Преподаватель и студент

Учитель по определению не может быть сущим лишь для себя одного сознанием. Иначе говоря, он не может быть тем, кто существует только для себя. Профессия эта в основе своей предполагает передачу имеющихся у преподавателя знаний, накопленного жизненного опыта другому. В современном, да и в древнем обществе, если обратиться к истории и вспомнить цеховую систему или рыцарские ордена безвозмездная передача знаний, используя которые можно извлечь некую личную выгоду казалась, да и покажется любому в наши дни мало что не безумием. Как так: позволить другому просто так обогатиться за твой собственный счёт? И нет ничего удивительного в том, что профессия учителя, как и любая другая нуждается в адекватном вознаграждении, компенсации затраченных усилий. И если эта компенсация неадекватна тем силам, которые были потрачены на выполнение профессионального долга, то с высокой долей вероятности представитель профессии найдёт способ возвратить их себе в другой форме, вернув тем самым внутренний баланс «дебет-кредит» в равновесие. Высокий шанс этого объясняется в первую очередь тем, что в построенном на частной собственности обществе, особенно в обществе окончательно и бесповоротно победившего капитализма какое мы имеем сейчас мысль о том, что ты можешь отдать больше, чем получишь взамен, кажется абсурдной. Суть проста, как книга «Дао Песдын» в романе Виктора Пелевина: «Если ты получил меньше, чем отдал – ты лох. Если же получил больше, чем отдал – ты бизнесмен». А именно бизнесмен, а не святой подвижник или первопроходец в современном мире является тем идеалом, к которому принято стремиться (если конечно пользоваться количественной, а не качественной оценкой).

Теперь перейдём непосредственно к теме. Профессия учителя – одна из самых трудоёмких. Мало что может быть сложнее не просто передачи информации, а помощи другому в освоении нового для него навыка. И вознаграждение за неё должно, казалось бы, быть соответствующим. Но в нашей стране ситуация противоположная: за тяжёлую работу платят мало, а за лёгкую – на порядок больше. Можно пытаться вдолбить в головы учеников знания, которые они зачастую отторгают уже на инстинктивном уровне, и делать это за копейки. А можно сидеть в офисе и играть в «Счастливого Фермера» за гораздо большие деньги. В результате компенсация кардинально не соответствует затраченным усилиям. И, что следует из уже выведенной выше закономерности, учитель в этом случае постарается восстановить этот баланс другими, доступными ему лично способами. Здесь по моему в высшей степени скромному мнению и кроется одна из важнейших причин существующей сейчас модели отношений «преподаватель-студент». Не имея возможности получить адекватную компенсацию в материальном плане, проще говоря, деньгами, часть преподавателей получает её уже в моральной сфере, используя данную им над студентами власть оценивать полученные учащимися знания. О правомерности такого использования «табельного оружия» преподавателя вполне красноречиво говорят два следующих факта. Первый – в том, что ученик ничему не научился, виноват не только он сам, но и тот, кто его учил. Суть учёбы ведь не в том, чтобы просто сообщить ученикам определённую информацию, задача гораздо шире и сложнее – ученики должны её не просто сдать на экзамене и забыть на следующее же утро как это принято в наши дни. Нет, они должны её понять, а не «зазубрить», как это говорится на студенческом жаргоне. Цицерон сказал: «Знание законов заключается не в том, чтобы помнить их слова, а в том, чтобы постигать их смысл», и это выражение более чем подходит к юриспруденции. Законы меняются, в зависимости от уровня развития общества возникают новые общественные институты и отношения. Могли ли, например, древние римляне представить, что несколько веков спустя возникнут такие понятия как «неотъемлемые права человека» и «законодательство в сфере информационных технологий»? Но законы принимаются новые, а основополагающие принципы справедливости, гуманизма, равенства перед законом и ряд других должны оставаться неизменными. И именно в понимании этих и других основополагающих принципов юриспруденции должна, на мой взгляд, заключаться подготовка юриста. В этом и в изучении современного законодательства естественно, изучении тех законов, которые ему потом придётся использовать на практике. И то понятие «современный закон» это та ещё ловушка. Приведу пример из собственной жизни. Ещё учась в ТГУ на юридическом факультете, в первом семестре первого курса я изучал в рамках дисциплины «Правоохранительные органы» (которая там была в первом, а не во втором семестре как в НГУ) не закон «О полиции», а закон «О милиции». И что же – меньше через полгода эти знания можно было выбросить, как и бумажный закон, прямиком в мусорное ведро. Нет, не все конечно, милиция не только неофициально, но и официально не слишком изменилась, но ряд нюансов поменялся, и этого мне вполне хватило, чтобы отправиться на пересдачу. Но это так, просто пример того, что закон может быть сегодня одним, завтра другим, а послезавтра вообще оказаться отменённым постановлением Конституционного суда. Суть в том, чтобы понимать принципы, которые лежат в основе всех законов. Или хотя бы должны лежать в их основе. В конце концов, некоторые из нас, обучающихся на юридическом факультете НГУ, действительно могут, упаси от этого господь, если он, конечно, есть, стать теми, кто будет издавать новые законы. И, казалось бы, разве можно представить себе миссию более ответственную, чем подготовка будущих законодателей, государственных деятелей – тех, кто будет решать судьбы если и не самих преподавателей, то их детей и внуков? И как порой распоряжаются этим правом, которое так и тянет назвать священным даже человека не особенно религиозного? Это и есть второй факт: правомерно ли удовлетворять своё честолюбие, свою потребность во власти за счёт даже не студентов, нет – за счёт тех, кто в будущем может пострадать от изданных ими законов или вынесенных судебных решений? Да, как я уже писал выше, виноваты и те, кто ставит преподавателей в такую ситуацию – не получая адекватной компенсации от государства они вынуждены искать другие способы получить своё. Но виноватых можно искать долго, и даже найти, но вот вопрос: поможет ли это тем, кто пострадает от последствий?

В этом отношении мне всегда нравилась утопия Аркадия и Бориса Стругацких: мир, где профессия учителя считается одной из самых почётных. Вот тот мир, где действительно можно не беспокоиться о будущем нации – как автомобиль поедет дальше после замены износившейся запчасти, так и общество будет адекватно функционировать поколение за поколением тогда, когда каждый раз за рычаги управления будет садиться достойная, соответствующим образом подготовленная предыдущим поколением смена.