Глава 44

- Это всё, - говорит Док, выключая ТВ.

Я проглатываю слезы, прежде чем решаюсь спросить:

- Что было после?

- Она жила в комнате Велиала подобно домашней кошке, до той самой поры, пока он окончательно не оправился и не был готов вернуться в обитель с новостями для архангела Уриила. О каком-то знаменитом ангеле, пропавшем с небесных радаров довольно давно.

Раффи. Велиалу предстояло ответить за то, что Раффи сбежал.

- О чем бы он там ни доложил, - говорит Док, - Уриил остался недоволен. Велиал вернулся в скверном расположении духа и отыгрался на твоей сестре. Прежде лелеял ее как питомца – кормил и поил, изливал ей душу, повсюду водил за собой, а после выбросил как надоевшую игрушку, вверив ее медперсоналу.

Он вынимает кассету.

- А она продолжала спрашивать о нем, звала, вплоть до того момента, пока мы… они… не превратили ее в то, кем она отныне является.

- Звала его?

Док пожимает плечами.

- Она оказалась в новой среде, а он был единственным знакомым лицом.

Я киваю, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

- Во что именно вы ее превратили?

- Хватит с тебя самобичевания.

- Хватит с меня притворной заботы. Отвечайте.

Он вздыхает.

- Дети – часть проекта Уриила. Порой мне казалось, что ему всего-навсего нравится играть в бога. Когда-то и меня обвиняли в чем-то подобном. Ему не хватало слов, чтобы описать желанный результат. Дети не должны были быть похожи ни на одно существо на планете. Он сказал, что и сам не встречал тех, о ком говорит, но потенциальная аудитория, для которой затевался проект, не видела их тоже.

Страшно спросить, но узнать я об этом должна:

- И ком же он говорил?

- О мерзости. Они должны были стать чудовищами, охочими до человеческой плоти. Им предстояло разбрестись по земле и стращать население, что стало бы одним из актов апокалиптического террора под ангельским началом.

Он хотел выдать детей за нефилимов, а Раффи обвинить в уклонении от долга. Неплохо. С одной стороны, репутация соперника летит в тартары, с другой – победа на выборах и должность Посланника ложится на блюдечко с голубой каемочкой.

- Так вы целенаправленно лепили из детей чудовищ?

Он тяжело вздохнул, как если бы не ожидал, что я вообще смогу его понять.

- Людям пришел конец, и я, например, напуган до чертиков. Если мы не найдем способ их остановить, наша песенка спета. Это всё, что нам остается.

Она раскрывает руки, приглашая меня оглядеться по сторонам.

- Я нахожусь на одном из стратегически важных объектов, отсюда я способен на что-то влиять, здесь я могу понять, как же нам победить. У меня есть доступ к материально-технической базе и познаниям ангелов. Они мне доверяют, и здесь я отчасти свободен, а потому могу реализовывать собственные проекты под носом у наших врагов.

Он устало прислоняется к стене.

- Но я могу трудиться на благо человеческой расы лишь до тех пор, пока выполняю приказы. Какими бы они ни были. Насколько бы мерзкими, богопротивными не являлись. Как бы сильно не коверкали душу.

Док отталкивает от стены и начинает мерить шагами офис.

- Я готов на все, чтобы не быть тем, кого ночами преследуют последствия принятых им решений. Я бы с радостью поменялся местами с кем-то еще. Но вот он я. И желающих больше нет. Понимаешь, о чем речь?

О да, я понимаю, что именно он изуродовал мою сестру, превратив в какую-то… мерзость?

- И чем же вы помогаете человечеству?

Он разглядывает свои ботинки.

- Провел пару секретных исследований. Позаимствовал кое-что из ангельских закромов – технологии или магию, поди их разбери – и применил на свой манер. Боюсь представить, что меня ждет, если они пронюхают. Но самое печальное заключается в том, что риск до сих пор не оправдан. Проверить, насколько я был успешен, шанса не выпадало. Гарантий ноль.

Плевать я хотела на успехи мясника, кромсающего детей, жаль, что укорами и упреками ответов я здесь не добьюсь.

- В плане движений Пейдж похожа на робота. Для чего это было нужно?

- Что ты имеешь в виду?

- Она вечно напряжена, спина неестественно прямая, моторика затруднена, повернуть голову для нее проблематично, словно что-то случилось с шеей. Вот этим она и похожа на робота. Только в моменты атаки ее тело становится гибким.

В его глазах читается одно: безмозглости тебе не занимать.

- Девочку искромсали и заново сшили, будто тряпичную куклу. И ты еще спрашиваешь, что у нее с моторикой? – парень, ответственный за то, что стало с моей сестрой, глядит на меня сверху вниз, да так, будто это я, а никак не он, являюсь бездушной скотиной. – Она страдает от боли, - продолжает он тоном «это же так очевидно». – Ее физическая полноценность не отменяет наличия всепоглощающей и душераздирающей боли. Вообрази, что мышцы твои разрезаны, перетасованы, заменены и заново сшиты. Каждая клеточка тела преобразована. И никто не дает болеутоляющих препаратов. Вот, что чувствует она. Думаю, не ошибусь, предположив, что аспирином вы ее не баловали?

Удар по дых.

- Если я прав, нет ничего удивительного в ее побеге, разве не так?

Одна лишь мысль о том, каково ей приходилось все это время, дробит каждую кость во мне. Я даже Раффи дала аспирин, когда тот потерял сознание. А ведь мы друг друга не знали. Я позаботилась о том, чтобы облегчить боль своему врагу, а о сестре не подумала. Но почему?

А потому что она выглядела чудовищем, вот почему. Разве монстры страдают от боли?!

- Есть идеи, куда она могла пойти? – Я слышу, как дрожит мой голос, иссушая колодец дерзости и гонора внутри.

Он бросает взгляд на потемневший ТВ-экран.

- Здесь ее нет. В противном случае, я бы об этом знал. Если ты права, и она побывала на острове, значит, цель ее – что-то найти. Что-то или кого-то.

- Но кого? Меня и маму она и так нашла. Больше родных у нее нет.

- Велиала, - уверенно заявляет Док. – Он один способен ее понять, принять и не осудить.

- Что вы несете? Он последний, кого бы она стала искать.

Док пожимает плечами.

- Он - чудовище. Как и она. Кто еще будет к ней благосклонен? Кто разглядит за личиной монстра всё то, через что ей пришлось пройти?

- Мы… - слова застревают у меня в горле.

Осознание того, что Пейдж тянется к Велиалу, поражает меня до глубины души.

Но предстань Пейдж и Велиал перед жителями лагеря Сопротивления вместе, разве люди увидели бы разницу? Разве они не посчитали бы их одной командой, не попытались бы обоих уничтожить?

- У нее, вероятно, Стокгольмский синдром.

Не нравится мне, как это все звучит.

- И в чем он проявляется?

- В привязанности жертвы к своему похитителю.

Я ошарашено смотрю на него, широко распахнув глаза.

- Да быть того не может!

Чтобы не шлепнуть на пол, я хватаюсь за спинку стула и медленно сажусь. Меня трясет как старуху, прожившую лет сто. Мысль о том, что малышка Пейдж не видит альтернативы и вынуждена искать поддержки у такого кошмарного типа, как Велиал, ужасает и ранит меня сильнее, чем вся эта ерунда с концом света.

- Велиал, - мне нечем дышать, я жмурюсь и стараюсь не плакать. – Вы в курсе, где его найти? – Собственные слова – соль на моих ранах.

- В ближайшее время? В новой обители, я полагаю. Затевается нечто масштабное, и у архангела есть для него работенка.

- Это какая же например?

- Понятия не имею. Лабораторным крысам, как я, известно лишь то, что им позволяют знать. – Он внимательно смотрит на меня. – Договорись с капитаном о спасательной миссии и отправляйся в обитель.

- Но что, если…

- Убедишь или нет – не важно, ты должна оказаться в обители. Жертвы Алькатраса – ничто по сравнению с тем, что готовится там. Твоя сестра важнее освобождения пленников. Что их ждет на большой земле? Такая же скотобойня. Весь мир захлебнется кровью, если только мы им не поможем.

Ко мне вернулась способность думать.

- Что значит «Пейдж важнее»? – мне трудно в это поверить, и голос меня выдает.

- Эта девочка исключительна. И она может быть полезной в нашей борьбе с ангелами. Увидишь ее в обители – приведи ко мне. Я посмотрю, что можно сделать, и попытаюсь помочь.

- Каким образом?

Он заводит руку за спину и потирает шею, раздираемый чувством стыда и восторгом от перспектив.

- Если быть честным, я не уверен. Пока. С той партией детей, в которую вошла твоя сестра, я поработал иначе, надеясь повысить шансы человечества на выживание. Отчаянные времена – отчаянные меры. Если бы ангелы знали, я превратился бы в фарш. Но дети погибли в ходе атаки на обитель. Я не успел проверить, чем обернулся опыт.

Он вновь начал ходить из стороны в сторону.

- А теперь ты заявляешь, что кто-то из них выжил. Мы просто обязаны ее найти. Я понятия не имею о ее потенциале, совпал ли результат с моей задумкой. Но если ответ – да, то вот он шанс для всего человечества! Даже крохотная надежда лучше, чем ничего.

Для меня что Док, что чокнуто-бешеный ангел – верю я им одинаково. Но если же первый доставит меня к Пейдж, я пойду за ним край света.

- По рукам. С вас помощь в поисках Пейдж, с меня – ее возвращение.

Он слегка щурится, будто знает, что я не купилась на все его россказни.

- Позволь мне кое-что прояснить. Нельзя, чтобы кто-то вроде Велиала, контролировал твою сестру. Понимаешь? В руках демона она станет оружием массового поражения. Мы все умрем. Ты должна переманить ее на нашу сторону. Пейдж – последняя надежда человечества.

Потрясающе, ага.

Хорошо бы сейчас повторить одну из суббот Мира До. Мы бы с Пейдж встали пораньше, включили мультфильмы и ели бы мюсли, наслаждаясь затишьем перед бурей под названием «Мама проснулась». А на повестке дня стоял бы один вопрос – остались ли к концу недели любимые хлопья или придется жевать несладкие.

- Если не выберусь с этого острова, или вы не сможете меня отыскать… - Док делает паузу, словно мысленно перебирает те ужасы, которые могут с ним приключиться, - всё будет зависеть от тебя, придется самой понять, на что способна твоя сестра и как это может помочь людям. Если она не спасет человечество, кем буду я в итоге? Злобным ученым, работавшим на врага. Прошу, защити меня от этого клейма.

Сомневаюсь, что мольбы он посылает верному адресату, и, тем не менее, киваю.

Он тоже кивает в ответ.

- Хорошо, а теперь идем.