Тамалия. Корнель галантно расспрашивает, знакомит с престарелыми родственницами Мальвирой и Айрой, одна ведёт за собой молодого раба

Корнель галантно расспрашивает, знакомит с престарелыми родственницами Мальвирой и Айрой, одна ведёт за собой молодого раба, другая рабыню. Узнаю: та самая девица, что к Антеру в Царусе приставала, только на этот раз одетая. Впрочем, с такой одеждой условной без разницы, есть она или нет: нечто невесомо-полупрозрачное, так, уступка ради уважаемой хозяйки дома.

– Красивая цепочка, дай посмотреть! – Олинка ненавязчиво вытаскивает поводок из моей руки, как же ей хочется Антера подержать. Похоже, запретный плод для избалованных девочек превращается в настоящую манию.

Рассматривает цепь, проводит пальцами до самого Антерова живота, но натыкается на укоризненный взгляд папаши, и я успеваю перехватить своё сокровище:

– Обычная цепочка, Антеру сегодня нельзя ни с кем разговаривать и отходить от меня ни на шаг.

– Наказан? – понимающе интересуется Олинка. Киваю. Рабыня, пытавшаяся привлечь внимание Антера, косится на меня с нескрываемой неприязнью, но попытки вроде бы прекращает. Мальвира, у которой парень-раб, оценивающе и совершенно беззастенчиво рассматривает Антера, ещё предложи раздеть и зубы показать.

– Я выбирала, – хвастается Олинка, – Ямалите в подарок. Он ей так понравился, что она теперь никому подойти не даёт.

– Первый раб? – понимающе спрашивает Мальвира. – Это естественно, пройдёт. Тем более, что для неё это вообще в новинку, правда же, госпожа Ямалита?

– Да, – говорю, – я же выросла не здесь, к сожалению...

К счастью моему огромному.

– Ох, помню... – Мальвира ностальгически закатывает глаза, – меня родители отправили на пару лет, как раз перед совершеннолетием, поучиться... На Гиамму, конечно, дальше-то наши редко летают, но ведь там не то, пришлось мне без рабов жить. Как вернулась... месяц, наверное, из дома не выходила, наслаждалась! Как вообще люди без рабов живут?

– Уже и не представляю, – смеюсь. Да уж, мне на этой планете понимания не найти.

– Красиво одеваешь его, – сообщает Айра.

– Мне тоже нравится! – радостно улыбаюсь, в упор не замечая неодобрительных ноток.

Молодёжь топчется неподалёку, Селий с Халиром как-то переговариваются нехорошо, Корнель со старухами наконец-то решают нас отпустить к сверстникам, идём по территории, рассматриваем. Не хочу, чтобы Антер сзади плёлся, притягиваю за поводок к себе, так что он между мной и Халиром оказывается, бедная Олинка не успела место занять – пристраивается с другой стороны от меня, оттеснив Селия. Какая милая компания.

– Ну вот, меня на раба променяли, – смеётся Халир. Никого я не меняла, ты мне просто не нужен.

– Не обращай на него внимания, – заявляет рыжая в синем платье, – он ни одной девушки не пропускает. Как приезжает со своей демократичной Гиаммы, вообще не усмирить. А ты раба отпустить к остальным не хочешь?

И правда, с нами буквально пара рабов идёт, но ведь не запрещено же!

– Не хочу, – говорю. – Развлекаться он сегодня не будет. Сегодня я развлекаюсь.

Выходим к большой крытой площадке, музыканты играют, в ошейниках – видимо, тоже какая-то разновидность элитных рабов. Да что ж им всем так нравится эксплуатация человеческого труда? Что, сложно стереосистему поставить? Разносчиков на антигравитаторах купить? Нет, нужно демонстрировать, какое количество рабов содержать могут, видимо, этим богатство исчисляется.

– Хочу танцевать! – восклицает Олинка, похоже, она у них местный авторитет, ну ещё бы, учитывая положение папани. Так смотрит на Антера... Ух, если можно с рабами, я сама с ним весь вечер танцевать буду!

Ну да, размечталась. Олинка хватает первого попавшегося из своих друзей, тянет в центр, тот не то, чтобы слишком доволен – но не перечит. Всё-таки как много зависит от того, в какой среде вырос... Мне было бы неприятно так приглашать, всё-таки когда мужчина руку подаёт... ммм...

Смотрю на Антера, похоже, для рабов отдельная территория выделена, вон давешняя девица Айры ещё с какой-то перешептывается, почему-то кажется, что рассчитывают Антера у меня отпросить, жалеют, видимо, несчастного, при такой-то жуткой хозяйке.

Что-то я и сама себе такой отвратительной представляться начинаю... И это только начало вечера!

Вижу Корнеля, похоже, он пытается клинья под Келлу подбить, полезные связи упрочить, но, кажется, его ненавязчиво отшивают, Корнель замечает меня и с сияющей улыбкой подходит. Вокруг нас уже поредело, многие барышни кавалеров танцевать утащили, Халир вообще спросом пользуется, рыжая девица его увлекла, ещё две недовольны остались, да и Селий, видимо, жених завидный. Можно немного вздохнуть.

– Ну как вам, дорогая Ямалита?

– Замечательно, – говорю, – прекрасный вечер!

– Непривычно немного, наверное? Там, где вы выросли, всё по-другому, вы бы потанцевали, вас-то едва ли кто рискнёт пригласить... Не принято, хотя хотят, госпожа Ямалита, как мужчина вам говорю – ох хотят...

Бросает взгляд на нетанцующих.

– Эх, я бы и сам, но каковы мои годы... А может, можно старику рискнуть, моя прекрасная леди?

– С удовольствием потанцую с вами, – улыбаюсь, прости родной, надо. Танец как раз новый начинается...

– Это такая честь! – отыгрывает партию Корнель, да глаза-то не обманывают, никакой особой чести ты не видишь. Но ты мне нужен в качестве покровителя, так что будем заниматься взаимно полезным трудом.

– Сейчас, раба усажу, – говорю. Смотрю на Антера, лицо непроницаемое, так и хочется прикоснуться... Усаживаю на одно из мягких кресел, специально расставленных вокруг площадки, вручаю цепочку:

– Жди меня и ни с кем не разговаривай, пока не приду.

– Как прикажете, госпожа.

Говорю специально, чтобы вокруг все слышали, вот сейчас порасспрашиваю у Корнеля про Келлу и постараюсь сбежать в другой конец парка... Посиди всего один танец, мой хороший, я потом с тобой ещё раз в то кафе поеду...

А ты уверена, что ему этого хочется? Один раз проняло, поверил, расслабился, даже приоткрылся немного... Думаешь, после поводка хоть что-нибудь можно будет вернуть?

«Я же стараюсь, – оправдываюсь перед собой, – стараюсь, чтобы всё прошло как можно легче». Может, не нужно было соглашаться танцевать? Но ведь не могу же я отказать Корнелю, он здесь самая важная фигура, не считая, пожалуй, этой Келлы.

Ух, опускаю руки на квадратные плечи, дышу в лысеющую макушку, просто предел моих романтических мечтаний. Хоть бери и снимай свои бриллиантовые босоножки на высоченных шпильках. Да не поможет.

Впрочем, Корнель абсолютно учтив и даже неплохо для своей комплекции двигается, ноги не отдавливает, ещё и разговор поддерживать умудряется.

– А кто такая леди Келла? – интересуюсь при первом же удобном моменте.

– Вас разве не познакомили? – удивляется.

– Познакомили, – спешу уверить, – просто я не совсем представляю... почему это такая редкость, почему вообще никто из правящих домов у нас не бывает... Интересно же!

– Действительно редкость, чтобы кто-то из семей Трёх Глав выходил в свет, а тем более племянница действующей Главы. По большому счету никто не знает даже, где они живут, полный коммуникационный барьер: ты никогда не дозвонишься, даже выяснив номер... Это всё делается в целях безопасности, и войти в этот круг очень непросто.

– А новые Главы как выбираются? – спрашиваю наивно. Бросает на меня взгляд, но, видимо, решает, что это лишь праздное любопытство, а не желание выбиться в Главы и составить конкуренцию несравненной Олинке.

– Это закрытая информация, Ямалита, нужно сначала в их круг попасть.

То есть Главами могут стать исключительно представители нескольких семейств? Так, что ли? Хорошо устроились... Или возможны смещения без кровопролитий?

– Это сложно, наверное?

– Очень сложно.

Ох, что-то не нравится мне оживление вокруг того места, где я Антера оставила, и музыка так долго играет – надоела прямо, не бросать же Корнеля, в самом деле...

– Вижу, вы уже поглядываете на сверстников, – улыбается радушно, наверное, и самому надоело голову ко мне задирать.

– Ну что вы... – изображаю смущение, но, боюсь, скрыть свои пожелания не удаётся. Что там у моего милого стряслось?

– Вы мне сердце разбиваете, так оглядываетесь, – посмеивается Корнель. Осознаю, что это мне положено его отпустить, а он уже и не знает, как намекнуть.

– Благодарю за танец, – говорю, – не представляете, насколько я счастлива, что довелось сразу же с вами познакомиться... Вы для меня здесь как отец!

А Олинка – сестрёнка, ага.

Раскланивается, предлагает обращаться в любое время дня и ночи, даже руку целует. Наконец-то ухожу.

Антер

Тали в длинном изумрудном платье и сверкающих босоножках рядом с этим низким толстяком – такая картинка карикатурная, даже не обидно. Осознаю, что она не могла отказаться от предложения, по нему же за километр видно, насколько он здесь важный мужик и какая львиная доля контроля у него в руках. Как повезло, что он меня сразу же ей подарил...

А вот в кресло зря усадила, понимаю, хотела как лучше. Где это видано, чтобы рабы в креслах сидели, уж лучше бы к дереву какому пристегнула.

Лучше ли? Логичнее – да, но ведь так хоть какая-то забота ощущается.

Только вот танцевать они пошли, когда все остальные уже возвращаются. Ладно, я сижу, мне разговаривать и с места подниматься нельзя.

– Привет.

Это моя знакомая из рабского бара, не помню, как зовут. Киваю. Подходит, на подлокотник усаживается. Интересно, не разговаривать – это вообще не разговаривать, или можно сказать, что нельзя разговаривать?

– Скучаешь? Идём к нам?

– Лайла, ему хозяйка говорить запретила, – Анита с другой стороны.

– Вот сука, – возмущается Лайла, но слова неприятно царапают. Ямалита же и правда как лучше хотела. Пожимаю плечами.

– Да, – соглашается Анита, – под такой ангельской внешностью та ещё тварь скрывается, нюхом чую.

Кошусь на неё. Нюх телохранительницы, конечно, хорошая вещь. Но злость бесправной рабыни, которая не видит... Да ведь никто, кроме тебя, не видит. Зачем она притворяется?

А когда она притворяется? Что из того, что тебе показывают – правда?

Лайла кладёт руку на моё плечо, слегка прижимается – с полупрозрачной одеждой как-то излишне откровенно получается, кажется, опять заливаюсь краской, интересуется:

– Что, снова мучает тебя?

Не хочется говорить, что хозяйка меня мучает. Пожимаю плечами.

– Анита, может, ты попросишь? Тебе же всё можно, – Лайла.

– Прямо так и всё, – усмехается телохранительница. Посматриваю на них. Что им от меня нужно? Мало рабов, которым отдыхать позволено?

«Ты хоть представляешь себе, как ты хорош? Ты же красивый... Разве не понимаешь, почему Амира с Олинкой слюни пускают, всё забыть тебя не могут? Потому, что в тебе настоящая, мужская красота, и мужественность тоже!»

Смотри, хозяйка, а то и правда красавцем себя сочту. Улыбаюсь. Для чего бы она это ни говорила, а ведь приятно слушать...

– А что это постельный тут расселся? – Селий подходит с дружком своим. Сжимаю зубы. Ну же, Анита, будь другом, скажи ему... Говорит:

– Его хозяйка усадила, запрещает с кем-либо, кроме неё, разговаривать.

Спасибо...

– Чем же ты ей не угодил? В постели облажался?

Сжимаю зубы ещё крепче. Нельзя разговаривать, напоминаю себе.

– А кто ему в кресло сесть разрешил? – это уже Халир.

– Хозяйка, – сообщает Анита. Да что ж, тебя так до конца жизни и будут женщины защищать?

На Тарине, видимо, да... Ненавижу эту планету.

– Анита, не лезь, а? – Селий.

– Господин... я просто хотела спросить... если можно... Может, вы у госпожи Ямалиты спросите, может, она Антера...

У Селия глаза такие злые, что Анита замолкает, а Лайла соскальзывает с подлокотника и предпочитает отступить подальше.

– Что, Анита, он тебе нравится? – почти угрожающе.

– Ну... просто все веселятся, отпустила бы его с нами, а то сидит тут...

– И пусть сидит, не твоё дело, поняла?

– Простите, господин, – кивает Анита и тоже быстренько уходит. Ты не смеешь меня трогать без разрешения Тали, я тебе ничего не делаю.

– А что, – интересуется невысокая дико рыжая девка, которая танцевала с Халиром и сейчас от него не отлипает. Глаза такие... нахальные, бесчеловечные совсем. Интересно, ты теперь все не голубые глаза будешь бесчеловечными считать? – Ямалита действительно так с ним носится? Разодела как – дороже тебя, Халир, выглядит...

– Дороже? – хмыкает Халир. – Прицениваешься, что ли?

– Дразнюсь, – хлопает глазками. – Не нравится мне, как ты на неё смотришь... И так на Тарине не дождёшься, прилетаешь – и давай под все юбки заглядывать. Вот возьму тебя в мужья – будешь знать.

– Дорогая, я не готов ещё, пощади, – смеётся Халир.

– Предупреждаю, только попробуй к ней пристать!

– Да что ж я буду дорогу другу перебегать, – подмигивает Селию.

– А ну поднимайся с кресла, – говорит Селий. Смотрю на него. – Наглеешь?

Тянет мою голову, Халир хватает поводок.

– Что тут происходит? – голос Свеллы.

– Раб не слушается, – поясняет ее дорогой брат.

– Раб? – смотрит на меня подружка Ямалиты, ожидая разъяснений.

– Госпожа велела сидеть и ни с кем не разговаривать, – поясняю.

– Селий, отстань от него, Литу снова разозлишь. Дался он тебе.

– Твой брат неравнодушен к постельным мальчикам, – ухмыляется Халир. Селий смотрит на него с возмущением:

– Кто бы говорил!

– Да шучу я! – хлопает по плечу. – Но ты и правда слегка помешался на этом рабе. Какая тебе разница, как с ним развлекается Ямалита?

– С каким-то рабом развлекается, а... – Селий вовремя прикусывает язык, но, кажется, все поняли, что он хотел сказать.

«А ещё завидовал тебе ужасно, рассчитывал занять твоё место в моей постели...»

Это она ему отказала, что ли? Вот дурак, не могу улыбку сдержать.

– Чего лыбишься? – Халир, садится на подлокотник. Молчу. Нельзя мне разговаривать. Хотя ох как хочется сказать... Наклоняется, произносит тихо:

– Ты, тряпка постельная. У тебя ж, наверное, до хозяйки и хозяева были? Можешь себе представить, что мы с тобой сделаем – только повод дай... Попробуй ещё раз ухмыльнуться или глянуть косо – рабыне в борделе позавидуешь. А повод, знаешь, и по дороге в сортир заработать можно. Чтобы смотрел в пол, к господам только на коленях обращался и чтобы первые твои слова были, когда тебе разговаривать разрешат, – слова извинения, ты понял?

Молчу, толкает меня в затылок – чтобы кивнул. Вокруг зрители собрались, не понимают, что и почему происходит, но всё равно интересно... Как обычно. Ненавижу.

Халир поднимается, переглядывается с Селием, нехорошо так. Понимаю, что в сортир мне лучше не ходить.

– Всё в порядке? – подходит Ямалита.

– Это вы, прекрасная леди, своего раба в кресло усадили и молчать заставили? – растекается Халир.

– Что-нибудь не так? Антер?

– Всё в порядке, – отвечаю.

– Ну... – Селий мнётся, а минуту назад совсем не так разговаривал, не такими сладкими глазами смотрел. Дерьмо. – Кресла вообще-то для гостей, а не для рабов...

– Прости, Селий, что оскорбила твоё кресло, – усмехается.

– Ну что ты, Ямалита, просто я удивился, увидев его здесь, но если ты так хочешь – пусть сидит...

– И дальше наглеет, – вставляет Халир.

– Наглеет? – переспрашивает хозяйка. – Я же ему говорить не велела.

– Он говорил!

– Антер? – Тали смотрит на меня вопросительно, объясняю:

– Сказал, что мне нельзя вставать и разговаривать. Госпоже Свелле.

Ямалита глядит на Свеллу, та кивает в знак согласия. Ощущаю себя в каком-то дурдоме, где сумасшедшие по нескольку раз пересказывают одну и ту же глупость. Пошли уже домой, что ли...

– Так, короче, – говорит Ямалита. – С этого момента не отходишь от меня ни на шаг!

Наклоняется, берет поводок, воспринимаю как приказ – встаю.

– Что... так и будешь его везде за собой таскать? – ухмыляется Халир. Очень уж ему хочется меня где-то подкараулить.

– Буду! – сообщает Ямалита. – Раз он лишает вас душевного спокойствия и оскорбляет ваши кресла.

– Да мы и наказать можем, – радостно предлагает Халир.

– Сама справлюсь, – отвечает госпожа.