Организация и снабжение советских партизан 2 страница

Иногда разведчики создавали постоянные центры. В Лозовой такой центр находился в больнице, в Харькове — на квартире у «тети Лизы». Особенно ловким разведчиком был главный хирург в Лозовой. «Он сумел установить тесные дружеские отношения с немецкой полицией и офицерами штаба, которые относились к нему чрезвычайно хорошо», — говорится о нем в немецком досье. Даже после разоблачения этого врага «немецкие офицеры пытались ручаться за его благонадежность».

Вербовку производили сами партизанские отряды, а также подпольные партийные организации и группы снабжения. В самом начале партизанской войны новых людей в партизанские отряды иногда зачисляли против их воли, но позже ряды партизан состояли исключительно из добровольцев. В некоторых отрядах для добровольцев составлялось специальное письменное обязательство, подписав которое, последний становился партизаном. Партизанская клятва, вероятно, давалась во всех отрядах. Русские партизаны не носили военной формы или нарукавных повязок, как французские. Кое-кто из них был задержан в немецкой и румынской форме. Свое личное оружие они всегда прятали.

В одном из документов немецкой контрразведки имеется следующее описание организации комплектования партизанских отрядов: [101]

«В Запорожье наши осведомители обнаружили пункт комплектования в одном из кварталов города, где уклонившиеся от отправки на работы граждане и сбежавшие оттуда добровольные пособники коммунистов принимались в отряд. Совместными действиями отдела контрразведки 303 и военной полиции квартал был оцеплен и обыскан. Среди арестованных были выявлены три офицера, производившие вербовку, и двадцать два вновь завербованных партизана, включая пятерых добровольных пособников коммунистов, сбежавших с работ. Они должны были примкнуть к банде, действующей близ Запорожья, и опять-таки с помощью посредников. Чтобы добыть оружие и боеприпасы, вновь завербованные бандиты должны были их где-то украсть либо же это должны были сделать для них их добровольные пособники.

Подготовка вновь завербованных партизан, особенно обучение их обращению с оружием, проводилась главным образом в партизанских отрядах. Но областные комитеты партии иногда организовывали курсы для обучения партизан военным специальностям. Так, некоторые из людей Ковпака прошли организованные обкомом партии курсы минеров, где их обучали минноподрывному делу{73}.

Помимо того, целый ряд постоянных школ был основан в Москве, Ленинграде и других городах. Обучение длилось от трех дней до шести недель. Одна из школ имела следующую программу:

1. Обучение подрыву железнодорожного полотна, мостов, самолетов и сооружений на аэродромах при помощи толовых шашек и т. п.

2. Обучение прыжкам с парашютом.

3. Обучение поведению в немецком тылу (как добыть немецкое удостоверение личности, как связаться с коммунистами, как придумать правдоподобную историю в случае ареста и т. п.). [102]

4. Обучение пользованию картами.

5. Обучение выполнению разведывательных заданий для Красной Армии.

В других школах имелись отделения по обучению разведчиков и курсы, на которых будущих партизан учили организации диверсий на железных дорогах, способам нарушения других вражеских коммуникаций, подаче сигналов самолетам и организации поджогов. Существовали также специальные школы, работавшие под руководством НКВД, в которых готовились разведчики, радисты и подрывники. Их обучали также краже документов и дневников у немецких офицеров и солдат».

Общие правила ведения партизанских действий были сведены в «Партизанский устав». В нем содержались подробные указания по полевой службе, сооружению блиндажей, разведке, тактическим вопросам и описание немецкого и русского оружия.

Инструкции партизанам распространялись также с помощью листовок и партизанских газет. Одна из таких газет под названием «Красная звезда» содержала следующие директивы:

«Немецкая армия, боеспособность которой зависит от ее техники, нуждается в надежных коммуникациях в тылу для снабжения войск горючим, боеприпасами, продовольствием и запасными частями... Поэтому совершенно необходимо разрушать пути подвоза и отхода. Для разрушения пролетного строения моста нужно, чтобы обе продольные разрезные стальные балки были уничтожены взрывом. Когда дело касается деревянных мостов, главное состоит в том, чтобы уничтожить опоры моста и, если возможно, сжечь его остальные части.

Разрушение железнодорожных путей дает наилучшие результаты в тех пунктах, где особенно трудно производить ремонт, а именно на поворотах и в выемках или на высоких насыпях. Взрывчатка должна быть заложена таким образом, чтобы путь был взорван в трех местах. Чтобы пустить поезд под откос, лучше всего ослабить болты на стыках рельс и вытащить костыли из шпал, так как диверсия такого рода в отличие от взрыва полотна не может быть замечена с поезда... [103]

Чтобы затруднить для противника обнаружение настоящих мин, необходимо закладывать ложные мины. Разрушение шоссейных дорог удобнее всего производить в пунктах, которые трудно обойти, а именно: на участках, окруженных лесом, в глубоких выемках, на высоких насыпях, на участках с крутыми откосами и спусками, на пересечениях дорог...

В городах и деревнях движение немецкого транспорта может быть приостановлено с помощью разрушения домов.

Для уничтожения танков и автомобилей лучше всего использовать передвижные мины. Если несколько мин прикрепить к веревке, переброшенной из засады... через дорогу... и подтягивать их под колеса машин, то есть все основания надеяться, что машина наскочит хотя бы на одну из мин...»

Можно привести еще также следующий эпизод, описанный в инструктивной советской брошюре:

«Разрушив линию связи, партизаны дождались прибытия немецкой ремонтной команды и уничтожили ее из засады.

Подрывные заряды заложили на обоих концах деревянного магистрального моста длиной 60 метров (грузоподъемностью 24 тонны). Затем их обложили соломой, облили керосином и подожгли».

Кроме того, советское радио передавало дважды в день, утром и вечером, программу под названием «Передача для партизан». Каждая передача продолжилась около десяти минут и, кроме инструктивной части, содержала также сообщения об успешных действиях партизан или об уничтожении русских предателей. Одна из таких передач в описании сотрудника немецкой службы радиоперехвата имела довольно забавный характер. Например, на вопрос о том, как убрать немецкого часового, давался следующий краткий совет:

«Охота на немца напоминает охоту на тетеревов. К тетереву надо подкрасться, пока он поет, и сидеть притаившись, когда он замолкает. Тот же метод пригоден и для охоты на немецкого часового. Вооружившись топором, подкрадись к нему в темноте. Если он прогуливается взад и вперед или оглядывается вокруг, стой и не шевелись. Если он [104] стоит задумавшись, постарайся как можно ближе к нему подкрасться. Когда подкрался достаточно близко, внезапно изо всей силы нанеси топором удар по голове. Сделать это надо так быстро, чтобы он не успел вскрикнуть».

Это говорит о том, что англичанам еще многое нужно узнать о войне против тетеревов!

Для своих баз партизаны выбирали самые недоступные места — шахты, болота, горы. Трудно себе представить, как партизаны ухитрялись жить в болотах и действовать оттуда.

В 1943 году немецкое Министерство внутренних дел передало по радио для немецкой армии следующее сообщение о действиях партизан:

«Слушатели, вероятно, думают, что большинство этих болот непроходимо. Нам, однако, стало известно, что это не так. Наши гренадеры стояли перед глубоким болотом, тщетно пытаясь перейти через него, когда один из них вдруг обнаружил, что стоит в грязи только по пояс. При более тщательном обследовании выяснилось, что под водой из досок сделан настил, ведущий к незаметному острову посреди болота».

К своим укрытиям партизаны старались по возможности устраивать только один подход, чтобы их было легче оборонять. Иногда они покидали свои укрытия и переходили в другие районы в поисках лучших убежищ или условий для своих действий или же с целью избежать обнаружения. Но, как правило, партизаны редко меняли район своих действий. Яркое описание горного укрытия партизан дает П. К. Игнатов:

«Наш «вопросительный знак» (лагерь. — Ред.) был неприступен. Сверху к нему нельзя было подобраться: по крутизне едва ли спустился бы даже горный козел. Лагерь был недоступен и снизу: ущелье закрывала застава с завалами. Единственная тропка, ведущая к нам, поднималась так круто, что взбираться по ней можно было, лишь ставя ногу на ребро. Два сторожевых укрепления простреливали тропу с фронта и флангов. Она же находилась под огнем наших казарм. Из помещения дальней разведки можно было бить по ней из пулемета, Наконец, в. любой момент в нашем [105] распоряжении оставался запасной выход из лагеря. Пройдя через него, мы могли быстро оказаться в тылу у наступающих.

Словом, несколько метких, выдержанных снайперов могли бы долго оборонять наш лагерь даже от крупной вражеской части»{74}.

Лесной партизанский лагерь обычно состоял из землянок. Землянки часто располагали треугольником, так, чтобы из каждой можно было поддержать огнем две другие в случае нападения на них противника.

Более крупные лагери имели землянки, оборудованные под кухни, госпитали, конюшни и склады.

Тропы, ведущие в лагери, часто минировались. Они были хорошо замаскированы и начинались в чаще, в стороне от проселочной дороги. В чащу партизаны могли попасть, свернув с проселочной дороги. «Проселочные дороги, берущие начало у основной магистрали или даже у грейдера, ни в коем случае не должны подходить к укрытиям партизан, — говорится в одной из советских директив о порядке размещения партизан. — В тех случаях, когда в силу необходимости партизаны устраивают свои укрытия поблизости от дороги, уходить из землянок всегда нужно в направлении, противоположном дороге, по тщательно скрытым тропам».

Все передвижения партизаны производили обычно ночью и всегда пользовались тропами, известными только местным жителям. Они тщательно охраняли свои колонны, высылая разведку и охранения, и поддерживали в походе строгую дисциплину. В деревнях они часто меняли лошадей. За ночь партизанам удавалось покрывать до сорока миль.

Рассматривая структуру партизанских сил, нам следует коснуться также вопросов, относящихся к организации их связи, снабжения и координации действий с Красной Армией. Вначале мы остановимся на вопросе об организации связи. Как мы уже видели, разведывательные данные, собираемые разведчиками, в отряды поступали обычно через связных. Но эта система была [106] пригодна для сбора только местной разведывательной информации. Для получения же указаний из руководящих центров небольшие группы время от времени проходили пешком значительные расстояния. В Крыму различные партизанские отряды первоначально поддерживали связь друг с другом по телефону. Они пользовались линиями связи, созданными для истребительных батальонов еще в то время, когда они были приданы Красной Армии. В основном же они пользовались радио, которое было для них практически единственным средством связи с органами за линией фронта. Приведем следующую выдержку из донесения СД:

«Перед одной из групп по борьбе с партизанами была поставлена задача обследовать данный район с целью выявить и вывести из строя радиостанцию и всю сеть связи.

С помощью гражданских агентов было установлено, что вероятным местонахождением радиостанции является один из домов в селе Ротелеттен близ Шары. Приняв необходимые меры предосторожности, группа атаковала дом. В доме находились пожилая женщина и девушка. Во время допроса, который был проведен тут же, они все отрицали. При обыске у девушки обнаружили карманные часы и нож, которые, оказывается, входят в снаряжение большевистских радистов. Во дворе на сеновале при обыске была найдена искусно замаскированная радиоустановка с приемником»{75}.

Кроме радиостанций, партизаны часто пользовались также портативными радиопередатчиками. Партизаны, которых перебрасывали на оккупированную немцами территорию для выполнения специальных заданий, всегда имели такие передатчики. Иногда партизан и партизанок сбрасывали на парашютах с самолетов, некоторые переправлялись в лодках или просто переходили линию фронта пешком. В каждой такой партии было не менее одного опытного радиста, который обычно поддерживал связь [107] непосредственно с тем органом, который их послал; если же это не удавалось, он старался наладить связь с ближайшим партизанским отрядом. Вначале большинство партизанских отрядов не имело радиооборудования. Но в течение 1942 года многим партизанским отрядам были сброшены на парашютах полевые радиостанции, а также обученные радисты. Некоторые партизанские отряды радиооборудование получали от партийных комитетов.

При передаче своих донесений партизаны, как правило, пользовались цифровым кодом. Часть донесений была перехвачена немцами, которые после этого стали посылать фальшивые донесения. И хотя, таким образом, немцам удавалось вступать в контакт с русскими, последние, видимо, были всегда очень осторожны и никогда не раскрывали никаких секретов в своих ответах. Возможно, немцы не поняли всего, что скрывал за собой шифр.

Если бы партизаны не имели радиосвязи, их действия, вне всякого сомнения, были бы менее эффективными. Почти с непреодолимыми трудностями они столкнулись бы также и при решении проблемы снабжения, если бы их не обслуживала авиация. И хотя иногда партизаны успешно могут пополнять свои запасы, совершая налеты на вражеские склады, тем не менее в борьбе против высокоорганизованной и превосходно оснащенной армии они до известной степени зависят от снабжения с баз, находящихся в неоккупированной части страны.

С самого начала у советских партизан было то неоценимое преимущество, что им не приходилось начинать все на голом месте. Партизанская армия вряд ли может вести борьбу голыми руками или пополнять свои запасы из скудных трофеев, добываемых в результате нападений на одиночных часовых, отставших солдат или дезертиров{76}. Многие партизанские отряды к началу боевых действий имели огромные запасы продовольствия, вооружения и снаряжения. Они собирали большое количество необходимого им снаряжения в [108] местах, где проходили бои. Затем, и это значительно существеннее, Красная Армия, отступая, передавала большое количество вооружения истребительным батальонам, и, когда последние начинали партизанские действия, они могли полностью удовлетворить свои первоначальные потребности за счет запасов, переданных им армией. Страна, которая собирается вести партизанскую войну, должна непременно извлечь для себя из этого урок: партизанские отряды должны быть сформированы тогда, когда армия еще занимает данную территорию, хотя бы с той целью, чтобы армия могла передать партизанам оружие и снаряжение, необходимые им на первых порах{77}. В противном случае партизаны оказываются в затруднительном положении, ибо даже прекрасно оснащенная авиация не в состоянии обеспечить снабжение разбросанных партизанских отрядов на первом этапе борьбы, не выдав противнику расположения партизанских отрядов в момент, когда они слишком плохо вооружены, чтобы защитить себя.

Выше уже упоминалось, что на вооружении советских партизан, за исключением «партизанского пистолета», находилось оружие армейского образца. Однако для диверсионных целей партизаны прибегали к оружию собственной конструкции. Русские обычно покрывали сильно действующее взрывчатое вещество каким-нибудь клейким составом, затем — угольной пылью и бросали вместе с углем в железнодорожный бункер.

А вот пример других изобретений, приписываемых китайцу Чан По-ли. Первое. В бензиновый бак надо бросить кусок сахару. Сахар растворяется в бензине, и в цилиндрах мотора при сгорании смеси начинает выделяться углерод, останавливая мотор на полном ходу. Наличие сахара в бензине не может быть обнаружено противником, [109] пока самолет или танк не пришли в движение, а тогда уже слишком поздно что-либо предпринять.

Второе. Для диверсий на промышленных предприятиях может быть использован уголь. Опытные диверсанты выдалбливают в большом куске угля отверстие и наполняют его взрывчатым веществом. Когда такой кусок угля попадает в заводскую или корабельную топку, катастрофа неизбежна...

Другим эффективным средством, которым пользовались неуловимые партизаны, являются зажигательные пули и химические вещества, используемые для поджогов и порчи продовольствия. Однако основным средством для совершения диверсий по-прежнему являются сильно действующие взрывчатые вещества{78}.

Во время процесса над военными преступниками председатель Международного трибунала генерал сэр Фрэнк Симпсон в ходе допроса фельдмаршала фон Манштейна получил от него следующие сведения по вопросу о снабжении партизан:

Председатель: «Итак, следующий вопрос, который я хочу вам задать, касается некоторых показаний, которые вы дали сегодня утром в связи с партизанской организацией. Вы утверждали, что большие запасы продовольствия, вооружения и снаряжения для партизан были созданы заранее, то есть, как я полагаю, раньше, чем начались бои; вы также сказали, хотя об этом я вас не спрашивал, что, по вашему мнению, эти запасы время от времени пополнялись в результате партизанских рейдов. Теперь расскажите, пожалуйста, какие вы имели сведения о размерах и характере этих больших запасов и складов, созданных для партизан».

Фельдмаршал фон Манштейн: «Мне кажется, я сказал не «большие», а «многочисленные склады»{79}. В нескольких складах, которые мы захватили, мы нашли боеприпасы, взрывчатку, продовольствие и оружие. [110] По-видимому, эти склады пополнялись за счет добытого в результате налетов, которые партизаны совершали по всей стране».

Председатель: «Чтобы создать большие склады требуется много времени, не так ли?»

Фельдмаршал фон Манштейн: «Да, для этого, конечно, нужно некоторое время, и я полагаю, что эти приготовления к боевым действиям были сделаны до нашего прихода в Крым. Я бы сказал, что в распоряжении Советов было по меньшей мере два месяца для подготовки к партизанской войне, потому что двумя месяцами раньше мы находились в районах к северу от Крыма и они должны были знать, что мы пойдем в Крым».

Председатель: «Благодарю вас, свидетель. Вы ответили на мой вопрос. Я пытался получить представление о приблизительных размерах складов и о сроке, необходимом для их создания, и теперь это для меня ясно».

Получить точные сведения о размерах этих складов, конечно, трудно. Фельдмаршалу фон Манштейну тогда казалось, что запасов на каждом из таких складов было достаточно для снабжения группы в 20-30 или 40 человек, но отдельные склады в течение некоторого времени могли снабжать отряды в сто или даже несколько сот человек. Невозможно также получить более точное представление и о размерах первоначальных запасов, оставленных Красной Армией. Но важно извлечь следующий общий урок: необходимо заранее создавать запасы; чем шире сеть складов, тем лучше, и чем больше имеется запасов, тем скорее партизаны могут добиться успеха. В этих условиях партизаны могут лучше использовать наиболее ценный элемент нападения — внезапность.

Склады партизан немцы находили в заводских подвалах, в отдельных домах, в подземных ходах, в лесах, в заброшенных могилах, на кладбищах и на колокольнях церквей.

Мы уже говорили о рейдах, которые партизаны предпринимали с целью пополнения своих запасов. Они совершали ряд таких рейдов на склады противника, но с целью захвата продовольствия партизаны часто нападали и на деревенские склады, принадлежавшие их же соотечественникам. [111]

«Из своих тайных убежищ или занятых ими районов они часто нападают на деревни, расположенные вне зоны их господства, убивают (пронемецки настроенного) старосту, добровольных помощников немцев, внутреннюю охрану и жителей, поддерживающих связь с немцами, и распределяют конфискованный скот и пшеницу среди той части населения, которая добровольно или принудительно оказывает им поддержку»{80}. Во многих случаях местное население во главе со старостой снабжало партизан добровольно; кроме того, их обеспечивали подпольные партийные организации и группы снабжения.

Всевозможное снаряжение, продовольствие, оружие сбрасывались и на парашютах самолетами Красной Армии. Иногда это была партия новеньких пулеметов и минометов, радиоприемников, передатчиков и батарей. Временами на самолетах доставляли взрывчатку, продовольствие, а вместе с ними и разведывательные данные. Нередко на самолете из Москвы прилетал какой-нибудь важный партизанский начальник. Роль авиации в снабжении партизан стала особенно заметной с апреля 1942 года, и с тех пор она неуклонно возрастала. Часть самолетов совершала даже посадки, поскольку некоторые партизанские отряды сооружали небольшие аэродромы.

Порядок использования для этой цели авиации всем известен и не требует подробного описания. Во время последней войны в Англии был создан отдел специальных операций; позже американцы создали отдел специальных операций в составе Управления стратегической разведки. Между нами говоря, мы сбрасывали тысячи тонн оружия и взрывчатки для «маки» во Франции и в других местах. Но этот способ снабжения совсем не прост. Для эффективного использования авиации в этих целях, помимо радио, шифров и опознавательных сигналов, требуется много других сложных средств{81}. Советские [112] партизанские отряды, по-видимому, пользовались односторонней радиосвязью, световыми сигналами и даже кострами.

Теперь мы подходим к наиболее важному вопросу, относящемуся к организации красных партизанских сил, а именно к вопросу о координации их действий с Красной Армией. Мао Цзэ-дун правильно сказал, что армия и партизаны похожи на две руки человека. Если их движения не согласованы, то нельзя выполнить какую-либо трудную работу.

Как мы видели, советскими партизанами руководила коммунистическая партия, тогда как боевыми действиями солдат руководило командование Красной Армии. Действия партизан и армии на самом высоком уровне объединял Государственный Комитет Обороны, в руках которого была сосредоточена вся государственная власть, народным комиссаром обороны был генералиссимус Сталин. Сверху вниз шли две различные «цепи подчинения»: одна — по линии партизанского движения в немецком тылу и другая — по линии Красной Армии. Таким образом, координация действий Красной Армии и партизан осуществлялась на высоком уровне, где и разрабатывались общие оперативные планы.

Однако, если командование Красной Армии хотело, чтобы какой-то партизанский отряд выполнил то или иное задание, оно не обращалось для этого по инстанции. Каждый более или менее значительный партизанский отряд поддерживал регулярную радиосвязь с генеральным штабом Красной Армии, от которого он получал указания{82}. Кроме того, действующие части Красной Армии устанавливали непосредственную связь с соответствующими партизанскими отрядами и отдавали им прямые приказы. Такие отношения часто устанавливались между армейскими и партизанскими частями, действовавшими перед линией немецкого фронта и за ней. Партизанские отряды, в особенности действовавшие недалеко от линии фронта, фактически находились в таком же тесном контакте с частями Красной Армии, как и со [113] своими собственными штабами. Приказы, отдававшиеся армейскими штабами, были очень точными. Они указывали отрядам районы будущих действий и намечали планы диверсий{83}.

Армейское командование могло также дать партизанскому отряду указание вывести из строя какую-либо определенную дорогу или организовать нападение на тюрьму. Но иногда инициатива исходила от самих партизан.

Можно сказать, что, как правило, Красная Армия не оказывала партизанам непосредственной поддержки боевыми действиями. Отдельные солдаты, бежавшие от немцев, военнопленные, армейские парашютисты часто присоединялись к партизанам, но нигде нет данных, свидетельствующих о том, что части Красной Армии когда-либо оказывали партизанам организованную поддержку в бою, непосредственно помогая им выполнять стоящие перед ними задачи. При проведении совместных с войсками действий партизаны всегда играли подчиненную роль. Кроме того, войсковые части никогда не вели партизанских действий в тылу немецкой армии, за исключением тех случаев, когда в данном районе не было партизанских отрядов{84}.

Причина этого совершенно очевидна. Красное партизанское движение было достаточно сильным, чтобы самостоятельно выполнять стоящие перед ним задачи, в особенности после Сталинграда, когда русское наступление превратилось в почти безостановочное движение вперед.

В предыдущих главах были уже приведены различные примеры согласованных действий Красной Армии и партизан. Прежде всего упомянем истребительные батальоны, ставшие ядром партизанских отрядов. Красная [114] Армия обеспечивала их людьми, вооружением и снаряжением. Ниже мы остановимся также на вопросе о взаимодействии партизан и армии при выполнении разведывательных заданий. В ряде случаев, например на Крымском побережье, партизанам поручалось световыми сигналами указывать русским судам наиболее безопасные места подхода к берегу. Красная Армия также пользовалась ракетами для подачи партизанам сигналов к действиям. Если перед запланированной атакой подавался сигнал синей ракетой, то это означало, что партизаны должны принять участие в бою, совершить акты диверсии и вызвать замешательство в тылу врага.

И, наконец, выше упоминалось о проведении крупной совместной операции по высадке десанта в Евпатории, в которой партизаны сражались бок о бок с солдатами Красной Армии. Перед наступлением под Москвой зимой 1941/42 года партизаны систематически разрушали коммуникации в немецком тылу, пока Красная Армия готовилась к прорыву.

Одним из наиболее ярких примеров тактического взаимодействия партизан с частями Красной Армии, вероятно, была та решающая битва войны, в ходе которой русские в конце июня 1944 года прорвали немецкий фронт в районе Бобруйска и Витебска. Еще до того как Красная Армия начала наступление, боеспособность немцев на фронте была значительно ослаблена действиями партизан в тылу. В огромных районах за линией фронта господствовали партизаны, и фактически власть немцев была там ликвидирована. Между этими районами и иногда и через них проходили коммуникации немецкой армии... В недели, предшествовавшие советскому генеральному наступлению, партизаны стали особенно активны. Они совершали нападения на немецкие опорные пункты, нарушали проводную связь, пускали под откос поезда, минировали дороги и уничтожали транспортные колонны.

«Около 20 июня 1944 года была перехвачена радиограмма из Москвы. Она содержала приказ всем партизанским соединениям всемерно активизировать их действия, не считаясь даже с тем, что это может представлять угрозу безопасности гражданского населения.

В ночь перед началом наступления русской армии [115] партизаны совершили более 10 тыс. рейдов, перерезав все линии связи и снабжения немецкой армии и парализовав тем самым деятельность немецкого командования. Затем красные танковые соединения, прорвавшись через ослабленный немецкий фронт, быстро вышли в районы севернее и южнее автострады Минск — Могилев и стали продвигаться из одного партизанского района в другой... Отступающие немецкие войска понесли тяжелые потери, так как постоянно попадали в западни, умело расставленные партизанами»{85}.

Можно привести много и других примеров согласованных действий. Однако в этом нет нужды, так как все они были сходны по своему характеру. Партизаны всегда привлекались для того, чтобы способствовать своими действиями достижению армией ее стратегических целей. Вопрос о взаимодействии, несомненно, следует рассматривать именно в таком плане.

Стратегическая цель Красной Армии, как и всякой действующей армии, состояла в уничтожении войск противника. Перед партизанским же движением ставилась тактическая задача содействовать достижению этой цели своими диверсиями в немецком тылу. Если рассматривать данный вопрос под этим углом зрения, то во взаимодействии партизан с Красной Армией явственно можно будет различить два этапа, в течение которых как степень, так и характер взаимодействия были неодинаковы. Эти этапы характеризуются, во-первых, советским отступлением и, во-вторых, стабилизацией фронта и советским наступлением.

И отступление и наступление никогда, разумеется, не были бесконечными; всегда с обеих сторон имели место контратаки и контрудары. Но в данном случае это не меняет общего положения. Во время отступления согласованность действий между армией и партизанами была слабой. Было бы ошибкой объяснить это просто тем, что в то время приходилось только еще. организовывать партизанское движение и что взаимодействие налаживалось [116] медленно, причем совершались ошибки. Эти факторы, конечно, играли некоторую роль, но особенно во вторую половину 1942 года их влияние было весьма незначительным. Главное заключается в следующем: во время длительного отступления специфические действия партизан мало помогают своей отступающей армии. По необходимости их задачи носят общий характер. Они должны всеми средствами замедлить движение противника вперед, действуя повсеместно за линией огромного фронта. Далее, армия отступает, а партизаны остаются на месте. Партизаны, сегодня находившиеся почти в соприкосновении со своей армией, завтра окажутся на расстоянии многих миль от района ее боевых действий. В этих условиях взаимодействие, если не считать разведки, неизбежно приобретает общий характер и ослабевает.