Монтелиус и Софус Мюллер 13 страница

Литература:

Истоки энвайронментализма: Gradmann 1898.

Крофорд: Крофорд 1924; Myres 1951; Crawford 1955; Wheeler 1958; Chippindale 2001.

Фокс: Fox 1932; 1947; Taylor 1934; Wheeler 1963; Scott-Fox 2002.

Кларк: Clark 1939; 1970; 1977; CFA 1943; Кларк 1953; Clark and Piggott 1965; Smith 1977; Fagan 1978, 2001; Дойель 1979; Rowley-Conwy 1999.

Хиггз: Higgs 1968; Higgs and Jarman 1969; 1975; Moberg 1969; Vita-Finzi and Higgs 1970; Roper 1979; Bailey 1999.

Гамбургская школа: Fischer 1958; Jankuhn 1977; Kossack 1986b; Vollertsen 1989; Haß mann 2000; Carnap-Bornheim 2001; Steuer 2001.

Скандинавский энвайронментализм: Kristiansen 2002.

Иллюстрации:

21.1. О. Г. С. Крофорд (Myres in Grimes 1951, фронтиспис).

21.2. Сирил Фокс (Wheeler 1963, фронтиспис).

21.3. Сравнение величины поселков. Диаграмма Г. Кларка (Clark 1957: 197, fig. 38).

21.4. Распространение тонкообушных кремневых топоров в лесах южной Норвегии – соотношение ареала топоров с зонами леса (Кларк 1953, рис. 3).

21.5. Экономика и периодизация в разных экологических зонах (Кларк 1953, табл. В на с. 29).

21.6. Профессор Грэйем Кларк (Clark 1970).

21.7. Эрик Хиггз (Bailey 1999: 532).

21.8. Г.-Ю. Эггерс (Malina 1981: 261).

21.9. Янкун в форме СС на раскопках Р. Р. Шмидта в Вучедоле в 1942 г. (Die Anfä nge 2006: 104).

Глава 22. Гипердиффузионизм

1. Дилетантизм и научность. Если со времени Винкельмана археология определила для себя научные цели и нащупала научные методы, то к середине XIX века она обзавелась целым рядом характеристик настоящей научной дисциплины – профессионалами, учебниками, преподаванием, журналами и т. п. А формирование ее отраслей и дивергенция классической археологии показали, что и специализация в ней далеко зашла. Это отделило ее от роя дилетантов, искренних любителей и энтузиастов, не сумевших или не захотевших принять тягостные обязанности ученого, и в то же время не желающих покинуть это поприще. Археология всегда была для них привлекательна своей романтикой и своей кажущейся доступностью – всё кажется таким простым, нужно лишь обладать острым умом, трудолюбием и способностями Шерлока Холмса (а многие льстят себя надеждой, что обладают ими).

Наивные любительские попытки решения трудных проблем всегда существовали в этой сфере и раньше даже преобладали в ней. Но тогда это были естественные явления, они соответствовали уровню тогдашних знаний. А теперь они вошли в противоречие с развившейся профессиональной наукой и, чувствуя сопротивление, ожесточились и обострились.

Добро бы, если бы существовали только эти два полюса. Тогда разделить их было бы просто и новичкам можно было бы попросту указать на них, чтобы знали, чего опасаться и чему подражать. Но простого деления нет. Есть, конечно, крайности, но есть и масса промежуточных позиций, когда дилетанты по духу делают важные открытия, а профессиональные ученые не только делают грубые непростительные ошибки, но и занимают явно ненаучные позиции в каких-то важных сферах своей исследовательской деятельности.

Это противоречие между дилетантским и научным подходами особенно ярко проявилось в диффузионизме – возможно, потому, что миграции и влияния не только романтичны дальними ассоциациями, экзотическими передвижениями, но и затрагивают национальные чувства людей. Именно здесь переходы от смелых научных гипотез к безумным фантазиям и чудачеству, от научного подвижничества к пустой трате сил особенно показательны (этой проблеме посвящена книга американского археолога Роберта Уокопа " Утерянные племена и затонувшие материки" – Wauchope 1962; русск. перев. " Затонувшие материки и тайны исчезнувших племен" 1966).

Одна из линий, по которым направлялись усилия дилетантов, это выбор какого-нибудь известного народа или войска и прослеживание в археологии и этнографии следов его продвижений и влияний по всему миру. Другая линия – это выбор какой-либо яркой категории археологических объектов, конструирование народа или расы, соответствующих этим объектам (" мегалитической расы", " народа кубков" и т. п.) и прослеживание их миграций по всем местам, где такие объекты встречаются.

2. Утерянные племена Израилевы и греческий флот. Одна из старейших таких концепций – это " обнаружение" в доколумбовой Америке исчезнувших племен Израилевых – тех, которые после поражения евреев ассирийским царем в 721 г. до н. э. были уведены в ассирийский плен, 10 или 9 с половиной племен: Иуда, Беньямин, Менассия и др. Что некоторые ранние ученые восприняли мексиканских индейцев как остатки исчезнувших племен израилевых, понятно: тогда было принято подтягивать историю любых народов к библейской, а данных, сколько-нибудь расширяющих кругозор, просто не было. Эту идею выдвигали некоторые испанские авторы XVI века (Франциско Лопес де Гомара, Диего Гоназало Фернандес Овиедо), французы Де Леси и отец Дюран, англичанин Эндрю Тевел и др. В середине XVII века амстердамский раввин Менассе бен Йозеф бен Израэль написал сочинение " Происхождение американцев, этой надежды Израиля". Некоторые авторы отправляли израэлитов прямиком по океану в Америку, но большинство переселяло их сначала в Персию, оттуда в Китай и через Берингов пролив – в Америку. В XVIII веке раздавались голоса как за, так и против этой идеи.

В первой половине XIX века молодой человек из знатной ирландский семьи, Эдвард Кинг виконт Кингсборо (Edward King Viscount Kingsborough), учившийся в Оксфорде, заинтересовавшись мексиканскими рукописями, и вдохновившись идеей происхождения мексиканцев от библейского народа, занялся изданием этих " кодексов". Он решил, что нужно издавать их роскошно, как этого заслуживают потомки народа с библейским статусом. В изображениях мексиканского бога майя Кетцалькоатля-Кукулкана он видел Христа, распятого на кресте. Крест, в самом деле фигурирует, на некоторых доколумбовых памятниках Мексики, но это всего лишь стилизованное дерево.

К ужасу всех родственников Кингсборо ради своей издательской миссии отказался от места в палате лордов (чтобы не тратить время) и стал подготавливать и издавать кодексы. В надежде на отцовское наследство он потратил всё свое состояние и попал в долговую тюрьму. Сначала за долг в 508 фунтов 10 шиллингов 6 пенсов. Отсидев и выйдя, продолжал издавать кодексы. Попал в тюрьму снова – за меньший долг (соответствующие цифры – 26, 4 и 11). В 1836 г. в третий раз (цифры 118, 17 и 7). Через год он умер в тюрьме в возрасте 42 лет. А еще через год умер его отец, который оставил бы ему титул лорда и имение с 40 000 фунтов годового дохода.

Историк Бэнкрофт, признавая, что данные виконта представлены не в лучшем порядке и что он был фанатиком своей идеи, написал о нем:

" Есть ученое достоинство в его труде, который никогда не был совершен теми, кто высмеивал и бранил его; и хотя мы можем смеяться над его легковерием и сожалеть, что такой сильный пыл был так странно смещен, всё же мы должны говорить и думать с уважением о том, кто потратил всю жизнь и состояние, если не рассудок, в честном стремлении пролить свет на темнейшие пятна в истории человечества" (Bancroft 1886, цит. по Wauchope 1962: 52 – 53).

Уже в 1872 г. Джон Болдуин констатировал, что нет ни единого факта в поддержку идеи, что десять израильских племен когда-либо покидали Юго-Западную Азию. " Они были потеряны для еврейского народа, поскольку они взбунтовались, отреклись от своей веры, и после подчинения ассирийцами в 721 г. до н. э. в большой мере были абсорбированы другими народами в этой части Азии" (цит. по Wauchope 1962: 56).

Но близкая идея о происхождении американцев от библейских евреев живет и пользуется безусловным признанием множества людей в Америке, ибо составляет часть доктрины церкви мормонов. По священным книгам мормонов, прямо от вавилонской башни после ее разрушения еврейское племя иередитов или иаредитов (в американском произношении, конечно, джередитов) в 600 г. до н. э. направилось в судах через океан и сформировало доколумбовы цивилизации Америки. Доказательства подыскивают в аналогиях между мексиканскими мифами и библейскими преданиями, но поскольку это вера, то доказательств и не требуется.

Еще одна похожая идея захватила известного американского этнографа и археолога Уильяма Глэдуина (William S. Gladwin). Он был увлечен индейцами как экзотикой, но презирал их. Из своего личного опыта он вынес очень низкое представление об их понятливости. Об индейцах навахо он писал, что " единственное независимое повторное открытие, которое все-таки можно признать за навахо, это то, что они теперь знают: их малолитражки не едут без бензина" (цит. по Adams 1968: 211). Этот зажиточный дилетант, ведший раскопки на собственные средства, написал книгу " Люди из Азии" (1947), в которой с упорством отстаивал идею, что доколумбовы цивилизации Америки ведут свое происхождение от древних греков. Каким образом? В 323 г. до н. э. сразу после смерти Александра Македонского его флот под командованием Неарха был разбит и остатки его уплыли на восток в Индию, оттуда в Юго-Восточную Азию, а из нее через Тихий Океан – в Америку. Они-то и дали начало цивилизации майя и перуанской в Андах. Триремы Александра технически могли проплыть такое расстояние на веслах, но под парусами против течения и без компаса…Глэдвин был достаточно опытен и сведущ, чтобы понимать, что такие идеи нелегко доказать и выдвигал их как бы полушутя. Всё же он ждал отклика ученых.

В рецензии на книгу Глэдвина авторитетный антрополог из Йельского университета Ралф Линтон отозвался так: " Мистер Глэдвин подошел к проблеме происхождения американцев с пробной шутливостью пожилого джентльмена, шлепнувшего секретаршу по заднице. Если она возразит, он может посетовать на отсутствие у нее чувства юмора; если же она не возразит, следующий шаг понятен" (цит. по Wauchope 1962: 2).

Секретарша не поняла шутку и возразила решительно.

3. Атлантида, Америка и Египет. Другой неумирающий миф, всё время рвущийся в науку, - это миф об Атлантиде. В XVII веке известный ученый профессор Рудбек из Упсалы яростно отстаивал идею происхождения шведов с Атлантиды, хотя многим это уже тогда казалось смешным. Но всегда находились энтузиасты этой идеи, и читающая публика всегда жаждала подтверждения этой идеи реалиями. К 1880 г. книга Игнатиуса Доннели " Атлантида: допотопный мир" выдержала 18 изданий. В 1883 г. У. С. Блэкет выпустил книгу " Потерянные истории Америки", в которой утверждал, что гватемальский дворец и храм Квиче, открытый в свое время Стивенсом, описан еще Платоном более двух тысяч лет назад в предании об Атлантиде. Последующие раскопки показали, что дворец построен всего 400 лет назад.

Наиболее серьезно звучащие аргументы собрал Люис Спенс (Lewis Spence) в своих книгах " Атлантида в Америке" (1923 г.) и " Проблема Атлантиды" (1925 г.). В отличие от своих фанатичных и неразборчивых предшественников он производил не все цивилизации мира от Атлантиды, а только цивилизацию майя. Предание о разрушении Тольтека, древней столицы этой земли, он воспринимал как рассказ о катастрофе Атлантиды, в Кетцалькоатле видел Атланта.

В данном контексте особенно интересно вовлечение в эту концепцию Египта. Это связано с двумя фигурами 60-х – 70-х годов XIX века, двумя французами - аббатом Брассёром де Бурбур и доктором Огюстом Ле Плонжоном.

Шарль Стефан Брассёр де Бурбур (Charles Stephen Brasseur de Bourbourg, 1814 – 1874) родился в маленьком городке на севере Франции и смолоду увлекся чтением сообщений о раскопках памятников майя. В возрасте 21 года он, правда, попытался заняться писанием романов и басен, но без успеха. Тогда он перешел к философским и теологическим штудиям, путешествовал по Европе и в 1845 г. принял посвящение в священничество и отправился миссионером в Америку. Тут он зачитывался " Завоеванием Мексики" Уильяма Прескота (классическим трудом о конквистадорах Кортеса), год преподавал церковную историю в католическом семинаре в Квебеке, затем отправился в Рим представлять католическую церковь Северной Америки при дворе папы Пия IX.

Он с наслаждением изучал редкие мексиканские кодексы и другие документы индейской истории в библиотеке Ватикана. В 1848 г. он рванулся назад в Америку и стал неутомимо выискивать старые документы по истории Мексики, расшифровывать запутанные каракули, думать над их смыслом, изучать языки майя нахуатль и юкатек и гватемальский квиче. Внезапно ему пришло в голову, что всё это не реальные истории с реальными историческими фигурами, а аллегории. Что божества и герои мексиканских преданий это всего лишь воплощение великих сил природы. Такое же, как боги и герои древнейших преданий Старого Света – мифов Египта. Мексиканские пирамиды так напоминают египетские! Они должны быть родственными (рис. 22.1). У них должен быть общий источник. Тут ему в голову сразу же пришла Атлантида.

Он взялся за перо и стал писать свою главную книгу, озаглавленную " Четыре письма" (по традиции антиквариев он придал книге форму писем, да так и легче было избежать строгой организации аргументов – какой спрос с писем?). В книге изложено его убеждение, что американские доколумбовы цивилизации произошли от цивилизации Атлантиды, так же как население канарских островов, гуанчо, спасшиеся от катастрофы. Эта атлантическая раса распространилась из Нового Света в Старый и создала египетскую цивилизацию. Египетский бог Гор это тот же Кетцалькоатль, мексиканский бог в виде змея с перьями.

Выход этой книги в 1864 г. погубил репутацию Брассёра как ученого и лишил его ученых друзей. Он прожил еще десять лет, защищаясь от критики и высмеивания, но его аргументы становились всё более дикими, и он умер в полной изоляции.

Вскоре после его смерти историк Бэнкрофт написал: " В действительном знании, относящемся к его избранным сюжетам, ему не было равных… Теперь, когда великий американист мертв, его пыл в антикварной науке и многие его ценные труды будут лучше приняты, хотя вряд ли его теории будут когда-либо признаны" (Bancroft 1886, цит. по Wauchope 1962: 48 – 49).

Огюст (Огастес) Ле Плонжон (Augustus L. Le Plongeon, 1826 – 1908) был очень типичной для этой эпохи фигурой воинствующего дилетанта и искателя приключений. Он родился на острове Джерзи (между Англией и Францией) и был племянником лорда Джерзи. Посещал военную школу и Парижский политехнический институт, но, недоучившись, вместе с другим студентом они отправились на яхте под парусом к берегам Южной Америки. У берегов Чили на них обрушился сильный шторм, в котором погибла вся команда, спаслись только оба студента. Ле Плонжон не вернулся в Париж доучиваться, а остался в Америке. В Вальпараисо он нашел работу – преподавать математику, черчение и язык в колледже. При первой возможности он снова шкипером оказался на корабле, вышедшем из Калифорнии. Второе путешествие окончилось точно так же, как первое (впрочем, об обоих нам известно только из воспоминаний самого Ле Плонжона и его жены, так что, возможно, это такие же байки об ужасных морских приключениях, как подобные же рассказы Шлимана).

В Сан Франциско он стал городским землемером и свел знакомство с верховным судьей Стивеном Филдом, но не осел, а пустился в новые путешествия, в которых пересек Мексику верхом. А, вернувшись в Сан-Франциско, он занялся адвокатской практикой и медициной, самозванно прибавив к своей фамилии титулы " д-р мед." и " д-р. юр.". Посланный в Перу изучать археологию, он одновременно устроил там свой госпиталь. После многих путешествий, вернулся в 1875 г. в Юкатан, Мексика, и тридцать лет исследовал там руины городов майя.

Впоследствии в своей книге он описал эпизод, когда его землекопы-индейцы отказались вынимать из земли статую бога древних майя. Ле Плонжон, обросший в диком уединении длиннющей остроконечной бородой, встал перед каменным рельефом, на котором был изображен мексиканский воин с длинной остроконечной бородой, и убедил индейцев, что он и есть воплощенный заново древний бог, спутник великого Чаакмоля. И те стали выполнять беспрекословно его указания. С окрестностей прибывали индейцы увидеть великого человека и, пав на колени, целовали его руку.

Уокоп не верит в этот рассказ: не было у индейцев этого времени ни идеи реинкарнации, ни вообще старой веры – они давно были католиками. Всё это фабрикация галльского Дон Кихота, существовавшая только в его распаленном мозгу (Wauchope 1962: 8 – 11).

Очень самоуверенный и самонадеянный, он принимал раз пришедшее в голову решение за окончательное и отстаивал его с яростью.

" Он был совершенно неспособен критически испытывать ни факты ни логику за любой теорией, в которую ему было угодно поверить, - пишет Уокоп. – Когда он нашел линию поперек оконного переплета на скульптуре среди древних руин Юкатана и заметил возле нее мотив зигзага, он немедленно решил, что доисторические майя сообщались посредством телеграфа! " (Wauchope 1962: 16).

Разумеется, он легко поверил, что майя пришли с Атлантиды и впоследствии, переправившись через океан не менее 11 с половиной тысяч лет тому назад, создали египетскую цивилизацию. 1 мая 1877 г. он отправил с Юкатана письмо министру просвещения Мексики. Там стояли такие типичные для Ле Плонжона рассуждения о связи майя с древними греками:

" Эти внутренние сооружения принадлежат к очень древнему периоду, и среди мусора я нашел голову медведя, выразительно изваянную из блока мрамора. Он в неоконченном состоянии. Когда медведи заселяли полуостров? Странно сказать, язык майя не имеет имени для медведя. Но треть этого языка – чисто греческая. Кто принес диалект Гомера в Америку? Или кто перенес в Грецию язык майя? Греческий – отрасль санскрита. Таков ли язык майя? Или они одного возраста? Ключ для этнологов, чтобы прослеживать миграции человеческого рода на этот старый континент. Принадлежат ли бородатые люди, чьи портреты высечены на массивных пилонах крепости Чичен-Итца к нации майя? Язык майя не лишен заимствований из ассирийского…

Обычаи, религия, архитектура этой страны не имеют ничего общего с таковыми Греции. Кто привел майя в страну эллинов? Были ли то кары или карийцы, оставившие следы своего существования во многих странах Америки? Они – самые древние мореплаватели из известных. Они бороздили моря задолго до финикийцев. Они высаживались на северо-восточном побережье Африки, оттуда входили в Средиземноморье, где они наводили ужас как пираты, а потом утвердились на побережье Малой Азии. Они говорили на языке, неизвестном грекам, которые смеялись над их произношением. Были ли они эмигрантами с этого западного континента? " (цит. по Wauchope 1962: 18).

В 1900 г. Ле Плонжон опубликовал книгу " Царица Му и египетский сфинкс". В ней он восстанавливает историю майя по скульптурам, фрескам и иероглифическим текстам, которые он претендовал, что прочел - задолго до современной расшифровки (тоже не полной и, возможно, не окончательной). Согласно этой реконструкции, царь Чичен-Итцы и Уксмаля в Юкатане имел трех сыновей и двух дочерей. По законам майя старший сын должен жениться на старшей дочери, чтобы обеспечить божественное происхождение царской династии, что соответствует законам Египта и Перу. Принц Ко женился на Му, но другой сын, Аак, влюбленный в нее, убил его. Ле Плонжон нашел в раскопках наконечник стрелы, разумеется, тот самый, которым было совершено убийство, и урну с прахом сердца Ко. Последовала гражданская война, в которой Аак стал царем Уксмаля, и посватался к Му, царице Чичен-Итцы, но она его отвергла.

По Ле Плонжону, эта история позже отнесена к Адаму и Еве в раю, но несколько искажена Мойсеем. Свои выводы он не считает гипотезой. В заключении к книге пишет:

" В этом труде я не предлагаю теорий. В вопросах истории теории ничего не доказывают. Они поэтому неуместны. Я оставляю моим читателям самим сделать выводы из фактов, представленных на их рассмотрение" (цит. по Wauchope 1962: 13).

Но в факты параноического француза не поверили ни ученые, ни должностные лица, отказавшиеся позволить Ле Плонжону увезти раскопанную статую из страны. Только его молодая жена Алиса (моложе его на тридцать лет) свято верила своему героическому мужу. В 1881 г., выступая перед американским Обществом Антиквариев, Ле Плонжон сказал:

" …поскольку я чувствую, что покинут ВСЕМИ, не взирая на то, что ВСЕ хотят получить от меня ДАРОМ то, что стоило мне так много времени, труда и денег, я решился сохранить при себе свои знания, так дорого доставшиеся, уничтожить однажды свои коллекции и предоставить тем, кто желает узнать больше о древних городах Юкатана, сделать самим то, что свершил я…" (Wauchope 1962: 19).

Он выполнил свое обещание. Всё засекретил, и, умирая, оставил ключи от секретов только своей жене. А она, в свою очередь, через много лет после смерти мужа, призвала к своему смертному ложу приятеля и, передав ему некоторые заметки мужа, изложенные намеренно запутанным языком, хотела раскрыть адреса и секреты мест, в которых хранились древние вещи, но впала в агонию. В руках у друга остался пустой конверт…

Дальнейшее развитие сюжета о трансатлантических связях Америки с Египтом обрело облик не миграции из Америки в Египет, а из Египта в Америку. Но прежде, чем обратиться к этому развитию, нужно рассмотреть предшествовавшие ему события, связанные с переходом некоторых видных эволюционистов к диффузионизму и с обнаружением в древней Юго-Восточной Азии безымянных народов, маркированных наркотиками.

4. Обращение Риверса. Уильям Холс Риверс Риверс (Rivers, 1864 – 1922) получил удвоение своей фамилии по ошибке регистратора рождений. Племянник известного антрополога-полигениста Ханта, с детства он страшно заикался и дядя, хотя и занимался терапией речи, не смог его вылечить. Естественно, племянник занялся в Лондонском университете нейропсихологией и психиатрией, изучал чувства, ощущения, восприятия. Идеи эволюции были и здесь. Племянник увлекался Спенсером и искал в психике стратиграфию – отложения разных эволюционных эпох. Поскольку Риверс оказался гомосексуален, он экспериментировал со своим другом Генри Хедом, измеряя на протяжении нескольких лет в разных условиях чувствительность на его руке и … на головке полового члена. Результаты опубликовал.

Тридцати пяти лет подался в антропологию. Участвовал под руководством Хэддона в экспедиции на острова Торресова пролива (1898), изучал у туземцев ощущения боли, видение цвета – отличаются ли от нас? Особенно тщательно изучал племя тода в южной Индии (1901 – 1902). Оказалось, что по ряду показателей они занимают среднюю позицию между папуасами и англичанами. Он изучал подспудную эволюцию – под лингвистическими понятиями, на уровне чувств и восприятий. Изучал измерениями. Чтобы проверить наследственность поведения, тщательно учитывал генеалогии (“генеалогический метод”). Мечтал, что на его надгробном памятнике будет надпись: “Он сделал этнологию наукой”. Хотя на деле то, чем он занимался, было скорее сравнительной физиологической психологией, чем культурной антропологией или этнографией.

Но потом Риверс обратился к реальной культурной антропологии: он увлекся моргановскими «Системами родства», ибо открыл в Торресовом заливе классификационную систему. Он заинтересовался индийским народом тода, поскольку они были полиандричны. Чтобы изучать системы родства изнутри, он аккуратно регистрировал генеалогии, рассказанные самими туземцами («генеалогический метод»). Его отчет о классификационной системе выглядел так: «использование одного и того же термина для брата матери и тестя, с одной стороны, и для сестры отца и тещи – с другой». Это был подход к первобытному обществу как к функционирующей системе, к его изучению не вообще, а как отдельного территориально ограниченного социального организма, в чем Риверс предвосхитил Малиновского и Рэдклиф-Брауна. Ян Лэнгхэм (Langham 1981: 50) даже считает, что вопреки Джарви (Jarvie 1964) революцию в антропологии произвели не они в 1922 г., а Риверс на рубеже веков. В 1906 г. он издал 700-страничный том “Тода” (The Todas). Этой книгой он действительно заработал репутацию строителя “новой этнографической науки”. Однако движением к функционализму дело не ограничилось.

Самого его тода повергли в сомнение и разочарование. Его эволюционистские ожидания были обмануты. Риверс не увидел каких-либо параллелей компонентам культуры тода на других материках. В 1907 г. в статье " О происхождении классификационной системы родства" он показал, что первые ступени моргановской схемы развития семьи несостоятельны: не турано-ганованская система родства произошла из малайской (гавайской), а наоборот – вторая из первой. Далее, тода считались примером приоритета матриархата, но оказались патриархальными. Строгое регулирование брака сочеталось у них с полным промискуитетом до и после брака. Очень примитивная жизнь, но сложная религия, с идеей бога. Всё неправильно, всё не укладывается в единую эволюционную шкалу. Тода мигрировали 1000 лет назад из Малабара, где они находились под влиянием христиан и евреев. Этому влиянию Риверс приписал их отклонения от эволюционной нормы. История вмешалась в эволюцию.

На островах Океании (Соломоновых, Меланезии) Риверс нашел две системы терминов родства – одну широко распространенную, другую варьирующую по районам. И пришел к выводу, что одну из них, первую, распространил пришлый народ. Что здесь не эволюция, а влияние и смешивание (blending).

В 1911 г. в Портсмуте на регулярном собрании Британской ассоциации выступал ряд диффузионистов с анти-эволюционистскими докладами. Вот на этом заседании в докладе “Этнологический анализ культуры” Риверс и провозгласил свое отречение от эволюционизма и обращение к “этнологическому анализу культуры”, т. е. переход в историческую школу, диффузионизм. Как ни странно, с этого времени он обрел уверенность в себе и … почти перестал заикаться.

Свои теоретические взгляды Риверс обосновал в книге “Родство и социальная организация” (1914), когда ему было 50 лет. Тут он принял принцип “Omnis cultura ex cultura“ («Всякая культура из культуры» - Rivers 1914: 92), который он заимствовал от Вирхова. В 1914 г. Риверс и издал свою “Историю меланезийского общества”. В Меланезии он констатировал смесь 3 – 4 культур. На основе британского колониального опыта он выделил в культуре разные ступени устойчивости и подвижности: материальные объекты наиболее подвижны, более устойчивы магия и религия, еще более – лингвистические структуры, самая устойчивая – социальный строй общества.

Очень короткое время действовал Риверс в антропологии. Если считать с 1898 г. (экспедиция в Торресов пролив), – менее четверти века, а если судить строго, то с 1908 по 1922 гг., т. е. всего 15 лет. За это время он фактически создал кембриджскую школу антропологии – у него было много учеников. Риверс обладал несомненным очарованием, харизмой. Пожалуй, это был ведущий британский антрополог своего поколения, работавший в тот период, когда Тайлор быстро увядал (начиная с 1898 г.), а Фрэзер очень постепенно набирал силу. Оба они были чисто кабинетными учеными, Риверс же действовал и в поле, и очень существенно, что этот прирожденный лидер отошел от эволюционизма.

5. Риверс как диффузионист. Когда Риверс разочаровался в эволюционизме, он перешел на сторону диффузионизма и в 1914 г. издал свою “Историю меланезийского общества”, он пришел к выводу, что нельзя рассматривать развитие родственных отношений как простую эволюцию. Надо рассмотреть образование самого населения. Тем самым, переосмысливая эволюцию в культурно-историческом духе, он перевел свои исследования из этнологии в преисторию. Он стремился сохранить и кое-что из эволюционной фразеологии. “Контакт народов и слияние их культур действуют как главные стимулы, приводящие в движение те силы, которые ведут к прогрессу человечества”. Это была идея скрещивания культур, и в рамках диффузионизма Риверс, в сущности, предложил новое объяснение культурных сходств, новое объяснение механизма смены культур – комбинационизм, который примерно в это же время просматривается у Кондакова, потом у Ростовцева и Марра.

У Риверса скрещивание культур еще носило характер смешивания и слияния народов, миграция преобладала над трансмиссией. В основном он миграционист. Он ведь по-прежнему очень большое значение придавал наследственности поведения, генеалогиям.

В Океании он усмотрел несколько волн заселения из Индонезии. Он назвал их по употребительным у них наркотикам. Наиболее поздние – “народ кавы” в Южной и Восточной Меланезии и Полинезии и “народ бетеля” на северо-западе Меланезии. Народ кавы принес с собой тотемизм, культ мертвых, культ солнца и луны, лук и стрелы, разведение свиней, собак и кур и пр. Свою культуру принес и народ бетеля. До них в Океании жил “дуальный народ” – Риверс назвал его так из-за дуально-экзогамной организации. Но это тоже была смесь аборигенов с очень ранними пришельцами – их Риверс назвал “народом сидячих погребений”, поскольку приписывал им похороны покойников в сидячем положении.

Он принял многое из гребнеровской методики и выводов, но не всё. У Гребнера все элементы приносятся той или иной культурой в готовом виде, существуя так испокон веков. У Риверса некоторые элементы – результат слияния (комбинационизм), а некоторые – новотворения. Так, тайные союзы, он считает, возникли впервые в Меланезии из-за того, что “народ кавы”, оказавшись в меньшинстве, вынужден был исполнять свои обряды втайне от других.