Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
ГЛАВА 40. Сложнее всего оказалось нарисовать запальные свечи
Сложнее всего оказалось нарисовать запальные свечи. Их устройство просто не укладывалось у Дэрин в голове, но жестянщиков оно не смущало – значит, и она должна разобраться! Она рисовала новые двигатели все утро, мечтая, что когда-нибудь ее чертежи войдут в новое «Руководство по аэронавтике». Впрочем, даже если их никто никогда не увидит, теплый денек – достаточная причина, чтобы до обеда валяться на машинной палубе. Воздушный корабль летел всего в сотне ярдов над морем. Волны сияли и пенились, по мембране скакали солнечные зайчики. После трех ночей на леднике просто восхитительно было лежать на солнышке, загорать и рисовать. Но хотя во все стороны, куда ни глянь, раскинулось Средиземное море, жестянщики постоянно держались начеку. Алек с Клоппом возились на машинной палубе с полудня, монтируя экраны, чтобы защитить от ветра управляющих двигателями пилотов. Да, они так себя и называли – пилотами, а не технической поддержкой, или как там было принято в британском воздушном флоте, забывая, что настоящие пилоты находятся на мостике. Дэрин, правда, слышала разговоры, что «Левиафану» вообще не нужны пилоты – ни жестянщики, ни дарвинисты. Кит сам лавировал в горизонтальных и вертикальных воздушных потоках, выбирая оптимальное направление. Кое-кто в экипаже болтал, что крушение что-то сдвинуло у него в мозгах, но Дэрин считала, что все дело в новых двигателях. У кого не закружится голова от такой мощи? Девочка смахнула с блокнота пчелу. Как только «Левиафан» перелетел через Альпы, ульи пробудились от трехдневной спячки и голодные рои насекомых ринулись на луга Италии. Ястребы-перехватчики растолстели от обилия добычи: зайцев и краденых поросят. – Мистер Шарп! – раздался поблизости голос дежурного старшины. Дэрин подскочила на месте, но потом увидела рядом вестовую ящерицу и перевела дух. – Вас вызывает капитан корабля, – произнесла рептилия, моргая. – Немедленно. – Да, сэр! Уже иду! – выпалила Дэрин и спохватилась, что говорит пискляво, как девчонка. – Конец сообщения, – добавила она низким голосом. Ящерица унеслась с докладом. Дэрин принялась собирать листы бумаги и карандаши, прикидывая, в чем могла провиниться. Кажется, в последнее время она не выкидывала ничего такого, чтобы получить нагоняй от самого капитана. Мистер Ригби даже объявил ей официальное поощрение за то, что она взяла Алека в заложники во время атаки штурмовика… Но она все равно нервничала.
Капитанские апартаменты находились в передней части корабля, сразу за мостиком. Дверь была приоткрыта; свежий бриз из распахнутого окна шевелил развешанные на стенах карты. Капитан сидел за столом и писал. Дэрин молодцевато отдала честь. – Мичман Шарп по вашему приказанию прибыл, сэр! – Зачем же так официально, мистер Шарп? – ответил капитан дружелюбным тоном, от которого девочке стало как-то не по себе. – Проходите и закройте за собой дверь. – Да, сэр. Тяжелая дверь из настоящей природной древесины с грохотом захлопнулась за Дэрин, словно крышка гроба. – Что вы думаете, мистер Шарп, о наших гостях? – начал капитан. – О жестянщиках, сэр? – Дэрин нахмурилась. – Ну… Они очень умные. Малость зацикленные на своих двигателях, но… Хорошие союзники, сэр. – Вы полагаете? Что ж, удачно – официально с их страной мы не воюем.
Капитан постучал карандашом по птичьей клетке, стоящей перед ним на столе. Почтовая крачка, сидящая внутри, забила крыльями, высовывая длинный тонкий язык. – Я сейчас узнал, что Англия не находится в состоянии войны с Австро-Венгрией. Пока. В настоящий момент война объявлена только Германии. – Неплохо, сэр. – Я тоже так считаю. Капитан откинулся в кресле и улыбнулся. – Вы, кажется, подружились с юным Алеком? – Ага. Он славный парень, сэр. – Возможно. Мальчику непременно нужна поддержка друзей, особенно когда приходится бежать из дома и из родной страны. Печально, да? Капитан поднял бровь. Дэрин осторожно ответила: – Э… наверное, да, сэр. – Все это весьма загадочно. Наш полет зависит от людей, о которых мы практически ничего не знаем. Кто они, Алек и его друзья? – Они вообще-то ведут себя довольно скрытно, – ответила Дэрин. Капитан Хоббс поднял лежащий перед ним листок бумаги. – Первый лорд адмиралтейства заинтересовался нашими гостями. Настолько заинтересовался, что отдал приказ – немедленно выяснить все, что возможно. Скажите, Дилан… вам есть что сообщить? У Дэрин перехватило дыхание. Этого момента она давно ожидала и боялась. Ее долгом было рассказать капитану все, что она знала. Что Алек – сын эрцгерцога Фердинанда и что германцы преследуют его, поскольку именно они убили его отца. Алек сам сказал: это убийство вовсе не внутрисемейное дело. С него началась вся проклятая война. А теперь им заинтересовался сам лорд Черчилль! Но она обещала Алеку молчать. Она и так слишком много ему задолжала – начиная с того момента, когда он принес аптечки, а она спустила на него ищеек. Черт возьми, да весь корабль у него в долгу! Алек открыл им свое тайное убежище, отдал запасы пищи, штурмовик, помог в битве с цеппелинами… Взамен он просил лишь одного – не открывать, кто он такой. Честно говоря, со стороны капитана было невежливо даже интересоваться этим. Нет, Дэрин не могла нарушить обещание. По крайней мере, пока не поговорит с Алеком. – Непременно сообщу вам все, что узнаю, сэр! Она отдала честь и вышла, не сказав больше ни слова.
Вечером Дэрин пошла навестить Алека, который нес вахту у ящика с яйцами, но машинное отделение оказалось закрытым. Дэрин пару раз пнула дверь. Алек открыл ее изнутри и улыбнулся, но в сторону не отступил. – Дилан! Рад тебя видеть! Только, – добавил он шепотом, – я не могу тебя впустить. – Что случилось? – Одно из яиц почему-то бледнеет, и мы переустанавливаем обогреватели. Это очень сложная работа. Доктор Барлоу сказала, что присутствие еще одного человека собьет все настройки… Дэрин закатила глаза. Чем ближе они подлетали к Константинополю, тем сильнее доктор Барлоу тряслась над своими драгоценными яйцами. Они пережили авиакатастрофу, три ночи на леднике, атаку цеппелинов, а теперь леди считает, что яйца потрескаются, если кто-то просто взглянет на них! – Полная чушь! Дай пройти. – Ты уверен? – Абсолютно. Температура яиц чуть выше температуры тела. Еще один человек рядом с ящиком ничем не навредит. Алек колебался. – А еще она сказала, что Тацца не гулял с самого утра. Он проскребет насквозь дверь каюты, если его не вывести… Дэрин вздохнула. Просто удивительно, как ученая леди умудряется быть такой надоедливой, даже когда отсутствует. – Алек, мне надо сказать тебе что-то очень важное. Отвали с дороги и дай войти! Мальчик нахмурился, но посторонился. Дэрин протиснулась мимо него в жаркое, сумрачное помещение. – Черт, вы уверены, что яйца не перегреются? Алек пожал плечами. – Это приказ доктора Барлоу. Она говорит, что больному яйцу нужно тепло. Дэрин заглянула в набитый сеном ящик. Два здоровых яйца лежали вместе в дальнем конце. Третье, действительно бледное, находилось в середине ящика, со всех сторон обложенное обогревателями. От него так и веяло жаром. Дэрин попятилась, бросила взгляд на термометр и помрачнела. Что ж, это яйца доктора Барлоу. Если она хочет сварить их вкрутую – ее право. У Дэрин сейчас были заботы важнее. – Меня сегодня вызывал капитан, – начала она, поворачиваясь к Алеку. – Он расспрашивал о тебе. – Обо мне? Хм… – Не волнуйся. Я ничего ему не сказал. Я не собираюсь нарушать обещание. – Спасибо, Дилан. – Но это не все… Дэрин откашлялась, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Капитан велел мне следить за тобой. И сообщать ему обо всем, что узнаю. Алек медленно наклонил голову. – Так. Значит, он дал тебе прямой приказ? Дэрин открыла рот, но не издала ни звука, скованная непонятным чувством. По дороге сюда она надеялась, что Алек разрешит ей нарушить слово и все рассказать капитану, закрыв этот скользкий вопрос. Но теперь ее охватило совершенно иное чувство. Захотелось немедленно признаться Алеку, что она врала ему и продолжает врать. По телу пробежал странный трепет, как в тот день, когда Алек рассказывал историю своих родителей. Что, в конце концов, с ней творится?! – Ну да, именно это он и сделал, – сказала она вслух. Алек вздохнул. – Нарушить прямой приказ – серьезное преступление, особенно в военное время. Если выяснится, что ты знал о моем происхождении и скрывал это, тебя повесят как предателя. – Повесят? За что?! – За сотрудничество с врагом. Дэрин нахмурилась. Раздавая обещания по зову сердца, она не заглядывала слишком далеко вперед. – Ну, не совсем с врагом. Капитан сказал, Британия и Австрия не объявляли друг другу войны. – Верно. Но граф Фольгер все время слушает радио: по его мнению, война между нашими странами – вопрос недели, не больше. Алек грустно улыбнулся. – Забавно. В данный момент политики как раз пытаются определить, враги мы или нет. – Черт знает что, – буркнула Дэрин. Сейчас тут стоит она, а не какой-то политик! Значит, и решать ей. – Алек, я обещал! – Но ты приносил присягу воздушному флоту и королю Георгу, – напомнил тот. – Я не хочу, чтобы ты изменил присяге. Ты для этого слишком хороший солдат, Дилан. Дэрин переступила с ноги на ногу. – Как с тобой поступят? – Запрут на семь замков. Я слишком ценный пленник, чтобы мне позволили сбежать и затеряться на просторах Османской империи. А потом, когда мы вернемся в Англию, я, скорее всего, окажусь в тюрьме до конца войны. – Вот свинство, – пробормотала Дэрин. – Но ты же всех нас спас! Алек пожал плечами. В глазах у него затаилась глубокая грусть. Не слезы отчаяния, а ровная, безнадежная тоска. И причиной ее на этот раз была она, Дэрин. Она только что лишила его надежды… – Я никому ничего не скажу! – Тогда я сдамся сам. Все тайное когда-нибудь становится явным. Я не хочу, чтобы тебя повесили, Дилан. Дэрин попыталась спорить, но Алек упорно стоял на своем. Он знал правила. Неповиновение командиру в военное время считается изменой и карается смертной казнью. – Это доктор Барлоу во всем виновата! – рявкнула Дэрин. – Я бы в жизни не догадался, кто ты, не будь она такой пронырливой! Заметь, она тоже помалкивает, но военные никогда не повесят такую мудрилу, как она! – Конечно не повесят, – согласился Алек. – Во-первых, она не солдат. А главное, она женщина. Дэрин застыла с открытым ртом. Точно, она совсем забыла! В армии никогда не казнят женщин. Конечно, ее сразу выгонят, лишат всего: корабля, который стал ее родным домом, и самого неба… Но, черт побери, никто не станет вешать пятнадцатилетнюю девчонку! Губы Дэрин сами расплылись в улыбке. – Не волнуйся за меня, Алек. У меня есть пара тузов в рукаве. – Не валяй дурака, Дилан. Это не какое-нибудь твое очередное безумное приключение. Все очень серьезно! – Все мои приключения были адски серьезными! – Но я не могу позволить тебе рисковать, – сказал Алек умоляюще. – Многие уже умерли из-за меня, и я не хочу, чтобы ты к ним присоединился. Пошли к капитану, прямо сейчас. Я все ему расскажу. – Нет, не расскажешь, – возразила Дэрин. Она чувствовала – Алека не переспоришь: он не поверит, что ей не грозит казнь, пока не узнает правду. И самое странное – она хотела рассказать. Поделиться своим секретом в обмен на его тайну. – Меня не повесят, Алек, – сказала Дэрин, подходя к нему ближе. – Я тоже вовсе не тот, за кого меня все принимают. – Что ты имеешь в виду? – нахмурился он. Дэрин глубоко вздохнула. – На самом деле я… Лязгнули ключи, распахнулась дверь. Доктор Барлоу возникла на пороге, устремив на Дэрин возмущенный взгляд. – Мистер Шарп, а вы что здесь делаете?!
|