Смердит подростками

— У тебя есть зуб на черных? — спросил Джимми.

— Как насчет сперва поздороваться, Джимми?

— Привет, Мика. Так у тебя зуб на черных есть?

— Нет, — ответил Мика Уоллес.

— Зашибись, — сказал Джимми. — Работу надо?

Теперь Мика Уоллес был человек семейный. Трое детишек, которых он обожал, — а кроме того, он был очень неравнодушен к двух женщинам, что их ему родили. Все они жили по соседству.

— Бензин экономится, — сказал Мика, встретившись с Джимми впервые за много лет. Пил он только «Бэллигауан». И теперь еще не курил.

— Я даже слово «блядь» уже не говорю, — сказал Мика.

— Так что, — спросил Джимми, — работа нужна?

— У меня есть работа, — ответил Мика. — У меня, блядь, две работы есть.

— Еще одна нужна?

После той ночи, когда родился Смоки, звонков не было, но приближался первый концерт, и Джимми ничего не хотелось оставлять на откуп случаю или фашистам. Мика нужен на его стороне.

— Чего за работа? — спросил Мика.

— Ну, — ответил Джимми. — Как обычно.

— Ох, ёксель, Джимми. Я даже не знаю. Денечки-то уже прошли, а?

Мика теперь работал на таком новом зеленом мусороуборщике, который собирает муниципальные баки на колесиках.

— Ты б видел, чего туда суют, — сказал он Джимми. — Ну как переработать дохлую собаку, ёксель?

Кроме того, он развозил заказы «Кельтских тандури» — это была местная едальня. Хозяин, Толстый Ганди — настоящее имя Эрик Мёрфи, — отпускал Мику на три вечера в неделю.

— Мы с ним в одну церковь ходим, — сказал Мика. — Нормальный он.

Мика вернулся в лоно церкви.

— Тут-то я и одумался, мужик. Всем обязан Господу.

Джимми рассказал ему о «Ссыльных» и о звонках среди ночи и ранним утром.

— Что бы с таким вот сделал Господь, Мика?

— Выбил бы из него всю срань, — ответил тот.

— Так ты берешься?

— Ладно.

— НОВЫЙ ШЕ-РИФ НАПИСАЛ МНЕ ПИСЬ-МО. — Они уже резвились по-настоящему, в «Унисексе» стены от стен отлетали. ВЕЛЕЛ МНЕ ЯВИТЬСЯ — ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ. Они были готовы.

Это пел Пэдди Уорд. Негусу Роберту очень не хотелось уступать микрофон, но теперь он слушал и наблюдал за губами Пэдди… МНЕ НЕ НРРРА-ВИТСЯ ТРУДНЫЙ ОТЕЛЬ ТВОЙ. Пэдди обхватил Негуса Роберта рукой за плечи, тот шагнул к микрофону, и они закончили песню вместе: ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ — ДОРОГА ТРУДНА-ААА.

Когда Пэдди возник на репетиции, Кенни попробовал возмутиться. Спросил:

— Он то, что я о нем думаю?

Джимми это врасплох не застало.

— Он путешественник, да. Ты что-то имеешь против, Кенни?

— Э-э…

— Потому что нам жаль будет с тобой расстаться.

— Нет-нет, блядь, нет же. Это просто — ну, как-то необычно. Э, типа — ну, путешественник. В группе.

— Кенни, оглянись вокруг, — сказал Джимми. — Это необычная группа. В этом, блядь, весь смак. Ты с нами?

— Господи, ну да. Еще бы. Спасибо.

Джимми тем временем наблюдал за Кенни. Тот давал жару, улетев на какие-то небеса. Керри играла на ритме, а Кенни мог привольно бродить. И он бродил — на этой своей гитаре он заезжал дальше любого путешественника на «хайэйсе».

Теперь у них было восемь песен Гатри, плюс еще кой-чего, чтобы хватило на концерт. «Поднимайся, вставай» — выбор Гилберта. «Жизнь во время войны» выбрала Керри. «Блюз внутреннего города» — Негус Роберт. Звучал он изумительно — его свели только к джембе и голосу. И МНЕ ХОЧЕТСЯ ОРРА-АТЬ.

— Хочется, — объяснил Негус Роберт. — Не «хотца». Мистер Марвин Гей был гений, но дикция у него, как ни жаль мне это признавать, была крайне скверная.

«Отель “Калифорнию”» предложил Дан. «Ла Вида Лока» — Младший Дан, а совсем хорошую выбрала Агнес.

— ПА-ЙО-ОМ МЫ ПАДДАЖДЁМ… ПА-ЁМ МЫ ПАДДАЖДЁМ… ЧУДЕСНОЕ ЧУСТВА — МЫ ЩАСЛИВЫ В НЁМ…

— Какая, блядь, приятная, — сказал Кенни.

Он был немножко влюблен в Агнес. Сам же выбрал «Смердит подростками».

— Ты пошутил, да? — сказал Джимми.

— А чего? — сказал Кенни.

Джимми оглядел парикмахерскую:

— Кто петь будет?

Никто не успел даже ничего пробормотать, как вперед выступил Пэдди Уорд:

— Это работка по мне.

И схватил микрофон — мужик, которому в последний раз стукнуло шестьдесят.

— ГРУЗИ СТВОЛЫ, ДРУ-ЗЕЙ ЗОВИ. — Бас Мэри двинулся за ним следом, Лев подхватил и составил им компанию. ЛЕГКО ТЕРЯТЬ И — ДЕЕЕЕ-ЛАТЬ ВИД. Кенни взял две знаменитые ноты — ДИ-ДААА — и пропал за своими волосами, чтобы порыдать вволю. ВОТ ОНИ — МЫ-ЫЫ-ЫЫЫЫ… РАЗВЛЕ-КАЙЙЙ-ТИИИИ. За час они всю ее разложили. И МУЛ-АТТТААА — ЛЕЙКОПАА-ТА. Их песня — полностью их, совершенно новенькая. И МОСКИ-ТАА — И ЛИБИИИДОООО. Стены прошиб пот — ЙЕЕАААА… Пэдди, задыхаясь, рухнул на пол, а Джимми сделал свое важное объявление:

— Играем в среду.

— В футбол или песенки? — спросил Пэдди.

Все засмеялись, но им не терпелось услышать дальше.

— Песенки, — сказал Джимми.

— Будьте добры — где?

— Не там, где обычно, — сказал Джимми. — Но для рекламы здорово.

— Где?

— Ну, — сказал Джимми. — Лиффи знаете?