Первая ночь

Десять снов

Рассказ. Перевод с японского Е. Сахаровой и Е. Тутатчиковой

Первая ночь

Я видел сон.

Скрестив руки, я сидел у изголовья, когда лежавшая на спине женщина тихо сказала, что скоро умрет. Ее прекрасное лицо белело среди рассыпавшихся по подушке длинных волос. Белоснежные щеки светились теплом, губы ярко алели. Глядя на нее, никак нельзя было подумать, что она скоро умрет.

Но женщина тихо и ясно сказала, что скоро умрет. И я подумал: “Наверное, она действительно умрет! ”

- Разве? Ты скоро умрешь? - спросил я, вглядываясь в ее лицо.

- Умру! - сказала она, широко раскрыв глаза.

Огромные влажные глаза, окаймленные длинными ресницами, с черневшими зрачками. И в глубине зрачков отчетливо отражался я.

Вглядываясь в эти глубокие, почти бездонные глаза, я подумал, неужели она умрет! И прильнув губами к подушке, снова спросил:

- Ты ведь не умираешь, правда? Все хорошо, да?

Женщина, широко раскрыв усталые карие глаза, ответила:

- Нет, я умру, ничего не поделаешь.

Со сжавшимся сердцем я спросил, видит ли она мое лицо. Она улыбнулась и, заглянув мне в глаза, сказала:

- Разве ты не видишь свое отражение?

Я молча выпрямился и, скрестив руки, подумал, что она непременно умрет.

Через некоторое время она снова заговорила.

- Когда я умру, пожалуйста, похорони меня. Вырой яму большой раковиной-жемчужницей. Положи на могиле обломок звезды, упавшей с неба. И, пожалуйста, жди меня, потому что я еще приду к тебе.

- Когда же ты придешь? - спросил я.

- Солнце взойдет, а потом сядет. И снова взойдет, и снова сядет. Пока пылающее солнце будет всходить с востока на запад, с востока на запад и заходить с запада на восток, ты будешь ждать меня?

Я молча кивнул. Тихий голос зазвучал тверже, и женщина сказала:

- Пожалуйста, жди меня сто лет. Жди меня сто лет, сидя у моей могилы. Я обязательно приду к тебе!

Я ответил только, что буду ждать. И вот моя фигура, отчетливо отражавшаяся в глубине ее черных зрачков, потускнела и исчезла. Словно неподвижная вода пришла в движение и отражение на ее поверхности рассыпалось и уплыло. И тут же веки сомкнулись. Скатившись с длинных ресниц, на щеке застыла слеза. Она умерла!

Я спустился в сад и стал рыть яму раковиной-жемчужницей. Раковина была огромная - с гладкими и острыми краями. И всякий раз, когда я зачерпывал землю, на ее внутренних створках ослепительно сиял лунный свет. Пахло влажной землей. Через некоторое время я выкопал яму. Опустил туда женщину и засыпал ее рыхлой землей. Когда я засыпá л ее, на створках раковины играл лунный свет.

Потом я сходил за упавшим обломком звезды и осторожно положил его на насыпь. Обломок звезды был круглым - наверное, пока он долго падал с небес, углы стесались и сгладились. Пока я поднимал обломок и устанавливал его, грудь и руки у меня немного согрелись.

Я сел на мох. И, думая о том, что теперь вот так буду ждать в течение ста лет, скрестив руки, смотрел на круглое надгробие. И вот, как она и говорила, на востоке взошло солнце. Огромное пылающее солнце. И вскоре снова, как она и говорила, солнце закатилось на западе. Оно село мгновенно, все еще пылающее. “Раз! ” - сосчитал я.

Через некоторое время багряное солнце снова медленно встало. А затем закатилось в безмолвной тишине. “Два! ” - снова сосчитал я.

Считая так, я сбился со счета и уже не знал, сколько раз видел пылающее солнце. Я считал и считал, а неправдоподобно багряное солнце проплывало над моей головой несчетное число раз. Но сто лет все не кончались. И в конце концов, глядя на заросшее мхом круглое надгробие, я задумался, не обманула ли она меня.

Вдруг из-под надгробия пробился зеленый стебель и потянулся ко мне. Он рос на глазах и замер прямо у моей груди. И тут же продолговатый бутон на конце чуть подрагивающего стебля слегка наклонился, набух и распустился. Пронзительный аромат белой лилии! Вдруг откуда-то сверху упала капля росы, и цветок закачался под собственной тяжестью. Я потянулся и поцеловал белые лепестки, с которых скатилась прохладная роса. Когда я оторвался от лилии, то невольно увидел далекое небо, в котором мерцала одинокая рассветная звезда.

И только тогда я понял: “Сто лет уже прошли! ”