Социальная обусловленность права – основной вопрос социологии права.

В теории права преобладает юридический подход к праву, его роли как регулятора общественных отношений. Между тем юридический подход к механизму правового регулирования как совокупности правовых средств, источником которых выступает государство, призванное не только творить право, но и обеспечивать его воплощение в конкретных правоотношениях путем правоприменения и принуждения, является односторонним. В этом механизме право представлено правовыми явлениями и процессами, тогда как в реальной жизни оно теснейшим образом связано с обществом, всеми его компонентами – экономикой, политикой, идеологией, культурой, социальной сферой, моралью.

Истоки и конечные результаты действия права, как известно, лежат за его пределами. Будучи регулятором общественных отношений, право призвано обеспечить в обществе стабильный правопорядок, создавать условия, необходимые для активной социальной деятельности каждого человека и удовлетворения его потребностей. Социальная ценность права видится не в том, что оно есть, что оно действует, а в его способности гарантировать обществу и каждому правомерно действующему субъекту достижение социально значимых результатов, закрепленных и охраняемых правом.

Представление, согласно которому действующее в обществе право не сводится к системе правовых предписаний, установленных государством, а является составной частью социальной реальности и находится с ней в тесной органической взаимосвязи, выступает исходным началом социологии права любого направления, школы, теории, независимо от их философских позиций и понимания права. «Центр тяжести развития права, – писал Е. Эрлих ещё в начале XX в., обосновывая предмет социологии права, – в наше время, как и во все времена, – не в законодательстве, не в юриспруденции, не в судебной практике, а в самом обществе».

Право как один из социальных регуляторов имеет своим объектом общественные отношения, то есть явления социального, а не правового порядка. И содержание нормы права, как известно, определяется законодателем не произвольно, а на основе познания и закрепления устойчивых, наиболее важных свойств, признаков регулируемого этой нормой общественного отношения. Влияние социальных явлений на право, наиболее ярко проявляется на уровне потребностей и интересов отдельных социальных групп, отдельных личностей. Внутренней побудительной силой, заставляющей лицо вступать в правовые отношения, как известно, выступает насущная потребность в том или ином материальном или духовном благе, которая осознается этим лицом и проявляется в его интересе. Следовательно, законодатель, желающий создать эффективно действующее право, должен ориентироваться в первую очередь на объективные потребности общества и насущные потребности субъектов правоотношений.

Социальные факторы прямо и непосредственно влияют на эффективность норм права, их способность выступать эффективным регулятором общественных отношений. Однако знания о том, как реализуется право в общественных отношениях, какие конкретно оно порождает последствия, можно получить, лишь изучив сложившиеся в обществе правовые порядки и конкретные социальные результаты, достигнутые с помощью норм права.

Социальная обусловленность права, его тесная связь с другими социальными явлениями и процессами – это исходный принцип всех современных социологических теорий. Однако теории значительно расходятся в понимании вопроса о том, каким образом социальные явления и процессы влияют на право, как осуществляется взаимосвязь социального и правового механизмов регулирования общественных отношений. Каждая социологическая теория отвечает на этот вопрос по‑ своему и, как правило, весьма оригинально.

В числе наиболее авторитетных интерпретаций проблемы социальной обусловленности права можно выделить трактовки, даваемые в рамках теории «живого права» Е. Эрлиха, концепции «социального права» Г. Гурвича, социологической юриспруденции Р. Паунда и материалистической теории права К. Маркса и Ф. Энгельса.

Так, согласно Е. Эрлиху, основоположнику теории «живого права», истоки права находятся не только в государстве, но и иных общественных союзах, из которых состоит общество. Это семья, корпорации, иные торговые и промышленные объединения, общины. Способ установления и поддержания порядка, применявшийся в далеком прошлом в родах, семьях и домах, сохраняется в настоящее время в деятельности промышленных и торговых корпораций и поддерживается с помощью заключаемых ими соглашений, договоров и уставов. Поэтому основную часть «живого права» составляет право, сложившееся в различного рода общественных союзах. Правовые же предписания государства составляют лишь небольшую часть этого права.

Соответственно, при разрешении конкретных дел судами надлежит руководствоваться, прежде всего, нормами общественных союзов, основанных «на внутреннем порядке, установленном в данном союзе, то есть тех правовых фактах, которыми обусловлен этот порядок, отношениях господства и владения, договорах и уставах. Все эти правовые факты должны лечь в основу решения такими, какими они сложились в данном союзе до возникновения спора». А поэтому, чтобы выявить действительное «живое право», нужно поставить во главу угла изучение фактических экономических и иных отношений, как в их современном виде, так и в историческом развитии. Право нужно изучать не по кодексам, а по брачным договорам, гражданско‑ правовым договорам, уставам объединений и торговых компаний.

Принцип социальной обусловленности права признают и представители юридического институционализма. Более того, они, в том числе Г. Гурвич, один из ярких основоположников этого направления, разделяют тезис Е. Эрлиха о том, что право рождается и существует в недрах человеческих сообществ. Однако обусловленность права социальными факторами Г. Гурвич понимает иначе. По его мнению, в современном обществе действует социальное право, представляющее собой совокупность правил, признаваемых определенной социальной группой, организацией, классом и иными социальными объединениями. Генезис формирования такого права Г. Гурвич объяснял следующим образом: социальное право фиксируется в коллективных документах, принимаемых различными социальными общностями в целях партнерства, оказания взаимопомощи, решения общих задач, стоящих перед социальной общностью и ее членами. При определенных условиях «юридический опыт» может получать выражение в виде социального права отдельных классов: «крестьянского права», «буржуазного права». В то же время социальное право, основанное на доверии, партнерстве, не может устанавливаться государством как организацией, не входящей в соответствующую социальную общность.

С учетом такого понимания генезиса права социология права, по мнению Г. Гурвича, призвана изучать всю социальную действительность – от фактических общественных связей людей в их юридическом выражении до социальных факторов, обусловливающих расцвет или, наоборот, упадок права в обществе.

В социологической юриспруденции Р. Паунда право признается инструментом социального контроля, призванным гармонизировать и примирять противоречивые интересы и требования членов общества. Поэтому исследователь, желающий познать право, должен изучать фактические интересы и потребности, «которые в определенное время и в определенном обществе оказывают влияние на людей; следует провести границы, в рамках которых эти интересы получают правовую поддержку, нужно определить, какие нужны правовые нормы, понятия и какой механизм принуждения необходим для их выполнения, для обеспечения удовлетворения интересов, наконец, определить, в какой степени эти интересы могут получить правовую поддержку».

Наиболее развернутое объяснение социальной обусловленности права дано в работах К. Маркса и Ф. Энгельса с позиций диалектико‑ материалистического понимания истории общества. Они, как и Г. Гегель, понимали право в качестве меры свободы, но в отличие от него этому абстрактному понятию придавали конкретно‑ исторический характер. По мнению Маркса и Энгельса, в обществе, разделенном на классы с их противоречивыми интересами, не существует единой меры свободы, единого права. Каждый класс имеет собственное право, собственное понимание меры свободы, которое не только отличается от права других классов, но и находится с ним в антагонистических отношениях. В условиях плюрализма прав не представляется возможным осуществить регулирование общественных отношений таким образом, чтобы в действующих общеобязательных нормах учитывались все противоречивые интересы классов.

Коллизия прав разрешается тем, что экономически господствующий класс – собственник средств производства – берет в свои руки государственную власть и проводит свое право в форме законов, придает ему всеобщий характер и требует обязательного исполнения установленных им законов от всех членов общества под страхом государственного принуждения. Государственная же воля политически господствующего класса «определяется в общем и целом изменяющимися потребностями гражданского общества того или иного класса, а в последнем счете – развитием производительных сил и отношений обмена»[1].

Именно экономическое развитие общества – основной источник развития права. Последнее не может быть выше, чем экономический и обусловленный им культурный уровень развития общества. Право само по себе не создает материальных благ, и поэтому с помощью закона нельзя распределять блага, не созданные обществом, существующие лишь в воображении законодателя. И, как показывает история общества, законы, принимаемые без учета существующих экономических отношений или вопреки им, неизбежно оказываются несостоятельными.

Право «может действовать против экономического развития, – утверждал Ф. Энгельс, – тогда в настоящее время у каждого крупного народа оно терпит крах через известный промежуток времени». Однако действие экономического развития на право можно охарактеризовать, как сложное, опосредствованное. Наглядно оно проявляется лишь, в конечном счёте, при анализе достаточно больших исторических периодов. Поэтому одна из важнейших задач правовой науки – изучение степени соответствия права экономическому развитию, а также системы социальных факторов, опосредствующих это развитие в правовой сфере.

К сожалению, К. Маркс и Ф. Энгельс, высказав ряд принципиально важных положений относительно материалистического понимания права, закономерностей его функционирования и развития, не систематизировали свои взгляды в отдельном труде, в отличие, например, от Г. Гегеля, написавшего «Философию права». Поэтому освоение марксистского понимания права и, тем более, его дальнейшего развития представляло собой сложную задачу, с которой, увы, не смогли справиться ни советские правоведы, ни иные исследователи, попытавшиеся продолжить и развить марксистское учение о праве применительно к конкретно‑ историческим условиям XX в.

Исследования проблем теории и социологии права, проведенные российскими правоведами в 60–80‑ х годах XX в., основывались на марксистском, материалистическом объяснении социальной обусловленности права и его сущности. Авторы признавали решающее воздействие экономических, материальных отношений общества на развитие права, хотя механизм этого воздействия оставался во многом неисследованным, а его трактовки в основном были дискуссионными. Советские ученые‑ юристы так и не смогли раскрыть закономерных связей права с иными компонентами общества, в том числе с экономическими, материальными отношениями и понимали право в чисто позитивистском, а не марксистском духе – как волю господствующего класса или всего народа, возведенную в закон. Соответственно, и исследования социальной обусловленности права российскими социологами права не выходили за рамки описания конкретных механизмов взаимодействия социальных факторов и права при изучении проблем эффективности норм права, социального механизма действия права и других традиционных проблем социологии права.