Необходимость революции.

Есть эпохи в жизни человечества, когда чувствуется необходимость грандиозного потрясения, катаклизма, который пробудил бы общество от его вековой спячки. В эти эпохи каждый живой, мыслящий человек начинает сознавать, что так жить дальше нельзя, что должны наступить события, которые прервут нить истории, выкинут человечество из колеи, в которой оно погрязло, и поведут его по новым путям, к чему-то неизвестному, в поисках за идеалом. Чувствуется необходимость грандиозной, неудержимой революции, которая разрушит экономический режим, основанный на эксплуатации, спекуляции и обмане, и политическую организацию, построенную на господстве небольшой кучки, достигшей власти хитростью и интригами.

Эта революция обновит общество в его умственной и нравственной жизни и вдохнет в его мелочную, повседневную, развратную жизнь новую струю самоотверженных порывов и благородных стремлений.

В такие эпохи, когда самодовольная посредственность убивает мысль и преследует всякого, не преклоняющегося перед авторитетами, когда убогая нравственность и скудная добродетель людей золотой середины становится законом, когда везде царит низость и пошлость — революция становится необходимостью.

Лучшие люди всех слоев общества призывают бурю, чтобы она своим огненным дыханием очистила мир от чумы, заразившей его, уничтожила ржавчину, поедающую нас, увлекла в своем бурном порыве жалкие остатки прошлого, лишающие нас воздуха и света, и принесла всему человечеству новый поток молодости, честности и благородства.

В такие эпохи забывают о насущном хлебе, и люди, уставшие от неподвижности и тупости окружающего, задыхающиеся в смрадном болоте жизни, всеми силами стремятся к свету, к прогрессу, к обновленной, полной мысли и силы, жизни. История в своем прошлом дает нам яркий пример подобной эпохи: падение Римской империи. Человечество переживает сейчас такую же фазу глубокого перерождения.

Если революция неизбежна при современном экономическом и политическом строе, то она является прямо-таки необходимостью для полной переоценки всех наших нравственных устоев.

Ни одна форма общежития невозможна без нравственных связей и известных обязательств, налагаемых членами общества друг на друга и переходящих постепенно в привычку. Во всех организациях встречаем мы эти нравственные связи, эти социальные привычки. Особенно развиты они у первобытных народов, этих живых памятников того, чем было человечество на заре его жизни.

Но неравномерное распределение богатств, неравные условия, эксплуатация человека человеком, господство нескольких избранных над массами, подточили и разрушили с течением времени эти основы первобытной жизни народов. Промышленность, основанная на эксплуатации, торговля, держащаяся обманом, господство привилегированных, именующих себя „правительством”, не могут существовать рядом с принципами всеобщего равенства и единения, признаваемыми еще племенами, отброшенными на задворки так называемых цивилизованных государств. Какая может быть речь о солидарности между капиталистом и эксплуатируемым им рабочим? между командующим армией и солдатом? правителем и подвластным ему подданным?

Первобытная мораль, основанная на отождествлении каждого индивидуума со всеми ему подобными, уступила место лицемерной морали религии, которая старается софизмами оправдать эксплуатацию и рабство и для виду порицает лишь самые дикие и жестокие проявление господствующей власти. Религия освободила человека от его нравственных обязанностей по отношению к ближним и взамен этого внушила ему поклонение невидимой абстракции — Высшему Существу, расположение которого можно купить, хорошо заплатив его так называемым служителям.

Однако, отношения, установившиеся в наше время между отдельными личностями, группами, нациями, континентами, налагают на человечество новые нравственные обязательства. По мере того, как исчезают религиозные верования, человек начинает сознавать необходимость некоторых обязанностей по отношению к тем, с кем ему приходится входить в сношения. Он понял, что его личное счастье всецело зависит от счастья всего человечества. Отрицательные принципы религиозной морали: „Не воруй, не убий”, уступают место более жизненным положительным принципам человеческой морали. Повеление Бога, которого можно всегда ослушаться, умилостивив его предварительно приношениями, заменяются теперь требованиями равенства и солидарности, гласящими: „Если ты хочешь быть счастливым, делай всем и каждому только то, что ты хотел бы, чтоб тебе делали”. И этот простой положительный принцип, не имеющий ничего общего с предписаниями религии, открывает сразу человечеству обширное поприще для самоусовершенствования.

Необходимость изменить наши взаимные отношения, соответственно этому принципу, заставляет себя чувствовать с каждым днем все сильнее. Но ничто не может быть и не будет достигнуто в этом направлении, пока эксплуатация, господство, лицемерие и софизмы останутся основами нашей социальной организации.

Тысячи примеров могут быть приведены в подтверждение этого. Но мы здесь ограничимся лишь одним, — самым ужасным, — примером наших детей. Что делаем мы из них в современном обществе?

Уважение к детству, любовь к ребенку — лучшие качества, выработанные человечеством на всем его тяжелом пути от первобытного состояния к современному. Сколько раз приходилось видеть самого закоренелого преступника обезоруженным улыбкой ребенка! В наше время это уважение исчезает; ребенок стал у нас рабочим скотом или же, в лучшем случае, игрушкой для удовлетворения страстей.

Мы видели недавно, как буржуазия истребляет наших детей, заставляя их работать на заводах и фабриках[5]. Там их убивают физически. Развращенное же до мозга костей общество убивает их и нравственно.

Оно свело образование к бессмысленному заучиванию, которое, конечно, не может дать пищи возвышенным стремлениям и жажде идеала, проявляющимся в известном возрасте у большей части наших детей. Оно, напротив, всеми силами старается забить всякую талантливую, независимую и гордую натуру. Дети, более или менее сознательные, начинают ненавидеть школу, озлобляются и на всю жизнь замыкаются в себя или с отчаянием бросаются искать какого бы то ни было выхода своим страстям и стремлениям. Они жадно накидываются на романы, стараясь найти в них поэзию, которой не дала им жизнь; они зарываются в эту грязную, рыночную литературу, сфабрикованную для буржуазии по пятаку за строчку и, начитавшись, подобно молодому Леметру, вонзают нож в горло какому-нибудь ребенку, чтобы стать знаменитым преступником. Другие со страстью предаются гнусным порокам, и только те дети, у которых нет ни порывов, ни страстей, ни стремлений к независимости и самостоятельности, благополучно достигают конца. Они снабдят общество достаточным контингентом хороших буржуа, с их скудной нравственностью и убогой добродетелью. Это люди, которые, конечно, не станут таскать платков из карманов проходящих, но тем не менее будут со спокойной совестью, „честно” обворовывать своих клиентов. Они не предадутся сильной, безрассудной страсти, но будут исподтишка бегать к своим любовницам, чтоб развлечься и отдохнуть от однообразия семейного очага. Они всецело втянутся в засасывающее болото пошлости и будут вопить, как только кто-нибудь захочет дотронуться до плесени, покрывающей их.

Вот, что дает буржуазия своим сыновьям. Что же касается дочерей, она развращает их с раннего детства. Нелепое чтение, разодетые куклы, роскошные наряды, назидательный пример матери, беседы в будуарах, — все способствует тому, чтобы сделать из ребенка женщину, которая продаст себя тому, кто даст за нее большую цену. Ребенком еще она распространяет вокруг себя заразу: дети рабочих с завистью смотрят на эту девочку в роскошном платье, с изящной поступью, с манерами куртизанки в двенадцать лет. Если же мать добродетельна, на сколько могут быть добродетельны буржуа — тогда еще хуже. Девочка рано поймет цену двуличной морали, гласящей: „Люби ближнего, но грабь его, когда можешь! Будь добродетельна, но до известной степени, и т. п.”; она задохнется в этой атмосфере нравственности à la Тартюф и, не найдя в жизни ничего прекрасного, захватывающего и ценного, бросится в объятья первому встречному, лишь бы он мог удовлетворить её потребностям роскоши.

Вглядитесь как следует в эти явления, вдумайтесь поглубже в их причины, и вы убедитесь в необходимости бурной революции, которая очистит современное общество и вырвет с корнем то зло, которое съедает человечество и служит источником заразы.

Пока среди нас есть паразиты, живущие нашим трудом под предлогом управлять нами, эти паразиты будут очагом чумы и разврата для общественной нравственности. Праздные люди всю жизнь ищут бессмысленных развлечений; чувство солидарности убито в них самыми основами их существования; преступный эгоизм развивается самой их жизнью; такие люди всегда склонны к самой грубой чувственности: они унижают и оскверняют все, к чему прикасаются. Своим золотом и животными инстинктами они развращают женщину и детей; они развращают искусство, театр, прессу; они готовы продать свою родину, продать её защитников и, слишком трусливые, чтобы сами убивать, они, не колеблясь, заставят убить лучших представителей родной страны, если только что-либо будет угрожать их богатству — единственному источнику их радости.

Чума у наших очагов; надо уничтожить источник заразы и, если даже придется действовать огнем и мечом, — мы не должны останавливаться: дело идет о спасении всего человечества.