Что я сказал полиции

Всё сводится к моему непобедимому обаянию - в нём причина всего, что случилось там с барсуком-шантажистом и так далее. Не вмешивайтесь. Не трогайте меня, ублюдки. Вот, видите - татуировка мёртвого мерзавца. В своё время все там будем. Внесите это в список, если посмеете. Так, где я?..
Я говорю с Эдди в баре.
- Пенни за твои мысли, брат.
- Что у человеческой женской бомбы качество, как в часах, - сказал он. - А ты?
- Гордость в панцире и злость с корочкой. - На этом месте я выдул приличную порцию пива, причём знал, что так и сделаю. - Я доверю тебе план.

- Логика и температура где-то сливаются - когда я узнаю, где, я собираюсь встать там.
- А потом?
- Объясню всем, чем я занимаюсь.
- Ведь со стороны может казаться, что ты просто стоишь без дела.
- Именно. А ты?
- Буду уравновешивать каменных божков на своей заднице, пока они не проклянут свою участь.
- Тебе придётся долго уравновешивать каменных божков на заднице.
- Не особо рассчитывай на это.
Классический спор, существование, поклоняющееся раздорам и психическим ошибкам.
- Закладывающий уши прыжок с крыши, Эдди - вот как ты кончишь.
- Только не я.
- О, да. Пятно на асфальте и шлепок, который ты едва почувствовал. Действительно милосердно. Или повешение. Высохнешь за милую душу.
- Не-а.
- Взгляд Кольриджа иссушал его служащих. Чем ты лучше? Изменишься ради часов в коже.
- Непохоже.
- Только вчера - глаза и всё остальное, чтобы умереть и расплестись с мёртвыми,
- Нет.
- Лето без фотографий.
- Никогда.
- Исступлённая драка под мухой.
- Бред.
- Запутанные свидетельства.
- Чушь.
- Внезапно натянувшаяся верёвка.
- Ты зашёл слишком далеко, брат.
- Священные соглашения - вот в чём ключ. К твоему существованию, во всяком случае.
- Никаких сделок, - сказал Эдди.
- Вот как, - сказал я, не убеждённый. - А иначе ты лишишься связи со всем остальным. Посмотри на эти камушки, Эдди-не чувствуешь голод?
- Я - нет. - Голые утверждения Эдди, что он выше этого, наполнили меня яростью, словно кипящий яд. Друзья собрались. Убей его, когда все его глаза закрыты, а руки протянуты в знак примирения. Тогда его смерть гарантирована. Но я уставился в окно и представил себе эффект этих незначительных действий. Так вот их понимание проводки под панелями. С глаз долой и затычка в очко. Пытаясь ошеломить себя убогими парадигмами, я всегда высвобождался, как дьявольский инстинкт поваров. Менял мнения, как аллигатор, потрошащий их вес.
Надо ли остановиться здесь и дать этим ублюдкам по дюжине на пятачок категорично кричать мне в глаза? Или. пойти домой?
Новые скелеты с ещё смазанными суставами почти беззвучны - а старые клацают и весьма неважно выглядят, когда собираются вокруг тебя. Это один из уроков, что я усвоил в передней того странного дома в три часа застоявшегося утра. Брайлевские обои, мясные мухи и сухие птицы с чердака.
Комната так замёрзла, что я не мог передвинуть мебель.
- Это клей, или я просто в худшем месте, где только бывал? - спросил я у очереди самоубийц.
- Худшее место до сих пор, - подчеркнули они.
- Мне уже лучше, - сказал я, и это была правда.
Есть что-то в дураках, выстроенных в ряд, что создаёт перспективу - что может быть хуже, чем оказаться одним из них?
Здание лучилось запущенностью. Прекрасная горгулья над дверью, но она начала кричать на меня жуткой чёрной дырой своего рта - говорила, что я нелеп, ошибка природы. И что в течение года у меня отрастут жабры.
Завалил её водорослями. В те дни я считал водоросли ответом на всё. Каким глупцом я был. Кто-то позволил мне идти этим путём столько лет, а теперь я смотрел на себя.
Значит, я остановился в баре.
Не так давно при помощи простых переговоров я побудил прежде кроткого служителя церкви стать опасным безумцем, и теперь, когда я разглядывал бар, я видел, как он оглушительно торгуется со связанной жертвой.
- Ты собираешься жить дольше?
- О да.
- Ты уверен?
- Да, да, я...
- Точно уверен?
- Да - я точно уверен, пожалуйста.
- Ну, это мудро. Это мудро, а, ребята? Да, они говорят да. Ты маленький человек. Маленьким людям надо держаться тише воды или познать силу моих ног.
- Да.
- Да что?
- Да, падре.
Беременный мрачным знанием я повернулся к Эдди.
- Сколь крошечным разумом может обладать человек и всё равно оставаться мишенью ударов, Эдди? Сколь мучительно крошечным?
- Не понимаю о чём ты, брат.
- Ты прекрасно понимаешь - всё понимаешь.
- Не-а.
В этом весь Эдди. Однажды он пытался отрастить бороду, она оказалась зелёной. С боем выковырял пальцем что-то у себя из уха и смылся - в итоге полиция загнала его в угол в переулке, и он заработал одиннадцать пуль, Затемнение медиа, запрет на публикацию - и Эдди в карантине на шесть недель - вот таким человеком он был.
- Каждый болван и развалина знает больше, чем ты, Эдди, - например, что свиньи могут выворачиваться наизнанку, когда совсем маленькие, пока их кости не затвердели.
- Кости всегда твёрдые.
- Вот - смотри, сколько ты сегодня знаешь.
- Согласен - и я прав.
- Не способен признать ошибку. Обречён на неудачу и задержку на неопределённый срок всего, чем мог бы наслаждаться, понимаешь, что я тебе говорю? До тебя доходит смысл?
- А тут был смысл?
- Тот, который со мной с молодости, измученной статуями с вращающимися головами и подпотолочными паразитами с болтающимися ногами. Господи Боже, ты же ребёнок в лесу.
- Ты когда-нибудь возвращался домой, брат?
- Когда отец умер. Жнец-Потрошитель предупредил меня заранее, знаешь.
- Ты действительно веришь, что знаком с ним?
- Жнец-Потрошитель. Разве я тебя не водил в самые глубины ада, поясняя этот вопрос?
- Водил. Я часто вспоминаю это как эдакий праздник или хирургическую процедуру. Почти умер на столе. На столе для пула - ха-ха-ха.
- Ничего себе шуточка, Эдди, - объявил я и переключил внимание на пиво. - Да, ничего так себе шуточка.
- О, так тебе понравилось, а?
- Я знаю, ты её обдумывал и планировал - а я не буду критиковать человека в его лучший час, как можно?
- О, теперь я до конца осознал твой смысл - ты кидаешься спаржей, так?.
- Ага.
- Да, это твой способ, я знаю.
- Каждому своё, Эдди, это точно.
- Каждому своё. Только так и можно.
- Чертовски верно, только так и можно.
- Ещё раз, о чём мы спорили?
- Сало, Эдди.
- Сало. Непобедимо.
- О, мой унылый болван.
Как я говорю, я способен понять в Эдди ровно столечко в день - но Боб был всецело чужим языком. Обаяние отлетало от него, как камни от ублюдка. Даже Руби не могла заставить его выпустить курицу, которую он поймал однажды в переулке - по его словам, потому что он собирался побрить ее, прежде чем выпустить на волю.
- Тогда-то и посмотрим, заботится ли природа о своих, или наступает им на лица и называет их отбросами, - шептал он, поглаживая скотинку.
- Боб, зачем вмешиваться в естественный порядок этого бреда? - сказал я, показывая на деревья.
- Померяться силами со смертью, долгие-долгие рыдания могут сойти за политическое высказывание.
Руби возразила, сказала, что слёзы слишком питательны для этого. Она провела целую пачку экспериментов, в ходе которых диета из слёз ускоряла отрост лап омара, оторванных в битве на морском дне.
Там, в баре, Пустой Фред принимал ставки на то, сколько людей может втиснуться в паб до того, как он начнут эволюционировать - он имел в виду, в существо, которое свисает с потолка на присоске с одной рукой, чтобы держать пинту, и пастью, чтобы нести чушь.
- Только трое, - сказал я, протягивая ему десятку, - если они будут похожи на тебя. I
Все замерли, уставились на меня, словно я совершил, последнее и худшее из каталога преступлений. Мой хохот покинул меня, как змея струится от иссохшей жертвы.
- Ты слышал? - нервно принялся блефовать я.
Гнилорожие открытия на стене Чарли - несомненно жена на долгих выходных.
- А ты дружелюбный, как я погляжу. Как ты умудряешься не увлечь всех нас?
- Я пользуюсь фильтром обаяния.
В этот миг бармен подвалил сзади с жареной свиньёй на блюде, с подрумяненными боками, с яблоком в пасти. “Слава Богу, - подумал я, - банкет отвлечёт их”.
- Глядите, что я нашёл, - завопил бармен. - Кровавое убийство.
- Мёртвая - и накачана смертельным ядом, я полагаю.
- Сейчас подкрепимся, - крикнул я в надежде, но мне ответили взгляды осуждения, пока весь бар собирался вокруг трупа.
- Какой-то монстр подвергал её пыткам перед смертью.
- Посмотрите на выражение лица - если сможете.
- В чем была причина, как вы считаете?
- Аутоэротическая асфиксия, - сказал я. - Посмотрите на яблоко.
- Это сацуми, брат.
- Есть мысли, кто подсуетился сделать это, Эдди?
- Он, - сказал Эдди, указывая на: меня, словно на пролетающий серебряный аэроплан. - Этот убивающий ублюдок вон там. Сам не осознаёт свои желания. Рассказывает про глазные впадины мёртвых птиц с налипшими сухими кусочками ткани. Не может заткнуть пасть насчёт своей матери. В спальне фронт. Экраны радара и подсвеченный континент за перекидной стеной. Вот этот ублюдок. - И он снова указал на меня, сильнее акцентируя злобность.
Минимум восемь человек сказали, что я заслуживаю худшего, чем они способны представить. Бармен дёрнул меня за рукав.
- Откуда у тебя шрам, брат.
- Бурное бушующее море, медуза из ниоткуда, вот и конец истории.
- Конец истории. - По стенам бара пошёл реверберировать презрительный смех. ~ Да, надо думать.
- Это правда.
- История твоей жизни, а конец - её.
- Да - конец, да, моей жизни, а...
- Без истории, брат, без сюжета, только один против нас, и без борьбы, ведь мы беззащитны.
И что мне оставалось? Только набор уклончивых манёвров, точность которых оторвала бы уши у гадюки.