Технари

Скотт Вестерфельд

Экстра

Тэлли Янгблад – 4

Скотт Вестерфельд

Экстра

Каждому, кто мне писал и посвящал меня в тайный смысл слова «трилогия»

Часть первая

Полюбуйся

Вы все говорите, что мы вам нужны. Что ж, может быть, мы и вправду вам нужны, но не для того, чтобы вам помогать. Помощников у вас хватает. Все города скоро очнутся, и свободу обретут миллионы здравомыслящих людей. Вас будет более чем достаточно для того, чтобы вы изменили мир без нас. А мы с Дэвидом встанем на вашем пути. Понимаете, свобода, увы, ведет к разрушениям.

Тэлли Янгблад

Прыжок

– Моггл, – прошептала Айя, – ты не спишь?

Что‑ то зашевелилось в темноте! Зашуршала стопка форменной одежды, будто там завозился маленький зверек. А потом из складок хлопка и паучьего шелка выбралось нечто и поплыло по воздуху к кровати Айи. Крошечным объективы уставились на нее пытливо и насторожено. В них отражался звездный свет, лившийся в открытое окно.

– Готов к работе? – улыбнулась Айя.

В ответ Моггл включил ночные фары.

– Ой! – Айя зажмурилась, – Не делай так! Ослепнуть. можно!

Она пролежала в кровати еще несколько секунд, дожидаясь, когда перед глазами исчезнут яркие пятна. Аэрокамера сконфуженно уткнулась в ее плечо.

– Ладно, ладно, Моггл‑ тян[1], – прошептала Айя. – Жаль, что у меня тоже нет инфракрасного зрения.

Очень многие в ее возрасте уже пользовались таким зрением, но родители Айи были скептически настроены в отношении любого хирургического апгрейда. Предпочитали делать вид, будто мир задержался в тех временах, когда всем нужно было дожидаться шестнадцатилетия, чтобы изменить внешность. Старики ничего не понимали в моде.

Вот и страдала Айя с большим носом, который определенно выглядел уродливо, и с самым обычным зрением. Когда она перебралась из родного дома в интернат, родители позволили ей обзавестись персональным зрительным устройством – айскрином и встроенной системой связи – скинтенной, но только для того, чтобы самим иметь возможность общаться с ней в любое время. Что ж, это все‑ таки было лучше, чем ничего. Она пошевелила пальцами, и на ее поле зрения наложился городской интерфейс.

– Ой‑ ой‑ ой, – сказала Айя Могглу, – уже почти полночь.

Она не заметила, как задремала, а вечеринка технарей наверняка уже началась. Небось там полным‑ полно народу. Вероятно, набилось столько пласт‑ шутов и ман‑ гахедов, что никто не обратит внимания на одну‑ единственную уродку. К тому же Айя Фьюз была большим специалистом в плане того, как оставаться невидимой. Подтверждением был рейтинг ее внешности. Он неподвижно красовался в уголке интерфейса: четыреста пятьдесят одна тысяча триста девяносто шесть.

Айя тяжело вздохнула. Она жила в городе с миллионным населением, а существовала как бы в отдельной стране. Уже почти два года у нее был собственный сетевой канал, но всего неделю назад она подготовила потрясающую программу и до сих пор не сделала себе имени. Этой Ночью все должно было измениться.

– Пошли, Моггл, – позвала она и соскользнула с кровати.

На полу бесформенной кучкой лежал серый балахон. Айя натянула его поверх интернатской формы и подвязала пояс. Влезла на подоконник, подставив лицо ночной прохладе. Медленно вытянула в пустоту одну ногу, другую. Потом нацепила на запястья магнитные браслеты и осторожно посмотрела вниз с пятидесятиметровой высоты.

– Неслабо, – прошептала она.

По крайней мере, рядом не слонялись смотрители. Прелесть житья на тринадцатом этаже: никому в голову не придет, что ты выпрыгнешь из окна.

Небо было затянуто плотными облаками в отблесках огней, освещавших стройку на другом конце города. Холодный воздух пах сосновой хвоей и дождем.

«Не слишком ли легко я оделась?» – подумала Айя.

Но не могла же она нацепить форменную куртку поверх балахона и ждать, что в таком наряде ее не заметят.

– Надеюсь, ты полностью заряжен, Моггл. Пора прыгать.

Аэрокамера проплыла над ее плечом и, вылетев из окна, зависла прямо напротив девушки. Моггл был размером вдвое меньше футбольного мяча. Прочный пластик на ощупь был теплым. Айя взяла Моггла в ладони и почувствовала вибрацию в браслетах, уловивших магнитные импульсы аэрокамеры.

– Готов? – спросила Айя и зажмурилась.

Моггл слегка задрожал.

Крепко держась за аэрокамеру, Айя спрыгнула с подоконника.

Теперь удирать из интерната стало намного проще.

На пятнадцатый день рождения Айи лучший друг ее старшего брата – Рен Мачино – сделал ей подарок: усовершенствовал Моггла. Вообще‑ то Айя попросила его только увеличить скорость, чтобы аэрокамера не отставала в полете от скайборда. Но Рен, как и большинство технарей, по праву гордился своими творениями. Новый Моггл оказался водонепроницаемым, противоударным и настолько грузоподъемным, что был способен нести по воздуху пассажира габаритов Айи. В общем, его возможности стали примерно такими.

Обхватив руками аэрокамеру, Айя приближалась к земле не быстрее облетевших лепестков цветущей вишни. В любом случае, так было намного проще, чем пытаться похитить спасательную куртку‑ парашют. Правда, сам момент прыжка с подоконника вызывал мандраж, а в остальном было весело.

Айя смотрела на проплывавшие мимо окна – скучнейшие комнаты, наполненные самыми стандартными вещами. Никто из знаменитостей не жил в корпусе Акира. Здесь обитали только безликие, заурядные «экстры» – лишние, никому не интересные люди. Несколько «экстров», страдавших эгоманией, сидели перед своими камерами и что‑ то бубнили, но их передачи никто не смотрел. Средний рейтинг внешности здесь составлял шестьсот тысяч, а это было тоскливо и жалко. Безвестность во всем своем моем ужасе.

Смутно Айя припоминала, что в былые времена стоило захотеть себе красивую одежду или новый скайборд – и вещи выпрыгивали из стенной ниши, как в сказке. А теперь у волшебной ниши ничего нельзя было допроситься, если только ты не был знаменит или не набрал достаточного числа баллов. Получить баллы можно было, лишь посещая уроки или выполняя повинности – те, которые но с поему усмотрению назначала Комиссия добропорядочного гражданства.

Подъемное устройство Моггла установило контакт с металлической решеткой, проложенной под землей. Айя поджала ноги и покатилась по сырой траве – мягкой, как мокрая губка, но ужасно холодной. Она отпустила Моггла и несколько секунд лежала на земле, вымоченной дождем Ждала, когда сердце забьется ровнее.

– Ты в порядке? – спросила она аэрокамеру.

Моггл мигнул ночными фарами.

– Хорошо. Только в глаза не свети, ослепнуть можно.

Рен поработал и над мозгом аэрокамеры. Настоящий искусственный интеллект был под запретом, но обновивший Моггл был не просто железкой, набитой электроникой и снабженной подъемным устройством. С тех пор как с ним повозился Рен, Моггл запомнил любимые ракурсы Айи: он сам знал, когда сделать панорамный кадр, а когда – увеличение. Он умел даже заглядывать в глаза Айи и находить там ответ.

Но почему‑ то с ночным зрением у камеры было плоховато.

Айя лежала зажмурившись и старательно прислушивалась, дожидаясь, когда пропадут радужные круги. Ни шагов, ни урчания дронов‑ смотрителей. Ничего, кроме приглушенного ритма басов, – музыка доносилась из здания интерната.

Поднявшись, Айя отряхнулась. Конечно, вряд ли бы кто‑ нибудь обратил внимание на то, что к ее балахону прилипли мокрые травинки. «Бомбилы реноме» одевались так, чтобы оставаться незамеченными. Бесформенный балахон с капюшоном был идеальной маскировкой для проникновения на вечеринку.

Айя покрутила на запястьях магнитные браслеты, и из кустов вылетел припрятанный там скайборд. Встав на него, она повернулась лицом к сверкающим огням Красотвилля.

Вот странно: все до сих пор так называли этот район, хотя большинство его обитателей уже не были красавцами и красотками – по крайней мере, в прежнем смысле. Теперь в Красотвилле было полным‑ полно пикселекожих и пласт‑ шутов, и вообще – тьма народу, изменившего внешность в дань последней моде. Ты мог выбрать для себя обличье из миллиона разновидностей красоты или уродства. А мог всю жизнь прожить с лицом, доставшимся тебе от природы. Теперь «красивый» означало «бросающийся в глаза».

И все же одно в Красотвилле осталось неизменным: пока тебе не исполнилось шестнадцать, появляться там было нельзя – особенно ночью, когда происходило все самое интересное. И тем более если ты был «экстрой» – безвестным неудачником.

Глядя на город, Айя вдруг ощутила свою невидимость. Каждый из миллиона сверкающих огней означал одного человека из числа ни разу не слышавших об Айе Фьюз. И возможно, никому никогда не суждено будет узнать о ней.

Она вздохнула и погнала скайборд вперед.

На официальных радио‑ и телеканалах всегда повторяли, что эпоха Красоты миновала навсегда и человечество обрело свободу от дурмана красотомыслия. Ведущие передач утверждали, что все различия между красавцами, уродцами и стариками стерты. Еще говорили о том, что за последние три года появилось множество новых технологий, влияющих на развитие будущего.

Но, насколько видела Айя, изменилось далеко не все…

Пятнадцати летним по‑ прежнему было тошно.

Технари

– Видишь? – прошептала Айя.

Моггл уже приступил к съемке. В линзах его объективов отражались огни безопасных фейерверков. Над крышами особняков покачивались воздушные шары. Самые отважные туляки прыгали с крыш в спасательных куртках‑ парашютах. Это было так похоже на вечеринки прежних времен. Веселье и блеск.

По крайней мере, именно так старший брат Айи всегда описывал эпоху Красоты. Тогда каждому, кто достиг шестнадцатилетнего возраста, делали пластическую операцию, после которой ты становился красивым. Однако хирурги тайно изменяли твою личность, превращая в болвана, чтобы тобой легко можно было управлять.

Хиро пробыл пустоголовым недолго. Шестнадцать ему исполнилось всего за несколько месяцев до того, как началась реформа «Чистый разум» – революция свободомыслия – и всех красавцев и красоток вылечили. Хиро говорил, эти месяцы были просто ужасными. Можно подумать, что развеселая, беспечная и тщеславная жизнь его прямо‑ таки напрягала. При этом он никогда не отрицал, что вечеринки устраивались потрясающие.

Но сегодня Хиро наверняка здесь отсутствовал: он был слишком знаменит. Айя сверилась с информацией на персональном дисплее айскрина. Средний рейтинг внешности составлял двадцать тысяч. По сравнению с ее братом на этой вечеринке собрался заурядный народ. А вот для полумиллиона уродцев это были настоящие легенды.

– Осторожнее, Моггл, – прошептала Айя. – Нам нельзя здесь находиться.

Она натянула на голову капюшон и вышла из тени.

В воздухе кишели аэрокамеры. От крупных, размером с Моггла, до крошечных, не больше пробки от шампанского, камер‑ папарпцци.

На сборищах технарей всегда было на что посмотреть. Толпы людей невероятной внешности, море умопомрачительных технических новинок. Может быть, все теперь стали не такими привлекательными, как в эпоху Красоты, но уж вечеринки точно проходили намного интереснее. Оригинальные пласт‑ шуты с пальцами‑ змейками и волосами в виде щупалец медуз. Одежда из струящихся тканей, складки которой развевались, как флаги на ветру. Безопасные фейерверки, пляшущие на полу, лавирующие у ног гостей и источающие ароматы благовоний.

Технари жили ради новых технологий. Они с удовольствием демонстрировали самые последние фокусы, а репортеры‑ «выскочки» любили показывать их в своих сюжетах. Бесконечный цикл изобретений и публичности подстегивал рейтинг внешности, поэтому все были счастливы – то есть все, кого сюда приглашали.

К Айе подлетела аэрокамера – так близко, что могла заглянуть в лицо. Айя опустила голову и стала пробираться к компании «бомбил реноме». Здесь, на публике, они все были в балахонах с капюшонами и походили на буддистских монахов из времен до эпохи ржавников. «Бомбилы» уже занялись излюбленным делом: они скандировали имя кого‑ то из своей компании, пытаясь убедить городской интерфейс в том, что рейтинг этой физиономии пора повысить.

Айя слегка поклонилась «бомбилам» и, старательно скрывая свое уродливое лицо, присоединилась к общему хору.

Смысл деятельности «бомбил реноме» заключался в том, чтобы нарушить городской алгоритм репутации. Сколько упоминаний твоего имени было нужно для того, чтобы оно попало в первую тысячу? Быстро ли падал твой рейтинг, если все переставали о тебе говорить? Эта группировка на самом деле участвовала в крупном контролируемом эксперименте – вот почему все «бомбилы» были одеты безлико. Ради анонимности.

Но Айя догадывалась, что большинству «бомбил» нет никакого дела до данных статистики. Они были просто болтунами, жалкими «экстрами», пытающимися убедить самих себя в том, что они – знаменитости. Примерно так производили «звезд» в эпоху ржавников. Несколько телеканалов раскручивало горстку красавчиков, не уделяя внимания всем остальным.

В чем же был смысл репутационной экономики, если кто‑ то тебе диктовал, о ком нужно говорить?

Между тем Айя дисциплинированно скандировала чье‑ то имя, стараясь не выделяться на общем фоне, но при этом следила за экраном айскрина, на который транслировалось изображение с объективов Моггла. Аэрокамера плыла над толпой и выхватывала из нее лица.

Тайная группировка, обнаруженная Айей, должна была присутствовать на вечеринке. Такой номер могли отмочить только технари…

Она заметила их три ночи назад. Они ехали на крыше вагона одного из новейших маглевов – магнитно‑ левитационных поездов. Состав на безумной скорости несся по промзоне. Так быстро, что сделанные Могглом снимки получились слишком зернистыми и расплывчатыми.

Айя рассчитывала разыскать их. Кто бы ни выкинул фокус типа прогулки на крыше маглева, эти люди должны были мгновенно стать знаменитыми.

Но Моггл отвлекся. Он наблюдал за компанией «новоедов», стоявших под здоровенным розовым пузырем, парящим в воздухе. «Новоеды» что‑ то пили из этого пузыря через соломинки длиной в метр. Ни дать ни взять астронавты в попытке поймать выплеснувшийся из чашки чай.

Сюжет о «новоедах» Хиро сняли запустил в сеть месяц назад. Они питались редкими, исчезающими грибами, которые сами же и выращивали из древних спор, готовили мороженое с помощью жидкого азота и вносили пищевые добавки в самые экзотические материалы. Розовый шар, парящий над их головами, скорее всего, представлял собой аэрогель. Ужин с консистенцией мыльного пузыря.

От сферы отделился небольшой шарик и пролетел мимо. Айя поморщилась, почувствовав запах риса и лосося. Возможно, поедание всяких необычных веществ могло стать способом повышения рейтинга лица, но она все же предпочитала, чтобы суши были тяжелее воздуха.

Айе ужасно нравилось находиться среди технарей, хоть она и была вынуждена появляться здесь тайком. Большинство горожан до сих пор цеплялись за прошлое. Люди пытались заново открыть для себя хайку, религию, чайную церемонию – все то, что было утрачено в эпоху Красоты, когда у всех мозги были вывернуты наизнанку. А технари строили будущее, наверстывали время, упущенное за триста лет отсутствия прогресса.

Только здесь можно было разыскать интересные сюжеты.

На дисплее айскрина появилось нечто, заставившее Айю насторожиться.

– Фокус, Моггл! – прошептала она. – Панорамный слева.

Знакомое лицо. Девушка, стоявшая чуть поодаль от «новоедов», с любопытством наблюдала за тем, как они гоняются за разлетающимися шариками.

– Это одна из них! Дай увеличение!

Девушке было лет восемнадцать. Классическая внешность юной красавицы, с глазами как у героинь комиксов в стиле манга. Она была одета в костюм для скайбола и грациозно парила сантиметрах в десяти от пола. Наверняка была знаменитостью. Ее окружал ореол популярности в виде стайки друзей, призванных не подпускать к девушке «экстров».

– Подлети поближе, поймай их разговоры, – прошептала Айя.

Моггл плавно скользнул к компании, и вскоре микрофоны камеры уловили имя девушки. Айскрин Айи наполнился потоком сведений…

Иден Мару играла в скайбол – левой крайней нападающей в команде «Ласточки», ставшей в прошлом году чемпионом города. Также Иден прославилась апгрейдом подъемного механизма своего скайборда.

Судя по данным всех медийных источников, она только что рассталась с бойфрендом из‑ за «различий в амбициях». Тем самым в завуалированной форме было сказано иное: «Она для него стала слишком знаменита». После чемпионата рейтинг лица Иден попал в первые десять тысяч, а лицо парня застряло где‑ то на четверти миллиона. Все были согласны с тем, что Иден стоит встречаться с кем‑ то, равным ей по рейтингу.

Однако ни на одном из каналов‑ сплетников не было информации о новой шайке, развлекавшейся прогулками на крыше вагонов маглева. Видимо, Иден хранила это в тайне и ждала подходящего момента для обнародования.

Если Айя даст такой материал первой, то завтра проснется знаменитой.

– Следи за ней, – велела она Могглу и снова стала скандировать чье‑ то имя.

Через полчаса Иден Мару направилась к выходу.

Айя с огромным облегчением покинула компанию «бомбил реноме». За это время она пропела имя «Йосио Нара», наверное, миллион раз. Ей хотелось верить, что тот Йосио был рад бессмысленному возвышению его имени, а она о нем больше слышать не желала.

Моггл передавал вид сверху. Иден Мару выскользнула за дверь – одна, без свиты. Наверняка отправилась на встречу со своей тайной шайкой.

– Не отставай от нее, Моггл, – хрипло проговорила Айя.

После надрывного скандирования чужого имени у нее пересохло в горле. Мимо проплывал поднос с напитками. Айя схватила бокал наугад и, выпив залпом, в отвращении поморщилась. Это был какой‑ то крепкий алкоголь. Она успела взять высокий стакан с кубиками льда и бросилась к дверям.

На ее пути стояла группа пикселекожих. Не зря их так называли: их кожа играла и переливалась разными цветами. Они были похожи на пьяных хамелеонов. Айя лавировала между ними. Лица некоторых пикселекожих были ей знакомы из сюжетов пласт‑ шутов. Она ощутила амбициозную дрожь.

Оказавшись на вершине лестницы, Айя выплеснула из стакана жидкость, а лед оставила: высыпала холодные кубики в рот. После духоты на вечеринке грызть лед было просто божественно.

– Забавная пластика, – вдруг сказал кто‑ то.

Айя замерла… Капюшон сполз вниз. Незнакомец заметил ее уродливое лицо.

– Хм… шпашибо, – выговорила Айя, пережевывая льдинки.

Ветер охладил ее лицо, покрытое испариной.

«Как немодно я выгляжу!» – с тоской подумала она.

– Где ты нашла такой фасон носа? – улыбнулся парень.

Айя, смущенная до последней степени, сумела только пожать плечами: потеряла дар речи. На персональном айскрине она видела Иден Мару, которая уже летела над городом, но оторвать глаз от незнакомого парня Айя не мола. Он был из тех, кош именовали мангахедами: огромные сверкающие глаза, тонкие, нереально красивые черты лица. Проведя кончиками изящных длинных пальцев по своей щеке, парень пристально уставился на Айю.

Надо же…Он пялился на нее.

Но он был само совершенство, а она – уродка.

– Дай‑ ка я угадаю, – сказал парень, – С какой‑ то картины из времен до эпохи ржавников?

– Да нет, не совсем… – Айя потрогала свой нос и проглотила последние льдинки. – Скорее… случайный выбор.

– Ну конечно. Просто уникально. – Парень отвесил Айе поклон. – Фриц Мицуно.

Она ответила на поклон, и на ее дисплее высветился рейтинг лица парня: четыре тысячи шестьсот двенадцать. Волна амбициозной дрожи нахлынула на нее. Айя разговаривала с важной персоной, человеком со связями…

Фриц ждал, что она назовет свое имя. Но как только она это сделает, он тут же узнает рейтинг ее лица, и тогда его чудесный взгляд сразу устремится в другую сторону. И даже если ее уродливое лицо ему действительно – непостижимым образом – понравилось, быть «экстрой» все же просто жалко.

И вдобавок этот ее слишком большой нос…

Айя повернула магнитный браслет на запястье, вызывая свой скайборд.

– Меня зовут Айя. Но мне… мне пора.

– Конечно, – Фриц учтиво склонил голову. – С кем‑ то повидаться, подстегнуть репутацию. Айя рассмеялась и, опустив глаза, посмотрела на свой балахон:

– Ах, ты про это. На самом деле я… Я здесь вроде как инкогнито.

– Инкогнито? – Фриц ослепительно улыбнулся. – Ты такая загадочная.

К лестнице подлетел скайборд. Айя встретила его растерянным взглядом. Моггл был от нее на полкилометра: на большой скорости следовал за Иден Мару. А Айе так хотелось задержаться.

Потому что Фриц по‑ прежнему не отрывал от нее глаз.

– Я вовсе не стараюсь быть загадочной, – сказала Айя. – Просто так получается.

Фриц засмеялся:

– Я хотел бы узнать твою фамилию, Айя. Но думаю, ты намеренно скрываешь ее от меня.

– Извини, – пискнула Айя и запрыгнула на скайборд – Но мне нужно кое‑ кого догнать. Она… убегает.

Фриц понимающе кивнул и широко улыбнулся.

– Веселой погони, – пожелал он.

Айя пригнулась и умчалась в темноту. У нее в ушах долго звучал смех Фрица.