Убийства, интриги и развлечения

Получив из папских рук корону, Карл пятый, хозяйничавший на Апеннинском полуострове, как в завоёванной стране, в свою очередь, вознаградил первосвященника, пообещав ему восстановить власть семейства Медичи во Флоренции. И вот Климент седьмой вместе с императорскими войсками, в жестокости которых он мог убедиться, еще когда был в Риме, двинулся против своего родного города.

Не успев закончить одну войну, воинственный папа уже мечтал о новой!

Но к покорению Флоренции его побуждал не только воинственный нрав. Этот маньяк собирался уничтожить республиканскую власть в городе и отдать его в распоряжение своего внебрачного сына Александра Медичи, которого ему подарила какая-то служанка постоялого двора. Как видите, у святого отца был не такой уж изысканный вкус!

Флорентийцы, застигнутые врасплох, решили защищаться, хотя и понимали, что одного мужества мало перед лицом огромной вражеской армии, идущей под знаменем Саваофа! Они собрали десять тысяч человек и обратились за помощью к Микеланджело, как к выдающемуся инженеру; несмотря на трагическую обречённость, простой народ проявлял горячий патриотизм.

Падение республики было ускорено тем, что папа торжественно пообещал своим землякам простить все обиды и потери, которые он понес во время штурма, и сохранить независимость города.

Но, как только капитуляция была подписана и папские войска вступили во Флоренцию, начались убийства, погромы и грабежи.

Вопреки собственному обещанию, Климент седьмой, верный церковным традициям, тотчас уничтожил последние следы городского самоуправления, арестовал всех своих противников, конфисковал их имущество, а затем, предав их жесточайшим пыткам, приказал умертвить.

Насытившись местью, Климент короновал Александра Медичи, присвоив ему титул герцога Флорентийского.

Этот распутный и жестокий герцог, окруживший себя наемными убийцами и шпионами, наводил ужас на всю Италию.

Карл пятый некоторое время еще пробыл в Италии, помогая своему другу приводить в покорность вассалов нового хозяина, но, вскоре ему пришлось перейти Альпы, потому что в Германии назревали новые события.

В это время на Западе усилились распри между различными течениями среди реформаторов. Карл пятый решил, что раздоры облегчат ему восстановление религиозного единства, и созвал съезд в Аугсбурге. Протестантов по настоянию Лютера возглавлял Меланхтон. Сам Лютер, как осужденный императором еретик, не имел права присутствовать на съезде.

Когда съезд закончил свою работу, император пришел к выводу, что совещание доказало несовместимость двух христианских учений. Помня о своих беседах с глазу на глаз с первосвященником, император обнародовал указ, предписывавший повсюду учредить судебную власть епископов, ввести святое причастие, исповедь, крещение, конфирмацию, отпущение грехов, почитание святых — словом, восстановить весь ритуал католического богослужения.

Он потребовал возвратить церквам и монастырям их бывшие владения. Кроме того, он возродил целибат, приказав священникам немедленно расстаться с женами и детьми; те, кто окажет сопротивление и непослушание, обрекались на изгнание с конфискацией всего имущества.

Этот акт тирана объявлял настоящую войну реформаторам и был чистейшим безумием. Приказы императора при поддержке Климента седьмого выполнялись беспощадно и в короткое время привели к значительным жертвам.

Императорский эдикт, призывавший мстить, карать и грабить, довёл до отчаяния реформаторов. Они сплотились под одним знаменем, чтобы бороться против жестокого врага и непреклонно защищать свою веру.

Вскоре Карл пятый понял, что сопротивление со стороны немецких князей-протестантов наносит ущерб королевскому престижу. Стало очевидно, что, слепо доверившись святому отцу, он совершил промах. Религиозные вопросы отодвигались на второй план перед вопросами политическими, все яснее обнаруживалось влияние феодальных князей, которые отказывали в своей поддержке императору.

Столкнувшись с силой, с которой нельзя было не считаться, император начал во всем обвинять папу. Святой же отец со свойственной ему заносчивостью, в свою очередь, упрекал императора в недальновидности и слабости. В конце концов, обоюдные нападки привели к разрыву.

Между тем Франциск первый, внимательно следивший за всеми фазами этого разрыва и стремившийся по разным соображениям сблизиться с римской курией, попросил у папы руку его племянницы Екатерины Медичи для своего сына Генриха, герцога Орлеанского.

Предложение французского короля превзошло все честолюбивые ожидания святого отца: брак закреплял союз папы с Францией и сулил ему опору в борьбе с Карлом пятым.

Недовольный сближением папы с Франциском первым — его старым соперником — и сознавая трудность положения, в котором он очутился, император отложил осуществление своих мстительных планов и поспешил исправить отношения с немецкими протестантскими князьями. Он огласил декрет, которым прекращал все религиозные процессы и предоставлял протестантам свободу вероисповедания до созыва всеобщего собора.

Этот тяжёлый удар омрачил радость тщеславного папы. Он понимал, что декрет Карла ставит его перед альтернативой: либо ему придется признать самостоятельность германских церквей, либо, в случае отказа от союза с Францией, подчиниться воле собора, который один только мог ввести реформы и настоять на их исполнении.

Но времени для размышлений у папы осталось немного: свадьба французского дофина с Екатериной Медичи была уже назначена. И папа, отогнав печальные мысли, начал готовиться к веселому путешествию. Невесте было всего четырнадцать лет, однако ее порочность и извращенность были широко известны в Риме, своим беспутством она могла соперничать с искушенными блудницами.

Франциск первый и Генрих в сопровождении всего двора выехали в Марсель навстречу папе и его племяннице. Сославшись на срочные дела, не позволяющие ему долго задерживаться во Франции, папа настоял на ускорении бракосочетания. В действительности, зная характер своей племянницы, Климент седьмой не мог поручиться, что Екатерина не оттолкнет своим поведением и распущенностью молодого принца.

Брантом, историк и собиратель анекдотов, приводит несколько пикантных эпизодов, относящихся к пребыванию Климента седьмого во Франции. Один из них, рисующий нравы того времени, мы приведем здесь.

Несколько дам обратилось к герцогу Альбани, высокому сановнику папской курии, чтобы он разрешил им не воздерживаться от мясного во время поста. Герцог, сделав вид, будто толком не разобрался в их просьбе, препроводил милейших дам к его святейшеству и сказал:

«Пресвятой отец, позвольте представить вам трех молодых дам, которые просят не лишать их плотских сношений в дни великого поста».

Климент седьмой тотчас поднялся, расцеловал щёчки красоток и, рассмеявшись, ответил: «Ваша просьба малоспасительна для души, но всё же я даю вам разрешение потакать плоти три раза в неделю — вполне достаточно для такого греха, как любострастие».

Дамы вспыхнули и заметили его святейшеству, что у них было только желание вкушать мясное и ничего более. Папа долго смеялся, а потом обласкал и отпустил их с миром.

Развлекаясь в Марселе, Климент не возвращался в Италию, до тех пор, пока не закончил переговоров с Франциском относительно мер по борьбе с Реформацией. Он заставил французского короля издать приказ о восстановлении инквизиторского суда над лютеранами.

Союзники обдумали также, какие шаги им следует предпринять, дабы ослабить влияние Карла пятого. Наконец, получив множество роскошных подарков и значительную сумму денег на покрытие расходов по путешествию, папа отправился домой, уверенный, что французский король будет преследовать еретиков в своей стране.

Прибыв в Рим, он почувствовал мучительные боли в желудке и вскоре умер. Некоторые историки утверждают, что его отравили кардиналы. Версия эта вполне правдоподобна.