Глава 7. Маюри открыла дверь как только отец Матео потянулся, чтобы постучать

Маюри открыла дверь как только отец Матео потянулся, чтобы постучать. Он отдернул руку и неуклюже опустил ее. Маюри же опустила свои руки еще быстрее, но Хиро успел заметить темные пятна на ее пальцах и ожоги на левой руке. Раньше ничего такого там не было.

Отец Матео тоже их заметил.

– Вы поранились?

Маюри пониже натянула рукава.

– Все нормально. Обожглась, когда зажигала огонь. Слуга сбежал от нас, когда услышал об убийстве... суеверный дурак. Почему, как вы думаете, я сама открываю дверь все утро?

Она бросила быстрый взгляд на дорожку, словно надеясь, что слуга вернется. Когда взгляд Маюри обратился к Хиро, она выдавила улыбку.

– Вы что-то забыли?

Отец Матео поклонился.

– Мы надеялись поговорить с Саюри.

– И с другими женщинами, которые работают в этом доме, – добавил Хиро.

Улыбка Маюри растаяла.

– Никто ничего не видел и не слышал. Я поговорила со всеми сама.

– Значит разговор будет коротким, – сказал Хиро. – Спасибо за вашу услужливость.

– Это займет некоторое время, – сказала Маюри. – Мы не готовились к столь ранним визитам.

– Пока ждем, мы можем поговорить с Саюри. – Хиро мило улыбнулся, понимая, что владелица чайного дома не сможет отказать, не навлекая на себя лишних подозрений.

Когда Маюри поняла, что Хиро не собирается уходить, она склонила голову и повернулась, чтобы провести мужчин в дом. Ее кимоно слегка шуршало, словно мышь в мешке с зерном.

Когда женщина повернулась к ним спиной, Хиро обратил внимание на кусочек бумаги, который торчал из ее кимоно. Конец оби зажал его у самого подола. Хиро молча наклонился и быстро вытащил бумагу из ее наряда, спрятав кусочек в рукав. Культура чайного дома превыше всего ценила аккуратность и красоту. Маюри была бы в ужасе, если бы узнала, что где-то торчит обрезок. Несмотря на то что Хиро было плевать на ее чувства, он не видел смысла в том, чтобы она испытывала ненужную неловкость.

Маюри провела мужчин к первой двери с западной стороны большой комнаты. Опустившись на колени, она сказала:

– Вы можете поговорить с Саюри здесь, но, пожалуйста, не долго. Я позвала священников, чтобы они очистили дом.

Отец Матео вошел в комнату сразу же, как Маюри открыла дверь. Но Хиро задержался, чтобы задать вопрос.

– Вы скажете нам, когда остальные девушки будут готовы?

Губы Маюри сложились в тонкую улыбку.

– Конечно.

Хиро переступил через порог и присоединился к иезуиту.

Комната была такой же, как соседняя, за исключением того, что здесь не было крови и не было трупа. В токонома стояла чистая ваза с гортензиями. Однако в цветочной композиции было больше мастерства, чем в комнате, где произошло убийство. Хиро решил, что это работа хорошего мастера. Там же была, скорее всего, работа ученика.

Саюри стояла на коленях перед нишей, лицом к двери и спиной к вазе с цветами. Она искупалась и переоделась в кимоно из узорчатого шелка. Без косметики она выглядела моложе и гораздо красивее.

Справа от нее на полу лежал сямисэн. Отсутствие всякого рода украшений, говорило о том, что инструмент был тренировочным, чтобы скоротать время.

– Скажи что-нибудь, – сказал на португальском Хиро.

Отец Матео моментально узнал код.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Мне сказать что-то еще или я уже сказал достаточно? – Он постарался чтобы вопросы прозвучали не как вопросы, а как утверждение.

– Достаточно.

Хиро обернулся. Маюри опустилась на колени в дверном проеме, словно намереваясь там остаться.

– Я прошу прощения за иностранную речь, – сказал Хиро. – Отец Матео не знает правильных слов, чтобы задать свой вопрос.

В его религии существует ритуал, который называется " исповедь". Это когда обвиняемый доверительно говорит со своим священником. Отец Матео просит разрешения на исповедь с Саюри.

Маюри нахмурилась.

– В этом случае требуется конфиденциальность?

Хиро кивнул.

– Переводчик может остаться, но никто больше.

Маюри посмотрела на Саюри. К удивлению Хиро, девушка согласно кивнула.

– Хорошо, – вздохнула Маюри. – У меня в любом случае еще есть дела.

Хиро постоял у двери, чтобы убедиться, что ее тень исчезла.

Как только дверь закрылась, Саюри заплакала.

– Простите меня. Это моя вина. Я бы не послала за вами, если бы знала, что Нобухидэ решит вас убить.

– Не беспокойся, – сказал отец Матео. – Мы с Хиро найдем настоящего убийцу.

Саюри перестала плакать и посмотрела на него сквозь слезы.

– Вы правда думаете, что у вас получится?

Хиро боролся с желанием рассмеяться над ее попыткой манипулировать священником, пока не понял, что это сработало. Это его встревожило.

– Конечно, получится, – сказал отец Матео. – Но нам нужно, чтобы ты сказала нам правду о том, что случилось прошлой ночью.

– Так я уже все рассказала. Я проснулась, а Акеши-сан мертв.

– Не думаю, что это правда. – Неожиданная твердость отца Матео удивила Хиро. Он задался вопросом: неужели священник разгадал представление Саюри? – Ты боишься сказать правду? Кто-то тебя запугал?

– Конечно, нет, – сказала она, слишком быстро для того, чтобы это было правдой. – Наверное, его убил синоби.

– И кому нужна смерть Акеши Хидэёши? – спросил Хиро.

Саюри посмотрела на него, широко открыв глаза.

– Я не знаю. Акеши-сан был хорошим человеком. Маюри сказала, что он всегда исправно платил по счетам.

– Он был богат? – спросил Хиро.

Саюри задумалась.

– Он не покупал мне подарков, как бывает иногда у других девушек. Но он все-таки не был моим покровителем, просто постоянным посетителем.

– А гостей в чайный дом он приводил?

Саюри улыбнулась. Ее глаза сверкнули.

– Он привел своего брата, Хидэтаро.

Хиро нашел любопытным тот факт, что первая искренняя улыбка появилась на лице Саюри при упоминании брата Хидэёши. В правилах чайного дома не существовало запретов на то, чтобы развлекать и самого мужчину, и его родственников. Хотя, если девушка принимала мужчину как своего покровителя, она, как правило, отказывалась от встреч с его братьями или родственниками без его присутствия.

– Кто-нибудь еще? – спросил Хиро.

Саюри уставилась в потолок. Ее лоб прорезали морщинки. – Несколько месяцев назад он представил нам своего кузена. Он не местный. Масухидэ? Нет, но что-то типа того.

– И ты не запомнила? – уточнил Хиро. Гейши специально тренировали память, чтобы запоминать имена. Так гости чувствовали себя особенными во время своих последующих визитов.

– Нет. – Саюри заправила прядь волос за ухо, ее щеки порозовели от смущения. – У меня возникло впечатление, что они встречались всего пару раз. Они, похоже, были не слишком близки. Хидэёши сказал, что кузен здесь по делам. Я решила, что нет необходимости запоминать его имя.

– А как насчет брата Хидэёши... Хидэтаро? Он часто к вам приходил?

– Несколько раз с Хидэёши. – Лучезарная улыбка вернулась, но быстро исчезла. – Хидэтаро не может позволить себе посещение чайного дома. Но он очень приятный.

– Когда ты видела его в последний раз? – спросил Хиро.

Саюри опустила глаза в пол.

– Несколько недель назад.

– Как насчет Нобухидэ? – поинтересовался отец Матео.

– Его сюда больше не пускают. – Саюри широко распахнула глаза и понизила голос. – Он напился и силой взял одну из девушек. А у нас не такой дом. Это привело Маюри в ярость. Она сказала Хидэёши, что его сыну здесь больше не рады.

– Ты знаешь, как звали ту девушку? – спросил Хиро.

– Умеха? – Саюри покачала головой. – Мне кажется, это была Умеха, но я не уверена. Она не работает здесь уже год. Я думаю...

Зашуршав, открылась дверь, и Саюри замолчала на полуслове.

В дверном проеме опустилась на колени Маюри.

– Я приношу извинения за беспокойство, – тоном, говорившем об обратном, сказала она. – Сегодня утром девушки не могут с вами поговорить. Похоже, вы ждали напрасно.