![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Легенды Таттинского улуса
№ 160. Кээрэкээн-Ойун — вождь таттинцев
В древности в период смуты главой бахсытских родов в Мегинском улусе был старик Бэрт-Бээчээн. [В таттинском произношении — Бэт-Бээчээн.] Он вел войну с таттинским шаманом Кээрэкээном и был побежден последним. После этого поражения в борьбе с таттинцами Бэрт-Бээчээн, оседлав своего знаменитого коня Суонда-Хара, поехал на Алдан к бахсытским родам Баяган- тайского улуса. Эти роды, когда-то отделившиеся от своих мегинских собратьев, поселились в долине Алдана, в местности, известной до сих пор под названием Кириэс-Халльаайы. Во главе их стоял молодой знаменитый витязь Баджыгыр-Тёрёнёк. Старик Бэрт-Бээчээн рассчитывал получить от него, как родственника и «своего дитяти», помощь и поддержку в борьбе с таттинцами. Он знал его как человека хвастливого, легкомысленного и доверчивого. Поэтому был заранее уверен в успехе своего предприятия, надеясь на свое хитроумие и красноречие.
Слепцов Вонифатий Григорьевич, Жехсогонского наслега.
№ 161
Он не ошибся в своих расчетах: Баджыгыр-Тёрёнёк с войском присоединился к Бэрт-Бээчээну, и оба соединенными силами совершили набег на таттинцев. Получив сообщение об их выступлении, Кээрэкээн-Ойун выставил военную стражу «хоруол» на высоком мысу, который и теперь носит название Хоруол-Тумысах, между речками Татта и Амга. Бэрт-Бээчээн и Баджыгыр- Тёрёнёк, наткнувшись на эту стражу, напали и перебили всех воинов. После этого подвига оба предводителя решили вернуться обратно, так как де враг, судя по выставленной страже, уже предуведомлен и приготовился к защите. Они полагали, что и эта победа над таттинской стражей даст им достаточное основание гордиться превосходством своего оружия. Кээрэкээн-Ойун, полагая, что баягантайцы одним набегом не ограничатся, был все время настороже. Среди таттинских и баягантайских якутов по поводу этих войск сохранилось много рассказов. Вот одно из этих преданий. Однажды в летнюю пору отряд баягантайцев, находясь недалеко от таттинской равнины, у ручейка наткнулся на парня, разыскивавшего табун лошадей. Под ним был молодой, недавно объезженный конек светло-серой масти. Баягантайцы захватили его живым и связанного, посадив на его же коня, везли в качестве вожатого. Спрашивают у него: «Много ли воинов у Кээрэкээна?» «Он давно осведомлен о вашем приходе, весь его народ уже в сборе, и ожидают вас!» Чтобы расположить к себе врагов, парень завел с ними незначительный разговор о том, о сем. Вслед за тем неожиданно обратился к ним с такими словами: «Послушайте, Бэрт-Бээчээн и Баджыгыр-Тёрёнёк! Неужели вы думаете, что я совершу побег от вас, столь мощных витязей? Зачем такого жалкого человека, как я, везете связанным?» В ответ на это оба предводителя, обращаясь к своим воинам, сказали: «Эй молодцы, он ведь прав! Вы напрасно скрутили его так крепко, ну куда этакий парнишка может ускользнуть от нас? Сейчас же освободите ему руки и ноги!» Поехали дальше. Парню велели привести отряд к броду через Татту. Выехав вперед, он стал постепенно ускорять побежку коня и наконец перешел в рысь. Следовавшие за ним крикнули: «Эй молодчик, куда спешишь, потише!» Но парень, пришпорив коня, помчался во весь опор и сразу вырвался вперед. Бэрт-Бээчээн, стегнув своего Суонда-Хара, пустился в погоню, а за ним понесся и Баджыгыр-Тёрёнёк со своими баягантайцами. Вихрем промчались через всю таттинскую равнину. Конек беглеца ничуть не подавал признаков утомления, наоборот, постепенно прибавлял ходу. За ним поспевали только Бэрт-Бээчээн и Баджыгыр-Тёрёнёк на своих испытанных отборных конях. Но вот дорогу преградила Татта. Парень, недолго думая, понукнул конька и перемахнул на другой берег. Следом перескочил и Бэрт-Бээчээн на своем Суонде-Хара, но последний не смог вынести на тот берег задние ноги. Конь же Баджыгыр-Тёрёнёка, невзирая на все усилия седока, не решался прыгнуть через Татту. Парень исчез. Вдогонку ему Баджыгыр-Тёрёнёк с досады крикнул: «Эх ты пес, обманщик! Пусть отныне тебя именуют Тюёкэй Чохчох» [Хитрый Малец]. Бэрт-Бээчээн, увидев, что его Суонда-Хара намочил задние ноги, отказался от дальнейшего преследования. Он восторгался подвигом парня и выразил свое удивление словами: «Вот настоящий муж! Я не ждал, что счастье будет служить ему так верно, как в этот час! Пусть он расплодит потомство, и удача да сопутствует ему в жизни!» Такие добрые пожелания посылал он по адресу удачливого беглеца. Рассказывают у нас, что от этого-то парня произошел целый род, известный теперь под названием Тюёкэй. Ускакавший парень сообщил Кээрэкээну о приходе вражеского отряда. Поэтому таттинцы, взяв коней прямо с пастбища, стали сходиться. Кээрэкээн, узнав от беглеца о немногочисленности наступающих баягантайцев, подумал про себя: «Авось одолею их и со своими людьми!» И решил выступить навстречу противнику, не дожидаясь подхода подкреплений от вождя игидейцев Моджуукаана, двух братьев тыарасинских — Иргиэлэ и Ипгэрчэ, а также других известных и именитых таттинских богатырей. Баягантайский отряд остановился у северной излучины равнины Киэнг-Сысыы. По совету Бэрт-Бээчээна они приготовили «табык» — барабан, чтобы испугать сытых, только что взятых с пастбища коней таттинцев. У Кээрэкээна был сын по имени Кэнгис-Боотур, который по мужеству и храбрости считался лучшим из таттинских витязей. Он приходился свояком Баджыгыр-Тёрёнёку, они были женаты на двух сестрах. Как только началась битва, Кэнгис-Боотур с отрядом своих таттинцев стремительно атаковал противника. Баягантайцы, бросившись на конях навстречу, вдруг забили в барабан. Это обстоятельство внесло расстройство в ряды нападающих таттинцев, так как их испуганные кони перестали им повиноваться. Баягантайцы начали одолевать. Во время сражения Кэнгис-Боотур, заметив издали Баджыгыр-Тёрёнёка, подскакал к нему и ударил слегка тыльной стороной пальмы по его железному панцирю. Раздался лязг железа. Так как они были свояками, то между ними, говорят, соблюдался обет не выступать друг против друга. Баджыгыр-Тёрёнёк, почувствовав удар и не разглядев своего противника, ткнул древком своей пальмы. Древко, скользнув о подушку седла, проникло под сидение всадника. Дальше, подставив под пальму свое колено, Баджыгыр-Тёрёнёк в один миг сбил своего противника с седла. Кэнгис-Боотур головой вниз упал на высохшую глину... Когда Кэнгис-Боотур лежал без чувств, отец его Кээрэкээн, проезжая мимо, укорил сына такими словами: «Несчастный, неужели, чтобы здесь, у этой жалкой речушки величиной с наколенник, удариться лицом в грязь, ты давеча так храбрился и рвался вперед!» Рассказывают, что это несчастное сражение было начато по настоянию Кэнгис-Боотура, который не хотел делить славу с другими таттинскими богатырями. Баягантайцы же по совету Бэрт- Бээчээна ввели в сражение только отборных воинов. Кэнгис-Боотур после этого сражения, не желая со стыда показываться своему народу, поселился, говорят, в глухой тайге, в недосягаемой дали. Так тяжко было для него горестное воспоминание о проигранном сражении. Бэрт-Бээчээн и Баджыгыр-Тёрёнёк после победы над Кээрэкээном угнали с собой его скот и народ. Увели также и его знаменитого жеребца. Баджыгыр-Тёрёнёк, возгордившись победой, намеревался еще напасть на таттинцев, но был остановлен умным и дальновидным Бэрт-Бээчээном. Последний сказал: «Мы на этот раз превзошли боевое имя таттинцев, добились первенства над ними. Будет разумнее, сохраняя за собой это первенство, возвратиться поспешно домой. Поражение одного Кээрэкээна, который выступил против нас один из хвастливой самоуверенности, еще не есть достаточное доказательство слабости таттинцев. Если соберутся все их вожди [богатыри], то нам с ними не совладеть!» Баджыгыр-Тёрёнёк внял разумному совету и со всем отрядом поспешил обратно.
Паспортные данные те же, что и у текста № 160.
№ 162
Тёнгюргэс-Боотур въехал в долину Татты как раз в тот момент, когда баягантайцы после победы, гоня отобранный скот, только что проехали перед ним вниз по этой речке. Он сразу признал издали круп жеребца шамана Кээрэкээна и догадался, что баягантайцы возвращаются, одержав победу над ними. Тёнгюргэс-Боотур, конечно, и не пытался гнаться за ними, но тем не менее, выхватив свой роговой лук, выпустил в них две стрелы с очень большого расстояния. Бэрт-Бээчээн вел за собой на привязи жеребца Кээрэкээна. При первом выстреле Тёнгюргэс-Боотур нацелился в спину Бэрт-Бээчээна, а при втором — в таттинского жеребца, чтобы он не служил у них производителем. Жеребец сразу повалился на землю. С возгласами «Что случилось с жеребцом?» баягантайцы стали осматривать его и нашли на груди высунувшуюся до половины стрелу. Баджыгыр-Тёрёнёк в гневе воскликнул: «Это какой черный пес убил нашего жеребца? Необходимо сейчас же обнаружить его и наказать!» С этими словами он повернул было своего коня, но его остановило замечание осторожного Бэрт-Бээчээна: «Бросьте [эту затею]! Этот сильно стремительный большой палец, известное дело, принадлежит никому другому, как Тёнгюргэс-Боотуру. Он, не рассчитывая догнать нас, послал свою стрелу. Таттинцы, очевидно, уже собираются, надо поспешно уходить!» Когда они проехали еще некоторое расстояние, конь Бэрт-Бээчээна Суонда-Хара вдруг споткнулся. Хозяин по этому поводу заметил: «Ведь ты никогда не спотыкался? Какое несчастье нам предвещаешь?» Но вскоре после этого Суонда-Хара остановился как вкопанный. Бэрт-Бээчээн соскочил с коня со словами: «Ба, что же случилось с этим конем?» Когда внимательно осмотрели коня, на груди его на толщину клинка ножа торчал наружу кончик стрелы. Суонда-Хара тут же испустил дух. Баягантайцы здесь сделали привал и съели мясо этого коня. Бэрт-Бээчээн череп его повесил на большую лиственницу. Это место до сих пор известно под именем Суонда Баса [Голова Суонда]. По рассказам, этот череп большого размера; до недавнего времени он будто бы висел там же.
Паспортные данные те же, что и у текста № 160.
№ 163
Кээрэкээн-Ойун, собрав свой народ, приготовился к походу на баягантайцев, чтобы разгромить их на месте. До отъезда он в течение трех суток совершал камлание, после которого распустил своих воинов по домам, сказав: «Я вселил в них Илбис-Кыысын. И без нашего участия их жизнь расстроится. Я добился возмездия!» Рассказывают, что баягантайцы действительно, прибыв к себе, затеяли взаимную распрю и в последовавшей вооруженной схватке истребили друг друга.
Паспортные данные те же, что и у текста № 160. Эти предания записаны по моей просьбе по-якутски В. Г. Слепцовым.
№ 164. Байагантай-Баатыр
В древности в Баягантае жил человек по имени Байагантай- Баатыр. Таттинцы убили его старшего брата. Байагантай-Баатыр в возрасте 15 лет собрался в Татту сразиться. Надев на него броню, его прикрутили к небольшой лиственнице. Он, вырвав ее с корнем, освободился от привязи, вскочил на боевого коня Суонда-Турагаса [имя коня] и поехал сразиться со знаменитым таттинским витязем Маджылы-Тёрёнёком. Перейдя на восточный берег речки Татты, он встретил парня, ехавшего верхом на кобыле. Байагантай-Баатыр, решив убить этого парня, чтобы окровавить перед боем свое оружие, схватил его за руку. Парень вырвал руку и погнал свою кобылу. Байагантай-Баатыр пустился за ним в погоню. Доскакали до речки Татты. Парень на своей кобыле перескочил через речку, конь же Байагантай- Баатыра, перескочив, задними ногами застрял на противоположном обрыве. Благодаря этой случайности парень спасся от неминуемой смерти. Байагантай-Баатыр сказал: «Если ему удалось избежать моих рук, значит так предуказано землей и небом. Только потому он мог ускользнуть. Да будет он человеком [в смысле добьется благополучия и размножится] и пусть именуется отныне «широко размножившийся Дэлгэсэ»! До сих пор в Баягантайцах есть два рода с именем Дэлгэсэлэр. Потом Байагантай-Баатыр поехал к своему противнику Маджылы-Баатыру, сразился и заколол его.
Слепцов Симон Васильевич, 75 лет, Баягантайского улуса. Июнь 1921. Записано по-якутски А. Д. Широких.
№ 165. Кээрэкээн-Ойун (Легенда о древних переселениях таттинских якутов)
Когда русские разбили Тыгына и заняли местность Сайсары, где теперь стоит город Якутск, шаман Кээрэкээн, который жил неподалеку от этих мест, решил искать другое местожительство, далекое и недоступное для русских. Прежде чем выехать на поиски нового места, Кээрэкээн совершил камлание к Уордаах-Джё- сёгёю, умоляя его указать безопасное место. Уордаах-Джёсёгёй ответил шаману: «Самого лучшего жеребца с табуном из восьми кобылиц гони на восток длинными березовыми шестами и идя за ним. Где жеребец остановится, там и поселись!» Кээрэкээн так и сделал. Жеребец со своим косяком переплыл Лену и направился на восток. Жеребец долго шел, нигде не задерживаясь, и наконец остановился в долине речки Татты, в одной елани, где имеется девять курганов. Этому урочищу шаман дал название Тохтобул, что значит остановка. Кээрэкээн тут и поселился. Следы его жилья можно видеть и теперь.
Сивцев Матвей Матвеевич, 40 лет, Таттинского улуса. По записи М. Овчинникова. Предание переложено мною согласно стилю и понятию текста якутов с исправлением очевидных ошибок. К русскому тексту автора было бы трудпо подобрать приемлемый для якутского уха оригинал. Все его вставки в устах якута звучали бы фальшиво. Сомнительным представляется также и наименование Кээрэкээна дополнительным прозвищем Мохсоху. Не будучи таттинцем, я не могу восстановить, какое якутское слово у Овчинникова превратилось в «мохсоху». М. М. Сивцев — якут, учитель по профессии. Он сам, конечно, не мог быть автором указанных домыслов Овчинникова.
№ 166. Древний военный обычай призывания духа Илбис
В старину, когда только что пришли русские, жили два именитых богача. Одного из них звали Кюннэй, а другого Юрэкээн. Однажды летом Юрэкээн устроил ысыах и пригласил на торжество своих родственников, знатных соседей и простой народ. В числе званых гостей был и Кюннэй. В день ысыаха особый почетный шаман небожителей восхвалил богов и духов предков, держа их священные чаши с кумысом. После угощения духов кумыс в освященных чашах подносился почетным гостям в порядке их старшинства. Родовитому Кюннэю на всех ысыахах чаша с освященным напитком всегда подавалась раньше других. Но на этот раз хозяин Юрэкээн распорядился подать ему во вторую очередь. Это было тяжким оскорблением его фамильной чести. Данное обстоятельство послужило поводом для вражды между двумя именитыми богачами. Однажды, когда многочисленные слуги Юрэкээна были в отлучке, Кюннэй, собрав свою челядь, решил напасть ночью на Юрэкээна. В девяти юртах Юрэкээна под утро все спали. Заря только что занималась. В это время на западной стороне алааса Бочуотай [местожительство Юрэкээна] Кюннэем совершался обряд окропления кровью оружия — стрел, пик, батыя и прочего. Обряд этот совершался так: Воины становились в ряд, образуя кольцо, в центре его стоял столб, к которому был привязан конь. Шаман произносил заклинание, и по знаку его воины с оружием в руках бросались к коню со всех сторон и вонзали это оружие в животное по самую рукоятку. Конь, судорожно вздрагивая, моментально умирал. После этого Кюннэй разделил своих воинов на девять отрядов и приказал одновременно напасть на все девять юрт Юрэкээна. Подкравшись тихо, истребили всех до единого, кто был в этих юртах.
Сивцев Матвей Матвеевич, Таттинского улуса. По записи М. И. Овчинникова. Из рассказа, опубликованного Овчинниковым в журнале «Сибирский архив» (1912, № 5, с. 363—372) под заглавием «Кюннэй и Юрякян (Якутское предание)».
|