Глава VII. Аграрный и сословный вопрос в Чечне во второй половине XIX в. Депортация чеченцев в Турцию

Кавказская война сопровождалась постоянным захватом земель у горцев, что привело к явлению, известному как «земельный голод». На завершающем этапе войны колониальные власти, крайне заинтересованные в «умиротворении» чеченцев, обещали им от имени российского императора вернуть все земли и леса на равнинной Чечне, за исключением занятых под военные укрепления. Взамен чеченские селения должны были получить от правительства другие земли.

Земельный вопрос в Чечне приобрела особую остроту вследствие того, что после создания Сунженской казачьей линии и других многочисленных военный укреплений, большая часть населения страны оказалась согнанной на пространстве протяженностью примерно 70 верст с запада на восток и 40 верст с юга на север. На одну душу населения приходилось не более 2 десятин сельскохозяйственных земель. В условиях России того времени для простого воспроизводства русской крестьянской семье требовалось не менее 5 десятин (1 десятина = около 1 гектара) пахотной земли на одну душу.

Обещание наделить все чеченские селения землей так и осталось невыполненным в полном объеме. Напротив, колонизация края русским населением еще больше обострила земельный вопрос на Северном Кавказе. Администрация Терской области очень медленно осуществляла работы по земельному размежеванию, объясняя это полным отсутствием сведений о земельных владениях как отдельных обществ, так и отдельных семей. При этом не скрывалось, что власти намерены изменить сложившийся порядок землевладения.

В Чечне исторически существовала частная собственность на землю. Царские власти, однако, категорически отрицали наличие частного землевладения под предлогом отсутствия письменных документов, подтверждающих право горцев на землю.

Основная масса чеченских крестьян владела наследственными землями на основе адатов и шариата, в соответствии с нормами обычного горского права без письменного оформления сделок. Официальные власти не признавали законность такого рода сделок.

В результате длительных и бюрократически запутанных земельных размежеваний к концу XIX в. лишь 60% чеченских семей владели земельными наделами, средние подушевые площади которых были в 2-3 раза меньше, чем в целом по России. Остальные крестьянские семьи в Чечне считались безземельными.

Самым крупным собственником земли в Терской области являлось собственно государство. Вторым по величине землевладельцем на Северном Кавказе выступало казачество: составляя чуть более четверти населения Терской области, оно владело почти 40% всех земель, причем, как правило, лучших по качеству.

Крупными земельными участками наделялись представители чеченской знати и духовенства, проявлявшие лояльность царскому правительству. Они сдавали свою землю в аренду безземельным крестьянам. Так же нередко поступали и высокопоставленные русские офицеры. Получившие от государства землю военные редко оказывались хорошими хозяйственниками. Аренда горцами казачьих земель получила столь широкое распространение, что вызвала беспокойство у официальных властей. Они опасались, что, арендуя одни и те же участки в течение многих лет, горцы смогут, в конце концов, предъявить на них претензии. Кроме того, власти стремились закрепить в области возможно большее число русских переселенцев. Поэтому в конце XIX в. вышло распоряжение, запрещавшее казакам сдавать землю в аренду непосредственно горцам. Результатом данного решения стало появление большого числа посредников, через которых земля все же попадала к горцам, но уже по более высокой цене.

Завершение Кавказской войны, несомненно, стало большим облегчением для чеченского народа. Однако имело место глубокое недоверие к новой власти. Это недоверие часто перерастало в недовольство и вооруженные выступления. Иного просто быть не могло. Тянувшаяся десятилетиями война превратила значительную часть мужского населения Чечни в профессиональных воинов, которые трудно находили себе место в мирной жизни. Положение усугублялось и дезинтеграцией общественной жизни в Чечне и основательной трансформацией ее традиционных общественных институтов. С одной стороны, имам Шамиль в течение 25 лет стремился изменить традиционный образ жизни чеченцев, заставляя их следовать законам теократического государства. С другой стороны, то же самое делала российская администрация, навязывая собственные государственные институты. Таким образом, в течение долгого времени на территории Чечни одновременно сосуществовали сразу три государственно-правовые системы: российская, шариатская (имаматская) и традиционная (адаты). Это сосуществование не было мирным – шла война, сопровождавшаяся физическим уничтожением большой массы населения. Еще не привыкнув жить по одним законам, чеченцы зачастую оказывались вынужденными приспосабливаться к другим.

После завершения Кавказской войны терская администрация прилагала активные усилия по внедрению в Чечне общественных институтов, вовсе не характерных, а то враждебных для нее. В частности, речь идет о русского типа сельской общине с ее общественными наделами и круговой порукой. В результате подобных мер происходило основательное разрушение не только традиционных институтов чеченского общества, но и подрыв общественной морали, нравственности, духовных ценностей.

К концу XIX в. существовали как бы две Чечни: одна быстро адаптировалась к новым условиям, другая – сохраняла многие черты париархальности. Это противоречие в сфере общественно-политической жизни выражалось в наличии прямо противоположных тенденций: пророссийская ориентация одной части социальной верхушки не могла отменить антироссийских настроений у другой; восстания горных обществ почти не находили отклика в равнинных селениях, предпочитающих сохранять мир.

Увеличение численности постоянного русского населения на Тереке являлось важной частью планов по «умиротворению» Чечни и ее колонизации. В середине XIX в. в Санкт-Петербурге вызрел план постепенного переселения горцев в Турцию. Для переезда в Турцию у горцев был только один официальный канал – выехать для паломничества в Мекку и затем просто не вернуться. Российские власти охотно выдавали разрешение на выезд («отпускной билет») и заграничный паспорт любому желающему горцу. Но срок действия этих документов ограничивался лишь шестью месяцами. Это давало повод не успевшего уложиться в этот срок человека не пускать обратно на родину.

Правительство Турции первое время в целом положительно смотрело на ограниченную по размерам эмиграцию кавказских горцев. Однако вскоре жестокие действия российских властей привели к тому, что с Кавказа хлынул почти неуправляемый массовый поток переселенцев, а фактически беженцев, что поставило турецкие власти в чрезвычайно трудные условия. В 1859 г. турецкие власти потребовали приостановить переселение горцев, но российская сторона утверждала, что никакого переселения якобы нет, а горцы просто выезжают на паломничество. При этом Россия официально заявляла, что она не оспаривает у других держав право принимать в свое подданство выходцев из Кавказа.

В 1861 г. российские власти стали применять новую тактику. Они начали выдавать всем горцам, направлявшимся на паломничество, бессрочные отпускные билеты, одновременно распорядившись, чтобы всех возвращающихся в принудительном порядке отправляли, как бездомных, на поселение во внутренние губернии России. Вместе с тем российские власти не отказывались и от плана переселения горцев в Турцию. В 1864 г. российский посланец в Стамбуле начал переговоры с турецким правительством, добиваясь согласия турецкой стороны принять большое количество переселенцев-чеченцев. В итоге Турция согласилась принять до 5 тысяч семей новых переселенцев.

Развернутая российской администрацией агитация среди чеченцев за переселение в Турцию сопровождалась обещаниями от имени турецкого правительства обеспечить переселенцев землей и материальной поддержкой. Переселенцы обеспечивались гужевым транспортом за счет российской казны. Примерно 23 тысячи чеченцев поверили обещаниям и переправились в Турцию.

Однако турецкое государство не имело средств для нормального обустройства переселенцев. Им были предоставлены лишь бесплодные земли в местах с нездоровым климатом и никакой помощи…

Тысячи кавказцев очень скоро стали добиваться возвращения на родину, но в России на самом высоком уровне было заявлено: «Об обратном переселении горцев и речи быть не может».