Глюк про девочку

Под циклой пошла к себе, чё-то не взяло в этот раз. Палёная, что ль? Подъехал автобус, почти совсем пустой. Села на задний ряд, в уголок. Еду себе, за окном – поздний вечер, огни мелькают. Вдруг – толчок, да ка-а-ак фиганусь о поручень переносицей! Бля, сука! Кровища закапала на колени, пришлось морщась прикладывать платочек.

Что-то долго едем! Как-то незаметно придремала качавшись…

- Выходи давай, конечная! – орёт водитель.

Открыла глаза, никакая кровь не капает с носа! Показалось, блин.

- Да я выхожу, - бормочу я, недовольно: - Зачем орать-то?

Опять та же провинциальная остановка, где мы с Углом шатались… Стою одна, вечереет. Надо что-то делать, и я оборачиваюсь осмотреться, в поисках ответа – что именно? Вижу, стоит девочка, с великом – когда подъехать успела? Странно. Страшненькая такая... даже жуткая. Грязное платьице, мышиные косички, и совсем уж чокнутые глаза. Подергивается так слегка, как невротик. И вопрошает тихим и скромным голосочком::

- А вы не знаете новый Ганин адрес?

Я и думаю - вот те раз, а он переехал? А сама уже диктую! И точно знаю – правильно. Эта страшила малолетняя достала ножик, складной, и начала вырезать адрес у себя на тоненькой детской ручке! И кровь течёт. А у самой оказывается, уже по локоть забинтовано. Меня всю покоробило… а адское дитя село на свой драндулетик, крикнуло:

- Спасибо! – и укатило прочь…

Крыша съехала нахрен, что ль???

Стою, и в небо смотрю... Оно темнеет, темнее-ее-ет-ттт...

- Дика, Дика! - голос Ветра в ночи...

- Кыс-кыс, блядь, очнись! - и шлепок по щекам.

- А, чёрт, больно! - вскрикнула я, открывая глаза.

- Ну, что с тобой, открой глаза, или хоть скажи что-нибудь! Сознание не теряй! - ещё шлепок по щекам. Зачем меня бить, вот же я смотрю на него, чего он орёт? Нихрена не понимаю!

- Бля, а где остановка?

Вот теперь я реально открыла глаза. А до этого был глюк. И до него - тоже.

- Ветер, я совсем запуталась... - прохныкала я, протягивая слабые ладошки и обвивая его за шею. Он поднял меня, отнёс на кровать, и лёг рядом, заботливо укутывая в оделяло, и прижимая к себе.

- Только не уходи, ладно? - я опять засыпаю, кажется...

- Нет, нет, не спи сейчас! - он потряс за плечи, сгоняя дремоту.

- Почему?

- Блевать будем! - и глаза такие огромные сделал! – Отраву выгонять.

- Нет, Ветер! - я попыталась сесть, но не вышло, слабость!

- Будем-будем, детка! - вопит откуда-то из далёких глубин моей квартирки. О, да я же у себя! Первое приятное открытие за последние...

Я стою у окна, а ты подошёл и положил лапки мне на грудь. Я взяла твои пальцы, и медленно стала ласкать себя под юбочкой. Потом запустила глубже, и задрав юбку, попой терлась о твой член, пока не стала совсем горячая и мокрая… облизала твои пальцы, и шепотом попросила трахнуть меня анально, не снимая трусиков…

И кстати, это уже не глюк! Это уже следующий день.

Вот смотрю ему вслед, стоя у окна, и сердце замирает - люблю его! Люблю с ним курить, люблю с ним болтать, люблю с ним трахаться!

Чем хорош Ветер – никогда не заканчивает игру, кончив. Всегда поставит логическую точку.

А Гоблин просто раздражает! Зачем сразу всё обламывать? Да в пизду его, уже!

- Ты что делаешь? - даже голос его по телефону не хочется слышать! Не в тему позвонил, блин, именно сейчас!

- В отходняке после циклопередоза, - холодно говорю я. - Ветер меня вытащил, а ты где был?

- Я... - ага, теперь растерялся! А когда кормил меня этой хуйнёй, чем думал?

- Да пошёл ты, - и телефон отключила.

Я думаю что беременна. Вот так спокойно думаю и всё.

Оказалось, неправда. На пару дней задержка, из-за химии, наверное… пора слазить…?

Боже, какая нечеловеческая скука!! В универе не бываю, колбасит вставать! Лежу уже третью неделю навзничь, никуда не хожу. Телефон вырубила, маме тока позваниваю иногда, что жива и всё в норме… она переживает, заезжала как-то, спрашивала, не надо ли чего. Я уверила, что просто решила начать жить самостоятельно, и вот-вот найду работу! Она не очень-то поверила, но обнадежилась. А мне уже и жрать нечего, и деньги вышли все, и чтобы снять их – надо встать и выйти к банкомату… Нет. Даже потребность в сигаретах не заставит. Сообразила, что можно заказать на дом, на сумму от 400 деревянных, но налички нет. И не надо. Пусть. У меня пустая боль. У меня голодный декаданс…

И вот врубила ни с того ни с сего телефон, лежу, смотрю на него, думаю, и кому бы эдакому позвонить? Никого нет, с кем я могла бы сейчас поговорить. Кто был, тех больше нет. И не надо вспоминать, дело прошлое. Отревела своё.

Так и что же теперь? Русый… нет его в городе. Уехали уж обратно в Москву с Ведьмой. Хых, ну и ладно, напишу-ка СМС, как дела хоть? У людей ведь жизнь, любовь… может, мне это напомнит, что жить надо. «Privet, Rus, kak del? 4е s proektom tvoim, pi6e6sya? u menya…kak-to neo4eny, jizny zamerla va6e.s parnem rasstalas, Goblin, ya tebe pro nego govorila.a 4е, esly lubvi net? a u vas vse norm, sex, narkotiki, samogon?» Подождала какое-то время, пищит тел: «SEX, NARKOTIKI, BUHLO-ZA-ZA-ZA-ZA-ZAEBISY!!» Усмехнулась, тока собралась ответить, пишет: «Na XUY-V PIZDU!!! DIKA, I PRAVILNO RASSTALAS, MENYA VOT TOJE VEDMA BROSILA, NAH!!!!! ZAEBISY, BLYА» Вот тебе и здрасссти… Позвонила, отвечает:

- Да, Иванка! - ну, прямо-таки заорал.

- Здарова, ты чё? Совсем что-ли охренели вы, разосрались?

- Херли, мы охренели! – а сам пьяный. – Видимо так! Всё, пиздец! Я в Уфе…

- Не, какой пиздец? Из-за чего хоть? – уже интересно.

- Не знаю.

И тишина. Сопит, и насколько я его знаю, кривит губы, глядя в пол.

- Слушь, Дика, ты чё делаешь?

- Ничё, а чё? – вот и поговорили. Раз в Уфе, сейчас бухать позовёт. Ехать - не ехать?

- Приезжай ко мне, а? Прям щас!

- К тебе? На тот конец… далеко…

- Ди-ка!! Ну, ты мне друг, или где? – заныл тут же, дурак. Я же не отказываюсь. Поеду, конечно.

- Друг, – тяжко вздохнула, так ни о чем.

- Чё так вздыхаешь, как будто тебе прям так трудно! – взвился нервный Русый.

- Я не про то, я про себя, ваще!

- А-а… у тебя же тоже… - сразу потеплел он. – Ну, ладно, когда тебя ждать?

- Ну-у, часа через два… - завела я волынку.

- Дик, а пораньше никак что ль? Ты же ничё не делаешь!

- Я ничё не делаю? – возмутилась я. – Ах, да, точно!

Поржали. Потом я настаивала, чтоб он меня встретил, но он отпирался, типа что ж я не знаю, где он живёт? А ему в лом переться встречать… тогда я возмутилась дико – как же так, мне значит, не в лом переться к нему в такую даль, на тот конец Уфы, а ему… ну, он поныл-поныл немножко, что он бухой, и ему трудно, я парировала, что тем более развеется, отойдет малость – а то чтож такое, я буду сидеть трезвая, а он бухой, и вместе пить начнём – он вконец окосеет и упадёт, а мне скучно будет, тогда какой смысл ваще вместе пить сегодня, и значит ему надо трезветь срочно! Нам ведь ещё всю ночь бухать! Все эти доводы я вылила на него так скорострельно, что он не успел и слова вставить, (вСтасить, хы-хы!). Пришлось согласиться и ему и мне. Баш на баш, а как же! Встала, напялила что попало на себя, повязалась шарфом – на улице порядочный дубак. А на голову ничего не взяла – но это я поняла уже когда вышла, и промёрзла. Ладно, выручил капюшон на балахоне. Ну и урод я – в стекле магаза отразилась моя плоская от декадансу рожа, торчащие из-под косухи рваные рукава балахона, носом хлюпаю, сутулая, прихрамывающая какая-то, блядские высокие сапоги на каблуке не в тему! Бомж Померанцев. Наковыряла на бутылочку пива, и всё. Бабло в нуль ушло. Пусть Русак сам наливает, раз позвал. Нашарила сигареты в кармане – ещё три «Сен Джорджины». Покурила. Полегчало. Теперь можно и ехать.

На остановке изводился Русый, я как подъезжала сразу заметила, чуть не пляшет.

- Ты чё так долго? – орёт. – Уже три 235-тых проехало, могла бы и пораньше! Час стою тут, заебался! Дай сигарету!

- А у меня мало, а у тебя чё, своих нет? – ответила я: - А пораньше я не могла, мне же собраться надо было!

- Да уж, ты собралась! – хихикнул он на мои сапоги, колченогие.

- Пошёл на хуй, - ответила я, протягивая сигарету. Далее выяснилось, что бухать у него дома и нечего, тока треть баттла портвейна, и начатая водяра.

- Ну, я оттуда тока один стопарь выжрал! – оправдался он. Я выматерилась – а что мы пить-то будем? У меня бабла нет с собой! Он возмутился – а как так, что бабла нет? И что же мы пить-то будем до утра? Нахрен я тогда ваще приехала, не сказавши, что у меня нет ничего! Я обозлилась – ни хера себе, алкаш, я ему и не нужна, а тока бабло моё подавай! А сам еще ныть будет – друг я ему, или нет, вот интересно – он-то мне кто?? Гад эдакий. Он разъизвинялся, но мне стало от этих его мерзостей совсем хреново, я потащила его сшибать бабло с прохожих – ты мне за всё ответишь! Я ведь из воздуха надергаю денег, и нажрусь как скотина за полчаса, и пошёл ты нах со своим задушевным нытьем про то, как тебя жена бросила, ещё бы да нет! Как она ваще с тобой, таким конченным жила! Пока аскала вольно, отошла. Русому никто ни копья не дал, он никогда не умел просить как надо, стеснительный, даже нужда не научила, а я собрала 176 рублей. Посчитала – а, хватит! Учитывая, что захомячить у него найдется хоть чё-нибудь, нам ужраться по самые помидоры хватит!

Сюрпрайз – Влада-то дома! Вот ты урод, не сказал! Заебись. Я–то думала, он один. Ну, ваще. Значит, орать нельзя, тихо сидеть ночью! А музло?! Мало того, она ещё бесится по ходу дела, что он к жене не идёт, опять к мамочке притащился, и не мирится, бухает тут сидит. А мне-то как неудобно! В тему зарулила, бля ваще. На меня злобно сверкает глазами, типа:

- Здравствуй, Ивана! – а сама как змея. Я в комнате его исчезла, а она Русому – опять бухать, тебе нельзя, урод ты, у тебя химзависимость, иди к жене, мирись, на хер ваще тогда жениться было? Такую женщину потеряешь, и пиздец тебе, подохнешь, вали давай к ней, а не девок тут таскай! Тоже докатился! Женился – живи, чё тебе это, игрушки?

А мне-то каково – девок он таскает! А я–то при чем? Я не девка ему, и Влада прекрасно это знает! Сука.

- Но в остальном права, мачеха твоя, конечно, - это я уже втираю Русу, залив мерзкого пойла в глотку по первой: – Коль женился – это серьезно, да и пить тебе нельзя, раз так все круто…

Русый матерится и отпирается. Почему его Янка кинула – не поймет и сам. Вроде жили-жили, по городам вместе мотались, она даже подпела-таки ему на альбомчике, хотя и отказывалась жутко – она панк, и в металле думала, что нихрена не сможет, но вот ничего, получилось. Приезжали они сюда, в Уфу, клип снимать - здесь дешевле, и у Янки знакомства. Вот, тыр-пыр, она по делам все бегала, договаривала аппаратуру и прочее, а муж в это время неприкаянно с друзьями бухал – а чего ж еще, пока делать нечего? И Янка-то не против вроде, ну, ходишь где-то и ходи, вечерами все равно вместе засыпали. Отсняли уже больше половины, без траблов. И вдруг – она заявляет, что ей надо срочно мотать в Москву, там чё-то да чё-то, хер поймет, и вернется через недельку, а Рус пусть подождет, всё нормально, да «я тебя люблю», по гроб. А потом…

- Прикинь, Дика, не звонит ни чего! – Русый сидел напротив, понуро опустив голову, держа пустую рюмку. Я отхлебывала из горла, не дожидаясь когда он нальёт. Курим.

- Я сам звоню, смски шлю – ты где, любимая, как дела? Скоро вернёшься, я тебя жду! – тут он всхлипнул, совсем уж пьяный: – Молчит. Не отвечает. Дозвониться никак. Я уж и домой звоню – нет. Чувствует, что ль, что я это её ищу…

- Так ехал бы, чё ты? Мало ли?

- Не, погоди! – он налил мне ещё, закурили.

- Так она же… ну, прикинь, а потом, кое-как выбил из неё – ты знаешь, Русый, – и так холодно ещё! Я охренел, она так не говорила со мной никогда! – вот, типа, я тебя кидаю. Ну, не так сказала, конечно, но смысл! Как-то размазано, а я говорю – а чё ты молчала-то? Конкретно сказать бы – так нет! – он открыто плакал уже, не утираясь. И вроде даже снова трезвый.

- Говорит – у меня всё нормально, и без тебя, и тебе того желаю. Я – как так, чего желаешь? Опять замолчала. Через три дня - давай поживём пока раздельно, мне надо подумать, и всяка там херня!! БЛЯДЬ!!! – он стукнул по столу кулаком. – Как же так, ведь она жена мне?

- Жена, конечно... – тупо ответила я. А хрен же знает, чё отвечать?

- Ну и вот, я ведь и кольцо вроде снял, а не могу – привык, да и будто я тоже от нее отворачиваюсь… - помолчал, покурили. Врубил «UVG», молча послушали. Я ни о чём не думала – а о чём думать? Знаю я всё. И скучно, и жалко, и не знаю, что делать. Он мне друг, конечно, пьянь эдакая, но… пусть сам разбирается! А я всё равно не знаю.

- Ну, так поехал бы всё-таки, да и разобрался! – сказала я, сочувственно. Действительно, а что ещё? Нытики какие, я бы так и сделала!

- Ага, поехать! У меня во-первых и денег-то нет, я же не работаю, в принципе, тока музыка, а потом ещё и квартира не моя там, не могу так заломиться просто, и если она решила одна пожить, в принципе, я и не прописан там! Как я могу в дом человека, который меня больше не хочет, прийти…

- Н-да… - тока и сказала я, закуривая новую. Действительно, хер же знает эти передряги любви и имущества! А чисто женским подсознанием подумала - он ещё и не работает! Действительно, долго ли Ведьма терпела бы? Самостоятельная, красивая девушка, режиссёр, менеджер! Да уж.

- Да вернётся! – ободрила я. Скорее всего так. Потому что, раз уж дура сразу, то навсегда. Не бросит она его. Подумает – подумает, и придёт, или обратно позовёт – я сама если бы могла Ветра кинуть раз и навсегда – так не знала бы, что это невозможно! Всё то же самое…

- Ну, да, так-то…- неуверенно посмотрел на меня Русый. Смотри-ка трезвый почти. Надо бы расспросить его про эту «химичку», в чём она собственно проявляется, а то у Ветра тоже, но он терпеть не может про это говорить, и вообще про всё, что связано с болезнью. Русый попроще – он хоть ребенком не лежал в дурке, не такой глубокий урод-извращенец, и ему не настолько больно говорить об этом.

- Я вроде тоже так думаю, и спокойнее как-то становится, опять кольцо одел, всё жду, вот-вот придёт, позвонит… но как-то очень страшно! Вдруг фигня это всё… нахрен я ей, псих, никто…

- Да ладно! – начала было я, но он остановил.

- Не ладно нихуя, я боюсь всё равно, я никто, я ничто, меня нет просто, а она… блядь, да я знаю даже, что ей сказать, когда вернется, ведь я–то от неё и не уходил, а время идёт – её всё нет, не звонит, иногда я пишу, когда не выдержу – на мыло там, смски шлю, звонить пытаюсь - никак. Уговариваю себя подождать ещё, игнорировать, но не могу, бегу к ней, заигрываю… всё жду – скажет что… Но она так сухо ответит иной раз – вроде и не так чтоб совсем, но как знакомая просто, без намека на любовь… а я ведь чувствую, я ей тоже нужен, и в чем заморочка – не пойму! Пиздец… поговорить бы, да нет же, не хочет! Потом всё сама расскажет, я знаю, бля, но ведь когда… и страшно – а вдруг – никогда… и все учат, кто постарше – вернётся, всё нормально, пусть подумает, сильнее любить будет, а я боюсь, и верю, и нет.

Несчастный приятель помолчал, потом поднял голову:

- Дик. Ты ведь… ну, дружила с ней вроде… - начал он издалека.

- Ага, типа того…

- Может, поговорила бы с ней, как она вообще… - вздохнул поглубже. – А впрочем, да ладно. Скоро ведь сама придёт, верно?

Я кивнула. Конечно. Понятное дело. А как же!

Помолчали-покурили-выпили.

- Да я –то ладно, всё понятно вроде, а ты сама как?

- Ну как, - пожала плечами. – Нормально всё у меня. В универ не хожу…

- Ага, нормально! Я тоже не хожу! – посмеялись зачем-то. Он вообще в универе не учится. Потом вдруг так внимательно мне в глаза глянул:

- Дика, ты это… слушай – ты не сидишь ни на чём?

- В смысле? – я аж похолодела, о чём он?

- Да видно уж, наверно!

- Чего видно? Иди-ка на хрен! – попыталась защититься я.

- Дик, не на хрен! – он покачал головой. – Это серьёзно! Не игры тебе! Давай рассказывай!

- Не расскажу.

- Расскажешь! Или не рассказывай, я тебе сам скажу – кислота – это очень плохо… кровавая блевня, ломота, асфиксия, отвращение к сексу, еде…- посмотрел на меня, искоса: – Ещё надо что-нибудь?

- Не надо! – ему-то что?

- Я-то знаю… это и есть «химичка»…

- Русый, я уже сказала – иди на хрен! – подумаешь, велика беда. Два раза заглотила какой-то дешёвой психиатрической херни! Чисто чтобы знать, как это у Ветра…

- Нормально у неё всё! – Русый начинал злиться. – Дика, обещай прямо сейчас – ты больше не будешь, тока пей, или кури побольше! Всё лучше! Дура, сама не знаешь, что это…

- Знаю. Всё, харэ, закрыли! Моё дело!

- Не твоё!

- Моё, или я щас уйду! – я встала, и собралась уйти на самом деле. Лечилова мне тут не хватало!!

- Дика стой! – схватил меня за рукав, усадил на кровать. – Ладно, всё! Хочешь – так пинцет тебе, но щас-то куда попёрлась? Ночь!

- Вы там, совсем охуели уже, не орали бы хоть! – завопила Влада за стеной: – Мне на работу завтра! Вам-то алкашатам что, так хоть тихо сидите!

Мы замолчали, и в тот же миг в проходе возникла заспанная морда матушки-мегерушки в мятом халате. Она принялась снова орать на Русого, что он таскается сам, да ещё и девиц таскает, но больше всего добило, что она принялась стыдить меня – типа, Русый урод, но девушки её поражают! Это ж надо же притащиться ночью к парню в дом, бухать тут сидеть! – и всё такое, что орут традиционно все мамашки моих друзей-парней, когда ночуешь у них. Тока маманец Гоблина лояльно так смотрела, тихо. Гоблин… м-да, вернуться ли? А Влада орёт тем временем – и как не стыдно воровать её сигареты Стасу, шёл бы да работал, раз опять с ней живет, а то докатился, пиздец ваще! Потом успокоилась:

- Чё у вас там, могли бы и мне предложить, хоть из приличия, чё, я бы с вами не выпила рюмочку? Всё-же у меня дома находитесь!

Мы завозмущались деланно, что лишь из уважения такую муть дешёвую и предлагать не стали, потому как в стрём хозяйке хуйню наливать. Но она отмахнулась:

– Ой, да ладно!

И жахнула с нами стопочку. Покурили вместе, она порасспрашивала, как я нынче поживаю, потом ушла. Мы тока дух перевели, что всё нормально обошлось, а она опять заходит. Мы напряглись – чего ещё? Но оказалось, она нам принесла… полбаттла коньяку! Мол, за встречу, а то Стас всё равно скоро с Яной помирится, и уедет от нас. Пейте пока, сволочи малолетние. Мы поблагодарили, как могли, обалдев, и продолжили пить.

- Да я-то, если честно, - хитро посмотрел на меня через рюмку качающийся Русый, - подрабатываю! Тут по знакомству попою, там, и на басу за бабло на студии, кому надо подыгрываю, а то есть такие певцы-одиночки, без групп, им надо аккомпанемент же! Тут с одной девицей стрелканулись, я с ней как-то чё-то мутил… ну, там понимаешь… так она поёт, профессионально, мы с ней на студии висим, альбомчик еённый сольный пишем! Я её материал знаю отлично, старый ещё, который мы с ней мутили! А новый выучить мне – как два пальца обоссать, да и там просто всё! Вот она меня и в ресторан таскала, мы с ней по пятихату за вечер срубили, да еще сверху чё-то, я не помню, прожрал уже. Ей ещё и насували по ходу дела, клиенты пьяные - то мурку им, то хуюйнюрку…

- Ну да, не пропадаешь, стало быть? – подмигнула я. В голове размокали опилки, зрение шаталось…

- Ну, типа того! – улыбнулся Русый. – Тока ты не думай чего, я Ведьме не изменяю!

Ага. Потому, наверное, я и очнулась кое-как, тока сообразив, что мы дико облизываемся с приятелем… ой, мама, ужас какой! А приятно… и не стала выпендриваться, полезла ему под одежду, а он уже лифчик мне расстегивал… но музыка замолчала, тишина привела в себя – я оттолкнула его:

- Ну всё, Стас, хватит!

Он обалдело посмотрел на меня:

- Бля…

Вот и всё, что смог сказать. Оба деловито поправили одежду. Закурили. Посмотрела в окно – приближается ледяной рассвет. Скока же время уже? И спать охота. М-дя… нехорошо. Уже похмелье начинается – лихорадит. И приятеля тоже – сидит, ёжится. А лучшее средство от похмелья – что? Правильно, ещё принять! А уже и не лезет, жрать охота. Попросила – принёс чего-то холодного и скользкого в сковородке, по пути нарвался на Владу – она уже встала на работу. А где, кста, этот её байкер? Русый сказал, что он в Мордовии на слёте. Хы… пожевали, покурили, выпили – захорошело. Я ещё угольком активированным закинулась – чтоб не тошнило, и с Русым поделилась. Полежали тихо-тихо, типа спим, пока Влада не уйдёт – она ещё засунулась, велела нам, когда встанем, непременски убрать за собой, срач на кухне не оставлять. Пасынок горячо согласился, и она исчезла. Русый перевёл дыхание, и сказал, что теперь хата до вечера совершенно наша. И, мол, давай спать… но спать отчего-то не стали, а стали орать песни «Sтёkол», и я ему поведала-таки о своей священной дружбе с Ними – ТорКом и Жанной. Оказалось, Русый ТорКа видел в Москве, и как-то даже вскользь общался, но не очень – они панки, и знаменитости, а Русый металлер, и вечно начинающий, и потому не особо пересекались. Но очень даже хотел бы… Я ответила, что он дурак – чего ж ему мешает? Написал бы на мыло, да просто после концерта – так мол и так, очень уж я вас люблю, и мечтаю подлезть… а Русый мне:

- А как так, нахрен им, - и всё такое! Ну, не стала дискутировать, не можешь – значит, не больно-то нуждаешься!

Только часов в десять угомонились, подремали малость. Я мерзла с похмела, дрожала как собака, и потому спала очень плохо.

Встали мятые-клятые ближе к часу. Покурили, поели, пошарахались по квартире. Естественно, ничё мы за собой, свиньи эдакие, убирать не стали. Допили всю эту хрень, и недопьяненькие валялись на кровати, собираясь ещё малость поспать, выли «Шмелей» и «Ультрафиолетовых», дрыгаясь в такт, и нагло лапая один другого. Хорошая, придурочная дружеская полуоргия. Потом пришла светлая мысль ехать к той девице, с которой Русый лабает в ресторанах, а она живет чёрт знает где, в пригороде, и пилить туда на электроне. У-у, «кароший русский мысль!» Позвонил ей, она согласилась. Взяли на остатки вчерашнего аска пива в дорогу. Кое-как дождались автобус, он туда редко ходит. Ржали, прозябая насквозь с похмела, пугая и веселя старух на остановке. Потом ехали дико долго, лакали нагло пиво, и пели на два голоса под мастерскую гитару Русого «Шмелей» – «Поебень-траву», «Зомби-буги», «Цветы», «По маслу»:

Если меня отправят в космос

Чтоб я оттуда не вернулась,

Я там подохну и развоняюсь,

Чтоб цивилизация задохнулась!

И на два голоса:

Нож летает по телу,

Гроб летает по телу,

Земля летает по телу!

Жизнь идёт как по маслу!

В ЯМУ!!

Люди улыбались, поглядывая на нас с интересом – всем ехать далеко за город, и мы как банда диких клоунов их развлекаем.

Если меня поставят к стенке, я скажу –

- ЕСТЬ ЗА ЧТО!!!

А когда в меня пустят пулю,

Я развоняюсь, как говно!

Дед какой-то заломился на очередной остановке и сел в хвосте, рядом с нами. Прислушался, весь перекукожился. Когда дело взялось по второму кругу, и мы, основательно распевшись, стройно затянули «Поебень-траву», и дошло до слов:

Срут по приказу в общую кучку!

- бедный дед не выдержал, и погнал на нас телегу, такого сорта «вот какие бесстыжие, чё делаете!» А мы – поём, дедушка! Чё не нравится? А он – да вы и петь-то разучились! Как не стыдно, срут они! Вон в лес идите, там и срите в кучку! Мы так и покатились со ржачки – ага, щас пойдём, рядом сядем срать! А пошлите с нами! А я говорю, так интимно наклонившись к деду, он аж отшатнулся – дедушка, а вам-то как не стыдно такие слова говорить? Старый же человек! А он – так это же вы говорите! Смотрю – а народ-то погрустнел, все молчат, никто деда не одобряет, вроде всем нормально было. Обломал. Ну, помолчали, побакланили, поржали, попели, тока тихо. Дед вышел – мы за свое! Народ снова развеселился. Ладно, хоть никто не лез «а спойте вон то и вон это»! Не вечер, как-то трезвые все, кроме нас, и стесняются лезть к музыкантам.

Успели ещё в электроне полабать, срубить три сотни! Известно, как выгодно лабать «на собаках», полчаса ходу – и реальные деньги. За нехрен делать! На станции купили портвешка, и выпивая, притопали к девице.

Ну, там ничего такого особенного. Нормальная металл-девка, голосистая. Напились в Армагеддон, пришла её мать, и нас выставила. Поехали обратно, прихватив с собой ещё и Настю-Дрянь (так её звали). Оказалось, это новая вокалерша «Чашки Похоти»!! Вот так и нифига себе! А где же Леди Тварь? Уехала в Питер, оказывается. По приглашению в какую-то команду, контракт подписала, как путёвая.

Пока ехали, повеселились основательно – изображая клип Шмелей «Крыжана вода» валялись на сиденьях, покуривая, и орали:

На билом рушныкове

Танцювала люба долюшка,

Зачыняла у хатыни маты

Лишь зло принэсэ тоби волюшка-а-а-а,

Но повный мисяць двэри видчиныв.

Крыжана вода-а-а-а-а

Гукала мэнэ гукала,

Крыжана вода-а-а-а-

Спивала да нэ спивала,

Та до сэбэ забрала!

Ну, это примерно, мы уж не ручались за точное воспроизведение украинского текста, «снятого» на слух.

В бэзодню гэть думкы,

Прыходыло сонцэ – нэ впизна-а-ало,

Заховала спрага помылки,

На дни глыбокому сэбэ шукала,

А повный мисяць нэ зрадив…

Само-собой, нещадно бухали сидя на полу пустого позднего вагона. Куда в нас лезло? И ещё ночь пролакали у Русого. Влады не было на этот раз – она в ночь. Вот и прелестно! Ужрались как черти. Кайффф!!! Записали – как тока? – на Владин комп через девицын микрофон (она зачем-то с собой его притащила, сама удивилась – ах, как пригодилось!) несколько песен Шмелей, типа «У Гаю», той же «Крыжаной воды», чё-то Русовское, с бумажки, на два голоса с Настей. Она ещё и барабанила его палочками по перевернутому глиняному цветочному горшку, такой пиздатый звук! Русый аж решил непременно использовать его дальше. А я отбивала ритм на бубне. Тоже, к слову, Настином. И так мне это понравилось, так я влилась в эту тему, что твёрдо вознамерилась непременно себе такой раздобыть! На утро послушали – ну, надо же, как клёво вышло! Даже не слыхать, что пьяные! Русый тут же перевёл всё в МР-3, стырил у мачехи пару RW-шек, причём с одной из них нагло стёр чё-то, лениво упомянув, что Влада его зарежет на месте, и заставит кровь языком с ковра слизывать – а сам, извращенец так сладко усмехнулся! Теплом потянуло внизу живота...

И теперь у меня есть своя запись, приколитесь! Очень приятственное открытие сделала, что и я не пальцем делана, и голос может быть по-прежнему, когда захочу! Опять проснулись старые надежды – не всё потеряно, и можно решительно рвануть туда, где пасутся священные коровы музыки… А Настя всё восклицала – ну до чего же пиндато и озуенно, и раздухарившись, звала меня попеть с ней в группе, вторым голосом! Сначала думала, чтоб я повыше брала - у неё, мол, голос грубоват, ей надо потоньше подпевку, но на практике оказалось, что у меня ниже идёт удобный регистр. На том и порешили! Напоённая такими надеждами, я ехала домой счастливая, обновлённая, и вся в горячих мурашках – ах, ну неужели? …

До утра торчала у компа – пересматривала клипы – «Шмелей», всё что есть, «UVG», и «Sтёkол» новенькое скачала – старый клипец, раритетный, где ТорК с Жанной изображают пьяную бомжиху в подъезде и маньяка.

Написала им в гесте:

Дикая Ивана: «ТорКер и Жанна помогают жить напропалую, отвязно, злобно, быстро, безоглядно, охотно и безмерно!»

Через полчаса там появились уже два ответа:

Злобный дух: «Так точно!»

Tigrokrys: «Стопудово, согласен! Под них хорошо и бухать, и трахаться, и просто философствовать о безумности бытия…»

Ещё пока я отсутствовала у них в госте-книге появилась куча всяких новых интересных высказываний, типа:

Солдат Джэйн: «Не сочтите за приставания и отсутствие деликатности, но Жанна непередаваемо сексуальна… просто умопомрачительна! Я вас люблю, дорогие! Удачи вам, побед и восторгов!»

Атласная: «Ребята, завидую вашей любви! Всем бы такую…»

Это меня задело, я ответила:

Дикая Ивана: «Завидовать-то завидуй. Но согласись, не каждый выдержит ТАКУЮ любовь! Если понимаешь, о чём я…»

Жанна ответила почти сразу:

«Ничего, мы справляемся! Чего и всем желаемJ Обратите внимание на раздел фоток, там нехилое обновление, подтверждающее ваши слова!»

О, сейчас глянем!

Вот они:

Фотка Жанны и ТорКа – спина к спине, расслаблено и чувственно закрыв глаза… ведь секса как такового здесь нет, но… Впечатляет!

Следующий блок фоток – с процесса съёмок очередного клипа, с припиской «Кто первый угадает, на какую песню ролик, получит эксклюзивно его в подарок!» Ого, надо подумать! ТорК полусмазанный, со спины, одет в сутану, стоит в метро, среди людей, его не замечающих, как призрак священника. Жанна валяется на снегу, в роскошном сине-черном платье, голые плечи, прикрытые тонкими черными мехами… краса мира, богиня ТорКесса! А клип, наверняка, на «Истощение»! Не знаю, но почему-то именно этот композишн навевает, по духу. Надо попробовать выиграть! Хотя, Они сами мне наверняка, и так подарят, стоит только попросить как следует…

Ещё – полуголый ТорК в железном ошейнике сидит на подоконнике, в полоборота, и блестят зелёным хмурые глаза из-под длинной чёлки – дико сексуален! Мяу, мне бы его в лапы… я чуть монитор не облизала! Ой, что это я – стыдно, товарищ, перед Жанной!.. А впрочем, раз она не прячет своего сокровища–мужа от чужих глаз, значит, чужими наши глаза не считает, и можно любоваться Им сколько угодно, пока глаза не заслезятся от мелькания монитора, а потом ещё закрыть их ладошками, и видеть во сне…

Ниже всего этого богатства обнаружилось

Этими фотками автор хотел сказать:

«И секс тут постольку поскольку, ибо вся жизнь, все действия между нами уже и есть секс…»

Вся прониклась и пропиталась как заново – вот, люди не стоят на месте, клипы новые выложили! Работают, как бешенные! Надо не отставать, успевать, бежать вперед! В музыку, окунаясь и топя всех вокруг! Ах, благодать! Лихорадка творчества!

Вдохновившись, на обрывках универских бумажек набросала пару стихов, предложить Насте для песен:

О вечном [Y5]

А может, есть любовь, там в райских измереньях

А может есть тоска по ней, там в глубине души

А может есть слова несказанные ею

А может смысл есть в бессонице ночей

Мы любим вновь, порою безответно

Мы любим очень, крепко, сильно, метко

Прощаясь с миром злого бытия

Любовь, любовь проходит вдоль по жизни

Любовь, любовь меняется судьба

Любовь, любовь безумные созданья

Любовь, любовь погибнут за тебя

Не правы те, кто думает, что солнце

Не потускнеет и не превратится в грязь

Романтики любви отдали чувства

Романтики им нечего терять

Они пьяны бессонными ночами

Они пьяны любимым взглядом глаз

Но вот когда все движется к финалу

Они уходят, покидая нас

Причем уходят не к цветным просторам

Самоубийством оглушают нас

И сам любить надеюсь, я не стану

Я верую в свободу без любви

И прихоть плотскую из сундука достану

Главнее прихоть для меня любви

Но также знаю я что будет жарко

Что будет сердце плавиться огнем

И вряд ли я сумею выжить

Если любовь войдет в мой дом!

Вот, вроде немного в духе ТорКа... ну, да ладно, вроде так ничего! И кажется, Ветру бы понравилось. Мне так кажется...

И вот ещё:

Об Армагеддоне

Вдалеке мерцают яркие пожары

Пламя лижет пеплом небеса

На кривой планете, неудачной самой

Наступают злые чудеса

Жарким адским пламенем

Пожраны все земли

Все в огне, и люди и дома

Не было такого в самой лютой битве

Распахнулись черные врата

Всё - Армагеддон!

Каждый обречен!

Всё, гори овца в аду,

Каждый кто спасен!

В рясу облачен

Дьяволу поможет быть в миру.

В жертву человечество

Будет приноситься

Реки алой крови потекут

Запах разложенья

Бесы в колеснице

Ведьмы, трупы в цинковом гробу

Ничего святого, все сотрут пожары

Все сомнут копыта мертвецов

Кто поможет людям беззащитным

Кто не даст победу в руки злу?

Вся земля в руинах, тысячи погибших,

Захлебнулись кровью города

А над бывшим миром,

Как над льдом застывшим

Правит черный ангел Сатана

Да такое будет, все нам предсказали

Древние былые времена

Если б на планете о войне не знали

Не было бы страшного конца

Но все же:

Явью станет сон

Злой Армагеддон

Воцарится в мире темнота

Если ты ещё

Хоть чуть-чуть живой

То тебе поможет Сатана!

Не сдохнуть!

Очнувшись от дурмана творчества, я перечитала - и осталась довольна! Кажется, это не стыдно будет показать Насте! А уж как мне понравилось писать! Я ведь никогда и не пыталась это делать, уверенная, что лишена подобного таланта насухо! А это оказалось таким неслыханным горячечным наслаждением, таким забытьём!..

И Настя-Дрянь, будто по наитию, позвонила мне сама – выходи, мол, прогуляться, разговор есть! Встретились, то-да-сё, она вдруг и говорит:

- Пустишь нас реповать? У тебя же хатыня свободная!

Я несколько опешила – об этом я никогда не думала, чтоб прямо на хате репетовать!

- В смысле, можно чтоль? - тупо смотрела я на неё.

- А чего же нельзя, если тебе там никто не указывает? – она смотрела уже чуть ли не с укором.

- Ну… ладно… - пробормотала я, всё ещё не уверенная, что это хорошая мысль. А что, если траблы с соседями?

- Ты боишься, чтоль? – Настя едва не давила на меня. – Если чё, до одиннадцати вечера по закону можно хоть на танке по квартире гонять, хоть сейшены давать, нихрена никто сделать не может!

- Да нет! – меня как-то моментально отпустило. И чего бы в самом деле? - Мне же с вами и петь!

- Вот именно! – Настя обрадовано обняла меня за плечи. – Так чё, я ребяткам звоню, чтоб барабаны к тебе тащили?

- А давай! – развеселилась и я. Ух ты, жизнь моя - барагоз!

И началось!

Безумие какое-то! Подозревающие соседи, менты-козлы – «почему барабаним в полночь?», старухи респектабельные косятся на стаи рваного неферья, ежедневно штурмующего подъезд. Мама-с-папой недовольны – «опять из универа звонили, что ты много пропускаешь»… м-да… и Ветер. Ночная мечта моя, чтоб мы с ним как Жанна с ТорКом... во всех смыслах.

…за название спорили, чуть не до собачьего лая! Каждый держался за свое, и уступать не хотел ни на метр, как Сталинград фашистам! Басист с гитаристом зубами вцепились в привычное им «Чашка Похоти». Их главный аргумент заключался в том, что «Чашки» раскручены, их знают далеко за пределами Башкирии, и даже альбом с Леди Тварью ходит по Питеру и Москве. Но мы втроём – Настя, ударник Вадик и я не слушали, горячечно напирая, что чужой славы нам не надо, и будут сравнивать, а концепт-то изменился! Но только в этом мы и были едины, и со своей стороны Настя вопила, что раз состав новый, и фронтгёрл она, значит, надо оставить «Дело-Дрянь», то есть номен её первой группы, до «Чашек». Но мы с Вадиком-Гашишем вопили, что раз есть два свежепришлых лица, значит, и название надо совсем свежее! Мне-то в общем, было пофигу, но я напилась и орала за компанию, настропалённая Гашиком. Мы настаивали на «Трихопол» - тупейшее словцо, но попробуйте-ка так нажраться, как мы в тот репет, и поймёте всю возвышенную идею сего имени! Мы нажимали, что раз мы выступаем своим музоном против системы, значит, мы как бы вытравляем паразитов сознания, а «Трихопол» - как раз общеизвестное противопаразитарное средство. В конце-концов, поддержатели стороны Насти охрипли и сдались, не в состоянии продолжать дискуссию. Мы выиграли! Пьяные придурки, мы с Гашишем обнялись и скакали по комнате, задирая ноги до ушей в дурацком канкане, и орали:

- ТРИ-ХО-ПОЛ! ТРИ-ХО-ПОЛ!!!

Сегодня Настя не смогла подползти на репу, но мы решили не отменять ничего, я одна спою. Собственно говоря, репета как такового не вышло, я притащила Ветра, и мы просто издурачились как могли.

Се-се-се-се-се-се-секс!!

На-на-на-на-наркота!!

Са-са-самогон!!

За-за-за-за-заебись!!!!

Орали мы с Ветром в один микрофон, обнявшись и полуголые. И всем хором:

СЕКС! НАРКОТИКИ! САМОГОН!!

Как лозунг, как лучшую из песен! Как символ нашего лихого, угарного, безудержного времяпрепровождения!

Увы, но не обходилось на наших музыкальных экзерсисах и без наркоты. То покурим, то закинемся грибами (но это очень редко, в наших местах хрен достанешь чистую вещь!), а то и подмешаем в выпивку психотропной мерзости... Зачем? А хрен же его знает... Долбозавры просто.

Честно - так мне это нравится. Глюки с каждой «дряни» разные. Чаще просто нечто размытое, абстрактное, мало поддающееся описанию, да и не достойное того. Но бывает, что и со смыслом - это когда с грибов... Шаманская штучка! Вот что видела я намедни:

Железный символ солнца, наподобие детских механических каруселей, какие во всех дворах стояли раньше. В центре карусельки - столб, и я с прибитыми к нему крыльями, в балахоне цвета «льна-в-недостиранной-крови». Круг крутят мои желания, такие человеческие фигуры, закутанные в балахоны до пят. Кто-то в тюрбане, кто-то в капюшоне. Одни красивы и молоды, другие ужасны, третьи видимо так дурны, что и лиц не видно. Я смотрю в небо и вроде улетаю, но желания лишь слегка оживившись, тянут назад – сама возвращаюсь, жаль их – улетишь, и не сбудутся! И вроде как исполняются они с такой скоростью, как колесо вращается – размерено и не торопясь. Самое красивое на лицо – Ветер, но следом идёт дикий ужас, они почти незаметно связаны вместе. Даже не человек на рожу, у него лапы с когтями, и жадно хватает ими меня при попытке улететь. Он мерзок, но мне более всех интересен и притягателен. И многообещающ. Это Похоть, Извращения. И забыв про полёт, обращаю лицо к нему, оно довольно ухмыляется.

А сегодня у меня невероятно болит печень. Прямо ужас как. Выть охота. И дома нет никого, Петровна ушла на базар за запасами жратвы. Лежу, корчусь, подушку зажала между коленками и животом, в позе эмбриона. Писец… хватит пить!! Заглотила всё, что нашла подходящего от боли – не помогает. Прождала полчаса – не проходит. Ещё сорок минут - нет, ни фига! Сплошной кошмар! Жжёт и режет… режет и жжёт… А самое обидное – как же сегодняшняя репа?? А, люди добрые, как же я дома останусь, там же мои придут, а я… ЧЧЧЁРТ!

Неужели и после такого я буду пить?? Не верится. Нет, ни за что! От представленного угодливым воображением стакана портвейна меня передёрнуло и скрутило ещё сильнее! Хотя и думала, что сильнее никак нельзя… чудовищно! Но нет, чудовищнее то, что пройдя этот сегодняшний кошмар, я всё едино буду пить… и это обыденная проза, от которой содрогаешься. Безмозгло и забывчиво пить снова. Боль пройдёт, я выйду на улицу с баблом в кармане. И снова за своё… я точно знаю. Как меня ни воротит сейчас – это так.

Помнится, я наорала на Русого, повторившего вслед за Ветром, не сговариваясь – на вопрос, зачем пить, что, нельзя больше никаких других занятий найти? - «А что ещё делать??» Резонно? Да ваще!! Сначала я просто задохнулась от возмутительной простоты и логичности ответа бывалого алкаша Ветра. И ничего не ответила. Потом это же повторил кто-то ещё. Потом ещё. А потом – Русый то же самое. Боже, я просто из себя вышла! «А что, больше уж совсем нечего?» - орала я. Меня взбесило реально! «Ну, вот давай, предложи что-нибудь ещё!» - простецки уел Русый. И я не стала ничего предлагать. Думала, потому что возмущена примитивностью пропитой личности, приобщённой к тому же химии. Ну, о чём с ним говорить? Наивная. Я просто не знала, что ответить…

И вот сейчас, вспоминая тот эпизод, я проникаюсь собственной беспомощностью перед убийственной простотой бытия – а что ещё делать?? Ответь, Ивана! Умная девочка, побалуется и уйдёт, всегда сможет бросить – Ивана, ответь!! И вот вам Ивана, лежит, подыхая. Не в силах вздохнуть и готовая блевать от одной мысли о бухле – «А что ещё делать?» - отвечает умная девочка. Крючится и подыхает в доме, где по углам напрятано множество разнообразного марочного алкоголя, купленного и дарёного влиятельными приятелями родителей… умная девочка малость отлежится, примет чего-нибудь дорого, эффективного когда придёт мама. Потом мама уйдёт, Ивана встанет и безошибочно откроет тайник в любой точке квартиры, и нальёт себе в наглую бокальчик чего-нибудь сладкого и тягучего, как «Бэйлиз», или поражающего всё нутро как тёплый «Джэк Дэниэлс». Если не будет времени тянуть и смаковать, умная девочка Ивана просто вольёт добрейший глоток-другой, так, чтоб всё внутри содрогнулось и спёрлось. Потом быстренько продышавшись – ещё пару глотков. И качаясь пойдёт к себе в комнату. Приляжет, подумает, что многовато, пожалуй, хватанула, это ведь так не пьётся, это для коктейлей… но пох, уже дало в умную голову. Ивана встанет и пойдет курить на балкон. Её совсем разопрёт, и она позвонит тому, кто её убивает – Ветру. Если он в себе, и дома – то Ивана стырит, раздухарившись, Мартини или «Джэка» из маминого бара (мама редко пьёт, у неё много всего стоит на месте!) – и отправится унизительно делиться дорогим пойлом с любовницей своего любовника, своего – мать его ети!! – любимого человека!!!!

И всё будет хорошо… всё будет как всегда … боже, боже…

Для «перекурок», чтоб не закиснуть, зависали с Настюхой в переходах. Она играла, я аскала и пели на два голоса. Иногда присоединялся один из гитаристов, кто был свободен. Но мы самые разгильдяйки оказались, чуть не каждый день ничем не занятые – Настька, как и я, предпочитала универ прогуливать! Заодно и реповали, голоса настраивали друг под друга, чтоб плотнее спеться.

Странно, но одной из самых ходовых и денежных песен, наряду с горячечной «Серой крысой» «НесПи» и «Батьки-атамана» («Растамана», как любил прикалываться Русый) «Чижа», у нас определилась «Тишина и Покой» «Шмелей». Я хотела бы ещё Белкину «Агонистику», песня очень сильная и заводная, но никто не решался – очень уж длинные рулады выводит, повторить сложно. Мы прикидывали ее в качестве свободного кавера, но доступными нам средствами песня теряет добрую половину звучания, и нифига некрасиво без Белкиной силы исполнения.

А вот «Тишину и Покой» мы с Анастасией вытягивали на раз-два-три, то есть разбили по голосам, репетнули раз пять, и так насобачились попевать на два регистра – она ниже, я выше, что заслушаешься:

Приходил нежданный гость,

Приносил печаль в корзинке,

Остается слиться с краской,

Там царят в цветной картинке:

И залихватский припев, с длинными «иии», и «ооо»:

Покой-оу-оооооой! Покооооой,

Ти-и-ишинаааа, и покой!

Дальше идёт некоторое повышение тонов:

Посетил забавный дух, раскопал душевный бункер,

Не заманит светом, значит –

Оставаться на рисунке,

Покой, тишина и покой.

Заключительный куплет мы брали вместе, как два товарища одну вершину, на равном высоком тоне, и очень прочувствованно:

Пробирался по следам

Злой и жалобный подарок,

Но не исправит он ни-и-и-икогда

На кар-тине всех помарок!

Потом Настёна вывязывала все эти обалдительные звучки и звучочки проигрыша в одну умопомрачительно красивую картину, и мы два раза пропевали припев. Тут уж ни кто не мог пройти мимо не обернувшись, многие останавливались послушать, качали головами, улыбались, давали денег - даже без аскера! - заводили с нами разговоры. И вот в один такой запев, напротив нас остановилась грустная девица, скорее даже молодая женщина. Она молча курила, не улыбалась, просто слушала и смотрела на нас с тоской. Будто про неё это – «но не исправит он никогда на картине всех помарок», и ей за эту непоправимость жутко больно. Я прочувствовала, как точно вяжется настрой песни с её глазами, и пела для неё. В этот момент я осязала, зачем именно я здесь стою, ведь не для денег же – я их все Настьке отдаю. И не для простой тренировки – это и дома можно распрекрасно делать, и много удобнее. Настасья вот говорит, что стоит здесь чуть не каждый день для привыкания к публике, и деньги тоже никогда не лишние. Тем временем, девица докурила, не глядя швырнула окурок под ноги, и подошла к нам.

- Хой, девки! – пожала она нам руки. Смотри ты, панкуха олдовая!

- Хорошо поёте, это ваша песня?

- Не-а, это Шмели! – охотно просветила Настя.

- А, знаю! – улыбнулась она. – «Крыжана вода», и всё такое!

- Точно! – просветлели мы. Приятно, чёрт возьми, что наших дорогих Шмеликов знаем не только мы! За это мы спели ей ещё залихватское «Либо»:

Эх, свобода сладкая,

Эх, природа мать,

Закрывайтесь по домам,

Мы идём гулять!

Либо через край, либо не хватает!

Либо прямо в рай,

Либо закрывают!

ЭХ!

Будет пьяный, пьяный дождь,

Будет страстный миг,

Мы с тобой ещё не раз напьемся,

Не грусти, старик!

- Спасибо, девки, порадовали старуху! – сказала девица. Мы ответили – пожалуйста, и сели курить на корточках. Девица присела с нами.

- А меня Кэш зовут!

Мы назвали себя, и дальше молча курили какое-то время.

Однако, какая-то знакомая чувиха, эта Кэш… и правда, как-то она со Шмелями ассоциируется! И почему-то Русого навевает. И тут я вспомнила про фест. Тот, «Свалка», где мы ещё с Русым так залихватски выступили! Я сказала ей об этом, она жутко обрадовалась, всё восклицала – ну, надо же! Через столько лет вспомнили! За то, что ее помнят, Кэш помчалась нам за выпивкой, потом дала бабла – где-то пятихат. Настька чуть до потолка не подпрыгнула! На сегодня можно было спокойно закругляться, и Кэш позвала нас пить портвейн в «лесок». Мол, ей хочется именно так, как раньше с друзьями-панками посидеть, на земле, да с «777». Хлебнули по первой, Кэш стала расспрашивать, как мы живём, да как нам дружится? Мы рассказали про нашу дружную, офигительную группу, как веселимся, угораем все вместе, и что конечно, мечтаем идти вперёд, и очень далеко, но непременно вместе! Чтоб не распадаться, как другие команды. А всегда находить общий язык, ведь мы же семья! Кэш на это покачала головой, и поведала невообразимую вещь:

- Вы Белку знаете? Ну, ту, московскую панк-стриптизёршу чёртову?

Мы закивали, как лошади в поводу:

- Конечно, знаем!! Мы и песни её хотели петь, только не получается ни у кого, голос же идеальный нужен!

- Во-во, - кивала Кэш, напиваясь. – Она такая, хоть и курила как зверь. А она же мне как сестренка была! Мы из одной компании, вот как вы!

И она принялась сбивчиво рассказывать, что тоже хотели так, вечно вместе, и не было друзей лучше. Герка из «Луны в Апельсинах» - тоже гуляла с ними. И в панк-рок её привела сама Кэш, чисто случайно, буквально подобрала на улице промокшую девчоночку, которой некуда было пойти при живых родителях.

- А Герка вообще изгой была, в своём классе! Панк-рок её моментально закрутил! – смеялась Кэш, и мы слушали открыв рты. А я всё дожидалась подробностей про Белку! Надо же, как повезло – встретиться и лично поболтать с человеком, который её знал!

- Потом, когда Рома этот её появился, и в Питер Герку нашу увёз – тогда всё и пошло нахрен… она, кажется, первая начала нашу компашку рвать на части! – грустно рассуждала Кэш, и мы не перебивали. – Но впрочем, только может. И раньше это началось, когда Белка Иваныча бросила ради другой группы! Он же гитаристом из-за нее стал, Иваныч наш, потому что она в группе петь хотела! Вот только он и остался, с ним и общаемся. А эти изредка-изредка может чего-то на мыло кинут, и всё, сучки столичные! – беззлобно улыбалась рассказчица. – Но он ей не годился, она всё мечтала стриптиз-порно-шоу показывать на сцене, Белочка наша! А он против был, скромный очень для нее. Она и завела другого парня, попокладистей, и с ним закрутила всю эту свою байду… потом конечно и его бросила, как в Москву собралась – а он с ней не мог махнуть, у него тут мать и все дела. Напугался, я думаю а она-то отчаянная девочка! А как пела. Боже мой и черти, ебите меня в ухо!! – тут она засмеялась, совсем уже пьяная: – И ведь никто её не учил, она сама от природы такая была, талантище! В один же детсад ходили. Так она и там всегда пела! Такой колокольчик! Даже в телик выступать таскали, на эту, как её, - а, «Утреннюю звезду», не поехала, матом всех послала – и на улицу, к нам! Мы ведь панковали тогда уже вовсю, такие карапузы, бля! А как вспомнишь – господи, ну как пела! Даже когда курить начала – так её не оторвать было от сигареты, как дитё с соской, так Белка с сигой! Вся прокурилась, до бронхита, а курить меньше не стала, и голос посадила, но всё едино – ведь как поёт, девки, а?

Мы закивали, согласные – да уж, Белке конкурентов нет!

- Конечно, ей одна дорога была в Москву! – качала головой Кэш. – А мы с Иванычем здесь остались, я от Героя родила – парень мой тогдашний, муж теперь уж бывший. Даже не знаю, где он теперь и даже где живёт! Пишет чего-то! Алексей Исмагилов – знаете?

И тут мы закивали – как же не знать? Это ж наци-деятель ещё тот! Книги его запрещают-запрещают, а он находит где издаться, и опять за своё! Ну и ну, с кем мы тут бухаем! И Белка, и Алекс Исмагилов, и Герка – все её!

- Ну, алименты хорошие – и слава богу! – махнула рукой Кэш. – Дочке хватает на хлеб с шоколадом, да на бантики. Дитю-то ведь он ни в чём не отказывает. Я сама журналист, про херню всякую пишу, Татьяна Быстрицына.

- Так это ты про «Панки-панки!!» статью в «Молодой!» писала? – вскинулась Настюха.

- Ага, я, - улыбнулась довольная Кэш. – Ну вот, значит, и меня знаете!

- Знаем! – на лице Насти отразилось жуткое счастье, будто она бог знает что узнала! Следующие несколько минут мои собутыльницы обсуждали фест.

- Ну так вот, как получилось-то! – снова вернулась к волнующей её теме Кэш. - Так вот, как говорится, жизнь раскидала. По трём столицам – главной, северной, и башкирской!

Ещё она рассуждала – а есть ли ваще такое понятие, как власть жизни над тобой?

- Ведь могли бы не отзываться, допустим, на предложение о работе крутой, и не уезжать, и оставаться весёлой семьёй, полудетьми, и дальше так и колбасились бы все вместе, святой компашкой! Но… понимаю ведь и сама – бред. Жизнь предлагает всякие соблазны – и надо ведь идти вперед, а у всех пути разные.

Вот и их, романтиков и мечтателей от панк-рока, уверенных в своей правоте – и их раскидало. Незаметно, тихо, странно и бессмысленно.

- Вот вы – пока вместе, колбаситесь – так и колбасьтесь, а друзей не теряйте! Может, это вы – те, кому удастся стать взрослыми, не покидая страну мечты…

Вот как! Меня это проняло до глубин. Я сидела задумавшись – так ли уж это невозможно? Вот ведь мы – молоды, красивы, талантливы, и еще не сказали своего слова! Конечно, все так и думают о себе, но разве это повод чтоб даже не пытаться? Песню бы сообразить об этом, вот тема реальная!

В это время Кэш шатко поднялась, пожала нам руки на прощание, пожелала удачи, и пошла прочь. Через несколько шагов обернулась, улыбнулась, и сказала:

- Если что, вы здесь часто бываете?

Мы ответили, что раза по два в неделю уж точно, а если нет – то на Горсе.

- Тогда я вас найду! – помахала она рукой, и кажется в глазах её стояли слезы…

Примеряясь дома к новым Настиным песняшкам, вдруг очень живо вспомнила, как будучи подростком, по настоянию папы, плотно занималась вокалом, пела с преподом даже, хоть и очень недолго – месяца три-четыре всего. Потом, конечно, забила на всё, и убежала тусоваться с малолетними разгильдяями, начала пить. Но натаскать меня успели прилично, тело само помнит старые уроки! Типа такого, что рот надо так открывать, чтобы за ушами образовывались ямочки. А в глотке – будто яблоком подавилась. Тогда глотка раскрывается как надо. И перед распевкой вслух декламировать стихи, согревая связки. Ну, и прочие специфические примочки, в которых в общем-то хороший панк-певец нифига не нуждается. Но я-то ведь не хороший панк-певец, и мне сложно так сразу взять да и запеть путем! Придётся рьяно браться за все известные мне фишки, и практика, практика, практика…

На следующий «репетишн» кто-то притащил камеру, снимать развесёлый процесс бухого репования. По ходу дела, Настюхе пришла светлая мысль – давайте старую песню «Пьяное сердце», перезапишем и клипец на неё забабашим.

Да наверное, можно было сделать самим, так поначалу и хотели. Но чувак один, Март, сказал, что у него есть знакомый фотограф, который в общем-то может поставить толком нам всю эту шнягу. И при том спорить с нашими идеями не будет, а то знаете как вечно бывает с этими «профессионалами» - ты им свою мысль, а они норовят тебя заклевать, всунуть свою идею, а твою зарубить напрочь – ты же такое тупое быдло, а они знают, как надо! Вот это бесит невыразимо! С Мартом, конечно согласились – раз есть профи, всяко надо воспользоваться! Притом он сказал, что она с панков бабла не берёт, пашет за идею, ей хватает с буржуев, которым она портфолио ляпает. Отлично!

Стрелканулись у «Родины», и Март представил мне большую колоритную красавицу с выбритыми висками, лет двадцати, одетую дорого и со вкусом, мастерски скрывая излишнюю полноту, в длинном пальто с капюшоном, и чёрном шарфе до колен.

- Это вот милейшая Портвейн, эльф спиртов, имя слышишь какое?

- Да, точно! – усмехнулась я, пожимая полную тугую ручку мощной красавицы. – Имя явно толкиеновское! Типа Эовин и всякое такое!

- Ага, типа того! Да просто Порта, – пожала она мне в ответ руку, усмехнувшись карими хитрыми глазами.

- Ну, пошли, посмотрим площадку! - лукаво подмигнула она мне. Профессионал, уверенна и быстра, значит всё будет! Ура! Спасибо, Март!

Дома сели обсуждать, чего собственно, хотим получить в итоге. Порта курила, и выстреливала вариант за вариантом, я даже фиксировать не успевала, тока попискивала:

- А это, ваще-то реально?

- Это? – делала она огромные глаза. - Девочка моя, если бы не реально, так я бы и не предлагала, наверное!

Но как-то не оскорбительно это у неё получалось. Вообще, с ней было приятно и уютно, я чувствовала, что мы сработаемся!

В итоге остановились на варианте «самом простом и эффективном, как рабочий член!» – по словам энергичной Порты. А именно раздеть меня, уложить на ковёр, поэффектней, еле прикрыть алыми цветами, и всё это «прелестное безобразие» (опять же по словам Порты), «заснять, скомпоновать живенько, и не париться»! Потом перемешать в весёленькую кашу с фоточками Насти, такого же плана, добавить чёрно-белой графики, свести в один ряд – и вперёд! Во как!

- А делать будем по отдельности, сегодня с тобой разберемся, завтра с Настасьей, а ты не стой, иди настраивайся психологически! – скороговоркой велела Портвейн.

Работа бурно закипела немедленно – «дык, милок, суй пока стоит!» Я и сама удивляюсь, почему меня жуткие однобокие шуточки Порты не раздражали… наверное, потому что профессионал крутой. Она позвонила кому-то, требуя немедленно привезти на мой адрес реквизит: алых цветов - «Да не живых, придурок, покойных!», хороший кусок черного бархата, и «грим проституточный». Ну ни фига себе…

Пока ждали, да ставили свет, мне велено было быстренько принять жесткий душ, чтобы кожа посвежела и разгладилась. Я дико разволновалась, представляя, что меня ждет. В конце концов, это же моя первая реальная фотосессия! Ой, мама…

Дошло до раздевания. Я считала, что для меня это не трабл, я своего тела не боюсь! И всё же, сначала как-то немного стеснялась, сама себе удивляясь, с чего бы? Но находчивая Порта выгнала всех лишних из комнаты, велев приготовить обед пока, налила стаканчик мадеры. Тогда я разделась, всё ещё не уверенная, что моё тело достаточно хорошо «ляжет» не плёнку. Посмотрела на себя в зеркало – ма-ма, а ведь всё это, несколько лишнестей на теле будет видно на экране, камера полнит, мало того, ещё и высвечивает те недостатки, которые не заметишь так… Но Портвейн ловко пресекла мои страдания – запудрила грудь, наложила пару штришков на живот – и вот, он уже куда как более плоский! Вау… не всё так страшно! Велела малость попрыгать, чтобы лишняя пудра на попе осыпалась, потом накрасила лицо, тем самым «проституточным гримом», уложила беспорядочно волосы. Я натянула чулки с кружевными резинками, прозрачные стринги, и улеглась на большой кусок черного бархата в центре комнаты. Тогда Портвейн начал примеряться, ползая и склоняясь надо мной.

- Ты главное в камеру не смотри, просто в потолок! – увещевала она. – А то, это знаешь ли, мать вашу так, самая главная ошибка новичков перед камерой, смотреть в неё прямо!

- А я и не смотрю! – обиделась я, уставясь в потолок. – Что, я по твоему, первый раз, что ли перед камерой?

- Ну, ладно, ладно! – отмахнулась фотограф, быстро щелкая меня.

И вдруг как заорёт:

- Март, солнце, вали скорей сюда!

Я инстинктивно прикрылась, потом вспомнила, что это же клип! Да и спиртик дошёл до головы, растворяя последние следы стеснения. Я развалилась, как могла вальяжно.

- Чего? – вошёл полупьяный Март с полупустым стаканом в лапе.

- Чего? – далее длинный непечатный текст. - Арбайтен, сволочь, чего! – заорала «добрая» Портвейн.

Март несколько рассеянно улыбаясь, взялся за камеру. Потом они заставляли меня валяться по ковру, осыпая цветами так и эдак, прикрывая пикантные местечки. Чё-то спорили, угорали, успокаивая – мы не над тобой! А я и не думала…

Повернув слегка голову, для изящности вида, я заметила, что народ собрался у приоткрытой двери, и заглядывают тихонько, чтобы не мешать, попивая из баттла, и шепчутся. Ну-ну, пусть поглядят! Мне уже намного лучше, и чувствуя приход от всего происходящего, я разошлась, и начала принимать разные красивые эротические позы – я их много знаю, отслеживая творчество Жанны, Белки и Лёли Шмелёвой, моих богинь. Теперь я чувствовала, что почти влезла на один Олимп с ними, и вот-вот встану рядом…

Отсматривая итог, я осталась весьма довольна. Порта своё дело знает отлично! Я просто на шею ей кинулась от благодарности, как всё офигительно получилось! Как и виделось в мечтах, простая нарезка, перемежающиеся кадры, в разных темпах, - я, еле прикрытая алыми цветами, в чулках, изгибаюсь на черном бархате, в разных позах, и то нежно, то истомленно, то капризно, то отрешенно улыбаюсь. Следом Настя, в белых остатках одежды, и чулках, на фоне зеркала, так, что отлично видно со всех ракурсов одновременно! Просто порнуха какая-то! Но у Насти тело не так хорошо ухожено, как у меня, потому и не настолько открыто. Да я особо на неё и не смотрела! Я разглядывала себя. Не верится, что это правда я. С экрана на меня смотрела раскрепощенная, лукавая, капризная и непристойно-сексапильная кошечка. Такая, какой меня наверняка видит только Ветер… мне и здесь важнее всего, что он думает обо мне. Не то, что это мой клип – хоть, конечно, и это важно, но важнее всего, что я и здесь рассмотрела Ветра! Будто взглянула на себя его глазами… а теперь все, кто угодно будут смотреть на меня такой… Ну и пусть, не сидеть же в норе! Я, бля, не его девушка, имею право делать со своим телом всё, что пожелаю!

Но. После того, как меня увидят такой все, а не только мой Ветер, я никогда уже не буду прежней. Будто вскрыла что-то тайное… куда нет обратной дороги. Может, оно и хорошо, ведь звезда должна быть такой – откровенной, и дающей нечто большее, чем просто… боже, что я хочу сказать? Я ведь не сделала ничего дурного, тем что разделась и показала одно из лиц своей истинной сексуальности, и это больше не «тайна лишь для Него»… чёрт. Вот это - то, что Я, внутренняя, настоящая Я, первый раз в жизни открываюсь всем. И Я всё делаю правильно!

Так вот, общая картина: быстрые кадры со мной, затем кадры с Настей, и всё это ритмично перемешано чёрно-белой затушёвкой – какие-то кошки, разбитые окна, руки, играющие на басу… Стильная, психоделическая каша!

В приятный довесок я получила тугую пачку фотографий 20х30. С теми кадрами, которые не вошли в клип, слишком уж откровенными, и потому не попавшими в концепцию ролика. Это когда меня разнесло, и я извивалась всеми доступными способами. Красиво! Ну, наконец-то и у меня будут свои профессиональные эротические фотки! А то так и молодость зря пройдет… Вдруг, из меня не получится того, к чему я так стремлюсь?? А фотки останутся… нет уж, тогда я их сожгу к свиньям. Чтоб не терзали душу, напоминая о моей несостоятельности! А впрочем, это просто пугающая чушь – я всего добьюсь, и всё сделаю как хочу! Ведь это же я, Дикая Дика, Дика Жестокая!!!

Через две с половиной недели где-то, звонит радостный Русый – всё, помирились! Ведьма поняла, что не может и не хочет без него жить, и зовет обратно. Клип велит забрать, дома смонтируют.

- А я что говорила! – радостная за него, и грустная за себя. А у меня-то когда всё будет??!