Октября. Прекрасно зная, что с утра мне всегда некогда, Бернард тем не менее настоятельно попросил уделить ему несколько минут.

Прекрасно зная, что с утра мне всегда некогда, Бернард тем не менее настоятельно попросил уделить ему несколько минут.

– Господин министр, хотел бы кое-что предложить вам. Только, ради бога, не подумайте, что я слишком много на себя беру…

– Берите, Бернард, не стесняйтесь.

Оказывается, по его мнению, мне ни в коем случае не следует «ввязываться в эту историю с футбольным клубом и картинной галереей». Я сказал ему, что он слишком много на себя берет.

– Лучше взять на себя слишком много, чем спокойно смотреть, как вы загоняете себя в угол, господин министр.

Бернард положительно мне симпатичен. В Уайтхолле он только зря теряет время.

Из его дальнейших объяснений я понял – для меня это, признаться, новость, – что по неписаным правилам Уайтхолла член парламента должен избегать любого вмешательства в дела, связанные с куплей-продажей земельной собственности в своем избирательном округе.

– Поскольку местные проблемы, за редким исключением, типичны для всей страны, – сказал Бернард, – можно невольно задеть целый ряд избирательных округов.

Что ж это получается: куда ни кинь – всюду клин? Никаких шансов? Как с единой транспортной политикой?

– Особенно опасно ввязываться в местные дела, если за ними стоит мощная КВАНПО, – добавил Бернард.

Все, что Бернард говорил, теоретически было вполне логично и разумно, и я был искренне признателен ему за заботу и готовность помочь. Однако в данном конкретном случае у меня совсем не было уверенности, что местные проблемы настолько типичны для всей страны.

Поэтому я сказал ему:

– На моей стороне будет все население округа, возможно, за исключением кучки длинноволосых, нечесаных любителей искусств.

Бернард все понял и не стал настаивать. Вместо этого он предложил обсудить календарь моих встреч на утро.

10.15 – генеральный секретарь Совета по делам искусств (самая крупная КВАНПО).

10.45 – Ассоциация исторических памятников.

11.00 – Национальный трест.

11.15 – Национальная ассоциация землевладельцев.

11.30 – Совет защиты деревенской Англии.

11.45 – Национальный совет народного творчества.

Я в замешательстве наугад ткнул пальцем в календарь.

– Деревенская Англия?

– Да, – сказал мой личный секретарь и неопределенно кивнул в сторону окна. – Там ее предостаточно.

– Что все они от меня хотят?

– Хлебную биржу, – терпеливо объяснил он. – Они из архитектурной мафии.

– И Совет народного творчества?

– Нет, у этих своя мафия. Очень влиятельные люди… Посыплются письма в «Таймс», оскорбительные статьи в воскресных газетах. Вас обвинят в вандализме… Им не составит труда организовать мощную кампанию протеста по всей стране, не говоря уж о вашем избирательном округе, господин министр.

У меня появилось неприятное ощущение. Наверное, в чем-то он прав. Но я все равно полон решимости бороться до конца. Эту схватку можно и должно выиграть!

– Каким образом все эти люди оказались в моем календаре? Разве я просил вас? … О чем вы думали, Бернард?

– О сэре Хамфри, господин министр. Он просил об этом.

– Так вот, Бернард, учтите, от своих слов я не отступлюсь.

Остаток дня прошел в скучнейших дебатах с различными группами давления. Казалось, им не будет конца. К вечеру я чувствовал себя совершенно вымотанным.