Часть вторая

Глава шестнадцатая, в которой

Соломенный Губерт с Анечкои-Невеличкои

попадают в Зоологический Сад

ТАК СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ С Анечкой-Невеличкой попали в Зоологический Сад. Сразу же за воротами они увидели Верблюда, на шее которого висела грифельная доска. На доске было написано:

РАССТЕГНИТЕ МНЕ ГОРБ!

Соломенный Губерт трижды прочитал надпись слева направо и трижды справа налево. Не обнаружив ничего подозрительного, он объявил Анечке, что Верблюд просит расстегнуть горб.

— А как он расстёгивается? — спросила Анечка-Невеличка.

— Про это не написано.

— А застёгивается как? Может быть, на пуговицы?

— Скорее на пряжку. Ведь сумки из верблюжьей кожи всегда застёгиваются на пряжку.

— А вы умеете пряжки расстёгивать? — спросила Анечка.

— Не приходилось пока.

— А я умею.

— Когда это вы научились?

— Когда волов запрягала.

— Да Верблюд же вон какой громадный! До горба не дотянешься!

Тут Анечка трижды хлопнула в ладоши, и Верблюд, подогнув колени, улёгся.

— Вот и не громадный! — сказала Анечка-Невеличка и стала ощупывать верблюжью
спину, отыскивая застёжки.

— Глядите-ка, у него на спине три больших собяч-ки! — воскликнула она.

— Какие такие «собачки»? — удивился Соломенный Губерт.

— Которые на чертополохе растут и в подол вцепляются.

— Понятно! — сказал Соломенный Губерт.—Клубочки такие с крючочками!

Анечка-Невеличка вытащила из верблюжьей шерсти все три «собачки», и горб сразу же расстегнулся.

— У него тут радио! — удивился Соломенный Губерт.

— А зачем? — едва успела спросить Анечка, потому что послышался голос:

— Благодарю вас!

— За что это вы меня благодарите? — спросила Анечка.

— Ни за что я вас не благодарю, — ответил Соломенный Губерт.

— Вы же только что поблагодарили меня!

— И не думал даже!

— Благодарю вас! — повторил голос.

На этот раз Анечка ясно видела, что благодарил не Соломенный Губерт, — она следила за его губами. Благодарил не он. Благодарило радио.

— Я — Корабль Пустыни, — проговорил голос и, помолчав, повторил: — Я — Корабль
Пустыни!

— Верблюд пожелал нам представиться, — догадался Соломенный Губерт.

— Я полагаю, нам тоже не мешает это сделать.— И он сказал: — Я — Соломенный
Губерт!

— Я — Анечка-Невеличка, — сказала Анечка-Невеличка.

— Очень приятно! — сказало радио.

— До чего странный корабль! — шепнула Анечка-Невеличка. — У него даже флажка
нету!

Но тут голос опять заговорил и говорил так долго и так печально, что Соломенный Губерт даже призадумался, и Анечка-Невеличка тоже призадумалась.

А говорил печальный голос вот что:

Я — Корабль Пустыни, плыл я по Сахаре. Я — Корабль Пустыни, повидал я свет. Я — Корабль Пустыни и при государе Личным дромадером* состоял сто лет.

Под палящим солнцем я в песках тащился. Суток сто — не меньше, пить хотелось — жуть А пока тащился, сильно истощился, Счастье, что в оазис вдруг уткнулся путь.

Помню, долго пил я у колодца воду — Человек такую тёплую не пьёт... Ровно век служил я правящему роду В царстве, где бывает лето круглый год.

Жаркие самумы мне в глаза пылили, Брёл я без дороги из последних сил. Сколько всякой клади на меня валили! Но — как царь корону — я её носил.

Целый век в пустыне — это срок не малый. Долгая дорога, что ни говори! Словно царь, вступал я в города, бывало, И меня встречали кликами цари.

Я — Корабль Пустыни, помню время оно — Царства бедуинов золотые дни. И ещё оазис помню я зелёный, Где жевал я листья и лежал в тени.

Дромадер* — одногорбый верблюд.

Верблюд свесил голову, и голос в ящике смолк. Соломенный Губерт долго молчал, и Анечка-Невеличка тоже долго молчала.

Наконец она сказала:

— Мне кажется, он спит!

Соломенному Губерту тоже показалось, что Корабль Пустыни спит, и, чтобы не разбудить Верблюда, он, отойдя на цыпочках подальше, сказал:

— Наш Большой Друг спит.

— Вы считаете его нашим Большим Другом?

— Конечно! Он ведь так здорово рассказал, как плыл по Сахаре.

— Значит, он защитит нас, если мы попадём в беду.

— По-вашему, такое может случиться?

— Конечно! — сказала Анечка-Невеличка, и тут же ей показалось, что они уже попали в
беду. Кто-то крепко вцепился в её руку. Оглянувшись, Анечка увидела здоровенную
Обезьяну, которая корчила рожи и всё крепче стискивала Анечкину руку.

— Что вам угодно? — испуганно спросила Анечка. Обезьяна, продолжая корчить рожи и
стискивать

Анечкину руку, ничего не ответила.

— Она по-нашему не понимает! — сказала Анечка и попросила Соломенного Губерта
поговорить с Обезьяной на иностранном языке.

— ТАМЧТО ТАМВАМ ТАМУ ТАМГО ТАМДНО? - спросил Соломенный Губерт у
Обезьяны.

Однако Обезьяна по-прежнему корчила рожи и не отвечала. Причём одной рукой она сильно-пресильно стискивала Анечкину руку, а другой куда-то показывала.

— Глухонемая она, что ли? — забеспокоилась Анечка-Невеличка.

Не успел Соломенный Губерт ответить, как Обезьяна и его схватила за руку, а затем куда-то потащила обоих.

— Мы в беде, — тихо сказал Соломенный Губерт.— Нам не следует уходить от нашего
Большого Друга.

Но это было невозможно, Обезьяна не отпускала их и продолжала тащить.

— Куда она тащит нас? — нервничал Соломенный Губерт.

— Куда же она тащит нас? — беспокоилась Анечка-Невеличка.

Обезьяна тащила их к длинной парте, над которой висела клетка со старым нахохлившимся Попугаем. Попугай топорщил перья, вертел головой и внимательно вглядывался в пришельцев.

Он так долго и внимательно в них вглядывался, что вдруг перестал вглядываться и крикнул:

— Куда девался Осёл?

Соломенный Губерт даже засмеялся. Анечка тоже засмеялась, но только чуточку, словно бы вовсе и не засмеялась.

— Куда девался Осёл? — снова крикнул Попугай и стал злиться.

Соломенный Губерт не знал, глядеть ли ему, как злится Попугай, или поглядеть, куда девался Осёл. Он оглянулся.

Из-за кустов показался Осёл. Он так спешил, что дважды споткнулся и один раз вообще чуть не брякнулся.

— Станьте за свою парту! — закричал Попугай. Осёл встал рядом с длинной партой, куда
Обезьяна притащила Анечку с Соломенным Губертом, и потупился.

— Впредь не имейте привычки слоняться — вы не Слон! Вы — Осёл, и стойте за партой!

— крикнул Попугай.

Осёл кивнул и снова свесил голову.

— Ученики, прошу за ослиную парту! — возгласил Попугай, и Обезьяна, не переставая
корчить рожи, принялась подталкивать Соломенного Губерта и Анечку-Невеличку к
ослиной парте.

— Сейчас устроим вам экзамен! — строго сказал Попугай, когда Соломенный Губерт и
Анечка-Невеличка уселись за парту.

— Какие могут быть экзамены во время каникул? — отважился заметить Соломенный
Губерт.

— Зоологических каникул не бывает! — ответил Попугай.—Поэтому и устроим вам
экзамен!

Глава семнадцатая, в которой П опугай экзаменует

Анечку-Невеличку и Соломенного Губерта

— СКОЛЬКО БУДЕТ ОДИН ДА ОДИН? — спросил Попугай уже несколько осипшим
голосом.

— Один да один будет два, — ответил Соломенный Губерт.

— Как «два»? — удивился Попугай и засмеялся. Один да один — два, —подтвердила
Анечка.

Попугай захохотал во всё горло, а потом сказал:

— Этим надо будет повеселить педсовет! Таких ученичков у нас ещё не бывало! — И
добавил: — Один да один будет жёлтые ботинки!

Тут уж не удержался от смеха Соломенный Губерт. Анечка-Невеличка тоже засмеялась.

— Сколько же будет один да один?

— Один да один будет ослиные уши! — ответил Соломенный Губерт.
Анечка-Невеличка прыснула.

— Прекрасно! —сказал Попугай.— А сколько будет половина и половина?

— Один! — ответила Анечка. Попугай грозно нахохлился:

— Ещё пятнадцать подобных ошибок, и вам придётся для тренировки считать ворон!
Ужасно! Просто ужасно!

Вволю поужасавшись, Попугай глубокомысленно заметил: — Половина и половина будет жёлтые полботинки. Садитесь и постарайтесь это запомнить!

Анечка села. Она не знала, плакать ей или смеяться.

— Сколько же будет половина и половина? Соломенный Губерт встал и отчеканил:

— Половина и половина будет яйцо всмятку!

— Отменно! — воскликнул Попугай.— Сдаётся мне, что вы уже где-то учились. Перейдём
от Арифметики к Астрономии!

Тут вдруг Попугай страшно завопил. Анечка поглядела на Осла и увидела, что тот спит. От воплей Попугая Осёл проснулся и виновато уставился в землю.

— Мы перешли от Арифметики к Астрономии! — просипел Попугай. — Ослу, я вижу,
безразлично, что наш ученик перешёл от Арифметики к Астрономии.

Тут Осёл опомнился и низко поклонился Соломенному Губерту.

— То-то! И чтобы впредь не приходилось повторять! — строго изрёк Попугай и спросил
Соломенного Губерта: — Как, по-вашему, что есть звёзды?

— Звёзды — это голубые искры! — сказала Анечка.

— Барышня, кажется, думает, что мы изучаем Арифметику и можем делать ошибки.
Барышня заблуждается! Мы изучаем Астрономию, где каждая ошибка влечёт за собой
космические неприятности. Поскольку барышня допустила ошибку — упала звезда. Это
непростительно со стороны барышни. Постыдились бы!

— Звёзды — есть...— начал Соломенный Губерт и задумался, что же такое в
Зоологической Школе звёзды.

— Прекрасно. Звёзды ЕСТЬ, — подхватил Попугай.— Не скажу, что это ошибка. Звёзды
действительно ЕСТЬ, но всё же, ЧТО ЕСТЬ звёзды?

— Звёзды — это мыши...— тихонько шепнула Анечка

Попугай сразу же принялся кланяться Анечке и воскликнул:

— Давненько у нас не было такого скромного учёного! И не только потому, что вы
совершили своё открытие бесплатно, но ещё и потому, что помогли лучшему нашему
ученику. Мы переводим вас от Арифметики к Естествознанию.

Говоря это, Попугай всё время кланялся Анечке, причём даже прослезился от умиления. Обезьяна же перестала корчить рожи и трижды ловко перекувырнулась.

— Что такое одуванчик? — растроганно прошептал Попугай.

— Одуванчик — это пуховый диванчик, из которого пух улетает во весь дух! — ответила
Анечка-Невеличка.

— Дивно! Просто дивно! — умилился Попугай и снова раскланялся.

Потом он быстро и подряд стал задавать вопросы. На один отвечал Соломенный Губерт, на другой — Анечка. Отвечали они очень быстро, но Попугай ещё быстрее задавал всё новые и новые.

Вот как быстро задавал Попугай вопросы, и вот как быстро отвечали на них Соломенный Губерт с Анечкой.

Попугай всё время повторял: «Дивно! Просто дивно!», причём говорил он это растроганно и с умилением, то и дело роняя слезу и раскланиваясь.

В который раз уронив слезу, он нахохлился, но не так, как делал это, когда злился, а совсем немножко, и объявил:

— Вы заслужили Зоологическую Похвальную Грамоту!
Потом повернулся к Ослу и приказал:

— Ступайте и доложите Верховному Правителю, что два школьника награждены
Зоологическими Похвальными Грамотами. Пускай он соблаговолит устроить по этому
случаю торжество первого разряда и вручит ученикам Диплом. И пусть хоть кто-нибудь
позволит себе не участвовать в шествии! Попрошу вас поторопиться!

Осёл поторопился и ускакал.

— Однако пойдём дальше, — заявил Попугай.— На чём мы остановились? Ага! На
каменном веке! Что же такое каменный век? Каменный век — это сорокаэтажный
кирпичный дом, где на каждом этаже по двенадцать столетий. Одно считается веком
горбушек с маслом. Другое — пампушек с мёдом. Третье — ватрушек... Что такое? У
меня всё перемешалось! Простите, дамы и господа. Ветер перемешал мою лекцию о
каменном веке!

И он во всё горло принялся вопить. Но тут послышались звуки трубы, и Попугай умолк. Затем, учтиво поклонившись, он сказал:

— Сюда приближается Верховный Правитель!

Глава восемнадцатая, в которой в сопровождении свиты появляется

Верховный Правитель Зоологического Сада

СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ И АНЕЧКА

не могли взять в толк, откуда доносятся звуки трубы.

— Как громко трубят, а во что, не видно! Во что же это трубят? — удивилась Анечка.

— Ясно во что! Неужели не видите?

— Вижу два больших-больших носа.

— Да это же хоботы, и в них трубят!
-Кто?

— Два Слона. А за Слонами всё шествие идёт.

— Ой, мне отсюда не видно!

— А вы влезайте на парту! Анечка-Невеличка с опаской оглянулась на Попугая, однако
тот сидел сгорбившись и словно бы спал. Тогда, набравшись духу, она влезла на парту.

— Влезайте и вы! Ой, какое длинное красивое шествие!

Соломенный Губерт тоже влез на парту, чтобы увидеть, какое шествие длинное и красивое.

— Они забор с собой взяли, — удивилась Анечка. — Наверно, чтобы никто не
присоседился.

— Где забор?

— А вон — красивый, полосатый!

— Это же Зебры! — сказал Соломенный Губерт.

— Да они, как забор, полосатые!

— Потому что Зебры — зоологический забор, иначе говоря — ЗЕБОР.

— Значит, я права. А поглядите, вон солдаты с султанами, и над головой у них штыки
блестят...

— Это же Серны шеренгой идут!

— А шумный оркестр за ними — разве не Овцы?

— Овцы! Правильно!

— Ещё бы мне Овец не узнать!

Между тем откуда-то опустился большой лист и влетел прямо к Попугаю в клетку. Тот встрепенулся, прижал его лапой и трижды поклонился. После чего снова ссутулился и стал тихонько кудахтать. Пока он кудахтал, прилетел Почтовый Голубь и виновато зажмурился.

— Видите, Голубь, как скверно вы себя проявили? — сказал Попугай.— Будь у нас все
такие ненадёжные почтальоны, как вы, это могло бы плохо кончиться. Вам следовало
доставить Диплом срочным пакетом, а вы доставили обычным. Ужасная халатность!
Никогда не имейте привычки путать срочные письма с обычными. Вот взгляните —
Диплом прилетел сам! Не удивляйтесь! Это Сокол, заметив, что вы доставляете Диплом
обычным письмом, а не срочным, отнял его у вас и передал по телеграфу. Прислушайтесь!

Почтовый Голубь прислушался, и Попугай тоже прислушался. Прислушались и Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом. Откуда-то доносилось постукивание.

Попугай продолжал:

— Слышите? Дятел, не жалея сил, трудится на телеграфе и передаёт мне массу сведений.
Я обо всем информирован и вас, Голубь, поэтому не ждал. Вы можете

отправляться туда, откуда явились. А я бы предпочёл не раздражаться, поскольку шествие приближается, и мне не доставит удовольствия узнать, что Верховный Правитель заметил мою раздражённость. Можете отправляться, Голубь! И чтобы духу вашего здесь не было!

Голубь взмыл и пропал за высокими деревьями.

Попугай снова ссутулился, и снова могло показаться, что он спит, на самом же деле он, вероятно, принимал депеши Дятла.

Шествие между тем приближалось, и Анечка-Невеличка разглядела в нём что-то, что очень ей понравилось, так это было красиво. Было оно красиво, словно самые красивые шляпы на барынях из замка, но, красиво взлетая вверх, оно вдобавок ещё и сверкало.

— Глядите, какие красивые шляпы летают!

— Никакие это не шляпы! — сказал Соломенный Губерт. — Это Золотистые Фазаны.

— Правильно, они как из золота, даже красивее. Но на красивые шляпы с перьями они
тоже похожи.

— Я же сказал, что это Фазаны! — повторил Соломенный Губерт.— И вообще я бы
никому не советовал напоминать мне о шляпах!

И Анечка-Невеличка перестала напоминать о шляпах. Однако глядеть во все глаза она не переставала. А пока глядела, заметила нечто уж совсем красивое, ну просто распрекрасное, и всё тут!

— Глядите, радуга! — закричала она в восторге.

— Это Павлин. Хвост распустил и стал как радуга!

— А почему он распустил хвост?

— Потому что за ним, кажется, следует Верховный Правитель.

— Кто же тут Верховный Правитель? — спросила

Анечка. Так как Соломенный Губерт не знал этого, он привстал на цыпочки, Анечка-Невеличка тоже привстала на цыпочки, и оба стали глядеть, кто же тут Верховный Правитель.

— Я, кажется, знаю! — сказала Анечка.
-Кто?

— Наш Большой Друг. Разве вы не видите нашего Большого Друга? Он идёт следом за
радугой. Как хорошо, что Верховным Правителем оказался наш Большой Друг!

— Он, да не он! — с досадой заметил Соломенный Губерт.

— А кто же?

— Кто? А вон тот смешной ушастик, у которого на голове королевская корона! А сидит
он на спине нашего Большого Друга!

— Ну и странный тут Верховный Правитель! Это же Кролик! — сказала Анечка и
разочарованно спрыгнула с парты.

Глава девятнадцатая, в которой Кролик недолго думая расправляется с Дипломом

ШЕСТВИЕ ПРИБЛИЖАЛОСЬ.

Овцы блеяли. Мыши посвистывали. Ослы ревели. Слоны трубили. Потом шествие остановилось. Зебры, чтобы никто не мог присоседиться, устроили ЗЕБОР. Золотистые Фазаны кружили, а Павлин распахнул свою радугу.

Корабль Пустыни, на спине которого в короне из клеверных листиков сидел Кролик, подошёл к клетке Попугая и опустился на колени. Овцы перестали блеять, Мыши — посвистывать, Ослы — реветь, а Слоны — трубить.

— Осёл, быстро за ослиную парту! — крикнул Попугай.
Осёл встал за ослиную парту и свесил голову.

— У меня впечатление, что не все присутствуют! — снова крикнул Попугай.— Сейчас
проверим!

Он сорвал с ветки листок со списком обитателей Зоологического Сада и начал выкликать:

— Антилопа! Никто не отозвался.

— Как?! Антилопа отсутствует? Тогда вызываю Антилопу-гну!.. Красиво! Тоже
отсутствует. Она, видимо, считает себя свободной от обязанностей по отношению к
Верховному Правителю? Я принимаю к сведению отсутствие Антилопы-гну, но не извиняю
её!

У Попугая задрожал голос. Ох, как у него дрожал голос! Дрожащим голосом он крикнул:

— Блохи!

Словно бы кто пустил ракету, — ввысь взметнулось такое количество Блох, что Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой вскрикнули от изумления. Только со спины их Большого Друга взметнулось Блох видимо-невидимо! А сколько других Блох! А сколько ещё Блох!

Попугай растрогался:

— Блохи в полном составе! Молодцы, Блохи! — А затем, вглядываясь в список,
продолжал: — Судак, как всегда, отсутствует! Считаю нужным заметить, что обитатели
водоёмов поступают не лучшим образом, обособляясь от нас и систематически избегая
шествий! Не могут дышать воздухом! Это не отговорка! Аксолотль, надо полагать, тоже
отсутствует? Прекрасно! Я вообще вычёркиваю Аксолотля из списка. Мне всегда было
нелегко выговаривать это наименование; зачем же мучиться с произношением, раз он всё
равно постоянно отсутствует! Ставлю в известность Верховного Правителя, что вычеркнул
Аксолотля!

Кролик лежал на верблюжьей спине и, казалось, не слушал. Он шевелил носом и щурился, словно всё вокруг было ему безразлично.

— Прошу не рассчитывать, — продолжал Попугай, — что перекличка будет по алфавиту
и Тюлень, скажем, сможет поспать! Я вас, Тюлень, насквозь вижу! Проснулись наконец!
Повторяю вам, Тюлень, недвусмысленно и ясно, что не буду выкликать уважаемых
присутствующих в алфавитном порядке. Думаете, раз ваша буква в конце алфавита,
можно отоспаться? Напрасно надеетесь, Тюлень!

Попугай снова охрип. Соломенному Губерту проверка показалась несколько затянувшейся,

и он поднял руку. — Что вам угодно? — спросил Попугай.

— Мне, прошу прощения, сделалось дурно, и я бы с удовольствием прошёлся по
коридору.

Анечке тоже сделалось дурно, оттого что шествие сильно попахивало. Затем её и вовсе затошнило.

— Включить вентилятор! — приказал Попугай.

Из шествия вылетела Голубка, а за Голубкой Ястреб. Голубка принялась летать ВОКРУГ ДА ОКОЛО, а Ястреб гоняться за ней. И оттого, что Голубка летала ВОКРУГ ДА ОКОЛО, и потому, что Ястреб гонялся за нею, получился такой воздушный вихрь, что Анечке перестало быть дурно, а Соломенному* Губерту расхотелось пройтись по коридору.

— Выключить вентилятор! — крикнул Попугай, и Голубка перестала летать, а Ястреб
гоняться за нею.

Попугай отшвырнул список и просипел:

— У меня создалось впечатление, что Верховному Правителю надоело слушать
перекличку...

— Глупый же у них Верховный Правитель! — шепнула Анечка Соломенному Губерту.

— Слыхали? — сказал Попугай. — Барышня, имеющая Зоологическую Похвальную
Грамоту, полагает, что У нас глупый Верховный Правитель. Поскольку так полагает
барышня, имеющая Зоологическую Похвальную Грамоту, в этом, возможно, есть доля
истины! Но почему вы корчите рожи, Обезьяна? Тоже считаете, что У нас глупый
Верховный Правитель? У вас-то нет Зоологической Похвальной Грамоты, значит, вы не
имеете права так думать. Надеюсь, остальные обитатели Зоологического Сада не думают,
что Верховный Правитель глуп? Никто не имеет права так думать, потому что ни у кого
нету Зоологической Похвальной Грамоты. Глуп наш Верховный Правитель или не глуп —
неважно. Пусть Лев не надеется, что я не слышу, как он зарычал! Господин Лев
самоуверен точно так же, как господин Орёл. Оба полагают, что были когда-то царями
зверей. При любой возможности я не устану повторять, что это непроверенная легенда, и
лучше бы господину Льву, равно как и господину Орлу, про неё забыть. Вообразите,
уважаемые присутствующие, что нашим Верховным Правителем стал Орёл или Лев! Что
бы с нами было? Господин Лев растерзал бы любого, кого бы ему заблагорассудилось, да
и господин Орёл поступил бы точно так же. Представляете, как бы распоясались прочие
хищники, двуногие и четвероногие? Поэтому радуйтесь, что наш Верховный Правитель
глуп! Наш Верховный Правитель никого никогда не придушил и не растерзал. Пока в
силе его законы, в Зоологическом Саду никто никого не душит и не терзает. И впредь
этому не бывать! Провозглашаю славу нашему Верховному Правителю! Кто недоволен,
пусть помалкивает и думает, что хочет!.. Однако к делу! Прошу Верховного Правителя
вручить нашим ученикам Диплом!

Попугай подал Кролику плотный толстый лист, который и оказался Анечкиным и Губертовым Дипломом.

Кролик его обнюхал, повертел в лапках, а потом... съел. Звери зашумели.

— Тише! — закричал Попугай.— Пусть никто не осмеливается критиковать Верховного
Правителя!

Кролик огляделся, не понимая, отчего поднялся шум, пошевелил носом и весело подпрыгнул.

— Слава Верховному Правителю! — крикнул Попугай.

Кролик снова подпрыгнул, и с головы его свалилась корона из клеверных листиков. Кролик её тоже обнюхал и опять подпрыгнул.

Звери заворчали и забормотали.

— Требую немедленной тишины! — закричал Попугай и стал колотить клювом по клетке.

Тут же настала немедленная тишина. Тишина настала такая, что Анечка-Невеличка даже испугалась, — такая настала тишина.

В этой наступившей тишине был слышен тихий и трогательный звук, словно бы кто-то икал. Кто же икал? Кто же это икал?

Анечка-Невеличка огляделась, и Соломенный Губерт тоже огляделся, желая узнать, кто икает. Оказалось, икал Кролик! Случилось это, вероятно, потому, что Диплом был из плотного, жёсткого зелёного листа.

Среди зверей опять послышалось ворчанье и бормотание. Но когда Попугай снова потребовал тишины, бормотание и ворчанье опять прекратились. Тогда Кролик ещё раз подпрыгнул, обнюхал корону из клеверных листиков и съел её тоже.

Поднялся такой гвалт, что Кролик испуганно оглянулся, а потом — хоп! — спрыгнул с верблюжьей спины и бросился наутёк. Пробежал он немного, всего вот столечко, и юркнул в тёмную дыру под деревом, на котором висела клетка с Попугаем.

Попугай, колотя клювом по клетке, истошно кричал, что требует немедленной тишины. Когда тишина наконец наступила, он завопил так громко, что все задрожали:

— Вы ошибаетесь, уважаемые обитатели Зоологического Сада! Наш Верховный Правитель
умнее, чем вы думаете! Съедая Диплом, он знал, что делает. Он просто решил, что
барышня, посчитавшая его глупым, не имеет права на Зоологическую Похвальную
Грамоту! Поэтому и только поэтому наш Верховный Правитель съел Диплом! Все видели,
какой жертвой это было со стороны Верховного Правителя! Бедный Верховный Правитель
стал икать! Он теперь наверняка расхворается. Но это ещё не всё! Это не всё, господин
Лев и господин Орёл! Верховному Правителю отлично известно, что кое-кто зарится на
его корону. Но Верховный Правитель, уважаемые собравшиеся, умнее, чем вы думаете! Он
опять принёс себя в жертву и съел корону. Разве это не умно с его стороны? Где теперь
корона? В желудке Верховного Правителя. Поняли? Раз она там, никто, господин Лев и
господин Орёл, не может её отнять, хотя помышлять об этом может сколько угодно. А
сейчас, уважаемые собравшиеся, хорошенько выслушайте, что я вам прикажу! Именем
Верховного Правителя все марш по клеткам! — Попугай засмеялся и ещё раз крикнул: —
Все марш по клеткам!

А потом крикнул в последний раз:

— Марш по клеткам, кому говорю!

Наступила полная тишина, и обитатели Зоологического Сада, сколько их было, свесив головы, медленно стали расходиться по клеткам.

Когда все разошлись, Корабль Пустыни встал и тоже медленно двинулся вслед уходящим. При этом из его горба послышался голос, который важно и печально — так, что Соломенного Губерта и Анечку-Невеличку взяла жалость, — сказал вот что:

Для своей невесты на моей попоне Государь подарки повелел везти... Нынче глупый Кролик там сидел в короне; Чем такая доля — лучше смерть в пути.

Глава двадцатая, в которой Попугай вовсе спятил и выдал Соломенному Губерту с Анечкой-Невеличкой суровую тайну

— ХОРОШО, ЧТО ОНИ УШЛИ! - сказала Анечка-Невеличка.

— Почему? — спросил Соломенный Губерт.

— Потому что Обезьяна очень больно стискивала мне руку.

— А мне вообще больше не хочется сидеть за ослиной партой, — сказал Соломенный
Губерт.

Вдруг Попугай ни с того ни с сего так чудно замотал головой, что просто невозможно было удержаться от смеха.

— Я — Тигр! — закричал он, потом залаял и так забился в клетке, что во все стороны
полетели перья.

— Спятил он, что ли? — сказал Соломенный Губерт. Попугай между тем опрокинулся
вверх тормашками и стал выкрикивать:

Ква-ква-ква -

Жила-была айва

Тик-тав-тав -

Она была удав

Хрю-хрю-хрю -

Удав, я говорю!

Курлы-курлы-курлы -

Он съел кило золы.

Кря-кря-кря -

И это было зря.

Бе-бе-бе -

Ему не по себе

Кудах-кудах-кудах - Он снова на ногах!

Прогорланив всё это, Попугай стал перекатываться с боку на бок.

— Он и в самом деле спятил! — сказала Анечка. Попугай, продолжая перекатываться, тихонько запел:

Щука в реку -

Бух! - с разбегу!

Щуку - раз! -Съел карась.

Карасем обедал сом¹.

Потом он замолол такую чушь, что Анечке даже стало жаль его. То Попугай кричал, что он трёхтомный словарь, то вопил, что он — секретные чернила, и стоит его погреть у печ­ки, как проступят на бумаге и он сам, и написанные с его помощью указания, как попасть из Зоологического Сада в Царство Кукол.

— Вот бы побывать в Царстве Кукол! — сказала Анечка.

— Я бы тоже не отказался, только не знаю, как туда попасть.

— Попугай, кажется, знает.

— Он же спятил! —махнул рукой Соломенный Губерт.

— Хоть и спятил, а знает!

— Да! Я знаю! — закричал Попугай.

— Расскажите тогда! —попросила Анечка-Невеличка.

— Не расскажу, не имею права — это суровая тайна!

— Раз вы спятили, вы имеете право выдать нам любую суровую тайну, — сказал
Соломенный Губерт.

— Ни за что не выдам!

— Но мы желаем знать! — стоял на своём Соломенный Губерт.

— Желаете — узнаете!

— Как же это?

— Просто! —сказала полоумная птица.

— Ну как просто?

— А так! Я вам не скажу, а вы узнаете!

— Вот какие ненормальные вещи он говорит! — удивился Соломенный Губерт.

— Выдерните из меня перо, и оно вам напишет, как попасть в Царство Кукол!

Выдёргивать из полоумного Попугая перо не было необходимости. Пока Попугай бился и перекатывался с боку на бок, он и так потерял много перьев. А когда снова стал трепыхаться и перекатываться, одно, самое разноцветное, выпало из клетки и опустилось на ослиную парту. Соломенный Губерт схватил его и стал ждать, когда оно что-нибудь напишет.

И действительно, перо в его руках начало писать красивыми цветными чернилами и написало вот что:

Отыщите самый тихий угол, Где не слышно, как бормочут звери; Там найдёте потайные двери, А за ними будет Царство Кукол.

— До чего волшебное перо! — воскликнула Анечка-Невеличка.

— Но где же этот тихий угол? — с досадой сказал Соломенный Губерт.

Пока он досадовал и раздумывал, где искать угол с дверями в Царство Кукол, красивое волшебное перо взяла Анечка-Невеличка, и перо написало вот что:

Эта стёжка перестанет виться,

Где водица станет вверх струиться;

Там и есть заветный тихий угол,

За которым двери в Царство Кукол.

Соломенный Губерт обрадовался, что больше не надо раздумывать, где искать тихий угол, и Анечка-Невеличка тоже обрадовалась, что красивое волшебное перо открыло, как завет­ный угол найти. И оба отправились по стёжке, которая должна была перестать виться.

Глава двадцать первая, в которой подтверждается пословица