Paupertas, impuht audax Ut versum tacerem

Говорит Гораций: «Бедность устремляла меня к вдохно­вению».

Удивительно вспомнить, что Св.Франциск, покуда он был богатым гражданином, не привлек к себе ничьего внимания. Но стоило ему обручиться с синьорою Бедностью, вступив на ду­ховный путь, как он сделался тем мировым Святым, имя и облик которого зажигает и устремляет к подвигу множество сердец.

Перелистывая страницы многообразной истории человече­ства, мы все-таки приходим к тому же непоколебимому утверж­дению, что богатство не отмечено в истории как лучшее средство достижений. Шах Хумаюн при рождении своего вели­кого сына Акбара был настолько беден, что мог уделить своим приближенным обычные при таком случае подарки лишь в виде нескольких крупинок мускуса.

Очень богаты были банкиры Вавилона, но история не со­хранила их имени. Такие имена не пригодились в рассказе о человеческих достижениях, если не приобщались к просвеще­нию. Летопись движений человечества для непредубежденного наблюдателя все-таки остается чем-то очень замечательным по своей внутренней справедливости.

Современники творят много неправд и несправедливостей, но само время производит по законам бытия знаменательные перестановки. Вопреки современникам эти законы выдвигают все поступательные движения и отодвигают в бездну все при­зрачное, случайное, временное. История не забывает в конце концов, может быть, и через целые века отдать справедливую дань сердечному человеческому устремлению к Общему Благу.

История человечества в конце концов остается человечной в полном смысле этого слова. Своекорыстие, себялюбие, злоб­ность и жестокость все-таки остаются на каких-то стыдных местах, и никакое золото, никакие порфиры не могут прикрыть ни невежество, ни разрушение. В то же время каждое творче­ство, каждое истинное созидательное стремление оказываются все-таки незабытыми. При этом история с трогательною внима­тельностью, часто неизвестно откуда просочившейся, не забы­вает отметить все бескорыстное. Отмечается все, хотя бы своеобразно устремившееся во благо человечеству. Та же исто­рия доносит до нас множество самых неожиданных сведений, которые при сопоставлении составляют необыкновеннейшую мозаику, из которой каждый может черпать массу поучительно­го для жизни.

Вспомним о самом условном знаке жизни человеческой — о монетах. История Китая и в этом вопросе, как и во многих других, дает незабываемый пример. Во время движения нашей экспедиции по дальним областям Китая нам пришлось встре­титься с необыкновенно странным положением денежных зна­ков. Мы были, прежде всего, предупреждены опытными людь­ми, чтобы не принимать серебряных слитков, хотя бы и снаб­женных государственными печатями, ибо очень часто внутри серебряной плитки искусно вкраплена медь. Также немало сму­щений доставили нам современные серебряные монеты, которые принимались и оценивались совершенно своеобразно в разных местностях. В одном городе любили голову Ли Хун-чана с шестью буквами, а в другом желали иметь семь букв. Одни хотели иметь монеты с женским изображением, а другие вооб­ще не желали китайских знаков, требуя рупии.

Наконец, нам предложили как разменную монету какие-то деревянные палочки с нарезками, при этом утверждая, что эти знаки самые лучшие, ибо они выпущены местным игорным домом. Таким образом, поверх всех голов Ли Хун-чана обыва­тели вдруг поверили палочкам игорного дома, находя в них неоспоримую ценность. При всем разнообразии китайских мо­нетных знаков все-таки палочки игорного дома остались непобитыми в своей оригинальности.

Идя по истории Китая вглубь, мы действительно можем встретить всевозможные затейливые формы монетных знаков, но после современных палочек игорного дома, пожалуй, наибо­лее неожиданной и знаменательной формой будут монеты-ножи Чжу (715—431 гг. до н.э.). Среди множества странных монетных форм, соответствовавших разнообразным видам торговли, форма ножа нигде нам не встречалась. Пожалуй, в наше время всяких упадков, подавленности, провалов бюджетных внутрен­ний смысл монеты-ножа был бы очень знаменательным. Долж­ник говорил бы кредитору: «Погодите, ужо я вам отдам ножами». Или: «У меня для вас немало ножей припасено». Сколько недоразумений при всевозможных комиссиях Лиги Наций происходило бы из-за таких ножевых дискуссий. Но и в китайских монетах-ножах сохранилась вековая китайская изыс­канность. Форма их очень красива, а кольцо на ручке показы­вает, что они могли привязываться или нанизываться на что-то и были носимы при себе. С нашей судебной точки зрения сколько недоразумений могла бы создать такая монета в руках грабителя, который стал бы уверять, что это просто перочин­ный ножик.

Но знаменательно, что изысканная фантазия древних счита­ла возможным соединять понятие денежного знака именно с ножом. Ведь никто не применял как денежный знак какое-либо священное изображение, как таковое. Правда, на монетах бы­вали изображения божеств, но они употреблялись как символы, как хранители известного города или страны. Кто знает, может быть, какому-то из наших современных банкиров облик ножа-монеты был бы особенно увлекателен и близок.

Так история человечества, как точно какие-то предостере­гающие знаки, доносит до нас сочетания символов. Нож боль­ше всего является символом жестким, колючим, жестоким, но ведь и денежный знак, во всей условности своей, тоже не будет божественным.

История не забыла рассказать нам, что даже Конфуций, великий своим миролюбием и справедливостью, был настоль­ко преследуем современниками своими, что даже должен был держать наготове запряженную колесницу и большинство жизни провел в вынужденных переездах. Но история отброси­ла в бездну имена этих невежд-преследователей. А Конфуций не только остался в памяти, не только прожил через тысяче­летия, но имя его еще более укрепляется и в теперешнем со­временном сознании.

Говорить о преследованиях современников и о последую­щих справедливых оценках значило бы, прежде всего, изложить историю сравнительных религий, историю всех учений света, историю всех творческих устремлений. Мы уже не раз напоми­нали, что должны были бы быть изданы наряду с книгою «Му­ченики науки» и книги «Мученики искусства», «Мученики творчества», «Мученики блага». Еще недавно мы видели, как Эдисон за свое одно из поразительнейших открытий был на­зван в собрании одной Академии шарлатаном.

Это же название даже в издании изысканных энциклопедий еще недавно было применяемо к именам очень почтенным и замечательным. Поучительно было наблюдать, как в последова­тельном издании эти наименования смущенно стирались. Сама история уже начинала выдвигать оценку неоспоримую, и услов­ное невежественное суждение современников стыдливо стира­лось, уступая место более приличным наименованиям.

Во всех проявлениях жизни постоянно видим мы эту крис­таллизацию ценностей, произведенную уже космическим созна­нием. Одни знаки и символы почему-то стираются, а другие даже через все потрясения и бури проходят невредимо и оста­ются поучительно. Древние мудрые китайцы почему-то соеди­нили символ монетного знака с символом ножа, и этот символ время донесло до нас неприкосновенно.

Так же неприкосновенно и ярко донесло до нас время и великий образ Св. Сергия и всех тех мощных духом подвиж­ников, которые, презрев условности несовершенного земного быта, устремились к ценностям истинным. И великий поэт Го­раций не только не устыдился, но с полным достоинством по­мянул о значении бедности для его вдохновений. И замечательный художник Ван Гог, посылая своему домовладельцу отрезанное свое ухо, как бы напоминал об ухе, имеющем услы­шать. Если бы только люди поняли, где истинные ценности, им действительно нужные, где живет та щедрая бедность, которая богаче всяких богатств!

Конечно, никто не скажет, что торговля не нужна. Наобо­рот, всякий обмен в Культурных пределах должен быть привет­ствован. В нашей Всемирной Лиге Культуры потому-то включено участие промышленных предприятий, лишь бы они двигались по Культурным путям. Но следует всюду заметить, что капиталу и торговле не может принадлежать то краеуголь­ное место, которое часто утверждается за ними в наши смятен­ные дни. В истинном сотрудничестве с Культурными ценнос­тями всякий труд, всякая производительность лишь умножит Сад Прекрасный.

Вагнер в своем «Кольце нибелунгов» дает многие косми­ческие моменты. Останется незабытым и знаменательный раз­говор Вотана с Миме, когда Вотан предлагает Миме задать ему три вопроса. Вотан ответил на все заоблачные и подзем­ные хитроумности Миме, но, блуждая далеко, Миме забыл спросить о самом ему нужном. Вотан говорит Миме: вот ты блуждал далеко, подымался к облакам и спускался под землю, но о том, что тебе так нужно, ты не спросил, и теперь будешь ты мой. Разве в блужданиях своих и в шатаниях человечество не забывает спросить и подумать о том, что для него действи­тельно неотложно?

Книга «Мир Огненный» говорит:

«Итак, темные силы довели планету до такого состояния, когда никакое решение земное не может вернуть условное бла­госостояние. Никто не может считать, что земные меры вче­рашнего дня пригодны на завтра. Так нужно человечеству снова понять смысл своего кратковременного пребывания в земном состоянии. Только основным определением своего существова­ния в плотном виде и пониманием Тонкого и Огненного Мира можно укрепить бытие свое. Не нужно думать, что призрак торговли может хотя бы временно дать прочное пребывание. Жизнь превратилась в торговлю, но кто же из Учителей Жизни был торгашом? Знаете великие символы об изгнании торгашей из Храма, но разве сама Земля не Храм? Разве Маха Меру не есть подножие Вершины Духа? Так можно указать жителям Земли на сужденные вершины».

«Не забудем, что каждое мгновение должно принадлежать Новому Миру. Мир Мысленный составляет живую связь меж­ду Тонким и Огненным, он входит как ближайший двигатель Мира Огненного. Мысль не существует без Огня, и Огонь пре­вращается в творящую мысль. Явление мысли уже понятно, также осознаем и Великий Огонь — Оум!»

Та же книга напоминает:

«Народ утверждает, что перед войною или бедствием быва­ют лесные и всякие пожары. Безразлично, всегда ли они быва­ют, но знаменательно, что народное поверие судит об огненном напряжении перед мировыми потрясениями. Народная муд­рость отводит Огню замечательное место. Бог посещает народ в Огне. Та же Огненная стихия избиралась как высший Суд. Уничтожение зла производится Огнем. Явление несчастья со­провождается сожжением. Так во всем течении народной мысли можно видеть пути Огненные. У народа зажигаются лампады, и народ несет светильники, уявленные на служении. Торжествен­на Огненная стихия в народном понимании!».

«Искреннее самоусовершенствование не есть самость, но имеет мировое значение. Мысль об улучшении не будет касать­ся лишь самого себя. Такая мысль несет в себе пламень, нуж­ный для многих зажиганий сердец. Как Огонь, внесенный в помещение, наполненное горючим веществом, воспламеняет непременно, так огненная мысль вонзается в пространство и неминуемо привлекает к себе ищущие сердца».

1932