Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 7. Не нужно больше все время торчать на кухне
Не нужно больше все время торчать на кухне! Освежите загрязненную поверхность новым чудесным средством Убик. Это удобная в обращении, неприлипающая, идеально чистящая паста. Абсолютно безопасна, если пользоваться в соответствии с инструкцией.
– Лучше всего, – сказал Джо Чип, – приземлиться сразу в Цюрихе. – Он набрал на коротковолновом телефоне, входящем в комплект великолепно оснащенного корабля Ранситера, код Швейцарии. – Мы поместим его в тот же мораториум, где находится Элла, и сможем советоваться с ними обоими. Можно даже добиться электронного взаимодействия, и они будут отвечать нам одновременно. – Протофазного, – поправил его Дон Денни. – Кто-нибудь помнит, как зовут управляющего Мораториума Возлюбленных Собратьев? – спросил Джо. – Какой-то Герберт, – сказала Типпи Джексон. – По фамилии – немец. – Герберт Шонхайт фон Фогельзанг! – воскликнула Венди Райт. – Я запомнила, потому что мистер Ранситер как-то раз объяснил мне, что это означает. «Герберт – прелесть птичьей песни». Я бы хотела, чтобы меня так звали. – Можешь выйти за него замуж, – заметил Тито Апостос. – Я собираюсь за Джо Чипа, – ответила Венди с детской серьезностью. – Да ну? – Сияющие черные глаза Пат Конли вспыхнули еще ярче. – В самом деле? – Ты и это можешь изменить с помощью своего таланта? – спросила Венди. – Я живу с Джо, – зло бросила Пат. – Я его любовница. Мы договорились, что я оплачиваю его счета. Сегодня утром я заплатила за дверь. Если бы не я, он до сих пор торчал бы в квартире. – А мы не полетели бы на Луну, – добавил Эл Хаммонд. Лицо его выражало самые разные чувства. – Не сегодня, так в другой раз, – заметила Типпи Джексон. – Какая разница? В любом случае Джо неплохо устроился, если любовница за него платит! Она ткнула Джо локтем в бок, и он поразился застывшему на ее лице сладострастному выражению. Похоже, под маской энергичной женщину в миссис Джексон скрывалась созерцательница, способная порадоваться и за другого. – Дайте мне телефонный справочник, – сказал Джо Чип. – Я предупрежу мораториум о нашем прибытии. – Он взглянул на часы. Оставалось десять минут полета. – Вот справочник, мистер Чип. – Джон Илд вручил ему тяжелый квадратный том с клавиатурой и микросканнером. Джо набрал ШВЦР, потом ЦЮР и наконец МРТР ВЗЛБ СБРТ. – Похоже на иврит, – сказала стоящая за его спиной Пат. Микросканнер приступил к поиску номера, наконец из щели выскочила перфокарта, и Джо тут же зарядил ее в приемник телефона. – Воспроизвожу запись, – металлическим голосом отозвался телефон и выплюнул карту. – Данный номер отключен. Для дополнительной информации поместите красную карточку в… – Какого года этот справочник? – спросил Джо. Илд взглянул на выходные данные. – Двухлетней давности. – Этого не может быть, – сказала Эди Дорн. – Два года назад корабль еще не был построен. На нем все новое. – Может, Ранситер решил сэкономить? – вставил Тито Апостос. – Исключено. – Эди покачала головой. – На этот корабль Ранситер не жалел ни сил, ни денег, ни оборудования. Все его сотрудники знают: «Пратфол II» – его гордость. – Был его гордостью, – поправила Фрэнси Спэниш. – Не согласен. – Джо опустил красную карточку в приемное устройство. – Дайте мне действующий номер Мораториума Возлюбленных Собратьев в Цюрихе, Швейцария, – потребовал он и, повернувшись к Фрэнси Спэниш, добавил: – Ранситер пока существует, и этот корабль по-прежнему его гордость. Аппарат изрыгнул карточку с выбитым на ней номером, Джо ввел ее в приемный паз. На этот раз компьютер сработал мгновенно. На экране появилась болезненно угодливая физиономия управляющего мораториумом. – Меня зовут герр Герберт Шонхайт фон Фогельзанг. У вас случилась беда, сэр? Сообщите свое имя и адрес на случай, если связь прервется. – Произошел несчастный случай, – сказал Джо. – То, что мы называем несчастным случаем, – затянул Фогельзанг, – является на деле проявлением божьей воли. В некотором смысле всю нашу жизнь можно назвать «случаем». И… – Давайте отложим теологические прения до лучших времен, – оборвал его Джо Чип. – Это самое лучшее время, чтобы прибегнуть к утешению теологией. Усопший – ваш родственник? – Это наш шеф. Глен Ранситер из Нью-Йорка, глава Корпорации Ранситера. У вас находится его жена Элла. Мы приземлимся минут через восемь-девять. Можете выслать рефрижератор? – Усопший в саркофаге? – Нет, – огрызнулся Джо. – Загорает на пляже Тампа во Флориде. – Полагаю, ваш остроумный ответ означает подтверждение. – Высылайте машину в космопорт Цюриха. Джо повесил трубку. Подумать только, нам придется иметь дело с этим ничтожеством. – Мы еще доберемся до Рэя Холлиса, – сказал он собравшимся вокруг него инерциалам. – Разве мы едем не к Фогельзангу? – удивился Сэмми Мундо. – Доберемся и уничтожим его, – повторил Джо. Глен Ранситер, подумал он. В саркофаге, украшенном пластиковыми розочками. Пробуждаемый к полужизни на один час в месяц. Угасающий, слабеющий, уходящий в туман… Господи! Джо чуть не задохнулся от ярости. И надо же, чтобы именно он, из всех людей на земле. Человек такой жизненной силы. Такой энергии. – По крайней мере, – вздохнула Венди, – он будет ближе к Элле. – В некотором смысле – пробормотал Джо и смолк: на эту тему говорить не хотелось. – Терпеть не могу мораториумов. И их владельцев. Терпеть не могу этого Герберта Шонхайта фон Фогельзанга. Почему Ранситер выбрал швейцарский мораториум? Чем ему был плох мораториум Нью-Йорка? – Это швейцарское изобретение, – сказала Эди Дорн. – Согласно независимым исследованиям, по продолжительности жизни швейцарские мораториумы в среднем на два часа превышают наши. – Почему ООН не запретит полужизнь? – возмутился Джо. – Это нарушение естественного круговорота рождения и смерти. – Если бы полужизнь была угодна Господу, – насмешливо заметил Эл Хаммонд, – мы бы рождались в саркофаге, заполненном сухим льдом. – Вошли в зону действия системы наведения космодрома Цюриха, – выйдя из рубки, мрачно сказал Дон Денни. – Она нас посадит. – Не вешай нос, – сказала Эди Дорн, – смотри на вещи просто. В сущности, нам дьявольски повезло, могли погибнуть при взрыве, могли нарваться на лазерный луч в полете. Потерпи, скоро приземлимся, будем в безопасности. – Нам следовало бить тревогу сразу, как нас пригласили на Луну, – сказал Джо. Ранситер должен был насторожиться, подумал он. – Шеф всегда предупреждал: всякая работа, связанная с отлетом с Земли, уже подозрительна. А на Луну вообще лучше не соваться из-за полной неразберихи с гражданским кодексом. Немало защитных организаций погорели на этом деле. Если в мораториуме его оживят, подумал Джо, то первым делом он скажет: «Я всегда подозрительно относился к Луне». Выходит, недостаточно подозрительно. Слишком выгодным показался контракт. И он заглотил наживку. Хотя и чувствовал беду. Система наведения космодрома Цюриха включила тормозные ракеты, корабль задрожал. – Джо, – сообразил Тито Апостос, – тебе придется сказать Элле про Ранситера. Ты понимаешь? – Я думаю об этом с момента взлета. Корабль продолжал тормозить, одна за другой включались вспомогательные посадочные системы. – Кроме того, – продолжал Джо, – я должен еще уведомить о случившемся Общество. Они нас с грязью смешают, скажут, что мы, как бараны, полезли в ловушку. – Разве они не наши друзья? – спросил Сэмми Мундо. – После такого провала у нас больше нет друзей. Вертолет на солнечных батареях с широкой надписью по борту: «МОРАТОРИУМ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ СОБРАТЬЕВ» ожидал у кромки космодрома Цюриха. Рядом с ним стоял похожий на жука человек в европейском костюме: схваченной красным шарфом твидовой тоге, тапочках и пурпурном поясе. Вытянув руку в перчатке, он направился к сошедшему с трапа Джо Чипу. – Вижу, что путешествие не изобиловало радостными событиями, – сказал Фогельзанг, обменявшись с Джо кратким рукопожатием. – Могут ли мои люди подняться на борт вашего замечательного корабля и… – Да, – ответил Джо. – Пусть поднимаются и заберут его. Засунув руки в карманы, он мрачно побрел в сторону кафе. Пошла обычная рутина, подумал Джо. Мы ускользнули от Холлиса, вернулись на Землю. Нам повезло. Теперь начинается новый этап. И от нас мало что зависит. – Пять центов, пожалуйста, – сказала дверь кафе. Джо подождал, пока кто-нибудь не выйдет, и скользнул внутрь, пропустив почтенную пару. Сел к стойке и, сгорбившись, принялся изучать меню. – Кофе, – сказал наконец Джо. – Сливки, сахар? – поинтересовался динамик. – Сливки и сахар. Из маленького окошечка выдвинулась чашка кофе, два завернутых в бумагу кусочка сахара и пакетик со сливками. – Одну международную кредитку, пожалуйста, – произнес динамик. – Запишите на счет Глена Ранситера, Корпорация Ранситера, Нью-Йорк. – Вставьте, пожалуйста, кредитную карточку. – Я уже пять лет не пользуюсь кредитной карточкой. Вначале нужно выплатить… – Тогда одну кредитку. – Из динамика послышалось зловещее тикание. – Иначе через десять секунд я вызываю полицию. Джо заплатил, и тикание прекратилось. – Тоже еще, посетитель! – огрызнулся напоследок динамик. – Однажды, – с ненавистью произнес Джо, – люди вроде меня восстанут, и тирании бездушных машин придет конец. Вернутся простые человеческие ценности, теплота, отзывчивость, и человек, прошедший через такие испытания, как я, которому действительно нужна чашечка горячего кофе, просто чтобы прийти в себя, получит ее независимо от того, есть у него кредитка или нет. – Он взял пакетик со сливками и тут же брезгливо отодвинул его в сторону. – Кстати, ваши сливки, молоко или что это было, давно прокисли. Динамик молчал. – Давайте, делайте что-нибудь! – сказал Джо. – Когда речь шла о деньгах, вас трудно было остановить. Платная дверь кафе распахнулась, и вошел Эл Хаммонд. – Ранситера уже погрузили на вертолет. Спрашивают, полетишь ли ты. – Посмотри на эти сливки, – сказал Джо, поднимая пакетик. Жидкость превратилась в прилипшие к стенкам комки. – Вот это подают за одну кредитку в технологически развитом и современнейшем городе мира. Я не уйду отсюда, пока они не заменят сливки или не вернут деньги. Эл Хаммонд положил руку ему на плечо и внимательно на него посмотрел: – В чем дело, Джо? – Вначале – сигарета, затем устаревший на два года телефонный справочник в корабле. Сейчас мне подают недельной давности сливки. Я этого не понимаю, Эл. – Пей без сливок, – посоветовал Эл Хаммонд. – И давай иди к вертолету, Ранситера надо срочно отправлять в мораториум. Мы подождем тебя на корабле. Потом заедем в ближайшее представительство Общества и напишем подробный рапорт. Джо поднял чашку и увидел, что кофе холодный, густой и старый. На поверхности плавала плесень. Он с отвращением отставил чашку. Что происходит? Что-то со мной случилось. Неожиданно отвращение перешло в неясный, жуткий страх. – Пойдем, Джо, – Эл Хаммонд сжал его плечо. – Забудь про кофе, это ерунда, сейчас главное доставить Ранситера в… – Ты знаешь, кто дал мне эту кредитку? – спросил Джо. – Пат Конли. И я тут же сделал то, что всегда делаю с деньгами, – выбросил на ветер. На прошлогоднюю чашку кофе… Поедешь со мной в мораториум? Мне нужна поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Может, свалим все на Ранситера? Скажем, что решение о полете на Луну он принял единолично. Собственно, так и было. А может, придумаем что-нибудь? Мол, корабль разбился, или Ранситер просто умер, а? – Ранситер все равно с ней свяжется, – сказал Эл, – Так что лучше говорить правду. Они вышли из кафе и направились к вертолету Мораториума Возлюбленных Собратьев. – А может, пусть Ранситер сам ей скажет? – предложил Джо, когда они поднялись на борт. – А что? Он же решил лететь на Луну? Вот пусть и говорит. К тому же он привык с ней общаться. – Вы готовы, джентльмены? – спросил Фогельзанг, занимая место в кабине. – Не пришло ли время направить наши скорбные стопы к последнему пристанищу мистера Ранситера? – Валяйте, – бросил Эл Хаммонд. Как только вертолет оторвался от Земли, владелец мораториума нажал на кнопку, и из доброго десятка динамиков, натыканных по всему салону, полились звуки бетховенской Missa Solemnis. – А знаешь, что Тосканини всегда пел со своим хором, когда дирижировал? – спросил Джо. – В «Травиате» можно слышать его голос во время арии «Sempre Libera». – Нет, не знаю, – ответил Эл, глядя на ровные, однообразные, монолитные строения Цюриха, торжественно проплывающие внизу. – Libera me, Domine, – прошептал Джо. – Что-что? – Смилуйся надо мной, Господи. Это же общеизвестно. – С чего ты об этом подумал? – Из-за проклятой музыки. – Повернувшись к Фогельзангу, Джо крикнул: – Выключите музыку. Ранситер ее все равно не слышит. Зато ее слышу я, а мне это совершенно не нравится. Тебе тоже? – спросил Джо у Эла Хаммонда. – Успокойся, Джо. – Мы везем мертвого шефа в место под названием Мораториум Возлюбленных Собратьев, а он говорит «успокойся»! А знаешь ли ты, что Ранситер вовсе не обязан был лететь с нами на Луну? Он мог отправить нас и остаться в Нью-Йорке. Теперь самый жизнерадостный, самый жизнелюбивый человек из всех… – Ваш темнокожий спутник дал хороший совет, – перебил его вдруг владелец мораториума. – Какой совет? – Успокоиться. – Фогельзанг открыл встроенный рядом с пультом ящичек и протянул Джо цветную веселую коробочку. – Пожуйте, мистер Чип. – Успокоительная резинка, – пробормотал Джо, машинально срывая обертку. Успокоительная резинка с ароматом груш. – Пожевать? – спросил он у Эла. – Попробуй, – Эл пожал плечами. – Глен Ранситер никогда не стал бы принимать транквилизаторы в такой ситуации, – завелся вдруг Джо. – Он вообще никогда в жизни не принимал их. Ты знаешь, что я понял, Эл? Он отдал свою жизнь ради нашего спасения. В переносном смысле. – Очень переносном, – проворчал Хаммонд. – Кстати, мы подлетаем. – Вертолет начал опускаться на размеченную для посадки крышу плоского здания. – Сумеешь взять себя в руки? – Я успокоюсь, когда услышу голос Ранситера, – сказал Джо. – Когда я узнаю, что он хоть наполовину, но жив. – Я бы не стал волноваться по этому поводу, – жизнерадостно откликнулся владелец мораториума. – Обычно нам удается получить очень хороший поток протофазонов. Вначале. Душевные муки начинаются потом, когда срок полужизни подходит к концу. Но если планировать все разумно, его можно продлить на много лет. – Фогельзанг выключил двигатель и распахнул дверь кабины. – Добро пожаловать в Мораториум Возлюбленных Собратьев! – Он жестом пригласил их к выходу. – Моя секретарша мисс Бисон проведет вас в переговорную, ласкающая тьма и мягкие поверхности умиротворят ваши души, а я распоряжусь, чтобы мистера Ранситера доставили вам, как только наши техники войдут с ним в контакт. – Я хочу наблюдать процесс с самого начала, – сказал Джо. Владелец мораториума повернулся к Элу Хаммонду: – Может быть, вам, как другу, удастся убедить мистера Чипа? – Джо, нам придется подождать в переговорной. – Сколько все это займет времени? – спросил Джо. – Результат будет известен уже через пятнадцать минут. Если к тому времени мы не получим достаточно сильного сигнала… – Всего пятнадцать минут? – прорычал Джо. – Они не собираются тратить более пятнадцати минут на возвращение к жизни человека лучшего, чем мы все, вместе взятые! – Он был готов разрыдаться. – Пошли в переговорную, Джо, – повторил Эл Хаммонд. Джо махнул рукой и покорно побрел за ним. – Закуришь? – расположившись на покрытом бизоньей шкурой диване, Эл протянул Джо пачку. – Они же давно испортились, – сказал Джо. Ему не надо было брать сигарету в руки, он знал это и так. – Да, действительно. – Эл убрал пачку. – Откуда ты знаешь? – Джо не ответил, и Эл, выдержав паузу, продолжил: – Слушай, ты слишком быстро впадаешь в отчаяние. В конце концов, нам еще повезло, могло выйти так, что мы лежали бы сейчас по саркофагам, а Ранситер наслаждался бы здесь успокаивающим полумраком. Эл взглянул на часы. – Все сигареты в мире испорчены, – пробормотал Джо и тоже посмотрел на часы. Множество не связанных между собой отрывочных мыслей пролетели в его голове, как стаи серебристых рыбок. Страхи, недоумения, предчувствия… Серебряные рыбки носились кругами, и постепенно остался один страх. – Если бы Ранситер был жив и сидел в этой переговорной, все было бы хорошо. Я в этом уверен, хотя и не знаю почему. Джо подумал, что техники мораториума возятся сейчас с останками Глена Ранситера. Интересно, как это происходит? – Ты помнишь зубных врачей? – спросил он Эла. – Нет, но знаю, что они были. – Раньше у людей часто болели зубы. – Понятное дело. – Отец мне рассказывал, что чувствуешь на приеме у зубного. Каждый раз, когда медсестра открывает дверь кабинета, тебе кажется, ну – все. Я всегда боялся таких ощущений. – Значит, ты именно это чувствуешь сейчас? – спросил Эл. – Я чувствую, что пора бы полудурку Герберту прийти и сказать: Ранситер жив. Или мертв. Либо одно, либо другое. – Они почти всегда добиваются положительных результатов. По статистике, как говорит Фогельзанг… – В нашем случае у них ничего не выйдет. – Тебе откуда знать? – Интересно, есть ли в Цюрихе люди Рэя Холлиса? – Конечно, есть. Но пока мы договоримся насчет прогноста, результат будет известен. – Все-таки я его вызову. – Джо вскочил и огляделся в поисках видеофона. – Прямо сейчас. Дай двадцать пять центов. Эл покачал головой. – Ты не забывай, – сказал Джо, – что являешься моим подчиненным. И должен выполнять все мои требования, иначе вылетишь с работы. С момента смерти Ранситера руководство фирмой перешло ко мне. Я принял решение доставить его сюда, и я решил немедленно вызвать прогноста. Давай монету, быстро! – Корпорацией Ранситера руководит человек, не имеющий при себе пятидесяти центов! – Эл кинул Джо монету. – Не забудь включить в зарплату. Джо вышел из переговорной и зашагал по коридору, рассеянно потирая лоб. До чего необычное место, подумал он. Между жизнью и смертью. А я теперь возглавляю Корпорацию Ранситера. Я – и еще Элла, которая мертва и может разговаривать, только когда я прикажу ее оживить. Согласно завещанию Ранситера, автоматически вступившему в силу, Джо принимал на себя руководство Корпорацией до того момента, пока Элла или Элла и Ранситер, если его удастся оживить, не отыщут ему замену. В последнем случае решение Глена и Эллы должно быть единодушным. Может быть, подумал Джо, они решат, что я должен остаться у руководства. Хотя вряд ли. Человек, неспособный разобраться с собственными финансовыми проблемами?.. Очевидно, это я и хочу услышать от прогноста Холлиса. Стану ли я директором фирмы. Это, конечно, стоит узнать. Да и не только это. Джо нашел видеофон, поднял трубку, послушал гудок и опустил в приемник монету Эла. – Простите, сэр, но монета вышла из употребления. – Раздался щелчок, и презрительно отвергнутая монета зазвенела у ног. – В чем дело? – Джо неловко отступил, поднимая двадцать пять центов, – С каких это пор деньги Североамериканской Конфедерации стали недействительными? – Простите, сэр, но вы не давали мне денег Североамериканской Конфедерации, Ваш двадцатипятицентовик – вышедшая из употребления монета Соединенных Штатов Америки, отчеканенная на монетном дворе Филадельфии. Сейчас она представляет исключительно нумизматический интерес. Джо посмотрел на монету. На потемневшей поверхности был выбит профиль Джорджа Вашингтона. И дата. Монете было сорок лет. Она давно вышла из употребления. – Я могу чем-нибудь помочь, сэр? – любезно поинтересовался служащий мораториума. – Я видел, автомат не принял вашей монеты. Позвольте взглянуть? – Он протянул руку, и Джо дал ему деньги США. – Хотите десятифранковый швейцарский жетон? Автомат его примет. – Прекрасно, – пробормотал Джо, опустил жетон в приемник и набрал международный бесплатный номер бюро Холлиса. – Таланты Холлиса. – На экране появилось женское лицо, природную красоту которого оттеняла современная косметика, – О, мистер Чип, – узнала его дежурная. – Мистер Холлис предупреждал о вашем звонке. Прогносты, подумал Джо. – Мистер Холлис, – продолжала девушка, – распорядился связать вас непосредственно с ним. Он хочет лично помочь вам в решении ваших проблем. Подождите, пожалуйста, я соединю. Буквально один момент, мистер Чип, и вы услышите мистера Холлиса. Всего доброго. Девушка исчезла, перед Джо Чипом мерцал пустой серый экран. Потом возникло мрачное синюшное лицо, жуткая физиономия без туловища и шеи. Глаза собеседника походили на бракованные бриллианты, они сверкали, но граней не было, и свет рассеивался во все стороны. – Здравствуйте, мистер Чип. Так вот как он выглядит, подумал Джо. Фотографии не могли передать сути этих неверных линий и смещенного плана, словно лицо уронили, разбили вдребезги, а потом склеили – но уже не так. – Я направляю в Общество подробный рапорт об убийстве вами Глена Ранситера. Остаток своих дней вы проведете за решеткой. – Джо ожидал от лица на экране хоть какой-то реакции, но тщетно. – Мы знаем, что это сделали вы, – сказал он, чувствуя всю бессмысленность своих действий. – По сути вашего звонка, – произнес Холлис шелестящим голосом, и Джо показалось, что куча змей переползают друг через друга. – Мистер Ранситер не… Дрожащей рукой Джо повесил трубку. Тем же коридором он вернулся в переговорную, где Эл Хаммонд пытался собрать рассыпавшуюся в пыль сигарету. – Фогельзанг тебя ищет, – проворчал Эл. – Темнит, хотя и так ясно, что у них ничего не вышло. Готов поклясться, что прямо он ничего не скажет, будет ходить вокруг да около, а в конце выяснится, что результат отрицательный. Что будем делать? – Прикончим Холлиса. – Холлиса мы не потянем. – Общество… – Джо замолчал. В переговорную вошел Фогельзанг. Выглядел он взволнованно, хотя всеми силами пытался подчеркнуть свою спокойную, исполненную достоинства уверенность. – Мы сделали все, что в наших силах. При столь низких температурах сопротивление практически отсутствует. На выходе должен быть четкий и ясный сигнал, но все, что мы получили, – это фоновый шум частотой шестьдесят герц. Как бы то ни было, не забывайте, что первоначальное размещение мистера Ранситера в саркофаге осуществляли не мы. Прошу вас это учесть. – Мы учтем. – Эл тяжело поднялся и посмотрел на Джо. – Думаю, это все. – Надо поговорить с Эллой. – Сейчас? Не лучше ли подождать до завтра? Выспишься и заодно определишься, что именно ты хочешь ей сказать. – Пойти сейчас домой – это значит пойти к Пат Конли. Я не в состоянии с ней общаться. – Сними номер в гостинице. Исчезни. А я вернусь на корабль, скажу нашим и проинформирую Общество. Ты можешь дать мне письменное поручение. У вас есть бумага и ручка? – обратился Эл к Фогельзангу. – Знаешь, с кем бы я поговорил? – спросил Джо, когда владелец мораториума выскочил из комнаты в поисках письменных принадлежностей. – С Венди Райт. Она знает, что делать. И я ценю ее мнение. Хотя знакомы мы очень мало. Джо заметил, что в переговорной негромко звучит музыка. Она звучала и раньше. Как в вертолете. – Dies irae, dies illa, – пели сумрачные голоса – Solvet saeclum in favilla, teste David cum Sybilla.[4] Верди, сообразил Джо. Наверное, Фогельзанг собственноручно включает музыку в 9 утра, как только появляется на работе. – Я уговорю Венди прийти к тебе в гостиницу, – сказал Эл. – Это аморально, – возразил Джо. – Что? – Эл уставился на Джо Чипа. – В такое время? Когда от твоего состояния зависит будущее всей организации? Да сейчас все, что может привести тебя в норму, не только морально, но и необходимо. Возвращайся к видеофону, звони в гостиницу, скажешь мне название и… – Наши деньги здесь не действуют, – перебил Джо. – Я не смогу воспользоваться видеофоном, пока мне опять не попадется нумизмат и не обменяет мою монету на десять швейцарских франков. – Да… – Эл тяжело вздохнул и покачал головой. – Ты что это хочешь сказать? – со злостью спросил Джо. – Разве я виноват, что твоя монета вышла из употребления? – В определенном, неясном пока смысле, да, ты виноват. Я пока не могу объяснить, в каком. Может, когда-нибудь объясню. Ладно, возвращаемся на «Пратфол-II», оттуда пойдешь в гостиницу сразу с Венди Райт. – Quantus tremor est futurus, – пели голоса. – Quando judex est venturus, cuncta stricte discussurus.[5] – А чем я буду рассчитываться? Они не примут наших денег точно так же, как и видеофон. Эл, чертыхаясь, вытащил бумажник. – Купюры старые, но еще в ходу. Монеты не годятся. Устарели. – Он швырнул их на пол с таким же негодованием, с каким видеофон выплюнул монету Джо Чипа. – Бери. – Эл вручил Джо пачку бумажных денег. – Здесь хватит, чтобы рассчитаться за ночь, пообедать и выпить вам обоим. Завтра я пришлю из Нью-Йорка корабль, он вас заберет. – Я тебе все верну, – сказал Джо. – Как исполняющий обязанности директора Корпорации Ранситера я буду получать хорошую зарплату, рассчитаюсь со всеми долгами, включая штрафы и неустойки, которые накрутила налоговая инспекция… – Без Пат Конли? Без ее помощи? – Теперь я смогу ее вышвырнуть. – Сомневаюсь, – покачал головой Эл. – Для меня это новый этап. Новый период в жизни. – Я буду управлять фирмой, подумал Джо. И, конечно, не повторю ошибок Ранситера. Холлис в обличье Стентона Мика не выманит с Земли ни меня, ни моих инерциалов. – По-моему, – глухо произнес Эл, – тебя притягивает проигрыш. И никакая комбинация обстоятельств этого не изменит. – На самом деле, – возразил Джо, – меня притягивает успех. И Глен Ранситер это чувствовал, поэтому он и пожелал, чтобы после его смерти дело возглавил я. Джо ощутил нарастающую уверенность, впереди замаячили многочисленные возможности, он видел их так четко, словно был прогностом. И тогда он вспомнил о Пат Конли, о том, что она делает с талантом прогностов, с любой попыткой предсказать будущее. – Tuba mirum spargens sonum, – пели голоса. – Per sepulcra regionum, Coget omnes ante thronum.[6] – Ты не бросишь ее, Джо. С такими способностями… – Я сниму номер в гостинице «Рут», – решительно заявил Джо. Но в глубине души он знал: Эл прав. Ничего не выйдет. Пат или что-то еще более страшное войдет в его жизнь и уничтожит его. Я обречен, подумал Джо, обречен в классическом смысле этого слова. Издерганное, утомленное сознание мгновенно нарисовало картинку: запутавшаяся в паутине птица. И птица, и паутина были очень старыми, и это особенно испугало Джо, образ был слишком реален и конкретен. Как предсказание. Монеты, неожиданно подумал он. Вышедшие из обращения, не принимаемые автоматами монеты. Коллекционные образцы таких монет лежат в музеях. Неужели это конец? – Mors stupebit – пели голоса. – Et natura, Cum resurget creatura, Judicanti responsura.[7] Они пели и пели, без остановки.
|