцатого века, — таким же новым, ка­ким сегодня для многих является духовная война стратеги­ческого уровня. Христиане открыли для себя, что для обще­ния с Богом совсем не обязательно прибегать к помощи ру­коположенных священников, как учила Церковь, и что каждый верующий может идти прямо к Отцу и через свое ходатайство может приводить к Отцу и других людей. И хотя Мартин Лютер учил о священстве всех верующих, он все же так и не начал осуществлять служение всех верующих. В последующем лютеранство, как и классическое пятидесятничество, стало исключительно клерикальным, и основные священнические функции в этих церквях выполнялись свя­щенниками, которых для этой цели приглашали на службу.

Противодействие такого рода клерикализму на более ранних этапах можно найти в таких радикальных движени­ях, как квакеры, Плимутские братья и Движение восстановле­ния под руководством Александра Кэмпбелла и Бартона У. Стоуна. С некоторыми исключениями эти движения не под­черкивали ни в учении, ни на практике необходимость для верующих поиска, развития и применения большего количе­ства, чем те два десятка конкретных духовных даров, кото­рые упомянуты в Новом Завете. И только начиная с 1970-х годов мы видим все более растущее согласие во всем Теле Христовом в этом вопросе. Теперь мы все верим, что каждый члена Тела наделен духовными дарами, чтобы выполнять конкретное служение, а главная задача пастора — помогать людям обнаруживать дары, которыми они обладают, а затем высвободить членов церкви для того служения, к которому Бог призвал их.

Я полагаю, что здесь мы сталкиваемся с примером отно­сительно нового, которое творит Бог и с которым согласны практически все, несмотря на отсутствие исторических пре­цедентов. Но разве духовная война стратегического уровня не может быть повторным случаем сотворения нового? Вполне вероятно, Бог мог сотворить и это новое!

Вариант Б. Множество примеров

Если бы в истории христианской Церкви имелось изобилие примеров, подтверждающих участие верующих в духовной войне стратегического уровня, я бы не писал эту книгу. Исто­рические традиции имеют большой опыт в использовании того, что предположительно отсутствует как библейский прецедент. Я лично считаю, что мы имеем множество биб­лейских прецедентов, подтверждающих участие верующих в духовной войне стратегического уровня. Примеров в пользу духовной войны намного больше, чем в поддержку празднования Рождества и Пасхи, богослужений по воскре­сеньям и строительства церковных зданий или же канона именно в шестьдесят шесть книг. В перечисленных здесь пунктах нет прямых библейских указаний, и тем не менее се­годня они являются обычным аспектом жизни всех верую­щих людей.

Мало найдется сегодня таких критиков, которые бы хо­дили и жаловались, что неправильно праздновать Рожде­ство и Пасху или строить церковные здания. Очень немно­гие захотели бы читать книгу с объяснением того, почему нам нужно иметь больше или меньше шестидесяти шести книг в наших Библиях. И хотя об этом не сказано в Библии, мы не видим, чтобы люди из-за этого теряли покой и заявля­ли, что это «не по-библейски», как многие заявляют по пово­ду духовной войны стратегического уровня. Почему?

Ответ на этот вопрос относится к варианту Б. Если мы найдем достаточное количество примеров исторической традиции, тогда нас не будет беспокоить отсутствие этого в Библии, при условии, что Библия явно не запрещает этого. В то же время мы должны признать, что у традиции имеются собственные ограничения. У нас имеется достаточно приме­ров христианской традиции устанавливать в церквях идо­лов, но я, например, не потерплю этого в своей церкви имен­но потому, что Библия запрещает это делать. Но даже при этом условии традиция достаточно сильна.

Если мы подумаем об этом серьезно, мы, протестанты, удивимся тому, в какой степени мы позволяем традиции, а не Писанию, влиять на нашу веру. Евангельские христиане осо­бо не любят признавать это, но это факт. Об этом ясно напи­сал один евангельский верующий — Джек Диер. Диер приво­дит гипотетический пример студента, у которого, скажем, нет своего личного мнения о тысячелетнем царстве. Если студент решит посетить Уэстминстерский семинар в Фила­дельфии, то он, скорее всего, станет амилленарием. Но если он поступит в Далласскую семинарию, он закончит ее с рав­но твердым убеждением как премилленарий.

«Наше окружение, наши богословские традиции и наши учителя имеют намного большее отношение к тому, во что мы верим, чем мы это понимаем. В некоторых слу­чаях они обладают намного большим влиянием на то, во что мы верим, чем сама Библия».

Диер говорит: «Наше окружение, наши богословские тра­диции и наши учителя имеют намного большее отношение к тому, во что мы верим, чем мы это понимаем. В некоторых случаях они обладают намного большим влиянием на то, во что мы верим, чем сама Библия».

Сказав это, я первым признаюсь, что исторические при­меры, относящиеся к духовной войне стратегического уров­ня не так многочисленны, чтобы убедить многих. В данном случае мы не можем позволить себе вариант Б. Однако все сказанное ни в коей мере не должно привести нас к выводу о том, что подобные исторические примеры отсутствуют. Это лишь значит, что мы переходим к варианту В.

Вариант В. У нас имеется несколько примеров

Рамсей Макмаллен — это надежный историк, профессор ис­тории и классики в Йелльском университете. В качестве про­фессора истории Макмаллен выбрал Римскую империю как основную область своих исследований. Очень немногие ученые изучили так же хорошо, как Рамсей Макмаллен, ос­новные и дополнительные источники, относящиеся к исто­рии Римской империи. Он подтверждает свои заключения большим количеством сносок и ссылок на работы на латин­ском, греческом, сирийском, немецком и французском язы­ках, как и на английском.

Любой профессиональный ученый, специализирую­щийся на Римской империи, должен попытаться проанали­зировать и объяснить чрезвычайно значительный истори­ческий феномен: каким образом Римская империя, которая была совершенно языческой (за исключением горстки иудеев, рассыпанных то тут, то там), стала христианской за период около трехсот лет? Рамсей Макмаллен выполнил эту задачу и опубликовал свои открытия в замечательной книге о христианизации Римской империи в период между 100 и 400 годами нашей эры («Christianizing the Roman Empire A.D. 100-400»). He зная Макмаллена лично, я не имею представления о его личной вере и религиозных убеждениях. По этой причине я обращаюсь к нему как к «светскому историку», полагая, что он изучает историю с одним лишь желанием — проанализировать ситуацию с точностью и исторической честностью.

Это важно знать, потому что выводы Макмаллена порази­тельны. Он перечисляет некоторые факторы, которые спо­собствовали христианизации Римской империи, однако он считает все факторы второстепенными по сравнению с са­мым значительным — изгнанием демонов. Главной отправ­ной точкой в выводах Макмаллена является тот же вывод, к которому пришел и я.

Макмаллен говорит: «Мой интерес сосредоточен только на том, каким образом нехристиане были привлечены к Церкви». В конце своей книги он подытоживает и четко очерчивает все то, что обсуждалось на предыдущих страни­цах: он подчеркивает «проявление чудес, откровенный вы­зов нехристиан испытать силу, лобовую конфронтацию со сверхъестественными существами и бессильное отступле­ние рациональных путей, уступающих место истинному по­знанию Божественного».