Глава 31. — Я все равно сейчас понимаю не больше, чем когда только приехала, — сказала я матери, откидываясь на спинку стула.

— Я все равно сейчас понимаю не больше, чем когда только приехала, — сказала я матери, откидываясь на спинку стула.

Мама перестала говорить и смотрела в окно на море.

Туман рассеялся, и теперь небо становилось светлее.

— Поймешь. — Она снова перевела взгляд на меня. — Когда я закончу свой рассказ, ты будешь лучше понимать отца. И даже, возможно, сумеешь простить его. Но что самое важное, Софи, ты поймешь, где твое место в этот сложный период твоей жизни. Увидишь, что тянет тебя назад, и, скорее всего, решишь с этим что-то сделать.

Я посмотрела на опустевшую чашку, думая, как её рассказ сможет облегчить невыносимое бремя горя, лежащее на моих плечах. Он не вернет Меган. Это я знала наверняка. И в ситуации с Майклом не изменит ничего.

Не то чтобы я этого хотела. Наш брак закончился, и я не желала его возвращать.

Но сможет ли эта история изменить наши с мамой отношения? Или помочь мне понять, почему отец всегда был таким отстраненным и нетерпеливым? Пока что рассказанное ею не стало для меня откровением. По правде говоря, папа был именно таким мальчиком, каким я всегда его себе представляла.

— Мне нужно глотнуть свежего воздуха, — произнесла я, почувствовав, что мамино настроение внезапно испортилось. — Мы можем ненадолго прерваться?

— Конечно. — Она взяла со стола чашки и отнесла их в раковину, а затем на минуту задержалась у столешницы. — Надо сказать, я еще не рассказала то, что тебе действительно нужно знать, и эти факты никак не связаны с твоим отцом. Но я не уверена, что ты готова их услышать.

Я тревожно сглотнула.

— Это о тебе, да? О том, почему ты ушла?

Внезапно меня накрыло головокружением и тошнотой. В голове промелькнуло воспоминание о дне, когда она покинула нас.

Я ехала по городу на велосипеде, держа в руке клубничное мороженое и изредка облизывая его. Под подошвами сандалий я ощущала металлические педали и слышала, как скрипят колеса и цепь, нуждающаяся в смазке. Я быстро завернула за угол, направляясь к дому, не зная, что моя жизнь больше никогда не будет прежней…

Мама коснулась моего плеча.

— Почему бы тебе не прогуляться, подышать воздухом? Кроме того, мне нужно время, чтобы одеться.

Я встала из-за стола.

— Позже ты расскажешь мне, что было дальше?

— Конечно.

Я отвернулась от неё и вышла из дома, но задержалась на крытой веранде. Бегло глянула на садовые качели справа, затем глубоко вдохнула четко различимые весенние ароматы: влажной земли, лишь недавно окончательно оттаявшей, и свежего воздуха, влажного и росистого после дождя.

День ещё только начинался, и в округе царила тишина. На улице не было никого, кроме единственной женщины в саду через дорогу в нескольких домах от меня. Она копалась в грязи небольшой лопатой. На её голове красовалась широкополая соломенная шляпа.

Садоводство. Когда у человека есть сад, ему положено пропалывать его, выгребать опавшие листья, собирать облетевшие лепестки после того, как цветы отцветут и погибнут. А какой женщине нужна дополнительная работа помимо домашней? И внутри дома достаточно грязи, которую нужно подметать и пылесосить, вовсе необязательно заниматься тем же самым снаружи.

Тем не менее я не могла отрицать красоты цветущего сада, и определенно обожала запахи роз и сирени.

Несколько минут я наблюдала за женщиной в шляпе. В её саду не было ни роз, ни сирени. Все выглядело мокрым и коричневым.

Женщина присела на корточки, изучая результаты своего труда, затем подняла глаза и увидела меня. Она помахала рукой, словно изо всех сил пытаясь привлечь моё внимание.

Я оглянулась через плечо, подумав, не машет ли она кому-то другому — ведь мы совсем не знали друг друга — но вокруг никого не было, и поэтому я помахала ей в ответ.

Её лицо озарила улыбка, и даже на расстоянии я почувствовала проблеск узнавания. Возможно, мы встречались раньше, много лет назад. Может быть, я помню её с детства. Или мы ходили вместе в школу? Она была примерно одного возраста со мной.

Зная, что маме потребуется время, чтобы одеться и накраситься, я решила подойти поближе и поздороваться. Спустилась с крыльца и перешла улицу.

— Доброе утро! — жизнерадостно поприветствовала меня незнакомка. Поднимаясь с колен, она прижала руку к верхушке шляпы и улыбнулась мне. Женщина была потрясающе красива: длинные черные волосы, кремовый цвет лица, полные губы и голубые глаза.

Я протянула руку.

— Привет. Я дочь Коры, Софи. Мы раньше встречались?

Все ещё улыбаясь, женщина сняла садовые перчатки. Она шагнула вперед, чтобы пожать мне руку, и я заметила два пятна грязи на коленях её джинсов.

— Нет, но мы с Корой очень близки.

Я кивнула и задумалась: «Какого мнения она обо мне?». Конечно, она знала, что я много лет не видела мать.

— Я Кэтрин, — представилась она без малейших признаков смущения. — Чудесно наконец-то встретиться с тобой.

— Я приехала только сегодня утром.

Она фыркнула:

— Знаю. Я копалась в саду, когда ты проходила мимо.

— О.

Я её даже не заметила. Была, наверное, слишком поглощена собственными заботами.

— У тебя глаза матери, — заметила она с теплотой в голосе, которая ослабила напряжение в моих плечах и шее.

— Расцениваю это как комплимент. — У моей матери красивые глаза.

Я указала на клумбу у наших ног.

— Я не специалист, но не рано ли вы начинаете?

— Ни в коем случае, — ответила она. — Земля мягкая, солнце светит. Как раз вовремя.

— Боюсь, что не слишком разбираюсь в садоводстве. Я живу в Нью-Йорке.

Она взяла меня под руку.

— Это не оправдание, дорогая. Хочешь, проведу экскурсию?

— Эээ… — Я оглянулась на дом матери. — Думаю, у меня есть время. — Я последовала за Кэтрин к клумбе у забора.

— Здесь я думаю посадить пятьдесят подсолнухов, — объяснила она. — Это мои любимые цветы, но они расцветают только ближе к концу лета, поэтому я ещё посадила здесь несколько луковиц ирисов. А вот здесь моя самая большая хоста[17]. К середине лета она станет поистине огромной.

Мы обошли дом полностью, и Кэтрин описывала каждую клумбу, украшая повествование яркими и красочными подробностями. Это была полноценная экскурсия по саду — хотя я не видела ничего, кроме мокрой земли.

Мы снова вернулись к фасаду дома, и я попыталась как можно живее выразить свой восторг:

— Сад будет очень красивым. Хотелось бы мне оказаться здесь, когда все расцветет, но к тому времени я, наверное, уже уеду.

— Домой?

Я кивнула, намереваясь скрыть тот факт, что как только в голову закрадывалась мысль о возвращении на Вашингтон-сквер, мои внутренности сжимались от ужаса.

Жизнь там была мучительной.

— Ну… — Кэтрин запнулась. — Когда у тебя есть жизнь, к которой необходимо возвращаться…

— У меня? — горько фыркнула я. — Боюсь, у меня и жизни-то особо нет, неважно, здесь или в другом месте.

О боже, неужели я и вправду произнесла это вслух? Как настоящая плакса.

— Твоя дочь… — сочувственно кивнула она. — И муж. Мне очень жаль, Софи.

Она знала обо всём.

Я глубоко вдохнула и выпустила воздух, и испытала благодарность хотя бы за то, что мне не придется объяснять, почему моя жизнь напоминает потерпевший крушение поезд.

И как приятно встретить человека, который говорит правду, а не притворяется, что всё хорошо, когда на самом деле это не так.

Я опустила глаза на влажную землю сада.

— Очевидно, мама рассказывала вам о постигших меня неудачах.

— Неудачах. Чертовски незначительное слово для описания того, что тебе пришлось пережить. — Она сняла шляпу. — И да, матери всегда следят за тем, что происходит в жизни их детей. Как и бабушки.

Я грустно улыбнулась:

— Об этом мне не известно. Я никогда не знала ни одной из своих бабушек. Обе умерли ещё до моего рождения.

— У тебя же есть сестра, верно?

— Да.

— И вы с ней близки?

— Да.

— Тогда это можно считать благословением.

Я просто кивнула.

Мы тихо постояли несколько секунд, греясь на солнышке, а затем пошли дальше по двору. Кэтрин показала мне грядку, которую собиралась засадить ревенем.

— Думаешь, ты когда-нибудь вернешься к работе? — спросила она. — Я раньше читала твои статьи в «Нью-Йоркере». Ты отлично пишешь.

Я удивилась, услышав эти слова. Прошли годы с тех пор, как кто-то упоминал мою работу.

— Спасибо. Лестно слышать такие слова. — Я замолчала. — Забавно… Иногда кажется, что я жила в чьей-то чужой сказке. — Потому что та жизнь была другой, и теперь ушла навсегда. — По правде говоря, — призналась я, — я не чувствовала себя готовой вернуться к работе или вообще чем-то заняться. С тех пор как Меган…

Кэтрин коснулась моей руки:

— Я прекрасно понимаю тебя, Софи.

— Правда? — Я вглядывалась в её глаза в поисках ответов. — Майкл был готов сразу же двинуться дальше. Он хотел ещё одного ребенка. Говорил об этом прямо перед смертью Меган. Я помню, как гадала, есть ли у него сердце. Спрашивала себя: «Кто этот мужчина, за которого я вышла замуж?», но теперь задумываюсь о том, что, может быть, именно у меня не было сердца? Что оно умерло вместе с Меган, потому что тогда я совсем замкнулась в себе. Я не виню Майкла за то, что он ушёл.

Слова лились слишком быстро. Они были похожи на мелкие шарики, разлетающиеся в разные стороны. Мне хотелось броситься за ними вдогонку.

В этот момент с другой стороны улицы раздался крик мамы:

— Привет!

— Доброе утро! — Кэтрин многозначительно посмотрела на меня, и я поняла, что она услышала всё, о чем я говорила, и считает это нормальным. И всё будет хорошо.

Она помахала маме.

— Я как раз показывала Софи мои цветы!

Пытаясь взять себя в руки, я посмотрела на землю. «Цветы, как же».

— Не думаю, что она поняла, какие из них какие, — усмехнувшись, добавила Кэтрин.

— Поняла? — рассмеялась я. — Неужели их так сложно различить?

Кэтрин обняла меня за талию и нежно прижала меня к себе.

— Цветы могут многому научить нас, особенно когда невидимы, как эти, которые прячутся в земле. — Она вывела меня со двора на улицу. — А теперь возвращайся к маме. Она давно тебя не видела, а я знаю, как она скучала по тебе. Но, пожалуйста, приходи повидаться со мной попозже. Мне бы хотелось ещё раз поговорить с тобой. Или, если хочешь, могу просто выслушать тебя. У меня это хорошо получается. На самом деле, если ты не возражаешь, мне бы не помешала помощь в пересадке кустов.

Я засмеялась и кивнула, а затем оглянулась на маму, которая стояла на веранде в голубом платье, которое я помнила с детства. Оно давно вышло из моды, но я оценила мамину попытку вернуть меня в прошлое с помощью таких мелочей как розовый купальный халат с помпонами и это платье.

«Надо сказать, я еще не рассказала то, что тебе действительно нужно знать, и эти факты никак не связаны с твоим отцом».

Внезапно мне захотелось поскорее дослушать историю до конца и узнать тайну, которую мама обещала раскрыть. Возможно, это знание поможет мне выбраться из темной пещеры, в которой я спряталась, обратно в тот мир, где когда-то я была счастливой и деятельной.

Сейчас сложно представить себе подобное, но было время, когда я наравне со всеми крутилась в колесе жизни. Точнее, я мчалась на нем как на американских горках в парке развлечений. Это не было сказкой.

А главное — я пережила самый худший кошмар. Я всё ещё была здесь. Меган продолжала верить в меня. Она знала, что я смогу всё исправить. Хотела, чтобы я так и сделала.

И поэтому я пошла вперед, ощущая обнадеживающую уверенность, какой давно не испытывала. Я перешла улицу и приблизилась к воротам, не сводя глаз с мамы, и мое сердце начало биться в воодушевленном любопытством ритме.

Глубокое синее море