Выше норм и законов

Когда в 1973 г. Антенор Патиньо построил на восточном берегу Мексики в Лас-Гадасе курорт для миллиардеров наподобие второго Голливуда, один бесцеремонный журналист спросил, не кажется ли оловянному королю чрезмерным расходом выбросить за один уик­энд двести пятьдесят миллионов долларов на прием трехсот избран­ных? Немного удивленный странностью вопроса, Патиньо помедлил секунду, а потом категорически изрек: «Мой друг, запомните, что удовольствия миллиардеров никогда не бывают чрезмерными».

Конечно, это был несколько вызывающий выпад или, быть может, признак дурного настроения, вполне понятного со стороны этого набоба, которого нисколько не щадила пресса-его брачные зло­ключения годами не сходили со страниц специальных журналов. И все-таки ответ Антенора Патиньо весьма показателен для тех от­ношений, которые современные миллиардеры поддерживают или стремятся поддерживать через средства массовой информации с ши­рокой аудиторией, состоящей из тех, кому трудно сводить концы с

стр.10

концами и кто ищет забвения собственных бед, читая в иллюстриро­ванных журналах о неприятностях суперзвезд и финансовых магна­тов. Его ответ обнажает желание и даже потребность сих первейших среди избранных поставить себя выше обычных правил и свести на нет пагубные следствия зависти к ним, для чего нарочито выставля­ется напоказ то самое чрезмерное богатство, которое порождает эту зависть. И вопреки тому, что было бы естественно предположить, кричащая роскошь это не только бахвальство самодовольного нуво­риша. Она обладает одним весьма полезным свойством-прими­рять с оскорбительным неравенством доходов. Ослепляя сплошной массой золота, поражая неимоверно дорогими причудами, небрежно кидая за окно ведра икры, современные миллиардеры отнюдь не воз­буждают зависть толпы. Напротив, они ее усыпляют и как бы рас­творяют в мечтательном сне. Своими беспорядочными и бесполез­ными тратами они как бы показывают землю обетованную прямо здесь, среди мизерности окружающего мира. Благодаря этому, рай земной представляется реальной возможностью. Чрезмерное богат­ство доказывает, что не вся планета погружена в тусклую повседнев­ную жизнь, что в ней есть и пещеры Али-Бабы, и счастливые остро­ва, и сказочные замки фей, и даже самые обездоленные когда-нибудь найдут магический ключ.

В представлении наших современников, миллиардеры призваны воплощать ту особенную реальность, в которой есть место очарова­тельным принцам ушедших времен. Беря в жены пастушку (хотя случалось это весьма редко), очаровательный принц узаконивал та­ким образом свое существование; женясь на манекенщице или секре­тарше (что бывает чаще), миллиардер стремится к тому же: доказать реальность самой невероятной мечты. Население дешевых меблира-шек, иногда мрущее от голода и почти всегда - от скуки, не только не проклинает его за жизнь, не имеющую ничего общего с жизнью простого обывателя, но, напротив, благодарно ему, видя хоть и ни­чтожно малую, но все-таки вероятность райского существования на земле, Родившийся как бы в рубашке мультимиллиардер вызывает не больше зависти, чем выигравший в лото. Колесо Фортуны вер­тится без остановки, и слепое божество наугад выбирает тех, кто бу­дет осыпан его благодеяниями. Видя сказочную жизнь денежных на­бобов, каждый мечтает о том, что, может быть, завтра придет и его черед, что и ему выпадет большой выигрыш, а она «выйдет за грека», или вдруг придет старый нотариус с известием о смерти аbintestati* американского дядюшки-миллионера. Поддерживая в сознании общества мечту о безмятежно счастливой земной жизни, исполняя

стр.11

роль земли обетованной из народной легенды, тесный мирок happy few* может не только стать приемлемым, но и заставить народные массы, несмотря на их зависть, полюбить себя. Столь несправедливо привилегированная жизнь миллиардеров помогает беднякам сми­ряться со своей судьбой, потому что среди серой повседневности она открывает окошко в голубые небеса. И охотнее всего таким окошком служат самые популярные французские еженедельники - «Пари-Матч» и «Франс-Диманш».

Чтобы справляться со своей ролью, какой она представляется во­ображению масс, олимпийское божество Фортуны, будь оно милли­ардером или суперзвездой кинематографа, должно непременно удов­летворять двум противоречивым требованиям. С одной стороны, нужно все время показывать свою принадлежность к миру, совер­шенно отличному от того, в котором прозябают простые смертные, и притом, избежать за это осуждения; поэтому положение избранника непременно требует экстравагантности. С другой стороны, этот из­бранник должен, так или иначе, оставаться доступным. Мечта о счас­тье, если ее совершенно невозможно осуществить, уже не настоящая мечта и не способна волновать чувства. Швея или портниха может увлечься чтением своего журнала только в том случае, если для нее сватовство Ага Хана не будет абсолютной химерой.