Провал боевых действий против партизан

Пир отшумит, и черная, как ночь,

Расплата приползет, прогнав веселье прочь.

Советские партизаны не знали этих слов Гея{154}, но чувства и мысли, выраженные в них, были хорошо им знакомы, и это прекрасно показал Ковпак, рассказав следующий эпизод из жизни его партизанского лагеря:

«Перед уходом из Спадщанского леса путивляне похоронили трех бойцов: Ильина, Челядина и Воробьева. Недолго они воевали, но мы никогда не забудем этих первых павших в бою партизан. Место для их могилы выбрали недалеко от землянок, в глухой чаще, чтобы немцы не нашли могилы и не осквернили ее. Земля уже промерзла, рыли с трудом, торопились. За ночь надо было выйти из лесу и скрытно проскочить между хуторами, в которых расположился после боя противник, намеревавшийся утром возобновить наступление.

Перед могилой собрались все наши семьдесят бойцов и командиров с оружием, гранатными сумками, заплечными мешками. Тут же стояли две запряженные в подводы лошади — наш обоз.

Было темно, люди стояли молча, и вдруг раздался голос:

— Товарищи! Поклянемся!..

Кто говорит, не видно, только по голосу узнали: Руднев.

Все придвинулись к могиле, собрались вокруг нее тесным кругом. [218]

Что было тогда у людей на душе, все сказали они в клятве, которую произнесли, повторяя слова комиссара. Высказали всю накипевшую злобу, всю ненависть к немцам — за погибших товарищей, за то, что приходится уходить из родного района, за семьи, оставшиеся в селах. За все клялись мы отомстить...»{155}

Позднее генерал Ковпак пишет о том влиянии, которое оказали на партизан зверства, совершенные немцами над гражданским населением — стариками, женщинами и детьми:

«Девушки (из партизанского отряда) теперь знали, что нет более подлых преступников в мире, чем гитлеровцы, но то, что они увидели в обагренной кровью Новой Слободе, буквально ошеломило их. Раньше мы старались беречь своих девушек, не брали их на очень опасные операции, но после того, что они увидели в Новой Слободе, их нельзя было удержать... В результате мирные советские люди стали страшными народными мстителями»{156}.

Эти два отрывка в известной степени объясняют, почему у русских партизан был такой высокий боевой дух, а также показывают, как немцы по своей глупости сами способствовали его укреплению. Сведения о разрушении небольших русских деревень и уничтожении их жителей не были чьим-то вымыслом. Это видно из многочисленных донесений самих немцев. Вот два примера.

Одна из дивизий 3-й танковой армии в качестве репрессии за партизанский рейд предприняла так называемое «наступление» на беззащитную деревню Барсуки. После обстрела деревни из легких противотанковых пушек немцы атаковали ее с двух сторон, и, как указывается в заключение в донесении, «гражданское население было расстреляно, а деревня сожжена дотла». [219]

В качестве второго примера приведем отрывок из донесения № 580. В нем говорится следующее:

«16 октября 1942 года близ Верегнино задержано и ликвидировано большое количество подозрительных лиц. Населенный пункт Верегнино сожжен. Во время прочесывания этого района большое число подозрительных лиц было расстреляно. Сожжено еще несколько деревень».

Мы не ставили себе задачу объяснить, почему немцы проиграли войну в России. Однако следует сказать несколько слов о том, почему немцы напали на Россию, ибо ответ на этот вопрос укажет нам на одну из причин, почему немцы совершили грубую психологическую ошибку в их отношении к русскому населению.

После падения Франции в 1940 году Гитлер должен был искать новую жертву. Выбор, очевидно, пал на Великобританию, и в этом направлении немцы провели некоторую подготовку. Но приготовления эти осуществлялись без должной энергии, пока наконец и вовсе не прекратились, и новым объектом вместо Великобритании была избрана Россия. Почему Гитлер решил вначале напасть на Россию, никто пока убедительно не объяснил. Гитлер доказывал, что СССР был последним потенциальным союзником Великобритании в Европе, и, разбей Германия Россию, Великобритании пришлось бы запросить мира. То, что Гитлером руководили именно такие соображения, не подлежит сомнению, ибо захваченные немецкие документы полностью это подтверждают. Однако такое объяснение не является исчерпывающим: ведь Гитлер мог бы сначала нанести удар по Великобритании, а не по СССР, тем более, что в тот период Советский Союз не хотел быть втянутым в войну с Германией или воевать на стороне Англии.

У Гитлера никогда не было сомнений на тот счет, что рано или поздно он вынужден будет напасть на Россию и захватить ее: Европа была слишком мала, чтобы в ней могли ужиться нацизм и коммунизм, и интересы гитлеровского «нового порядка» в Европе требовали уничтожения Советов. Нам нет необходимости подробно останавливаться на этих вопросах, они изложены в «Майн кампф» и в многочисленных речах нацистов. Гитлер, [220] по нашему глубокому убеждению, избрал Россию своей следующей жертвой не по прихоти, а будучи вынужденным к этому состоянием своей военной экономики.

Если бы Англия имела достаточно продовольствия и нефти и не ввозила бы их, Гитлер, возможно, напал бы на нее в первую очередь, но он выступил против России, ибо там он рассчитывал получить стратегическое сырье и продовольствие, без которых он не мог продолжать войну.

Геринг к этому времени стал экономическим диктатором Германии. Пользуясь своим положением, он в ноябре 1940 года созвал важное совещание. На совещании присутствовали: его помощник по экономическим вопросам статс-секретарь Кернер, который всегда старался действовать в соответствии с высшими нормами прусской государственной службы, но из-за своей слепой преданности Герингу, которого он поддерживал еще до прихода нацистов к власти, он был впоследствии осужден как военный преступник; генерал фон Ганнекен — руководитель государственного управления чугуна и стали, учтивый человек и весьма приятный собеседник, по его апелляции с него были сняты обвинения в совершении им военных преступлений в Дании; генерал Томас — начальник военно-экономического штаба, участник заговора против Гитлера; Нейман — статс-секретарь по вопросам четырехлетнего плана и Бакке — министр продовольствия и сельского хозяйства. Генерал Томас (умерший после войны) оставил много важных документов по военной экономике Германии; судя по его запискам, рейхсмаршал информировал участников этого совещания о проекте наступления на Востоке. Время начала военных действий на совещании указано не было. Перед присутствующими была лишь поставлена задача: подготовить и осуществить широкую «экономическую программу».

Сразу же после совещания его участники приступили к выполнению этой задачи, начав сбор самых подробных сведений о всех отраслях экономики России. Затем они стали тщательно изучать запасы и источники сырья в России и вырабатывать проект будущей организации по вывозу сырья из этой страны. [221]

К концу апреля 1941 года работа эта была в основном закончена, и 1 мая 1941 года состоялось новое совещание статс-секретарей. На этом совещании, которое происходило всего лишь за семь недель до начала вторжения в Россию, они смогли высказать свое компетентное мнение и прийти к окончательным выводам. В памятной записке выводы этих руководителей германской экономики суммируются в следующих нескольких предложениях, определивших направление развития международных событий:

«Война может продолжаться лишь в том случае, — говорится в памятной записке, — если на ее третьем году все наши вооруженные силы будут снабжаться за счет русских ресурсов. В результате после того, как мы вывезем из страны все, что нам необходимо, десятки миллионов русских, несомненно, умрут с голоду».

Это решило дело: если Гитлер хотел, чтобы немецкая военная машина продолжала действовать, у него не было никакого другого выбора, как только напасть на Россию. Снисходительности по отношению к русскому населению не могло быть места: этой программой ему предопределялось умирать с голоду. Именно по этим причинам высшие нацистские руководители не могли принимать в расчет интересы своих доброжелателей в СССР, если бы даже они захотели этого.

Но чтобы обеспечить работу своей военной машины, немцам нужно было не только продовольствие. На основании тщательного всестороннего изучения состояния немецкой военной экономики, которое было проведено одним из авторов этой книги по просьбе американских правительственных органов, нам стало ясно, что военная промышленность Германии вплоть до 1943 года (а по самым оптимистическим оценкам, до 1942 года) была не в состоянии обеспечить развертывание войны в широких масштабах. Неудивительно, что в 1941 году немцы испытывали острую нужду в большом количестве стратегических материалов, которые мог бы поставлять СССР. В плане эксплуатации русского промышленного сырья его авторы первое место отводили нефти, за которой следовали уголь, железо, сталь и лес. Кроме того, для снабжения населения Германии требовалось большое количество [222] продовольствия. Цель «экономических операций» на советской территории была определена статс-секретарем Кернером{157} в следующих недвусмысленных выражениях:

«Экономическому руководству на вновь захваченной территории всю свою деятельность следует подчинить изъятию максимального количества товаров, необходимых для ведения войны... Все другие цели должны отойти на второй план».

Так оно и поступало. А в результате, даже антисоветские элементы в СССР поднимались на вооруженную борьбу против немцев и присоединялись к партизанам.

В том, что Гитлера убедили напасть на Россию его экономические советники, не может быть сомнения. Вот, что писал Гитлер Муссолини 21 июня 1941 года, за день до нападения на Советский Союз:

«Что касается войны на Востоке, дуче, то, безусловно, она будет трудной, однако я ни минуты не сомневаюсь в большом успехе этого дела. Прежде всего я надеюсь, что вскоре это даст нам возможность получить на Украине общую базу снабжения продовольствием, которая в состоянии будет обеспечить нас таким дополнительным количеством продовольствия, какое нам может понадобиться в будущем»{158}.

Подобную политику в отношении русского населения сторонники нацистов и сейчас еще будут оправдывать военной необходимостью. Они также могут попытаться оправдать зверства СС и СД необходимостью полного и окончательного искоренения большевизма. Однако факты показывают, что борьба нацистов была направлена не против большевизма, а против русского народа. Такое отношение к русскому населению было не просто безнадежно ошибочным: оно принесло огромный вред самим немцам. Создается впечатление, что немцы сознательно разжигали партизанское движение и вселяли в народ ту веру в правоту его борьбы, которая нужна была ему для достижения успеха. [223]

Не требуется большого воображения, чтобы понять, что немцы понесли бы значительно меньше жертв, если бы они сумели склонить: на свою сторону хотя бы часть населения России. Дальновидные немцы скоро поняли, что этого можно было бы добиться, если бы с самого начала применялась другая тактика.

Вот что пишет в своем дневнике посол Ульрих фон Гассель, один из руководителей движения, участники которого предприняли 20, июля 1944 года попытку убить Гитлера:

«Борьба против России, которую начал Гитлер, была таким же безрассудным предприятием, как и вся война вообще. После того как война началась, мы могли воспользоваться в пропагандистских целях одной возможностью — с нравственной точки зрения единственной хорошей возможностью — вести войну исключительно против большевизма под лозунгом освобождения русского народа, с которым у немцев не было никаких разногласий. Случилось обратное — Гитлер сплотил Россию вокруг Сталина против Германии». И далее: «Военная обстановка характеризуется неожиданно крупными успехами русских и поднимающейся волной ненависти против нашей безумной политики»{159}.

Фон Гасселя этот вопрос занимал и ранее. 13 июля 1941 года он пишет, что борьба оказалась значительно тяжелее, чем предполагалось. Он приходит к выводу, что война ведется не против большевизма, а против русского народа, причем наиболее убедительным доказательством этого, по его мнению, было назначение фон Розенберга, смертельного врага русских, руководителем гражданской администрации на Востоке.

Для более полного представления об этой политике познакомимся с позорной речью Гиммлера, произнесенной им в октябре 1943 года в Познани{160}:

«Что случится с русским или чехом, меня нисколько не интересует... Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от голода, интересует меня лишь [224] в той мере, в какой они нужны как рабы для нашей культуры, в ином смысле это меня не интересует. Погибнут или нет от изнурения при рытье противотанкового рва 10000 русских баб, интересует меня лишь в том отношении, готов ли для Германии противотанковый ров»{161}.

О партизанах Югославии Фитцрой Маклин говорит следующее:

«С чисто коммунистическим упорством и твердостью партизаны выполняли поставленные перед собой задачи, не считаясь ни с неудачами, ни с репрессиями. Своей жизнью при этом они совсем не дорожили. Что касается мирных жителей, то они также находились на линии огня и у них было столько же возможностей умереть геройской смертью, сколько и у партизан.

Чем больше расстреливали немцы мирных жителей, чем больше они сжигали деревень, тем больше обозов противника попадало в засады партизан и тем больше мостов взлетало на воздух.

Проводить такую политику было тяжело, особенно людям, действующим на своей собственной территории, однако в конечном итоге она была оправдана ходом событий»{162}.

То же самое можно было бы написать и о советских партизанах. Война эта стала войной на истощение, причем больше всего страдало гражданское население.

Эту мысль хорошо иллюстрирует следующий рассказ немецкого писателя:

«На следующее утро стало ясно, что где-то в городе находится советский артиллерийский наблюдательный пункт... Днем позже я увидел странную процессию в районе порта. Пять немецких и несколько русских полицейских вели человека, закованного в кандалы. Он шел с гордо поднятой головой и нес большую надпись на русском и немецком языках: «Я направлял огонь советской артиллерии на Херсон и я виновен в смерти 63 русских женщин и детей, не считая немецких солдат. Поэтому я сегодня буду повешен...» [225]

Старый крестьянин по складам разбирал эти слова. Услужливо, с видимым удовлетворением осужденный прочел ему весь текст.

— Ты действительно это сделал? — медленно спросил крестьянин. Осужденный ответил удовлетворительно.

— Ну и поделом тебе! — сказал тихо старик. — Я рад, что дьявол, наконец, позаботится об этих проклятых комиссарах.

— Они вернутся, — спокойно ответил осужденный.

Старик с ужасом перекрестился...

— Да дарует бог тебе скорый конец, — сказал он и дал осужденному папиросу.

— Когда ты умрешь?

— Сегодня вечером, — вежливо ответил коммунист и снова двинулся вперед.

Ошеломленные мы посмотрели друг на друга: неужели же русские живут по разным законам?»{163}

Как теперь ясно, немецкая политика террора началась с изданием Гитлером директивы «Об особой подсудности в районе «Барбаросса». В декабре 1941 года{164} Гитлер через верховное командование вооруженными силами издал столь же позорную директиву. Развенчав идею «рыцарского поведения солдат», он заявил, что войска «имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства без ограничения также против женщин и детей, если это только способствует успеху». Столь же печален и тот факт, что ряд генералов согласился с этим принципом{165}. Примером этому могут [226] служить рекомендации, представленные генералом Рейнгардтом{166} командованию группы армий «Центр», в которых говорится, что в целях получения необходимых показаний при допросе партизан, в том числе и женщин, необходимо применять все средства.

Читатель, вероятно, уже обратил внимание на выражение «допрос пленных партизан», встречающееся в немецких директивах. Чтобы было ясно, что это обозначает, обратимся к специальной директиве, изданной штабом 257-й пехотной дивизии. В ней говорится следующее: [227]

«Все допрашиваемые должны быть предупреждены самым суровым образом о необходимости говорить правду. Во всяком случае, они знают, что с самого начала допроса их будут избивать.

Кто-либо из допрашиваемых, безусловно, даст показания относительно партизан. Однако, если, как это обычно бывает, допрашиваемый сначала притворяется, что он ничего не знает о партизанах, а позднее сообщает какие-нибудь сведения, его надо подвергнуть более тщательному допросу (около двадцати пяти ударов резиновой дубинкой или плетью). Каждый раз вслед за вопросом необходимо добавлять слово «говори», например:

— Где находится командир партизанского отряда? Говори!

— Какие задания вам поручили? Говори! — и т. д.

Лицо, допрашиваемое таким образом, будет продолжать говорить, и, когда ему прикажут сообщить все остальное из того, что ему известно, его необходимо подвергнуть еще двадцати пяти ударам...

Лица, которые подверглись такому суровому и тщательному допросу... должны быть ликвидированы вместе с осужденными...

Казненные должны быть захоронены таким образом, чтобы родственники не могли найти могилы и откопать их трупы».

Одна только мысль о таком «допросе» вызывает ужас, но, к счастью для партизан, немногие из них попадали в руки немцев и проходили через это испытание.

Когда генерал Рейнгардт приказывает: «Партизаны в бою должны быть уничтожены. Любые методы допустимы. Личный состав, который применяет их против партизан, освобождается в таких случаях от наказания», — он выполняет приказ верховного командования, следуя его точке зрения, но отнюдь не руководствуясь при этом чувствами человечности.

Обратимся еще раз к дневнику фон Гасселя и посмотрим, как он оценил влияние гитлеровской политики террора на судьбу одного немецкого офицера:

«Вся война на Востоке ужасна — это возврат к варварству. Молодой офицер, сейчас он в Мюнхене, получил [228] приказ расстрелять 350 мирных жителей якобы партизан (среди которых были женщины и дети). Люди эти были согнаны в большой сарай. Сначала он колебался и потому был предупрежден, что за невыполнение приказа его ждет смерть. Офицер попросил десять минут подумать и затем выполнил приказ, расстреляв людей из пулеметов. Этот случай настолько его потряс, что впоследствии, воспользовавшись легким ранением, он решил более не возвращаться на фронт»{167}.

Не может быть сомнений, что значительная часть вермахта возражала против подобных приказов, и доказательством этому служит то обстоятельство, что был издан новый вариант «Десяти заповедей». Генерал Бус-се заявил, что командование группы армий «Юг» в 1943 году пересмотрело эти заповеди с учетом особенностей войны в России и переиздало их в связи с тем, что в это время в группу армий влилось большое количество новых солдат. Для того чтобы добиться с их стороны надлежащего поведения, им была роздана следующая листовка:

Листовка для солдат

Десять заповедей относительно взаимоотношений с русскими{168}

1. Всегда сохраняйте свой авторитет среди местного населения.

Не будьте высокомерны! Русские очень критически относятся к людям, пытающимся создать себе фальшивый, «дутый авторитет». Так называемое «покровительственное, хозяйское отношение» к другим обычно рекламируют те, кто не в состоянии завоевать авторитет другими путями. Настоящий авторитет завоевывается энергичными, эффективными действиями и образцовым поведением.

2. Будьте справедливы!

С каждым местным жителем необходимо обращаться строго, но справедливо. В России немцы всегда пользовались репутацией в высшей степени справедливых [229] людей. Русский больше всего ненавидит несправедливость. Русский — очень хороший работник. Если с ним хорошо обращаться, то он работает с охотой и старанием. Русский сообразителен и восприимчив. Если его знакомят с каким-нибудь новым методом работы, то на первых порах он относится к нему с недоверием. Однако если он убедится в его полезности, он охотно им воспользуется. Русский привык к тому, чтобы им кто-то управлял. Указания должны даваться таким образом, чтобы они были поняты тем, кто будет их выполнять. Не рекомендуется давать подробных указаний и не следует всецело полагаться на инициативу русских на отдельных стадиях работы. За ходом работы следует постоянно следить. В случае плохого выполнения отданных приказаний, безусловно, следует сделать замечание.

3. Поощряйте русского, если он работает хорошо!

Если его не поощрять, то он теряет интерес к работе. Незначительные подарки и специальные вознаграждения, если они заслужены, часто творят чудеса.

4. Не бейте русских!

Русский дорожит своим достоинством. Если его бьют, он никогда этого не забудет. Телесные наказания в России не применяются. Царский режим ненавидели именно потому, что битье кнутом и казнь через повешение были тогда обычным явлением. Большевики, хорошо усвоив это, категорически запретили публичные телесные наказания и казнь через повешение. В течение длительного времени их пропагандисты описывали телесные наказания и казнь через повешение как высшее проявление варварства. Сейчас в советской пропаганде много говорится о применении нами в отношении партизан смертной казни через повешение с целью вызвать к немцам такую же ненависть, как к царскому режиму.

5. Избегайте любых высказываний в адрес русских, которые дают понять, что немцы по отношению к ним являются высшей расой.

Русские, особенно белорусы, украинцы и великороссы на севере, принадлежат к арийской расе. У многих из них в жилах течет кровь викингов, чем они гордятся. Русский знает, что во многих отношениях он еще не достиг культурного уровня народов Запада. В течение столетий [230] он пытался достичь этого — и небезуспешно. Он очень обижается, если на него смотрят как на представителя низшей расы или «колониального народа». Пропаганда партизан в качестве аргумента против нас использует утверждение, что Германия хочет поработить всех русских и превратить их в «колониальный народ».

Не презирайте русских за то, что они одеваются однообразно и серо и часто выглядят бедными и оборванными: это объясняется условиями жизни в советскую эпоху, недостатками военного времени и климатическими условиями.

6. Уважайте русских женщин и девушек точно так же, как вы уважаете немецких!

При общении с русским населением никогда не следует забывать, что Германию считают — и желательно, чтобы продолжали считать, — самым культурным государством. Избегайте проявлений грубости, непристойности и дерзости по отношению к женщинам и девушкам, не наносите им оскорблений.

7. Откажитесь от самовольных конфискаций и незаконных реквизиций продовольствия и имущества.

Подобный произвол недопустим. Он вызывает у русских чувство горечи и бесправия. Более того, такие действия дают русским основание приравнивать немцев к большевистским эксплуататорам.

8. При разговоре с русскими всегда проводите разницу между русскими и большевиками!

Поскольку убежденные большевики составляют лишь незначительную часть населения Советского Союза, русские предпочитают, чтобы на них не смотрели как на большевиков{169}. Если требуется подвергнуть что-нибудь [231] критике, то во всем следует обвинять большевиков. Критиковать русских следует сурово, но справедливо и вежливо.

9. Будь сдержанным при разговоре с русскими о религии!

Русским необходимо обеспечить полную свободу вероисповедания. Мы не должны применять какого-либо давления в этом отношении. Любое нарушение свободы вероисповедания рассматривается как неуважение к религии, как поступок, наносящий ущерб престижу Германии.

10. В обращении с русскими проявляйте спокойствие и чувство собственного достоинства: этим вы добьетесь большего, чем окриками и руганью!

Русский не выносит окриков и ругани. Делать ему замечание нужно только в том случае, если он знает, что поступил неправильно. Большинство русских плохо понимает немецкую речь. Если же на них кричать, то от этого немецкий язык не станет им понятнее, наоборот, это еще больше собьет их с толку. Глупо думать, что при помощи крика можно сделать свой язык понятнее и легче и таким образом передать свои желания и приказания жителям другой страны».

Но опять-таки эти инструкции были изданы слишком поздно, чтобы смягчить последствия гитлеровской политики террора.

Во всяком случае, какой смысл было вермахту «быть справедливым» в отношении к русским, когда руководители СД доносили, что «в соответствии с указаниями фюрера они выполняют свои задачи со всей безжалостностью, особенно в тех районах, где действуют партизаны и где рекомендуется поступать чрезмерно строго. Свои действия в оперативном районе полиция безопасности основывала на выполнении приказов по осуществлению плана «Барбаросса». При этом указывалось, что к числу существенных элементов программы репрессий относится и расстрел детей!

И наконец, «Приказ об эвакуации», эта последняя капля, переполнившая чашу терпения русских. Не желая быть вывезенными в Германию для рабского труда, [232] трудоспособные жители бросали работу и вступали в партизанские отряды.

Те русские, которые ждали немцев как своих освободителей, утратили все свои иллюзии. И в этом им помогли Гитлер, Гиммлер, Розенберг и Геринг. Угроза эвакуации поставила каждого русского перед выбором, и все они предпочли партизанскую жизнь в России, полную смертельных опасностей, рабству в Германии.

Мы полагаем, что привели достаточно убедительных материалов, чтобы читателю стали ясны причины провала мероприятий немцев против партизан. История могла бы вынести свой приговор в следующих словах: немцы своими действиями сами способствовали развитию партизанского движения на всей оккупированной территории Советской России. Они были не в состоянии ликвидировать угрозу, возникновению которой они сами же в значительной степени способствовали: их стратегические концепции в начальный период войны были ошибочными, пересмотрели же их они слишком поздно; их грубые психологическе просчеты сводили на нет любые тактические успехи. Немецкие солдаты заплатили дорогой ценой за промахи своих политических и военных руководителей. Для действий против партизан немцам пришлось использовать более двадцати своих дивизий и дивизий союзников, а между тем Германия испытывала постоянную нехватку войск на фронте. Немцы потеряли убитыми, скорее всего, половину личного состава этих дивизий, и им нечем было восполнить потери. А партизаны, несмотря на огромные потери, становились все более многочисленными и более беспощадными в своих действиях, пока, наконец, гигант не стал жертвой комаров.

Немцы несут ответственность за то, что, потерпев поражение в борьбе против партизан, они дали в руки Советов именно то оружие, которое те сейчас столь успешно используют в других частях света. Если мы хотим устранить грозящую нам опасность, то прежде всего мы должны изучить опыт других, а затем применить этот опыт со всей энергией и решительностью. Как это сделать, мы постараемся показать в нашем заключении.