БУРЯ и НАТИСК» или «бурных стремлений» эпоха — довольно распространенные в русском литературоведении переводы термина «Sturm und Drang», обозначающего идеологически и формально

революционное лит-ое течение в немецкой лит-ре второй половины XVIII в. Течение это было создано молодыми писателями третьего сословия [ Гёте (см.), Ленц (см.), Клингер (см.), Вагнер (см.), Шиллер (см.). и др.] (см. подробно «Sturm und Drang»).

«Буря и натиск» («Sturm und Drang»), литературное движение в Германии 70-х гг. 18 в., получившее название по одноименной драме Ф. М. Клингера. Творчество писателей «Б. и н.» отразило рост антифеодальных настроений, проникнуто духом мятежного бунтарства (И. В. Гёте, Клингер, И. А. Лейзевиц, Я. М. Р. Ленц, Г. Л. Вагнер, Г. А. Бюргер, К. Ф. Д. Шубарт, И. Г. Фосс). Это движение, многим обязанное руссоизму, объявило войну аристократической культуре. В противовес классицизму с его догматическими нормами, а также манерности рококо, «бурные гении» выдвинули идею «характерного искусства», самобытного во всех своих проявлениях; они требовали от литературы изображения ярких, сильных страстей, характеров, не сломленных деспотическим режимом. Главной областью творчества писателей «Б. и н.» была драматургия. Они стремились утвердить боевой третьесословный театр, активно воздействующий на общественную жизнь, а также новый драматургический стиль, главным признаком которого становится эмоциональная насыщенность, лиризм. Сделав предметом художественного изображения внутренний мир человека, они вырабатывают новые приёмы индивидуализации характеров, создают лирически окрашенный, патетический и образный язык. Решающее значение в становлении эстетики «Б. и н.» имели мысли И. Г. Гердера о национальном своеобразии искусства и его народных корнях: о роли фантазии и эмоционального начала. «Б. и н.» — новый этап в развитии немецкого и общеевропейского просвещения. Продолжая в новых условиях демократические традиции Г. Э. Лессинга, опираясь на теорию Д. Дидро и Л. С. Мерсье, «бурные гении» способствовали подъёму национального самосознания, сыграли выдающуюся роль в формировании национальной немецкой литературы, открыв ей живую стихию народного творчества, обогатив её новым, демократическим содержанием, новыми художественными средствами. Хотя политическая слабость немецкого бюргерства привела к кризису «Б. и н.» уже во 2-й половине 1770-х гг., однако в начале 80-х гг. 18 в. мятежные настроения «бурных гениев» с новой силой возрождаются в трагедиях молодого Ф. Шиллера, приобретая отчётливую политическую окраску.

Изд.: Sturm und Drang. Ein Lesebuch fü r unsere Zeit, Weimar, 1957; Sturm und Drang. Dramatishe Schriften, Bd 1—2, В. — Hdlb., [1959—60]; в рус. пер., в кн.: Хрестоматия по западноевропейской литературе, [т. 3], М., 1938, с. 544—604.

Лит.: Сильман Т., Драматургия эпохи «Бури и натиска», в кн.: Ранний буржуазный реализм. Сб. ст., Л., 1936: Либинзон 3. Е., Литературно-эстетические взгляды писателей периода «Бури и натиска», «Уч. зап. Горьковского пед. института», 1958, т. 23; Неустроев В. П., Немецкая литература эпохи Просвещения, М., 1958; Braemer Е., Goethes Prometheus und die Grundpositionen des Sturm und Drang, Weimar, 1959.

Л. Е. Генин.

ГЕРДЕР
И ДВИЖЕНИЕ «БУРИ И НАТИСКА»

Начало 70-х годов — важный рубеж в развитии немецкой литературы Просвещения. В германских государствах, в том числе и самых крупных — Пруссии и Австрии, этот период не отмечен какими-либо значительными событиями. Однако всем предшествующим развитием общественной мысли в стране (и в особенности деятельностью Лессинга) молодое поколение литераторов 70-х годов было подготовлено к тому, чтобы острее и энергичнее поставить наболевшие вопросы современности.

Для Германии первой половины XVIII в. было характерно распространение просветительства в его робких формах, когда понятие разума низводилось до плоской рассудочности. Показательно, что идеи немецкого философа начала XVIII в. Хр. Вольфа продолжали распространяться и во времена Лессинга. Более того, ученики и последователи Вольфа — Мозес Мендельсон (1729—1786) и Фридрих Николаи (1733—1811) — долгие годы сотрудничали с Лессингом, искренне убежденные в том, что они делают общее дело, борясь против невежества и суеверий, и весьма далекие от понимания всей глубины философских позиций

Лессинга. А когда после смерти Лессинга стало известно, что в разговоре с Якоби он заявил о поддержке материалистических принципов Спинозы, Мендельсон пытался опровергнуть это свидетельство, не допуская такой философской дерзости со стороны человека, которого он считал своим единомышленником.

Однако становилась все более очевидной ограниченность просветительского рационализма, особенно в том его варианте, который был представлен Вольфом — Мендельсоном — Николаи. Но сама реакция против рационализма, начавшаяся еще в первой половине века и активно проявившаяся в 60-х годах в Германии, первоначально носила религиозный характер и приняла форму пиетизма, своеобразной «религии сердца», получившей широкое распространение в немецком обществе и захватившей также литературу. Примером может служить Клопшток с его «Мессиадой», этой «сентиментальной Библией XVIII столетия», по выражению одного историка литературы.

Западное литературоведение на этом основании объединяет религиозные и литературные явления эпохи в общем понятии «философии чувства и веры». В этом направлении действительно развивалась деятельность ряда крупных немецких мыслителей. Так, колоритной фигурой среди немецких мыслителей конца 50-х — 60-х годов был Иоганн Георг Гаман (1730—1788), который с позиций религиозного откровения особенно непримиримо критиковал рационализм ранних просветителей. Однако черты мистики и религиозного пиетизма в его высказываниях сочетались с демократическими тенденциями, с диалектическими прозрениями в области эстетики. Многие существенные моменты в учении Гердера (отношение к народному творчеству, Шекспиру, Гомеру) были подсказаны Гаманом.

Вместе с тем было бы односторонне связывать литературное движение в Германии и перелом, происшедший в начале 70-х годов, только с «философией чувства и веры», с победой иррационализма над рационализмом. Преувеличение этого аспекта в западной науке нередко имеет тенденциозный характер, так же как и стремление рассматривать движение «Бури и натиска» за пределами Просвещения.

Между тем «Буря и натиск» представляет собой одно из важнейших выражений просветительской идеологии на немецкой почве. «Просвещение не только не заканчивается с выступлением писателей «Бури и натиска», но и вступает в новую, динамическую стадию, на которой отнюдь не изменяются и тем более не отменяются основные цели просветителей» (Вернер Краус).

Если до сих пор немецкая литература Просвещения отставала от английской и французской, то движение «Бури и натиска» означает в развитии немецкой идеологии и литературы такой качественный скачок, которым в значительной мере преодолевается это отставание. Такой сдвиг стал возможным именно потому, что писатели «Бури и натиска» не просто отрицали эстетику предшествовавшего этапа немецкой литературы, но успешно осваивали завоевания, достигнутые передовой европейской мыслью и литературой к началу последней трети XVIII в.

Очевидна связь движения «Бури и натиска» с литературой европейского сентиментализма. Эта связь носит типологический характер — в разных странах протекают сходные процессы переосмысления ранних форм просветительского движения. Вместе с тем сентиментализм Англии и Франции, возникший раньше, а также некоторые явления предромантизма в английской литературе существенно воздействуют на немецкую идеологию и литературу.

Особенно большое влияние на литературу в 70—80-х годах оказывал Ж.-Ж. Руссо. Из всего сложного комплекса идей великого французского просветителя наименьший отклик имело политическое учение — немецкое общественное мнение (если о нем вообще можно говорить) было недостаточно подготовлено к восприятию «Общественного договора» или трактата «О происхождении неравенства». Но зато мощное воздействие оказал Руссо-писатель, Руссо — автор «Новой Элоизы», Руссо — основоположник сентиментализма и певец природы. Значительно также влияние «Рассуждения о науках и искусствах», содержавшейся в нем критики цивилизации, оторванной от народа. Многие штюрмеры были глубоко захвачены идеей естественного человека, мечтой о патриархальном состоянии. Под знаком Руссо развивались почти все самые выдающиеся писатели «Бури и натиска» — Гердер, Гете, Шиллер, Гейнзе, Клингер.