Богачи - сумасброды

БОГАЧИ - СУМАСБРОДЫ

По правде говоря, миллиардерам хотелось бы, чтобы о них помалки­вали. Больше всего они жаждут наслаждаться своим богатством «на швейцарский лад», в глубине своих сейфов, подобно мышам, затаив­шимся в дырочках сыра. А этодело нелегкое, вернее сказать-не­возможное. Стоит человеку перешагнуть определенный порог благо­состояния-и ему уже не избежать назойливого любопытства жур­налистов. Истинные набобы владеют, по сути дела, всем-кроме собственного лица и личной жизни, ибо то и другое является необ­ходимым сырьем для массовой прессы и принадлежит ей по праву. Известность-это неизбежная оборотная сторона богатства. Одно с другим сосуществует как две стороны золотой монеты. Никто не может наслаждаться одним, не испытывая тягостных неудобств, ко­торые влечет за собой другое. Иное положение было бы равносильно тому, что, купив масло, пытаться вернуть уплаченные за него деньги.

• Скрытые камеры

Если вы, на свою беду, станете в один прекрасный день миллиарде­ром-от чего упаси вас Боже! -то имейте в виду, вам уже не знать ни минуты покоя. Вам придется постоянно приглядывать за прессой, и вы неизбежно должны будете окружить себя сворой адвокатов, злобных как цепные псы, которые станут вынюхивать клеветников и таскать по судам разносчиков лживых сплетен. Уж не говоря о спе­циалистах по скандальным сенсациям, которые вечно будут бегать за вами по пятам, вынуждая вас использовать разнообразнейшие индейские хитрости, чтобы скрыться от посторонних взглядов. Эти газетные писаки залезут на вашу крышу, спрячутся в листве дере­вьев, схоронятся под решетками, и так без конца. Каждое мгновение на вас, того и гляди, будет наставлен беспощадный глаз их камер. Самые интимные минуты вашей жизни будут для них хлебом на­сущным, и вряд ли вы сумеете укрыться от них, как ни старайтесь. Они окажутся рядом, откуда ни возьмись, чтобы «наколоть» вас на месте происшествия; понадобится ли вам срочно удалиться по нужде в укромный утолок, назначите ли вы сверхлюбовное и отнюдь не законное свидание или же выпьете лишку за обедом-все это будет для них отличным поводом, чтоб обстрелять вас своей фотоаппара­турой. Джекки Кеннеди все это познала на собственном опыте. Как-то раз она услышала знакомый ей щелчок за хорошо охраняе­мой оградой своего личного пляжа и одним прыжком, как отпущен­ная пружина, ринулась к купальной кабине. Куда там! На следую­щий же день ее обнаженное тело украсило собой первую полосу ил­люстрированных журналов всего мира. Попка бывшей президентши решительно попала в беду! Ее прямо рвали из рук! На свое счастье, героиня этого происшествия уже не была первой леди пуританской Америки. Иначе даже трудно вообразить, какие это повлекло бы за собой дипломатические последствия.

• Мания преследования на информационной почве

Как посмотришь на столь драматические эпизоды, сразу поймешь, что эта постоянная фотоугроза может повлечь за собой манию пре­следования, и поэтому немало миллиардеров втайне мечтают о сред­нем уровне жизни, когда они-наконец-то! -станут похожи на обычных людей. А некоторым случалось и сломаться. Тому пример Говард Хьюз, который внезапно исчез из обращения, наподобие шот­ландского призрака, -и это исчезновение настолько удалось ему, что иные писатели-«ревизионисты» когда-нибудь, возможно, зададутся вопросом: а не был ли он просто легендой?

Что касается Али Хана, тот время от времени охотился на своих преследовартелей. Вырвавшись из объятий очередной любовницы, он геройски пускался в погоню по переулкам Сен-Тропеза, хватал виновных за шиворот, вырывал у них из рук камеры, которые в ярости топтал ногами. После чего, разумеется, возмещал ущерб. Для проныр-газетчиков Лазурного берега это было легчайшим способом заполучить новенькую аппаратуру! После первого испуга они прихо­дили в восторг от пережитого приключения, а поставщики светских новостей, дивясь такой ярыги миллиардера, спешили поделиться своим удивлением с окружающими.

• Мечта о скромном образе жизни

Кристина Онассис, которой, наконец, наскучили вспышки камер ка­питалистической прессы, ударилась в другую крайность. Она с ходу распрощалась со сверкающими яхтами отца, с его роскошными вил­лами на Эгейском море, с ведрами икры, входившими в ее постоян­ное меню. И все это ради того, чтобы выйти замуж за советского подданного. У него были ласковые глаза и славянское очарование, но за душой-ни копейки. Тем не менее, решив, что не в деньгах счастье, она поселилась с ним в двухкомнатной квартирке ново­стройки на окраине Москвы. В те времена «гласности» еще не было, и фотокамеры имелись только у шпиков КГБ. Теперь она могла на­деяться, что ее оставят в покое. Но, к сожалению, она рассорилась со свекровью, которая жила в этой же квартирке. Расстроенная до глу­бины души, Кристина положила конец этому пролетарскому роману и приняла решение вернуться на свою яхту. Марксизм-ленинизм оказался на деле далеко не столь привлекательным, как тогда уверя­ли.

• Миллиарды играют свою роль

Это мимолетные или устойчивые проявления слабости духа вовсе не означают, что решающий чертой данной породы людей является слабохарактерность. Миллиардеры, в большинстве своем, отлично справляются с условиями, в которые их поставила жизнь. Тому до­казательство-портреты, приведенные в этой книге. Миллиардерам,

так или иначе, удается приноровиться к рекламе, и она поневоле ста­новится частью их существования. Иные это проделывают даже весьма лихо. Они принимают все условия игры, выставляют себя на­показ и играют роль этакого оригинала, подчас даже симпатичного шута. К числу таких личностей относится Марсель Дассо. Он цели­ком и полностью принимал все неудобства, которые приносило ему огромное богатство, и сохранял на устах неизменную улыбку. Изо­бражая «французскую глубинку»-, он прославился не столько своими грозными бомбардировщиками, сколько неподражаемыми статьями в «Коммерческом кафе», которые, к великому огорчению газетных сплетников, считавших подобное занятие своей собственной приви­легией, давали ему возможность самому рисовать собственный пор­трет.

• Трубы славы

Что касается Бернара Тапи, то у него забота по созданию собствен­ного имиджа превратилась в своеобразный «информ-стриптиз». Он стал «неизбежным» человеком. Куда ни пойди, всюду натолкнешься на этого господина Всеумейку. Он берется решительно за все, хотя далеко не всегда одинаково удачно. Его художественные вкусы столь же неопределенны, как и его политические взгляды, рассуждения о футболе так же бессмысленны, как его телевизионные выступления, и право же, можно стать расистом, когда послушаешь, как он горячо ратует за иммигрантов. Но он с такой неколебимой уверенностью высказывается обо всем, чего совершенно не знает, что, в конце кон­цов, приобрел ореол человека, сведущего во всех областях, а это ус­покаивает финансистов и даже может в один прекрасный день обес­печить ему кресло президента республики. Никто не умеет использо­вать средства массовой информации так, как он. Это уже, можно сказать, граничит с гениальностью и дает ему возможность грести деньги лопатой, не вызывая ни у кого возражений. Трубы славы причиняют миллиардерам не одни только неприятности. Они могут также оказывать весомую помощь в делах коммерческих. И Бернару Тапи это ясно как никому другому.

• Крупные деятели, играющие по мелочи

Впрочем, у многих набобов оригинальность вовсе не является искус­ственной. Напротив-она, так сказать, представляет собой врожден­ную особенность характера. К этой своеобразной породе можно от­нести «красных» или «розовых», миллиардеров, которые пышным цветом расцвели во Франции с тех пор, как у власти оказались ле­вые. Чем грубее блеф, тем лучше он удается. Это правило находит постоянное подтверждение в цивилизации, где господствуют средст-

ва массовой информации. Никто не возмущается, никто не разобла­чает лицемерия людей, которые провозглашают свои социалистичес­кие убеждения, будучи в то же время баловнями той самой экономи­ческой системы, разрушение которой они сулят. Все это вызывает только улыбку. «Хватает же нахальства у людей! -восхищенно по­говаривает добрый народ.-Сколько же дурачья попадает к ним в ловушку?» Но, в конечном итоге, «в ловушку» попадают все и каж­дый-уж больно хорошо играют свою роль эти герои.

Став мультимиллиардером благодаря Хрущевым, брежневым и прочим гуманистам такого же склада, весьма коммунистически на­строенный Думенг превосходно умел всем внушить, что он, несмотря на все свои миллиарды, по-прежнему считает себя выходцем из на­рода и всячески привержен к трудящемуся классу. «Деньги-они, бляди, ходить должны взад-впред, -говаривал он этак мило, по-про­стецки, -вот я чего хочу, тогда ведь рабочему люду будет чего по­есть». И чтобы довести свою мысль до зачарованных слушателей, он пускался в такое красноречие и в диалектические рассуждения столь высокого пошиба, что даже Жорж Марше, сам в высокой степени владевший речевой акробатикой, не мог уловить всех тонкостей его рассуждении. Одним из талантливых приемов Думенга было умение переманить насмешников на свою сторону. Он разгромил «Лорейн ан куэн» и «Друа де ренонс», где его (довольно мелочно!) попрекали и собственным бассейном, где он плавает, насвистывая «Интернаци­онал», и преступными сделками с трестами. И все понапрасну! На­хальство этого легендарного персонажа заменяло ему харизму. Он посмеялся в ответ на все нападки-и это чуть ли не пошло комму­нистам на пользу.

• Миллиардеры...красные, как красная икра

Разумеется, миллиардеры, которые, подобно Думенгу, доводят пара­доксальность до карикатуры, явление редкое. Не так-то легко быть одновременно и суперкапиталистом и коммунистом, достойным до­верия. Для этого нужно оказаться в исключительных обстоятельст­вах. Если Арманду Хаммеру удалось с такой же легкостью быть вхо­жим в Кремль, как в какой-нибудь обыкновеннейший отель «Шера­тон», и ходить в «корешах» у важнейших бонз советской империи- это объяснялось тем, что ему было у кого поучиться, не выходя из дома. Папаша его был таким же «красным», как и он сам, и вдобавок личным другом Ленина. Это обеспечило ему возможность являться в Кремль в любое время. Не всякому так везет. Вот почему миллиар­деры новой волны несколько «побледнели» в идеологических вопро­сах. Левые-то они левые, но цвет-как у красной икры, не ярче. Не так живописно, зато более правдоподобно, -а результат все равно один и тот же.

Высшие авторитеты прогрессивной интеллигенции по нравствен­ным вопросам полагают, что имеют дело с выдающимися гуманиста­ми, насквозь проникнутыми идеологией Прав Человека, и поэтому относятся к ним с исключительной благосклонностью. Ведь они чис­ты, как новорожденные младенцы, -как могут они ликвидировать свои предприятия и обречь несчастных тружеников на безработицу, да еще так, чтобы их за это не упрекнули? К тому же, их идеи столь благородны и отличаются такой «левизной», что газеты (а чаще эти же самые миллиардеры являются их владельцами или акционерами) не смогут попрекнуть их, если они, с отчаянием в душе и после поис­тине корнелевских монологов, все же примут такое решение. Таким образом, «розовые» финансовые магнаты могут быть капиталистами на манер Филиппа Эгалитэ, который, будучи аристократом Старого Режима, жил в роскоши, но одновременно подрывал этот самый Старый Режим.

• Маленькие чудачества великих людей

Разумеется, есть и другие способы прослыть оригиналом. Читатель, просмотрев все портреты миллиардеров, собранные в этой книге, за­метит, что люди эти, в бблыпей или меньшей степени являются ори­гиналами. Не быть оригиналом показалось бы им весьма странным. Для этих привилегированных людей, задыхающихся под тяжестью денег, это просто потребность, своего рода противовес. И выражает­ся эта потребность в эксцентричных выходках, в капризах балован­ных детей, с целью поразить зевак. Калустий Гульбенкян, например, обожал определенный сорт салата, который высаживали только в одной итальянской долине. Он просто представить себе не мог, что с ним будет, если не подадут к завтраку тарелку этого салата. А если такое случалось, его густые брови хмурились, как у людоеда-вегета­рианца, и он приходил в страшную ярость, результатом которой было увольнение повара. Нубар, сын Калустия, унаследовал семей­ную страсть к растительному миру. Он был помешан на орхидеях. Ни за что в жизни не согласился бы он появиться где бы то ни было без орхидеи в петлице. Это было бы пятном на его чести и, возмож­но, очень скверно отразилось бы на его делах. «У Нубара уже нет орхидеи», -в тревоге сообщила бы вся финансовая пресса. Бирже­вой курс рухнул бы, как в 29-м. Во избежание такого бедствия, име­лось особое предприятие, снабжающее Нубара цветами. В какой бы отдаленной точке земного шара он ни находился, это предприятие заботилось о свежей орхидее для его петлицы, прибегая с этой целью к любым ухищрениям, не стесняя себя никакими расходами и неред­ко используя для этого то караванных верблюдов, то бегунов-мара­фонцев, а то и сверхзвуковые самолеты.

¹ Пуританская пиявка

Джон Д. Рокфеллер был еще большим оригиналом. Ему составила рекламу скучнейшая добродетель. Его легендарную супружескую верность можно было сравнить разве только с его воздержанностью в еде. Христианскую заботу о ближнем он проявлял с аккуратностью опытного счетовода и бегал по площадке для гольфа с аскетичным упорством монахов-«ходунов», которые, как говорят, ходили весь день, не останавливаясь, с целью умерщвления плоти. Никто и ни­когда не мог даже надеяться увидеть его участником вакханалий, которым предавались равные ему богачи и которые заканчивались в бассейне, наполненном шампанским, когда уже были съедены все устрицы-жемчужницы, а жемчуг выброшен в урну, предоставленную фирмой пищевой промышленности. Что касается еды, то его устраи­вало только великопостное меню, а единственным развлечением было чтение Библии и пение псалмов самым пуританским голосом. Все это, конечно, не очень-то вязалось с тем, что было известно об этой нефтяной пиявке, об этой финансовой акуле, которая глотала конкурентов с аппетитом, достойным Пантагрюэля. Но именно эта парадоксальная характеристика и вводила в заблуждение критиков, а хулители уж вовсе не знали, с чего начинать нападки не него.

• «De profundis...» *

А бывает и так, что набобы, без зазрения совести совершавшие при жизни всяческие бесчестные и нескромные поступки, предавались, уже post morten** весьма странным выходкам. Вроде бы в насмеш­ку, будто им хотелось посмертно натянуть нос потомству. Миллиар­деры нередко становятся шутниками после смерти. Среди них было немало тех, кто обманул законных наследников и оставил все состо­яние или любимому пуделю, или ангорскому коту, или скаковой ло­шади, а то и председателю Народного фронта!

В прошлом столетии графине Демидовой-сами понимаете, рус­ской-пришла в голову еще более оригинальная мысль. Она распо­рядилась построить для себя на кладбище Пэр-Лашез мавзолей, вполне достойный гигантского состояния, завещанного ей супругом, малоизвестным меценатом. Еще сегодня можно им полюбоваться- мавзолей неподалеку от гробницы Жоффруа Сент-Илера. С шести мраморных колонн, достойных Парфенона, ниспадают мраморные же полотнища, украшая собой гробницу, а из-под них выглядывают, как того требует фольклор, головы сибирских волков. Подлинный шедевр своего рода, который мог бы остаться незамеченным, если бы

* «Из глубины взываю...* (лага.) ** После смерти (лат.).

не сопровождающее его завещание, о котором сообщила своим чита­телям газета «Тан». 2 ноября 1896 г. «Знатная русская дама», более всего на свете боявшаяся одиночества, все свое состояние, а имен­но-два миллиона рублей золотом, завещала тому, кто посочувст­вует ей и проведет триста шестьдесят пять дней и столько же ночей у нее в склепе на манер «барышни-компаньонки». Вызвавшийся на это дело доброволец сможет там вволю есть и пить, читать и прини­мать гостей и даже распевать непристойные куплеты, если вздумает, но при одном условии-ни единого разу не выйти из склепа. Гово­рят, что дирекция кладбища по сей день получает множество писем от желающих пойти на это дело, но-уточним, чтобы вам попусту не стараться, -письма эти остаются без ответа.

Чтобы закончить эту главу на более веселой ноте, да позволит читатель мне рассказать последнюю замогильную повесть о милли­ардере из французских краев-повесть о богатейшем жителе Бур­гундии, который завещал своей жене и детям не свое огромное бо­гатство, а только право прижизненного пользования. После их смер­ти все «бабки» должны были достаться государству. Итак, бедолаги эти могли сколько угодно наслаждаться благами, оставленными до­рогим усопшим, но по закону им было запрещено как-либо ими рас­поряжаться. Ну, что касалось обстановки и всяческих украшений- дело было простым. «Использователи» располагали именно тем, что нотариусы того времени называли «изиз»-то есть правом пользо­вания, Но вот что касалось шести тысяч бутылок замечательного бургундского, оставшихся в погребе шутника-покойника и представ­лявших собой весьма значительную товарную ценность, -тут проблема усложнялась. Где наступает предел «праву пользования»? Разобраться в этом было поручено самым опытным юристам. Они рвали на себе остатки волос, понимая, что решение этой проблемы явится новым словом в юриспруденции. И наконец решили ее, объявив, что по праву прижизненного пользования можно пить это вино, но не более чем по литру в день на человека; а за этим преде­лом они впадут в грех «аЬизиз»-злоупотребления-и вынуждены будут сдать пустые бутылки государству.Что они добросовестно выполнили.