III – Народный дьявол

Представление о дьяволе на широком общественном уровне передается в театральных

постановках, жанр которых с течением времени приобретает все больше фантастических

признаков. Если в XII веке «Игра Адама» дает образ сатаны, еще достаточно близкий к

теологическому, то довольно скоро в «страстях» и мистериях XIV–XV веков творческое

воображение разыгрывается безудержно, и стремление к зрелищности выводит на сцену

фигуру, чаще всего черную, рогатого дьявола в звериной шкуре, активно

жестикулирующего, входя в чудовищный разверстый зев, ведущий в ад. Он возглавляет

армию демонов, которая постоянно множится. В спектакле, который давался в Мюнхене в

1597 г., их насчитывалось до 300. Эти представления стали серьезной отдушиной для выхода

чувств у толпы, затерроризированной церковной пропагандой. Дьявол здесь, в сущности,

18

почти всегда высмеивается, он обманут, опозорен. «Князь тьмы» превращается в

смехотворного шута. Актеры, которые и сами близки к земле, под неодобрительными

взглядами клерикалов находят способ избавиться от страха перед лукавым.

На фоне пропитанной клерикальным террором культуры для избранных здесь можно

почувствовать зарождение народной контркультуры, находящейся на грани скептицизма и

наделяющей дьявола гротескными именами: Рогатый, Робин, Гриппен, Пьерасэ – в

Лотарингии, Полиг – в Бретани, Лу Пека – в Гаскони, Однорукий, Медник и, конечно же,

Хромой (возможно, это реминисценция из мифа о Гермесе) – в Испании. «Хромой дьявол»

действует гротескным образом. Теперь он уже всего-навсего марионеточный козел

отпущения, иногда желтый, иногда синий. А в эпоху проповедования Евангелия в

дьявольский образ включались древние атрибуты местных божеств.

В народном воображении дьявол наследует характеристики рогатого северо-западного

европейского бога; возраст его наиболее древнего изображения, найденного в пещере Трех

Братьев в Арьеже, составляет девять тысячелетий. Тор, Воден, Цернунн были рогатыми.

Восседающий над миром скандинавский Локи, отец волка и змея, способный менять свой

облик и причинять зло, тайно присутствуют в образе христианского дьявола, обитель

которого народ помещает во впечатляющие места: ущелье Дьявола, пик Дьявола, овраг

Дьявола и т.д. Этот дьявол постоянно находится в трудах, множа препятствия к

человеческим творениям, в частности, мостам и соборам. Но и здесь существует способ его

обмануть, используя плутовские договоры. Сколько попалось так им образом демонов,

превратившись в каменные статуи, которые можно увидеть и по сей день, например, на

мосту в Кагоре или в Линкольнском соборе.

Идея договора с дьяволом весьма древнего происхождения. Здесь народная культура и

наука сливаются воедино в поддержке этой легенды, чтобы показать чрезвычайную

опасность подобного соглашения, поскольку чаще всего оно не соблюдается. О самом

древнем из них поведал святой Василий Великий в TV веке. Ему удалось спасти раба,

отказавшегося креститься и предавшегося дьяволу взамен на обещание любви дочери

патриция. К VI веку" относится рассказ греческого патриарха Евтихия о том, как Пресвятой

Деве удалось вырвать договор с дьяволом, подписанный Теофилом, в котором тот променял

свою душу на епископство. Начиная с XII века подобные истории множатся; ценой в них

выступают либо богатство, либо любовь. Этот сюжет лежит в основе легенды о Фаусте,

которому доверяли даже теологи. Он иллюстрирует вездесущесть сатаны, который

стремится заключить договор с каждым и чья роль постоянно растет. Усиливается арсенал

его соблазнов: он может дать в этой жизни любовь, богатство, юность, власть. В литературе

появляется даже идея, согласно которой ад – место более приятное, чем рай. Ее декларирует

Окасен, герой романа XIII века «Окасен и Николетта»:

«Что буду делать я в раю? Я не стремлюсь туда попасть... Там древние проповедники и

дряхлые калеки, однорукие, одетые в ветхие поношенные плащи, старые лохмотья. Я хочу

отправиться в ад, населенный красивыми студентами, красивыми рыцарями, павшими на

турнирах и великих войнах – блестящие воины и благородные дворяне. Туда же попадают

прекрасные дамы из высшего общества за то, что имели, помимо мужей, по два-три

любовника. Туда же стекается золото и серебро... Сюда же направляются артисты и

жонглеры, а также – князья мира сего. Вместе с ними желаю попасть туда и я, лишь бы

вместе со мной была моя наинежнейшая подруга Николетта.»