Гениальный» теоретик оппортунизма

Изначально существовавшие еще в КП РСФСР позиции, представленные Движением коммунистической инициативы с одной стороны и горбачевско-полозковско-зюгановско-купцовским направлением — с другой, в полной мере проявились после восстановления КП РСФСР в виде КП РФ. Идеология последней ярко представлена в многочисленных статьях, интервью, выступлениях и книгах Г.Зюганова. С другой стороны, все эти материалы раскрывают облик самого политика, его взгляды, позиции, его кредо.

«Перестройку воспринял, как знамение»

В народе о тех, кто привирает, искажает факты и события, метко говорят, что они совсем зарапортовались. Лидер КПРФ в таком состоянии находится перманентно. Он так много говорит, что уже не помнит, что и когда говорил по тому или иному поводу. Один раз говорит одно, причем страстно, убежденно, другой раз об этом же изрекает нечто прямо противоположное, но так же страстно и убежденно.

В письме делегатам XXVIII съезда «О наболевшем» Зюганов писал: «Я коммунист и об этом выборе не жалею. В партию вступил по идейным соображениям. Перестройку воспринял как знамение, приближал, как мог. Верил и верю в высшую цель бытия человека на этой земле — справедливость и счастье». (Г.Зюганов «Драма власти», М., Палея, 1993 г., стр. 27)

«...я убежден в том, что дальнейшие трагические события связаны не с социалистической идеей, а с отходом от нее, не с революцией, а с тихой, ползучей контрреволюцией. И превращение ее из тихой в громогласную делает кризисную ситуацию еще трагичнее. Вот почему мне дороги цели, провозглашенные перестройкой, — гуманистическое обновление общества, возвращение всей власти Советам, то есть народу, создание подлинно демократического, действительно правового государства. Иной путь — это путь в никуда», — утверждает лидер КПРФ в статье «На изломе». («Драма власти». Стр.155)

Запомните: Зюганов, по его собственным словам, «перестройку воспринял как знамение, приближал ее, как мог». Ему «дороги цели, провозглашенные перестройкой». Сам сказал, как говорится, никто его за язык не тянул. Однако в беседе с корреспондентом «Правды» Владимиром Большаковым, напечатанной в «Советской России» под заголовком «Феномен Зюганова», лидер КПРФ, не моргнув глазом, поведал:

«— Все в нашей партии и в стране знают, что я был одним из политиков, которые в ЦК КПСС категорически выступали против перестройки». (Г.А.Зюганов и Г.А.Зюганове, Пермь, 1995 г., стр. 242)

Право так и хочется сказать ему: полно сочинять! «Все в нашей партии и стране» знают другое — а именно то, что Зюганов воспринял перестройку «как знамение». Ведь именно это он всем внушал. К тому же в ЦК КПСС он был всего лишь третьестепенным функционером-аппаратчиком, но никак не «политиком». Зюганову надо бы запоминать, что он говорит и пишет, потому что, завираясь, неприлично садится в лужу. Да еще публично. Вообще, события того времени он излагает с позиции сегодняшнего знания о них, я, мол, знал, я предупреждал, я предвидел. В книге «Верность» (стр. 48) он, нимало не смущаясь, уверяет читателей в следующем:

«Почти с самого начала прихода Горбачева во власть стало ясно: и мы, работники аппарата ЦК, и рядовые партийцы, и большинство граждан СССР понимаем «перестройку» иначе, нежели Генеральный секретарь и формировавшаяся вокруг него команда».

Если бы это было действительно так, то есть если бы это с самого начала было ясно партии и народу, то со страной и КПСС не случилось бы того, что случилось. Но в том-то и дело, что Горбачев со своей командой до последнего не раскрывали своих карт, прикрываясь поддержанным всем народом лозунгом: «Больше демократии, больше социализма!». Партия и народ были преступно, намеренно введены в заблуждение и преданы.

Любимые «лимиты» лидера КПРФ

Когда я в 2002-2003 году редактировала боевой листок Компартии Союза «Прорвемся!», мне передали письмо В.Крамаренко из Йошкар-Олы. В нем говорилось: «Мы с друзьями недавно поспорили, что такое оппортунизм и кто является оппортунистом, как отличить коммуниста от оппортуниста. Получилось, как в том анекдоте: нутром чувствую, что это такое, а объяснить — не могу. Может, «Прорвемся!» разъяснит нам, что это за штука — оппортунизм и с «чем его едят»?». Разъяснение дал отдел пропаганды и информации Компартии Союза в статье «Сущность и основные разновидности оппортунизма». Чтобы читатели смогли квалифицированно оценивать труды и деятельность «вождя» КПРФ, приведу взятые из названной статьи определения этого явления.

«Оппортунизм — это враждебное марксизму-ленинизму течение в рабочем движении, которое означает подчинение интересов пролетариата интересам буржуазии, отказ от борьбы за социалистическую революцию и диктатуру пролетариата и ведет фактически к отказу от борьбы за социализм и коммунизм.

В.И. Ленин отмечал: «Оппортунизм состоит в том, чтобы жертвовать коренными интересами, выгадывая временные, частичные выгоды. Вот в чем гвоздь, если брать теоретическое определение оппортунизма» (т. 42, стр. 58).

Оппортунизм зародился на заре освободительного движения рабочего класса. Когда попытки буржуазии подавить революционную деятельность пролетариата насильственными средствами провалились, буржуазия предприняла меры к тому, чтобы приспособить рабочее движение к своим потребностям, направить его по такому руслу, чтобы оно не угрожало основам ее общественного господства, то есть не подрывало частной собственности и государственной власти буржуазии.

После победы марксизма в рабочем движении оппортунизм меняет свое идеологическое облачение и уже, как правило, выступает, прикрываясь марксистскими фразами. По своей классовой природе оппортунизм внутри революционного рабочего движения есть проявление мелкобуржуазной идеологии и политики. В теоретическом плане он обнаруживает себя то как ревизионизм, то как догматизм.

Ревизионизм — это враждебные марксизму течения в рабочем и коммунистическом движении, которые под предлогом творческого осмысления новых явлений действительности осуществляют ревизию коренных, подтверждаемых практикой положений марксистско-ленинской теории. Догматизм в рабочем движении характеризуется отрывом теории от жизни, конкретной исторической обстановки во всей ее сложности, многообразии и непрерывной изменчивости, игнорированием таких тенденций или таких черт рабочего движения, которые составляют специфическую особенность того или иного периода, тех или иных условий деятельности рабочего класса в различных странах.

В организационном плане оппортунизм оказывается то ликвидаторством, то сектанством.

По направлению своего воздействия на революционное движение оппортунизм выступает то как правый, то как «левый», при этом один вид может перерастать в другой.

Правый оппортунизм означает установку на непосредственное подчинение рабочего движения интересам буржуазии и отказ от коренных интересов рабочего класса во имя временных, частичных выгод.

Защита «сотрудничества» классов на базе мелких реформ в условиях капиталистического общества, отречение от революционных методов борьбы, от идеи социалистической революции и диктатуры пролетариата, приспособление к буржуазному национализму, превращение в фетиш легальности и буржуазной демократии — такова идейная основа, такова суть правого оппортунизма.

Реформизм в рабочем движении — политическое движение, которое отрицает необходимость классовой борьбы, социалистической революции и диктатуры пролетариата, выступает за сотрудничество классов и надеется с помощью реформ, проводимых в рамках буржуазной законности, превратить капитализм в общество «всеобщего благоденствия» и социальной справедливости.

В начале 20-х годов XX века крайне опасным стал «левый» оппортунизм — смесь ультрареволюционных теорий и авантюристических тактических установок, толкавших революционное рабочее движение на неоправданные действия, бессмысленные жертвы и поражение. Типичным примером «левого» оппортунизма является троцкизм. «Левый» оппортунизм, как правило, выражает психологию и настроения тех групп мелкой буржуазии, крестьянства, представителей средних слоев, которые под нажимом безудержной эксплуатации или в обстановке трудностей социалистического строительства впадают в крайнюю анархическую революционность. «Левый» оппортунизм пытается столкнуть революционное движение на авантюристический путь, своими ошибочными действиями, прикрываемыми революционной, марксистской фразой, дискредитирует коммунизм и тем играет на руку буржуазии. В.И. Ленин в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920 г.) дал анализ сущности и различных форм проявления «левого» оппортунизма.

Важнейшей и актуальной задачей нашей партии, всех ее звеньев, партийных активистов, агитационно-пропагандистского актива является разоблачение оппортунизма и всех его проявлений, решительная борьба против него, борьба за чистоту марксизма-ленинизма, против попыток его исказить.

Оппортунизм руководства части коммунистических партий республик, расположенных на территории Советского Союза, вверг коммунистическое движение как в России, так и в этих республиках в полосу серьезного кризиса, расколол коммунистическое движение, создал нагромождения серьезных препятствий на пути объединения всех здоровых партийных сил.

Решительно разоблачая оппортунизм, мы должны исходить из ленинских указаний, что без борьбы против оппортунизма «...не может быть и речи ни о борьбе с империализмом, ни о марксизме, ни о социалистическом рабочем движении» (ПСС, т. 30, стр. 177).

Ну, а теперь, когда мы провели небольшой «теоретический ликбез», обратимся к трудам Г.Зюганова — новоявленного теоретика и классика наших дней.

Отвечая на вопросы главного редактора «Советской России» Валентина Чикина, он говорит в номере газеты за 23 июня 1994 года:

«На мой взгляд, на просторах нашей страны, да и вообще планеты, одновременно развиваются четыре взаимосвязанных процесса, которые носят радикально-революционный характер по своей сути.

Первый — это геополитическая революция, по существу, третий передел мира, где эпицентром снова стала Россия». (Зюганов революцией называет разрушение страны, ее территориальной целостности — Н.Г.)

Второй процесс — это социальная революция, цель которой — разрушить существующую культурно-бытовую среду и в срочном порядке сформировать класс даже не капиталистов, а, по сути, компрадоров, для которых главный товар — родина и они готовы на все ради личного обогащения...

Третий — это криминальная революция: по сути, идет тотальный демонтаж великой индустриальной страны, идет расхищение ее общенационального богатства».

Тут, надо сказать, что новоявленный теоретик путает божий дар с яичницей. В августе-91-го в России свершилась и затем продолжилась буржуазная контрреволюция, однако Зюганов ее почему-то именует «революцией» с разными прилагательными — геополитическая, социальная, криминальная. Тем не менее, он принимает эти революции как данность. Единственное, с чем не соглашается, так это с еще одним «изданием» социалистической революции.

«Теперь об аргументации радикальных левых. Они говорят, что можно осуществить второе издание Октябрьской революции 1917 года. Я говорю, что второго издания уже не получится. Одно дело — конармейские тачанки, другое дело — ракетно-ядерные субмарины, даже залпа которых хватит, чтобы стереть разницу между любой демократией и монархией», — нагнетает страху Зюганов. И ведь он специально, чтобы запугать обывателя, сводит революцию непременно к насилию, крови. Но разве контрреволюция, которой не противостояла руководимая и Зюгановым КП РСФСР, оказалась бескровной? В результате уничтожения советского социалистического строя и реставрации капитализма в России ежегодно вымирает по одному — полтора миллиона человек, сотни тысяч человек погибли в межнациональных конфликтах и гражданских войнах в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, Таджикистане, в первой и второй чеченской войнах, в многочисленных террористических актах. Все это следствие буржуазной контрреволюции и разрушения Советского Союза.

При каждом удобном случае Г.Зюганов проповедует идеологию «новой партии», каковой считает КПРФ. На декабрьском (1993 г.) Пленуме ЦК КП РФ он так объясняет успех коммунистов в парламентских выборах: «Своевременное смещение идеологии Коммунистической партии Российской Федерации в область государственного патриотизма не позволило сделать из нашей партии пугало «экстремистов-большевиков». («Держава», М., Информпечать, 1994 г. стр.8).

А кто пугал общество «экстремистами-большевиками»? Опять же учитель Зюганова — Александр Николаевич Яковлев, который сотворил целое «эссе» «Большевизм как явление». «Большевизм в России обрел наиболее варварскую форму — сталинистского режима. Он пропитал все поры общества, глубоко проник в души многих людей, сформировал образ их жизни и поведения. Цепенящий душу страх властвовал над людьми», — залихватски дурил читателей Яковлев в книге «Предисловие. Обвал. Послесловие» (М., Новости, 1992 г., стр.225).

Очевидно, подобные «сочинения», а, может, прежние разговоры со своим начальником — заведующим Идеологическим отделом, а потом и членом Политбюро ЦК КПСС Яковлевым так подействовали на Зюганова, что он старательно отмежевывается от большевиков, которые в семнадцатом году совершили Октябрьскую революцию, и уже поэтому они, по терминологии Зюганова, «экстремисты». Сам же он, как лидер партии, исповедует идеологию государственного патриотизма. Естественно, ее исповедует и руководимая им КПРФ. Так Всероссийская конференция КПРФ, состоявшаяся в апреле 1994 года, в резолюции «О патриотизме и отношении к правящему режиму» провозгласила:

«...Мысли и чувства десятков миллионов соотечественников, осознавших разрушение Советского Союза как общенациональную и личную трагедию, все сильнее выражаются в государственно-патриотической идее. Коммунистическая партия Российской Федерации заявляет эту идею в качестве стержневой для своей деятельности». («Советская Россия», 28 апреля 1994 г.)

Хотя всего лишь полгода назад буржуазное российское государство в то время уже обагрило улицы Москвы кровью мирных граждан, его, государства, экстремизм Зюганов принимает безоговорочно как патриот-государственник, но решительно и бескомпромиссно отрицает право народа на ответные действия против тирании. В этой же резолюции прямо сказано:

«Усилия, направленные на сохранение режима, безнравственны, режим нельзя спасти, как нельзя спасти Россию при его сохранении. Мирный выход из создавшегося положения может обеспечить только самоликвидация режима.

Коммунистическая партия Российской Федерации, придерживаясь принципа отказа от политической мести, сознавая с другими государственно-патриотическими силами свою ответственность за бескровное развитие событий, предлагает организаторам и идеологам правящего режима добровольно отказаться от власти». (Выделено мною — Н.Г.)

КПРФ со своими «вождями» предложила режиму «самоликвидироваться» после того, как отрешенный на основании Конституции от власти Ельцин не только не захотел уйти в отставку, но устроил в центре Москвы кровавую бойню. Может ли власть считаться с такой партией?!

Вообще, псевдонаучные изыски лидера КПРФ гроша ломаного не стоят. На выборах в 1993, 1995, 1999, 2003 годы и на всех прочих выборах народ все

еще голосует просто за коммунистическую партию, потому что помнит, как жил при Советской власти и потому что верит в коммунистическую идею. Зюгановские объяснения — просто химера.

Весьма показательна его беседа с парламентским обозревателем «Липецкой газеты» Юрием Дюкаревым, опубликованная в газете «Правда» 10 августа 1994 года под заголовком «Не хочу, чтобы на Россию смотрели как на побежденную страну».

«От каких же основополагающих принципов Маркса, Энгельса, Ленина партия отказывается, а от каких не откажется никогда?» — спросил его журналист. Зюганов дает пространный ответ:

«Первое, от чего отказываемся в современных условиях — от революционного способа решения проблем. Ситуация в стране, технологические режимы, обилие особо опасных производств и взрывчатых веществ не дают возможности ни одной из партий такими методами утверждать свое господство. Это была бы авантюра, которая закончилась бы бедой.

Даже правящий режим, применив в центре Москвы танки, доказал, что с нравственной точки зрения это аморально, а с политической — абсолютно неэффективно».

Зюганов намеренно запугивает россиян революцией. Очевидно потому, что понимает: ныне правящий буржуазный класс России так просто, как сделали это «вожди» КПСС и, особенно, КП РСФСР, власть не отдаст. Ельцин согласно Конституции был в 1993 году отрешен от должности президента, а он в ответ на постановление чрезвычайного Съезда народных депутатов — открыл огонь по безоружным людям. Но проводить параллель между бандитскими действиями «даже правящего режима» и справедливой борьбой трудящихся за свои законные права, как это делает лидер КПРФ, — во-первых, антинаучно, а во-вторых, просто безнравственно. Однако Зюганов непоколебимо стоит на этой позиции.

В статье «На исходе трагического семилетия» лидер КПРФ глубокомысленно замечает:

«Мне думается, что в стратегию межгосударственных отношений надо внести серьезные коррективы, исходя из того, что Россия выбрала свой исторический лимит на революции и гражданские войны. Время безапокалипсических распадов «империи» ушло. Да ее и нельзя рассматривать таковой. Если на нашей многострадальной земле так и не прорастет ключевая идея нового мышления о едином, взаимозависимом мире и не прекратится далеко не безобидная болтовня об имперском сознании, то никакая экономическая, финансовая и гуманитарная помощь уже будет не нужна. Опять воцарится тот хаос, которым Россия всегда отвечала на насильственные попытки навязать ей не свойственный образ жизни. (Геннадий Зюганов. «Драма власти», Палея, М, 1993 г. стр. 59)

Здесь Зюганов предстает, с одной стороны, как последователь горбачевского «нового мышления», а с другой — как вольный или невольный противник восстановления великой России — то есть Советского Союза. Идею восстановления СССР он называет «далеко не безобидной болтовней об имперском сознании», а если она не прекратится, то, считает Зюганов, «опять воцарится хаос».

По-иному мыслили и мыслят настоящие патриоты Отечества. В частности, безвременно ушедший от нас талантливый писатель-публицист, доктор философских наук, профессор Эдуард Федорович Володин в 1995 году в статье «Падение империи» писал: «Российская империя и Советский Союз пали и

стали достоянием истории. Да здравствует будущая имперская Россия — великая, единая и неделимая». (Эдуард Володин. «Ухожу от вас в империю», М., «Палея», 1996 г., стр. 63). Обвинений в «имперском сознании» Эдуард Володин не боялся.

Зюганов упорно, из года в год в своих публичных выступлениях и статьях подчеркивает мысль о пагубности и даже вреде решительных действий народных масс против существующего режима. На одной из пресс-конференций в Государственной Думе ему был задан вопрос из зала (цитирую стенограмму):

«Не кажется ли вам, что вы не используете Совет соотечественников для того, чтобы быстрее построить нашу родную Россию, быстрее повлиять на правительственные круги современной России — президента и так далее? Это мой упрек и мой вопрос. Считаете так или нет?

Вы сказали, что у вас совесть чиста. Вполне возможно. А действительно ли чиста перед нами? Вы ничего против не делаете. Но вы ничего не делаете и для того, чтобы поднять наш статус гораздо выше и вместе с нами пойти в атаку на... вы понимаете, на кого.

(Смех в зале)

Зюганов Г.А. Я рассматриваю ваш вопрос не столько как упрек, сколько как

пожелание.

Я по военной профессии — специалист по борьбе с атомным, химическим, бактериологическим оружием. По месту проживания я — уроженец Орловщины. У меня на Орловщине похоронено 600 тысяч человек — больше, чем американцы потеряли во всех войнах. От города Орла после войны один дом уцелел. От моей родной деревни и ближайшей окрестности — почти ничего. Из 100 мужчин, ушедших на фронт, вернулся один. И не на своих ногах. Поэтому я против того, чтобы на наших просторах еще раз завязалась большая драка. Мы в этом веке воевали в Японскую, Империалистическую, Гражданскую, Финскую, Великую Отечественную и плюс холодную, которая переросла в Чечне в горячую, где ухлопали 87 тысяч, 100 тысяч ранено, 350 тысяч беженцев.

Вот не хочу! И все сделаю для того, чтобы без всяких атак обошлось!» Зюганов и здесь все валит в одну кучу. Одно дело — Великая Отечественная война за свободу и независимость нашей Родины, когда против Советского Союза Гитлер бросил всю мощь поверженной Европы, и совсем другое дело — народная революция, которая вполне может быть бескровной. Как, кстати, Октябрьская революция 1917 года. Хитромудрый путаник, Зюганов за десять лет своего руководства самой крупной партией России действительно сделал все, чтобы протест народа ушел в пустой свисток, чтобы «обошлось без всяких атак», то есть без революционных выступлений против режима.

В заключение встречи Зюганов сказал: «Я считаю, что 97 год будет во многом определяющим, одним из самых трудных лет в истории России... Сейчас не дать бы экстремистам взорвать страну». (Газета «За СССР», №1 (26), 1997 г.) А в интервью главному редактору газеты «День» Александру Проханову утверждал: «Голодная и холодная зима вылечит многие головы от «суверенного» помешательства, лишь бы не спровоцировали людей на бунт и массовые беспорядки» (Г.Зюганов. «Драма власти», М., «Палея», 1993 г., стр. 51). В другом интервью в этой же книге «вождь» КПРФ выдал самое сокровенное:

«Я сейчас со многими общаюсь, вижу, что идет массовое прозрение. Хотя и недостает активности. Говорят — святая Русь... Я иногда думаю, что тут нет преувеличения. Действительно, святая... Когда реформы Эрхарда повысили цены на 13-15 процентов — Германию лихорадило год целый. А у нас в 20-30 раз — и спокойно прохо-

дит. Все обобраны и раскулачены. Старики уже начинают умирать от недоедания — и тоже ничего. Дети... В детский сад надо полторы тысячи платить. Санатории с прекрасным оборудованием стоят полупустые — «для оздоровления нации». Родильные дома полупустые — и тоже ничего. Терпение, конечно, — а говорят, нецивилизованная страна! — да любое государство на Западе при таком снижении жизненного уровня взбунтовалось бы в течение одного дня! А мы — нет. Но и слава Богу, что не бунтуем... Кстати, это одна из аксиом: наша страна исчерпала лимит на революции и прочие потрясения. Мы абсолютно не приспособлены сейчас к борьбе. И слава Богу (выделено мною — Н.Г.). В одной Москве — четыре работающих атомных реактора: вообразите себе хаос хотя бы на одни сутки, чем это кончится...» (Там же, стр. 77)

Лидер КПРФ считает: Русь святая потому, что народ терпит. (Бог терпел, и нам велел). И, оказывается, поэтому, а также потому, что народ не бунтует, страна — «цивилизованная». Он благодарит Бога за то, что «не бунтуем». К тому же руководитель компартии (!) уверяет, что «мы абсолютно не приспособлены сейчас к борьбе». И снова благодарит Бога за это. Революция по Зюганову — это хаос. Наверное, с таким руководителем и с такой партией — конечно. Ему виднее. Это большевики во главе с Лениным и Сталиным не боялись революции, они совершили ее и смогли обеспечить железный порядок и дисциплину. Зюганов может тысячу раз повторять ленинскую фразу: «Есть такая партия!», но он лучше всех знает: такой партии и таких руководителей сейчас нет. Это вытекает и из его же последующих слов:

«Поэтому я, как один из лидеров оппозиции, председатель Совета народно-патриотических сил, все приложу для того, чтобы была нормальная, здоровая, крепкая, интеллектуально сильная, хорошо организованная, профессиональная оппозиция. И я вижу, что она складывается и в парламенте, и среди интеллигенции, способной разрабатывать и предлагать соответствующие программы, вести умную пропагандистскую работу, — складывается и среди предпринимателей. И среди организаторов производства, которые прекрасно понимают, что остановка производства и выход на Манежную площадь уже не разночинцев, а крупных производственных коллективов может привести к очень тяжелым последствиям». (Там же, стр.77).

Для кого эти последствия будут тяжелыми в случае, если крупные производственные коллективы выйдут на Манежную площадь? Разумеется, для олигархов, бизнесменов, разбогатевших на присвоении общенародной собственности, наконец, самого режима, о чьих интересах на самом деле печется лидер КПРФ. Поэтому и пугает народ революцией: не надо, как бы чего не вышло!

За десять лет Зюганов действительно кое-чего добился. Прежде всего, вокруг него сплотился круг людей, для кого оппозиционность — это профессия, которая кормит, и неплохо. Благодаря своей «оппозиционности», они на каждых выборах проходят в Думу, занимают в ней привычную нишу «конструктивной», «системной», а то и жутко «непримиримой» оппозиции, привычно критикуют режим и обещают народу на митингах, что вот еще немного, еще чуть-чуть и «антинародному», «оккупационному» режиму придет конец. Но все идет своим чередом: режим с каждым годом только укрепляется, лидер же КПРФ продолжает свою политику непротивления злу, что вызывает справедливое возмущение в партийных массах.

Член Президиума ЦК КПРФ, в недавнем прошлом главный идеолог, а по «совместительству» еще и главный рупор партии Юрий Белов обычно старается в своих «полемических» и иных «заметках публициста» нивелировать негативный резонанс речений и трудов «вождя» и как бы «реабилитировать» его

в глазах партийной массы. Мол, не так его поняли, мол, не то он хотел сказать. А иной раз «творчески» развивает гениальные мысли и идеи Геннадия Андреевича. И хотя за отказ от основных принципов марксизма-ленинизма лидера КПРФ бьют в хвост и в гриву абсолютно все радикальные коммунисты, Белов выделяет одного Шенина и обрушивает на него свой праведный гнев. Так, в статье «Десница и шуйца» он пишет:

«Но главные обвинения КПРФ со стороны Шенина и К° заключаются в приписываемой российским коммунистам боязни революции и подмене классовой борьбы парламентаризмом. На этом остановимся особо.

С примитивным сладострастием юродствуют Шенин и др. в отношении слов «Россия исчерпала лимит на революции». Поймали-де на слове! И невдомек им, что выражение это наполнено глубоким нравственным смыслом, над которым задумывались великие мыслители — гениальный политик Ленин и гениальный художник — писатель Шолохов. И тот, и другой понимали, что революция совершается не по воле политических партий, а по воле народной. И тот, и другой знали, что Великая революция (в России она не может быть иной) невозможна без гражданской войны, в которой неизбежен кровавый произвол с двух сторон. Неизбежны анархия, самосуд (русский бунт — махновщина), ведущие к невинным жертвам. Не случайно, когда отгремела Гражданская война, Ленин заметил «левым»: «диктатура — слово жестокое, кровавое и эдаких слов на ветер не бросают».

В 1920—1921 годах на Тамбовщине (антоновщина), в Кронштадте вспыхнули восстания, что были не единственными. Ленин оценил их как опасность для Советской власти более страшную, чем Юденич, Колчак и Деникин вместе взятые. То было выражение стихийного крестьянского (мужицкого) недовольства большевистской политикой продразверстки. Восстания подавлены, но что за этим последовало — переход к новой экономической политике, к замене продразверстки продналогом прежде всего. Выражаясь публицистически (не более), можно сказать, что Ленин понимал — лимит на гражданскую войну в России исчерпан. Ее возобновления страна,

народ не выдержали бы.

Михаил Шолохов представил в «Тихом Доне» все ужасы этой войны, неизбежные в ней жестокости с двух сторон: — что — жестокость Кошевого лучше жестокости Мелехова? Страдания Григория Мелехова — страдания народа, повернувшегося в сторону красных, но обессилевшего от мук междоусобицы.

Революция не спросит никакую партию, никакую власть — быть ей или не быть. Мы это хорошо знаем, когда используем метафорическое выражение «Россия исчерпала лимит на революции». Хорошо знаем и другое: если есть малейшая возможность разрешить назревшие противоречия мирным путем (вспомним ленинские апрельские тезисы), но не использовать эту возможность — преступление. В этом заключается нравственный смысл слов, над которым потешаются шенины». («Советская Россия», № 112, 27 сентября 2001 г.)

Ю.Белов в стремлении оправдать стратегическую линию руководства своей партии, доходит до кощунства — приписывает Ленину, будто он и Шолохов «задумывались» над «глубоким нравственным смыслом» выражения «Россия исчерпала лимит на революции». Да Ленин, естественно, понятия не имел о нем! Он, чья жизнь была посвящена делу революции, и думать не мог о каких-то «лимитах». Освобождение трудового народа от векового угнетения и эксплуатации было его целью, а достигнуть ее можно только путем революции. Во имя нее он жил и боролся. Этого никому не опровергнуть.

Но чего не сделаешь, ради оправдания теоретической безграмотности своего лидера! Чтобы обелить и возвысить «мыслителя» Зюганова, Белов даже не погнушался искажением общеизвестных исторических фактов. В советское

время любой школьник знал, что кулацкие мятежи в ряде областей Сибири, Украины, в Тамбовской губернии были делом рук контрреволюции — белогвардейцев, эсеров, меньшевиков и их пособников из зарубежных государств все той же Антанты. Вся опасность этих мятежей состояла в том, что их организаторы и вдохновители выдавали себя за поборников Советской власти, но только без коммунистов. Именно таким был их лозунг: «Советы без коммунистов».

Это не первый случай в истории, когда враги народа и Советской власти мимикрируют, перекрашиваются, надевают на себя маску революционеров, радеющих за народ, а под этим прикрытием совершают контрреволюцию. Именно такой прием был использован контрреволюцией в 1990 — 1991 годах, когда российские псевдодемократы боролись с Советской властью и социализмом. Они выдвинули лозунг «Вся власть Советам!», требуя при этом отменить шестую статью Конституцию СССР, где была закреплена руководящая роль КПСС. Статья была отменена, партию лишили права руководить, но по-прежнему всю ответственность за положение в стране возлагали на нее. В конце концов, власть захватила буржуазия — компрадорская и криминальная. Псевдодемократы в эти годы выдвинули еще один «революционный» лозунг: «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим!», обманув тем самым трудящиеся массы. В итоге все предприятия перешли в частные руки, введен закон о купле-продаже земли, а рабочие и крестьяне остались с носом.

Белов считает, что именно после тамбовской антоновщины и кронштадс-кого мятежа Ленин спохватился и ввел новую экономическую политику. Но мятеж был всего за неделю до X съезда партии, который принял решение о переходе к новой экономической политике. Надо полагать, такое решение в спешке, за неделю, не принимается. Это была выверенная временем стратегия. Съезд принял постановление и о замене продразверстки продналогом, потому что политика военного коммунизма, оправданная в годы Гражданской войны, по окончании ее исчерпала себя и шла бы уже во вред Советской власти и трудовому народу. Это тоже общеизвестные факты, но Белов в угоду зюга-новской концепции «редактирует» историю.

Война — гражданская, любая — всегда жертвы, всегда трагедия, что как раз и показано Шолоховым в его гениальном романе «Тихий Дон». Но писателю не изменяет чувство объективности и справедливости, чего как раз недостает «публицисту» Белову. Сколько же можно доказывать, что ни Ленин, ни Сталин, ни большевики не хотели Гражданской войны, и не они развязали ее, ведь Октябрьская революция была бескровной! Но Белов ссылается на Ленина: «диктатура — слово жестокое, кровавое и эдаких слов на ветер не бросают». Однако у Ленина много определений понятия «диктатура». Например, в работе «Государство и революция»: «диктатура пролетариата есть неограниченное законом и опирающееся на насилие господство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувствием и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых масс». Он предупреждал, что «во время гражданской войны всякая победившая власть может быть только диктатурой». Так оно и было в нашей стране, «на той далекой, на гражданской».

Всем понятна аксиома: без смены общественно-политического строя, без возвращения Советской власти и социализма жизнь большинства трудящегося и эксплуатируемого народа к лучшему не изменится. Чтобы смена строя, то есть

революция, произошла бескровно и безболезненно, политическая партия должна стать авангардом народа и, кропотливо, повседневно работая в гуще рабочего класса и крестьянства, подготовить эту смену. Вспомним: Ленин подготовку революции начинал с рабочих кружков, с просвещения масс. Работа эта долгая и тяжелая. А лидеры КПРФ всю организаторскую работу направляют только на подготовку к очередным выборам, тех же, кто организует протест трудящихся, называют не иначе, как экстремистами и авантюристами.

«В ближайшем будущем может истощиться даже пресловутое русское терпение. Люди, загнанные в угол нищетой, безработицей, невыплатой зарплат, пенсий и пособий, холодом и голодом, сменят формы протеста с пикетов и забастовок на другие, гораздо более радикальные. Мне кажется, что элементарное здравомыслие подсказывает: не надо доводить дело до того, чтобы ответы на подобные вопросы давала, как говорится, сама жизнь. Если же этого не случится, если непомерные амбиции толкнут кого-либо из основных политических игроков на авантюристические попытки «революционного» изменения сложившегося баланса сил, то всем нам надо приготовиться к еще более тяжелым временам. Но я верю, что у нас хватит сил, ума, мужества и ответственности, чтобы избежать авантюрных попыток разрубить запутанный узел российских проблем одним махом. Дело ответственных политиков — осторожно, терпеливо и последовательно распутать его.

Сегодня главным политическим лозунгом момента для всех без исключения блоков, движений и партий, для всех правителей должна стать первая заповедь врача: НЕ НАВРЕДИ!..» — в который раз призывает оппозиционные силы лидер КПРФ, дабы не допустить решительного выступления народа против обездолившего его режима. (Г.Зюганов «Россия — родина моя», М., Информпечать, 1996 г., стр. 312.)

А пока он вместе с «ответственными политиками» вот уже десять лет «осторожно, терпеливо и последовательно» распутывает «запутанный узел российских проблем», пока делает все, чтобы не допустить роста революционных настроений среди трудящихся России, ситуация в стране год от года становится все трагичнее. Это констатирует и сам «вождь» КПРФ. Так в докладе «О текущем моменте и первоочередных предложениях партии по выводу страны из кризиса» на XI пленуме ЦК КПРФ 6 марта 2003 года Зюганов сказал:

«В экономике полная стагнация. В ключевых отраслях рост — ноль. Новые технологии — ноль. Развитие научных школ и перспективных кадров — ноль. Инвестиции падают. Импорт растет. Правительство снова собирается брать в долг миллиарды долларов. Даже высокий урожай обернулся бедой для крестьян.

Особо тревожное положение с износом основных фондов. Средний возраст машин и оборудования в России составляет 19, 4 года. Восполнения нет и не предвидится. В тяжелейшем состоянии инфраструктура. Если три года назад замерзало 4 региона, то в текущем году — уже 30. От холода пострадало около 15 миллионов граждан. Требуются экстренные, неординарные меры, иначе страна превратится в зону сплошного бедствия.

Суть демографического кризиса в сегодняшней России — сверхсмертность. По сравнению с шестидесятыми годами она выросла в 2, 5 раза. Десять лет над Россией висит демографический крест превышения смертности над рождаемостью. Страна недосчиталась за годы реформ почти 15 миллионов человек! Даже в годы Великой депрессии в США число самоубийств выросло лишь на 8 процентов, а в России за годы «реформ» — на 80 процентов. Ученые пришли к выводу: главная причина сверхсмертности — в духовной сфере. Появился даже термин «ампутация души», то есть русского, советского социалистического сознания. Именно этого не может пережить подавляющее большинство населения». («Правда», 12 марта 2003 г., № 28)

И вот в этой трагичной ситуации, грозящей уже полным вымиранием нации, лидер КПРФ продолжает удерживать не только свою партию, но и всю оппозицию от радикальных действий. Речь ведь не идет ни о погромах, ни о стрельбе из автоматов. Выведите в Москве на Красную площадь миллион человек, как это сделали, к примеру, в той же Бразилии или в Грузии, организуйте массовый протест граждан против политики, обрекающей народ на вымирание, и вы увидите, что режим дрогнет. Но лидеру КПРФ с его полумиллионной партией, с «красным патриотическим поясом» по всей России сделать это слабо. Он, как и чеховский герой, боится, как бы чего не вышло. И поэтому дудит в привычную дуду.

После президентских выборов 2000 года, когда лидер КПРФ и НПСР Геннадий Зюганов (так было подано в газете) вторично (первый раз — в 1996 г.) проиграл их, он выступил со статьей «Распутья» с подзаголовком «Партия власти и оппозиция после выборов». Дав оценку ситуации, он сделал вывод:

«Все перечисленные экономические, военно-политические и социально-психологические факторы надвигающегося кризиса — весьма взрывоопасная смесь, подобная той, которая накопилась в России к февралю 1917 года.

Хочу при этом сразу оговориться и подчеркнуть: мы не призываем к насильственным действиям. Компартия Российской Федерации не собирается играть в заговоры и путчи. Мы видим смысл своей деятельности в том, чтобы предотвратить бессмысленный бунт, направить энергию социального возмущения и протеста в созидательное русло, не допустить гражданской войны. Противостоять угрозе стихийного бунта может только организованное движение трудящегося большинства народа, а основной политический ресурс оппозиции, которым не располагает сегодня ни одна другая общественная сила, состоит именно в ее способности организовать нарастающий протест. Важнейшая миссия народно-патриотической оппозиции заключается в том, чтобы быть гарантом мирного, цивилизованного поворота к новому экономическому курсу и общественно-политическому устройству». («Советская Россия» № 44, 15 апреля 2000 г.)

Поскольку на эти темы в прошлом Зюганов объяснялся неоднократно, надо полагать, что вышесказанное он адресует непосредственно преемнику Ельцина Путину. Это для нового президента (хотя и именует его «исполняющим обязанности») он еще раз разъясняет, что цель — его собственная и руководимой им КПРФ — не допустить революции, пресечь в самом зародыше стихийный бунт, который априори, а, может, вслед за Пушкиным, он именует «бессмысленным». В атаку Зюганов не пойдет. Да и зачем? Ему и партийно-номенклатурной бюрократии КПРФ так хорошо в комфортных думских креслах.

Почему лидер КПРФ против диктатуры пролетариата?

Иной раз послушаешь или почитаешь Геннадия Андреевича — и просто оторопь берет: руководитель самой крупной партии, ее фракции в Госдуме и НПСР, доктор философских наук, а рассуждает, словно неук какой, до того все у него в голове перемешалось. Вот беседует Геннадий Андреевич со своим ближайшим духовным сподвижником и сотоварищем Александром Андреевичем Прохановым, беседует по душам, о самом сокровенном:

«Он (Горбачев — Н.Г.) имел государство огромное, от океана до океана, с монособственностью, с монопартией, с моноидеологией, государство, где все-таки был

социальный мир и господствовала в известной мере уравниловка. Но государство, которое не имело монорелигии — в стране 44 религиозные конфессии, не имело мононациональности — у нас 130 народов и народностей, и главное: оно скрепилось вот тем социалистическим идеалом, который сегодня пытаются разрушить». (Г.Зюганов Драма власти, М., Палея, 1993 г., стр. 50)

Довольно путано пытается обрисовать Зюганов облик страны, которую получил в свои руки «реформатор» Горбачев. Но послушаем его дальше:

«Если посмотреть технологию, она укладывается в троичную систему старого Российского государства: Бог, царь и Отечество. Именно эти три слова были написаны на знаменах. Пришли большевики. И — Бога долой, царя — мало того, что долой, еще жизни лишили вместе с семейством! Отечество развалилось. Пришли, попробовали — ничего не выходит. Вместо Бога, по существу, светская форма христианства — социалистический идеал. Можете положить рядом кодекс строителя коммунизма и Нагорную проповедь: морально-этические постулаты совпадают.

Без царя попробовали — ничего не получается. Появился генсек. Нужно Отечество — Отечество удержали, пусть и с помощью национально-территориального деления» (Г.Зюганов. Держава», М., Палея, 1993 г., стр.50).

Вот таким странным образом лидер КПРФ трактует Октябрьскую революцию и то, что было потом. И, как всегда, с легкостью необыкновенной перевирает исторические факты.

Большевики взяли власть в октябре 1917 года, а царь отрекся от престола в пользу своего брата Михаила под давлением Временного комитета, избранного Государственной думой, еще в феврале. Это был ход, с помощью которого буржуазия, напуганная революцией, надеялась сохранить монархию. Не могу удержаться от удовольствия процитировать — с небольшими сокращениями — статью Михаила Викторовича Павлова «Конец династии Романовых», приуроченную к 85-летию подписания Николаем II акта об отречении от престола:

«Процедура отречения состоялась в вагоне царского поезда, загнанного в тупик железнодорожного узла г. Пскова. При этом присутствовали представители Государственной думы октябрист А.И.Гучков и русский националист В.В.Шульгин. Но это еще не было концом династии, так как, согласно акту, Николай уступал престол младшему брату, великому князю Михаилу.

...Ему-то и передавалась российская корона. В романовской родне Михаил — «белая ворона». Все звали великого князя просто Мишка, на что он, по свидетельству очевидцев, и не думал обижаться. Он был гусар, свято хранивший традиции времен Дениса Давыдова. Его интересовали только лошади, карты и кутежи. Это не помешало ему жениться на красавице черногорке Наталье Брасовой, что вызвало панику в царствующем доме. Мишка с супругой бежал в Швейцарию, где и проживал как частное лицо до начала первой мировой войны. Так что на шапку Мономаха, по его собственному выражению, ему было наплевать. В войну Мишка успешно командовал знаменитой и необузданной Дикой дивизией. Это были головорезы в драных черкесках, увешанные кинжалами и кривыми саблями времен генерала Ермолова. Дивизия эта наводила ужас на германские войска.

Вернувшись из Пскова в Петроград, Гучков и Шульгин встретились с Мишкой, жившем тогда в особняке князя Путятина. Настойчивые уговоры принять престол ни к чему не привели. Гусар остался верен себе, ответив решительным отказом. Вот это и был конец династии. В народе говорили: «Михаилом началось — Михаилом и кончилось» (родоначальником династии был Михаил Романов, дед Петра Велико-

го). Но коль скоро Мишка шапку Мономаха не одел, последним монархом наши историки все же считают Николая Второго.

Власть в стране временно перешла к правительству, тоже временному, которое возглавил неврастеник — адвокатишко Сашка Керенский. Они продержались лишь восемь месяцев.

Писатель Леонид Андреев о последних днях царизма сказал: «Хищники, воры, предатели, мародеры, изменники — все смешалось и закружилось в ночи русской политической реакции, праздновавшей свой последний праздник перед тем, как исчезнуть с лица земли русской».

...Русская православная церковь сочла Николая Второго великомучеником и произвела его в святые. Наши священнослужители, вероятно, забыли, с какими событиями связана эпоха правления Николая. Постараюсь напомнить.

Кровавое воскресенье 9-го января 1905 года, Цусима, Порт-Артур, залитая кровью Пресня (декабрь 1905 года), расстрел рабочих на Ленских приисках, гибель армии А.Самсонова ради спасения Парижа от вторжения армии кайзера Вильгельма, назначение на важнейшие государственные посты немецких шпионов (по протекции Гришки Распутина), что обернулось для России гибелью сотен тысяч солдат. Кто хочет более подробно узнать о злодеяниях этого «великомученика», пусть прочтет книгу Касвинова «Двадцать три ступеньки вниз». Но вышесказанного вполне достаточно, чтобы усомниться в святости этого прохвоста и понять, что в свержении Романовых виноваты не большевики, как нам сегодня пытаются внушить, а сами Романовы. Княгиня Зинаида Юсупова, мать Феликса, убийцы Распутина, убегая от революции в Рим, так и сказала: «Мы сами виноваты». По воспоминаниям художника Валентина Серова, написавшего ее портрет, она была женщина умная, волевая и, несмотря на свое огромное богатство, отличалась простотой в общении. По-моему, ей можно верить. Оказавшись в Риме, она не примкнула к русской контрреволюционной эмиграции, а открыла швейную мастерскую, зарабатывая на жизнь честным трудом». («Экономическая газета», № 9 (386), март 2002 г.)

Это общеизвестные факты, однако Зюганов утверждает: «Без царя попробовали — ничего не получается». Интересно, а кто организовал рабоче-крестьянскую Красную Армию, кто мобилизовал страну на защиту от войск 14 стран Антанты, которых призвали на помощь белогвардейцы? На каком основании Зюганов утверждает, что без царя ничего не получалось? Между прочим, при последнем царе Россия потерпела поражение в русско-японской войне 1905 года, была разгромлена и обескровлена в империалистической войне, которая началась в 1914 году и подорвала силы России. А без царя молодая Советская Республика разгромила 14 государств Антанты и Белую Армию, а потом всего за три года восстановила разрушенную с 1914 года экономику.

Но Зюганов уверяет, что поскольку без царя будто бы ничего не получалось, «появился генсек» — пост, равнозначный, должности «хозяина земли русской», каковым именовал себя император Николай П. Выходит, взял генсек, да и появился. На самом деле все было совсем не так.

«Успешная работа Сталина в двух наркоматах, — пишет один из наиболее компетентных исследователей сталинской эпохи Ю.В.Емельянов, — убедила Ленина в том, что он сможет не менее успешно вести организационную работу в масштабах партии. В апреле 1922 года после XI съезда партии Сталин был избран на только что созданную должность генерального секретаря ЦК ВКП(б). Наряду со Сталиным секретарями были избраны В.М.Молотов и В.В.Куйбышев. Как и следует из названия должности, секретарь ЦК руководил организационной и технической работой в высшем управленческом звене партии. Адам Улам даже предположил, что «большин-

ство членов партии рассмеялось бы, если бы им сказали, что претенденты на пост секретаря могут рассчитывать стать руководителями партии». Возможно, что слово «генеральный» в известной степени смягчало низкий статус «секретаря».» (Ю.В.Емельянов. «Сталин. Путь к власти», М., «Вече», 2002 г., стр. 343).

Вот как на самом деле был введен в 1922 году, уже после полной победы в Гражданской войне (вопреки Зюганову, дело-то получалось!) пост генсека партии, на который был избран Сталин. Ленин же по-прежнему оставался председателем Совнаркома и руководил страной.

Дальше Зюганов говорит: «Нужно Отечество — Отечество удержали, пусть и с помощью национально-территориального деления».

Всякий непредвзятый человек знает из истории, что, отнюдь, не большевики раскололи страну и растаскивали ее на части. Не большевики создали с помощью англо-французских интервентов «правительство Севера России» в Мурманске и Архангельске. Не большевики создали Сибирское правительство в Омске. Не большевики создали белогвардейское правительство в Самаре. Не большевики оторвали от России Украину и Закавказье. Зюганов по-своему переиначивает историю.

А что значит его выражение: «Нужно Отечество»? Выходит, «понадобилось Отечество — удержали». Однако перед революционным народом России никогда вопрос так не стоял. Отечество не может быть нужным или ненужным. Это то, без чего само существование народа немыслимо. Но даже если все-таки принять точку зрения Зюганова, то нельзя не признать, что и здесь он дал маху. ЦК РСДРП(б) и Советское правительство объявило: «Социалистическое Отечество в опасности!» с началом германской интервенции в 1918 году, а «национально-территориальное деление», то есть образование СССР состоялось 30 декабря 1922 года. Так что рабочие и крестьяне «удержали Отечество» не с помощью национально-территориального деления», как утверждает Зюганов, а благодаря руководству партии, благодаря патриотизму, невероятному мужеству и сплоченности трудового народа, который впервые в истории отстаивал свое, кровное, Социалистическое Отечество.

Отказавшись от революции как способа смены общественно-политического строя, Г. Зюганов, по сути, отказался и еще от одного из основополагающих принципов марксизма-ленинизма — диктатуры пролетариата.

«Они говорят, что возможна диктатура пролетариата, а я утверждаю, что любая диктатура, будь то пролетарская, будь то боярская или президентская, исторически обречена, это не благо, а, скорее, трагедия и беда», — говорит Зюганов в беседе с главным редактором «Советской России», тем самым отбрасывая краеугольный камень учения марксизма-ленинизма о диктатуре пролетариата. Он ставит знак равенства между диктатурой пролетариата, то есть большинства трудового народа, и диктатурой президента или новоявленных «бояр», которая исходит из интересов эксплуататорского класса и как раз и направлена против громадного большинства трудящихся. И при этом Зюганов еще продолжает именовать себя коммунистом!

«Геннадий Андреевич, а вот как быть с такими понятиями, можно сказать, краеугольными понятиями марксизма-ленинизма, как ПРОЛЕТАРСКАЯ ДИКТАТУРА и ПРОЛЕТАРСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ? Вот сегодня ваша партия, она на этих понятиях базируется, или вы отказываетесь от них?» — такой вопрос прозвучал в беседе с лидером КПРФ Г.Зюгановым главного редактора общественно-политической газеты «Оппозиция» В.Журавлева под весьма говрящим заголовком «Любая

диктатура бесперспективна: боярская, пролетарская, президентская». (№ 11, год издания в выходных данных не указан).

Вот что ответил лидер КПРФ:

«Я хочу сказать... Мы все... Основным критерием проверки любой теории является практика, жизнь. В чем гениальность Ленина? Что он был в высочайшей степени диалектик. Он говорил, что можно перейти к социализму без товарно-денежных отношений, осуществляя прямой продуктообмен. Попробовали — не вышло. В два-три месяца приняли решения, которые позволили стране выйти из крайне тяжелого положения.

Мы с собой берем все лучшее из наследства, то, что прежде всего проверено жиз-

нью. Доказано в том числе и практикой нашего рабоче-крестьянского государства, что диктатура бесперспективна. Любая диктатура — боярская, пролетарская, дворянская...»

Просто нет слов. Именно практикой нашего рабоче-крестьянского государства доказано, что государственная форма диктатуры пролетариата — Советская власть — обладает высочайшей эффективностью и, безусловно, имеет перспективу. И она имела ее до тех пор, пока Хрущев не заменил классовые Советы депутатов трудящихся на размытые Советы народных депутатов, а Горбачев и Ельцин не довершили начатый этим самодуром первый этап контрреволюции. Дальнейшее объяснение Зюганова Журавлеву показывает, что лидер КПРФ мало смыслит в том, что такое диктатура. Например, он говорит:

«Президентская (диктатура — Н.Г.) — бесперспективна. Она не создает условий для творческого труда. Тем более, когда речь идет о высочайших технологиях, о новой сфере, о новых подходах взаимодействия человека с природой. Нельзя танками и автоматами заставить эффективно работать ядерный реактор, конструкторские бюро, открывать новое. Нельзя. Это всем очевидно».

В мыслях лидера КПРФ путаница необыкновенная. По Зюганову выходит, что президентская диктатура потому бесперспективна, что не создает условий для творческого труда. Но это абсурд. Возьмите США, Францию, другие страны с президентской формой правления — разве там не совершаются научные и технические открытия, разве не осваиваются новейшие технологии? Утверждать обратное — значит, грешить против истины. Президентская диктатура бесперспективна потому, что это диктатура денежных мешков, что это диктатура эксплуататорского меньшинства над эксплуатируемым большинством трудящихся, и потому, рано или поздно, ей придет конец.

В Советском Союзе при Советской власти не танками и не автоматами побуждали миллионы людей творить чудеса на трудовом фронте, создавать лучшие в мире самолеты, мощные гидросооружения, первыми на планете осваивать космическое пространство, снимать великие фильмы, ставить лучшие в мире балеты, идти впереди планеты всей в фигурном катании, спортивной и художественной гимнастике, других видах спорта и т.д., и т.п. Побуждающей силой были не танки, не автоматы и не деньги, а великая любовь к своей Родине, великая гордость за нее, первой прокладывающей дорогу к социализму, побуждающим фактором была идеология марксизма-ленинизма, согласно которой движущей силой истории является народ — творец и созидатель.

В уже упомянутом интервью Зюганова липецкому журналисту Ю.Дюкаре-ву тот тоже спросил лидера КПРФ:

«В таком случае и диктатура — «пролетарская» — тоже бесперспективна, не так ли?

«В России сегодня нет ни одного из известных науке элементов для устойчивой диктатуры. Желание — пожалуйста. Возможности — нет. Можно попытаться в Москве... И власти, допустим, хотели бы, но народная Россия сопротивляется, и вектор этого сопротивления идет по качественно новому пути», — ответил Зюганов.

Надо сказать, что и здесь председатель КПРФ лукавит, намеренно запутывая рядовых коммунистов, читателей. Диктатура в России установлена в августе 1991 года, и что это действительно диктатура капитала, компрадорского и большей частью криминального, диктатура, которая ни перед чем не остановится, было доказано 4 октября 1993 года, когда отрешенный от власти Ельцин бросил на Верховный Совет РСФСР и безоружных людей танки и пулеметы. Зюганов же многие годы часто повторял, что Россия не управляется, что указы президента действуют только в пределах Садового кольца, что власть эта гнилая, тем самым сеял иллюзии, будто избавиться от этой власти ничего

не стоит.

Например, в докладе на III съезде КПРФ в январе 1995 года Зюганов так

характеризовал российский режим:

«Это режим личной узурпации власти, опирающийся на штыки, причем не столько армии, сколько специально созданных для этого силовых структур. Это режим нагнетания страха, усиления политического террора, подавления демократических прав и свобод граждан, уничтожения социальных завоеваний общества.

Субъективная своекорыстная логика его поведения ясна: слабый в политическом отношении, он пытается подкрепить свою власть за счет физического слома станового хребта общества и ликвидации важнейших политических институтов в ходе вялотекущей гражданской войны».

Нарисовав устрашающий образ российской власти, он заключает: «У нынешнего антинародного режима нет будущего». Почему? Неужели Зюганов, наконец, объявит ему решительную борьбу, в результате которой будет сломан не «становой хребет общества», что, по мнению Зюганова, является целью этого режима, а как раз его, режима, «становой хребет»? Ничуть не бывало! Вот «рецепт» лидера КПРФ:

«Если его (т.е. режим — Н.Г.) вынудить некоторое время существовать в условиях мирного ненасильственного развития и правовой стабилизации, он будет немедленно сметен оппозицией. А в оппозиции к нему по сути находится вся страна», — утверждает он в докладе «Во имя Отечества, в интересах народа». («Г.А.Зюганов и о Г.А. Зюганове», Пермь, 1995 г., стр.142)

Фактически лидер КПРФ призывает народ прекратить борьбу против режима, дать ему возможность «мирного ненасильственного развития и правовой стабилизации». Что произойдет в результате? Не надо быть провидцами, чтобы ответить: в таких благоприятных условиях существующий режим, безусловно, не разрушится, а укрепится. А если так, то почему он вдруг «немедленно будет сметен оппозицией»? Зюганов не просто лукавит, а целенаправленно уводит народ в сторону от борьбы. С момента свершения контрреволюции прошло уже 13 лет. За это время режим окреп, и огромную роль в этом сыграла руководимая Зюгановым КПРФ, ибо вместе со своим лидером усыпляла народные массы, проводила линию на согласие в обществе, чем и способствовала стабилизации нынешнего состояния власти и ситуации в России в целом.

«КПСС ПОГУБИЛА МОНОПОЛИЯ...»

Еще один любимый «конек» лидера КПРФ — признание частной собственности и в связи с этим критика в адрес КПСС и СССР, где частная собственность не допускалась.

«Мы считаем — и это второе, — что господство только государственной собственности привело к застою, экономическому параличу и в прежнем виде неприемлемо. Признавая авторитет и принимая ее вместе с коллективной, мы тем не менее считаем, что многоукладная экономика — реальность, и из этого исходим», — отвечает далее на вопрос липецкого журналиста Зюганов.

И опять он не без умысла вносит путаницу в простую проблему. Многоук-ладность существовала и в Советском Союзе, где была общенародная, кооперативно-колхозная, личная собственность. Люди имели в личной собственности жилые дома, машины, дачи вместе с земельными участками, скот и т.д. Не допускалась лишь собственность на средства производства, основанная на эксплуатации человека человеком.

Зюганов же под благообразным термином «многоукладность» понимает именно допущение частной собственности, на которой зиждется капитализм.

«Историю не обманешь. Частную собственность нам пришлось признать (выделено мною — Н.Г.), — писал он в статье «Отечество превыше». —...необходимо такое преобразование отечественной экономики, которое предполагало бы единство и меру государственной, коллективной и частной собственности, которое соединило бы «мое» и «наше». Разве не к этому сводится экономический рационализм народных депутатов РСФСР М.Бочарова и Т.Корягиной? Он близок к методологии нэпа».

Сам же Зюганов в этих рассуждениях близок к своему «шефу» Александру Яковлеву, о котором пишет в книге «Верность»:

«Почитаем А.Н.Яковлева начала 90-х годов: «Возрождается достоинство. Все ощутимее боль души и совести. Явственно слышим призыв к верховенству нравственности...» «Отчуждение от власти и собственности оказалось неиссякаемым источником инертности и распада личности»... (Стр. 108.) То же самое и почти теми же словами утверждает и Зюганов. КПРФ — за частную собственность, недаром же через все работы и выступления ее лидера красной нитью проходит трогательная забота об «отечественных предпринимателях». За последнее десятилетие россияне насмотрелись на всех этих Березовских, абрамовичей, Хлопониных, Ходорковских и прочих, и прочих «отечественных предпринимателей», разбогатевших на присвоении общенародных богатств, и убедились, как они «заботятся» о процветании государства и сограждан.

«Нэп — это опять Ленин? Да, Ленин, но предложивший неидеологизиро-ванное развитие экономики страны. Нэп — та оборванная страница истории Советской России, которая не может быть скопирована, но достойна изучения». (Г.Зюганов. «Драма власти», М., Палея, 1993 г., стр. 64). Нэп, по мнению Зюганова, «оборванная страница истории». Отсюда следует, что она должна была продолжаться. Кто же ее «оборвал»? Зюганов умалчивает, но из истории известно, что нэп отнюдь не вводилась навечно. Новая экономическая политика была рассчитана на переходный период от капитализма к социализму. Уже в марте 1922 года на XI съезде партии Ленин, подводя итоги первого года нэпа, заявил: «Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии:

— достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается, или кончился. Теперь цель выдвигается другая — перегруппировка сил». (Ленин, т. XXVII, стр. 238.) Широко известны и другие ленинские слова о том, что Россия из нэпмановской непременно станет социалистической. Это как раз и свидетельствует о том, что нэп была всего лишь временной мерой.

«Когда мы вводили нэп в 1921 году, мы направляли тогда ее остриё против военного коммунизма, против такого режима и порядков, которые исключают какую бы то ни было свободу частной торговли. Мы считали и считаем, что нэп означает известную свободу частной торговли», — разъяснял И.В.Сталин в речи «О правом уклоне в ВКП(б)» на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года. Но, по его словам, «нэп вовсе не означает полной свободы частной торговли, свободной игры цен на рынке. Нэп есть свобода частной торговли в известных пределах, в известных рамках, при обеспечении регулирующей роли государства на рынке. Причем эта сторона нэпа более важна для нас, чем первая ее сторона. У нас нет на рынке свободной игры цен, как это бывает обычно в капиталистических странах».

И далее Иосиф Виссарионович растолковывал: «...пока есть нэп, должны быть сохранены обе ее стороны: и первая сторона, направленная против режима военного коммунизма и имеющая своей целью обеспечение известной свободы частной торговли, и вторая сторона, направленная против полной свободы частной торговли и имеющая своей целью обеспечение регулирующей роли государства на рынке».

«Разве трудно понять, - спрашивал он дальше, - что эти новые формы товарооборота по методу контрактации между городом и деревней возникли именно на основе нэпа, что они являются крупнейшим шагом вперед со стороны наших организаций в смысле усиления планового, социалистического руководства народным хозяйством?» (И.В.Сталин «Вопросы ленинизма», М., Государственное издательство политической литературы, 1952 г., стр. 51.)

Как раз по мере «усиления планового социалистического руководства народным хозяйством», осуществления индустриализации и коллективизации, то есть по мере строительства социализма надобность в нэпе отпала. Мавр сделал свое дело. Зюганов же, чтобы оправдать появление в программных документах КПРФ положения о многоукладности с допущением частной собственности в своих книгах неоднократно говорит, что осуществление нэпа было непростительно прервано. Ему бы хотелось, чтобы нэп дожила до сегодняшнего дня.

«Наконец, третье: КПСС была, по сути, не партией, а государственно-образующей, управляющей структурой и лишь в трудовых коллективах напоминала партию. Но ее сожрала монополия на власть. И на истину. Мы в данном случае признаем необходимость плюралистической политической системы и будем доказывать свои приоритеты путем интеллектуально-организаторской деятельности», — говорит Зюганов в том же интервью.

И здесь «вождь» КПРФ весьма ловко дурачит, прежде всего, рядовых коммунистов. В любой стране правящая партия ставит на ключевые посты своих членов, чтобы через них проводить свою политику. Это общепризнанная мировая практика. А какая лексика используется Зюгановым! Ее, то есть КПСС, «сожрала монополия на власть». «Сожрала»! И это он говорит о партии, в

которой состоял много лет! А что значит «монополия на власть»? Эта власть была завоевана народом в октябре семнадцатого года под руководством большевистской партии. В руководящих органах СССР всех ступеней были представлены все население страны — рабочий класс, колхозное крестьянство, интеллигенция — и все общественно-политические организации: партия, комсомол, профсоюзы, женское движение, движение в защиту мира и прочие. Это общеизвестно, и говорить об этом, право, даже неловко. Однако наш «сеятель» продолжает разбрасывать свои «семена».

В статье «На исходе трагического семилетия» Г.Зюганов высказывает свою точку зрения на истоки революционных всплесков:

«Говоря о причинах глубоких политических потрясений, видимо, главную из них надо искать не только в бездарности монархов и политиков, и тем более не в злонамеренных кознях большевиков, а в том, что абсолютное преобладание частной собственности и эгоистической психологии к началу века пришли в вопиющее противоречие с общественными потребностями, вынудили провести коренную перестройку прежде всего экономических отношений.

Своим же опытом мы доказали, что только государственная собственность ведет, по сути, в тот же тупик. Вся мудрость сегодняшних управленцев заключается в том, чтобы найти ту золотую середину, то оптимальное соотношение коллективных и личных интересов, которые уберегли бы народы планеты от новых взрывов и катаклизмов. (В своей стране бы разобраться, а он — о пла