Совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе значения (аффективы).

Слова с эмотивной семантикой (эмотивы) с точки зрения художественного перевода.

Первичной функцией эмотивов является эмоциональное самовыражение. Вместе с этим, эмотив может оказывать воздействие на реципиента (читателя) или нет. Поскольку для нас представляет интерес именно эмотивно-прагматический аспект авторского отношения и восприятия, то мы будем учитывать и экспрессивно-воздействующую сторону эмотивов, чтобы определить, что стремился донести автор до своих читателей.

Образность и эмоциональность – ключевые свойства детской художественной литературы, помогающие высвечивать авторское намерение и обеспечивать успешность его передачи в детской коммуникации.

совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе значения (аффективы).

Аффектив – это «эмотив, значение которого для данного слова является единственным способом означивания отраженной эмоции, без ее названия» (Е.Ю. Кустова цит. по В.И. Шаховскому).[1] К аффективам принято относить междометия, междометные слова, бранные слова и ругательства, т.е. те лексемы, которые служат лишь для непосредственного выражения эмоции и не имеют логико-предметного значения.

Главной особенностью аффективной лексики является то, что она не описывает эмоции, в отличие от других эмотивных слов, а сообщает о непосредственном эмоциональном состоянии субъекта. При этом эмотивное значение таких лексем может представлять собой как обобщенное отражение определенной эмоции, так и личностно-индивидуальное, за счет нарастания в семантике слова дополнительных смыслов в контексте.

В такой группе эмотивов, как аффективы, междометия занимают центральное место и играют основобразующую роль в формировании детского эмотивного пространства. Об этом говорит частотность собственно междометий, так и междометных слов или интеръективов (полнозначных слов, перешедших в разряд междометий). Рассмотрим несколько примеров, наиболее успешно демонстрирующих особенности реализации аффективов в речи сказки и их перевода с английского языка на русский:

'Well, well! They do say hoppin' 'll drawthe very deadest, and now I belieft 'em. You, Tom? Tom Shoesmith? ' Hobden lowered his lanthorn (R. Kipling “Dymchurch Flit”; 127).

Ну и ну! Видно, не зря говорят, что уборка хмеля даже мертвого вытащит из могилы! Ты ли это, Том? Том Башмачник! – воскликнул старик Хобден, опуская фонарь (пер. Г. Кружкова)

Оригинальное «well, well» по словарю имеет значение «Indicating pondering or consideration, sometimes with sarcasm or mock surprise ”, т.е. либо нейтральное, либо с оттенком сарказма или недовольства. Г. Кружков использует «ну и ну», что в русском также имеет оттенок недовольства или удивления. При этом в обоих вариантах сохраняется именно эмоция удивления, которая подкрепляется в переводе авторским глаголом сопровождения – «воскликнул», и самой речью персонажа – в обороте «hoppin' 'll draw the very deadest».

'Whoop! Holiday! ' cried Hal, leaping up (R. Kipling “Hal o’ the Draft”; 117).

Ура, праздник! -- крикнул Галь и соскочил с места (пер А. Энквист; 89).

Отлично! Передохнем. – Гэл вскочил на ноги. (Г. Кружков).

Данный пример представляет интерес, поскольку два варианта перевода отражают разную степень эмотивности. Междометие «whoop» в словаре имеет значение «a noise or cry often made in excitement», т.е. оно передает эмоцию удивления, радости, и дополняется описанием движений, совершаемых персонажем во время этого эмоционального состояния. Объединенные лексемы «Cried» и «leaping up» маркируют интенсивность переживания и физическое отражение эмоции. А. Энквист практически дословно калькирует оригинальную фразу, в отличии от Г. Кружкова, который опуская глагол авторского сопровождения «cried» немного снижает уровень эмотивности, делая реплику более сдержанной. Интеръективированное наречие «Отлично!» здесь выступает в роли междометия, и выражает одобрение происходящим, но звучит более сухо, чем «Ура!», использованное А. Энквист.

' Pest! " he says (R. Kipling “Hal o’ the Draft”; 121).

Вот черт! – воскликнул он. (Г. Кружков)

Ох, - сказал он (А. Энквист; 92)

Лексема «pest» в словаре имеет значение «an annoying person or thing; a nuisance» [4], т.е. нечто раздражающее, назойливое, неприятное. В вышеприведенном примере она используется как интеръетивированное существительное в роли восклицания, передающего отношение к ситуации, как неприятной, неожиданной. Г. Кружков разворачивает эмотивное содержание оригинала, используя вариативное русское восклицание «черт!» («восклицание, выражающее удивление, досаду или негодование» разг.) с частицей «вот» и авторский глагол сопровождения, маркирующий эмоциональное состояние говорящего. В то же время А. Энквист стремится при переводе к некоторой сжатости, лаконичности и нейтрализации. Она больше следует за первоисточником, нежели Г. Кружков. Но в данном примере междометие «ох» является стилистически нейтральным в отличии от восклицания «вот черт!», поэтому перевод Г.Кружкова, в данном случае, дает большую степень эквивалентности.

" I locked it. Who a-plague has another key, then? " I said (R. Kipling “Hal o’ the Draft”; 121).

Я сам ее запер, – удивился я. – Или у кого-то, черт побери, есть запасной ключ? (Г. Кружков)

Я запер ее. У кого же, побери его чума, может быть второй ключ? - спросил я. (А. Энквист)

В данном примере А.Энквист снова следует за оригинальной фразой, переводя ругательство «a-plague» дословно, используя просторечный интеръективированный фразеологизм «… побери его» в сочетании с лексемой «чума», эквивалентный оригиналу. Для русской картины мира и фразеологической системы более релевантна лексема «черт побери», использованная Г.Кружковым, дополненная авторским эмотивным глаголом сопровождения «удивился», замещающим неэмотивный глагол оригинала «said».

Saints! How Sebastian stormed! (R. Kipling “Hal o’ the Draft”; 120)

Святые угодники! Себастьян просто с ума сходил. (Г. Кружков)

Святители, как бушевал Себастьян! (А. Энквист)

В вышеприведенном примере наблюдается совершенно различный подход к переводу эмотивного содержания оригинала. Риторическое восклицание «saints!», передающее кульминацию чувств говорящего, сильное удивление или волнение, как у Г. Кружкова, так и у А. Энквист приобретает некую высокопарность, но, однозначно, остается эмотивно насыщенным. Особый интерес вызывает перевод лексемы «stormed», осуществляющей метафорический перенос явления природы на особенности человеческой психики и эмоций. Первое значение глагола «to storm» характеризует состояние погоды, вторичные же значения относятся уже к человеку – «to rage or complain with violence or fury» или «to rush about or move impetuously, violently, or angrily». А. Энквист использует русский эквивалент, подходящий одинаково, как к описанию погоды, так и поведения героя – «бушевать», т.е. злиться, гневаться, испытывать сильные отрицательные эмоции. Г. Кружков, стремясь адаптировать перевод и избежать калькирования оригинала, применяет модуляцию и использует устойчивое фразеологическое сочетание «сойти с ума» («проявлять чрезмерное возбуждение, неистовствовать»), подчеркивающее степень переживания персонажа.

Faith, Andrew equips himself like an Admiral! (R. Kipling “Hal o’ the Draft”; 121)

Ба! < …> Эндрю Бартон решил снарядиться по-адмиральски, разрази меня гром! Двадцать четыре серпентины!» (Г. Кружков)

В переводе Г. Кружкова четко прослеживается стремление адаптировать первоисточник к русским реалиям, во многом знакомым и привычным русскоязычному читателю. Оригинальное восклицание «faith!» он заменяет на междометие удивления «ба!», восходящее к рефлекторному звукосочетанию, что упрощает процесс декодирования и извлечения эмоции из текста. Также переводчик прибегает к приему добавления и смыслового развития английского контекста. Г. Кружков использует просторечный фразеологизм «разрази меня гром», отличающийся сильной степенью эмотивности и экспрессивности.

Анализ аффективов в сказке Р.Киплинга «Пак с Волшебных холмов» позволяет сделать вывод о том, что междометия, междометные слова, восклицания, ругательства являются основой эмотивного пространства сказки. Они способствуют естественности, живости речи персонажей и реалистичности происходящих событий, делая повествование близким, понятным для читателей, в особенности для детей. Важно отметить то, что, исходя из особенностей культур, менталитета, национального языкового своеобразия, аффективы в английском и русском языке различаются, как в своей внешней форме (формально), так и функционально. Исследованные нами случаи демонстрируют то, каковы особенности передачи эмотивности и авторской прагматики при переводе. Английский язык, отличаясь лаконичностью, имплицитностью смысла высказываний, стремится к некоторой недосказанности. При переводе заметна тенденция авторского домысливания или раскрытия внутренних эмоций контекста при переводе сложных эмотивов. Переводчики стремятся обеспечить легкость декодирования эмоций и авторской интенции.

Помимо приведенных примеров, нами также были рассмотрены более простые случаи использования аффективов, представленных в основном междометиями. В оригинальном тексте сказки: Ah, Aha, Ahai, Oh, Oho, Ohe, Eh, yeh, Brr, Alas, Aye и другие. В переводных вариантах: Ах, ох, уф, эй, эх, ага, о, ну и другие. В контекстных ситуациях подобные эмотивные единицы не вызывали переводческих затруднений, поскольку лексический фонд обоих языков содержит практически полные и релевантные эквиваленты. Кроме того, значимым является то, что велика частотность использования междометий в тексте (более 150 единиц), что говорит об их ключевой роли в создании эмотивного фона сказки.